Прощание с ГФИ

— Эй, автор, ты там ещё не сгорела? Так строчить… Жива хоть ещё? Тягучий голос взрослого Франа вывел из транса. В кинотеатре Кокуё собралось довольно много народа, все смотрели вверх. Далеко не все они были из банды. Столько народу… Даже Кёя стоял в стороне, отбив себе немало единоличного пространства. Никто не спорил: не для того собрались. «Я в порядке. Всё самое сложное позади, теперь можно вздохнуть с облегчением». — Не рановато ли? — расплылся в широкой улыбке Бел, опёршийся о кресло босса. А что? Он — принц, ему дозволительно было. До тех пор, пока Занзасу не мешало. — Сначала необходимо узнать результаты. «Они не имеют значения. Конечно, я… мы рассчитываем на победу, и у нас есть все шансы. Однако, даже если не победим, мы сражались достойно. Я сделала всё возможное, чтобы дать нам такую возможность. На первый было написано десять работ, а на добор подкинула три. Гораздо больше написано было на второй этап, но выложено всего семнадцать, чтобы иметь возможность нанести критический удар главному сопернику. Правда, тогда я была уверена, что им станет "Гарри Поттер"… Неожиданности случаются. И мы — самая большая неожиданность этих "Игр". Никто не верил в нас. Даже я. С самого начала была уверена, что всё закончится на первом этапе. Собственно, оно бы и закончилось, если бы не добор. После него я взялась за дело всерьёз. На полуфинал выложила тоже немного в виду активности остальных товарищей по фандому, всего лишь десять. Зато на финал припасла оставшиеся сорок девять. Итого за время ГФИ мною по "Реборну" было написано восемьдесят девять работ, плюс одна вне конкурса». — Да уж, серьёзнее некуда. Мукуро дразнил своей улыбкой. Ему не нужно было задавать вопросов: он прекрасно понимал человеческую натуру, иначе не был бы таким хорошим иллюзионистом и манипулятором. — И всё же, — сжал кулаки Хаято, сдерживая эмоции, — не смотря на такое огромное количество работ… Почему в них так мало внимания уделено Десятому?! «Не так уж и мало… Если бы я придерживалась изначального плана избавляться от залежавшихся заявок и старых идей, было бы ещё меньше. Многие любопытные работы родились благодаря необходимости придумать идеи попроще ради количества. Откровенную дребедень писать я себе позволить не могла, пусть и наштамповала ряд однотипных работ. Но даже в них я пыталась сохранить толику оригинальности. Спонтанные идеи были и остаются самыми лучшими. И в этот раз я их записывала сразу, не отправляя в долгий ящик». — Зато благодаря этим «однотипным» работам нам всем удалось пересражаться с самыми разными противниками! Врой, я удовлетворён! «Правда? Даже несмотря на проигрыш?» — Это была ничья! К тому же мы так неплохого хранителя Облака нашли. — Однотипные или нет, каждая битва уникальна, — улыбнулся Такеши, подбадривая. — Каждая встреча — единственная в своём роде. «Спасибо. Ты удивительный. Жаль, я не рассмотрела этого сразу. Вы все восхитительны!» — Ага, — раскусил леденец Спаннер. — Настолько, что я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что я чей-то секс-символ, пусть и не на первом месте. «Представь, какой шок был у меня, когда я это поняла?.. Ну, дело прошлое. Я-то к этой мысли уже привыкла. К этому чувству… Это всё арты и голос виноваты!» — Ах да, верно, — добродушно улыбался Базиль, — ты же падка на голос. Мне повезло, что даже без завораживающего голоса мне удалось украсть твоё внимание, пусть и поначалу. «Голос — не единственное. Иначе бы Ламбо, Лампо и Ромео тоже оказались бы в списке моих любимчиков… И я рада, что голос Кёи не подвёл. Порой после прочтения манги, не зная оригинальный голос, происходит в голове диссонанс». — Да-да, мы поняли. Хибари Кёя идеален, — расположился Мукуро на диване поудобнее. Нет, не разлёгся, а расселся, отклонившись на спинку. «Не ревнуй». — Почему же? Ведь я всего лишь на втором месте. Хотя началось всё с меня. Ради меня ты решилась когда-то почитать «Katekyo Hitman Reborn!». «Было дело». Разговор мог затянуться навечно, ведь столько всего можно было обсудить, как прошлое, так и будущие планы. Однако ребята напряглись, устремив напряжённый взгляд вверх. Они не слышали голос. Просто чувствовали. Печатные строки сами образовывались в их головах, донося свой смысл. Но чувствовали они гораздо больше. Малейшие опечятки, скорость печати и настроение. Они знали всё. «Простите, немного утомилась». — Оно неудивительно, ты почти месяц писала без продыху. Настало время отдохнуть, — заботливо прозвучало из уст Фона. «Да, отдых мне не помешал бы. Прежде чем лягу спать, хочу сказать: я вас люблю. Пусть у меня есть фавориты, пусть кто-то мне не по нраву, я люблю вас всех. Вы стали неотъемлемой частью моей жизни, помогли набраться смелости и начать писать, а не пописывать в стол и уничтожать записи от стыда». — Звучит, как прощание, — послышались нотки грусти в голосе Тсуны. — Да, верно, — улыбка на лице Такеши ослабела. «Нет-нет! С вами я ни в коем случае не прощаюсь! Мне ещё столько всего предстоит с вами написать… Не один макси, между прочем, не говоря уже о многочисленных мини и зарисовках. Чувствую, вы будете со мной до самой старости». — Я постараюсь к тому времени успеть создать устройство, позволяющее перемещаться не только во времени, но и пространстве между мирами, — подмигнул Бьякуран. — Постараюсь пораньше, но ты всё равно не смей рано умирать. Проживи долгую и счастливую жизнь. И сохрани здоровье к пенсии, чтобы удар не хватил, когда, наконец, нас увидишь в жизни. «Постараюсь! Но ты ведь прекрасно понимаешь, что во мне нет веры… Так что кондрашка меня всё равно хватит, если вы внезапно объявитесь. Это будут самые счастливые секунды моей жизни, прежде чем я откину копытца». — А ты не ишачь, тогда всего лишь протянешь ноги, — дружелюбно протянул Фран, за что и трезубцем был «поглажен» и «возлюблен» ножами в шапку. «Постараюсь. До скорой встречи в новых работах!» Воцарилось молчание. Больше никто не смотрел вверх. Взглядами старались не пересекаться. — Ушла? — поинтересовался Такеши. Вопрос был больше риторическим. — Да, — однако Мукуро ответил. — Она потратила немало сил, чтобы вдохнуть в нас всех жизнь. — Да, — согласился Бьякуран, переходя в режим интенсивного поедания маршмеллоу. — С такими авторами мы будем жить вечно. — Даже если остальным мы станем не нужны…