Break me if you can

"Старк, он выглядит, как сраный Шанг Тсунг, собравшийся поглотить мою душу, - быстро набивает в мессенджере Теон, с трудом заставляя пальцы не поддаваться трусливой панике и не дрожать. - Я не шучу". "Просто успокойся и игнорируй его. Мы уже вызвали мастера", - прилетает ему ответ Робба с писклявым звоночком-оповещением. Теон закатывает глаза, возмущенно фыркает и набирает: "Мастер может плестись вечность. Вдруг он дед. Или инвалид. Или дед-инвалид". И, немного подумав, строчит еще одно сообщение, прикусывая в отчаянии губу: "Если мою душу поглотят, ходить тебе с грузом вины до конца жизни". И еще одно: "И больше не с кем будет играть в твои тупые игры". И еще: "Потому что малыш-Джон слишком пацифист для такого дерьма". И контрольное, разумеется: "Слышишь?" Он старается не смотреть на своего соседа по несчастью и отчаянно надеется, что тот не умеет считывать буквы виртуальной клавиатуры по нажатию на неё пальцами, хотя ожидать от него можно чего угодно. "Да что я сделаю? Помощь скоро будет. Просто потерпи и не разговаривай с ним! И даже не смотри!" - отвечает Старк, этот гребаный предатель, не пожелавший дождаться его, чтобы подняться вместе. Куда там, это же деловая встреча между бизнес-партнерами, Нэду Старку необходимо появиться в зале переговоров в компании старших детей и племянника. Грейджою и, как выяснилось, Болтону, такая мелочь не принципиальна. "Потерпи?! - вскидывается Теон, от гнева буквально стуча по экрану. - Старк, выломай проклятую дверь, спустись в шахту и вытащи меня отсюда!" Телефон сообщает о недостатке зарядки и отключается через тридцать секунд. Удрученно вздыхая, Теон прячет его в карман брюк и наконец, за неимением лучшего, поднимает взгляд на своего соседа. Тот буквально гипнотизирует его. Светло-серые, почти бесцветные глаза, настолько холодные и безразличные, что напоминают лед, не двигаются и почти не моргают. - Грейджой, - усмехается Рамси, для которого их положение вовсе не кажется затруднительным, - твой страх идет мурашками по моей коже, - в его интонации улавливаются нотки удовольствия. Теону от него не по себе. Уже очень давно. И дело не в том, что болтоновский ублюдок заживо свежует насоливших его отцу бедолаг, до этого хорошенько погоняв их по болотам и пустырям. И не в пистолете, заправленном за пояс, чья рукоять почти незаметно оттопыривает его пиджак со спины. И даже не в жутких глазах, практически всегда горящих одним, каким-то инфернальным блеском. - Я тебя не боюсь, - фыркает Теон с напускной небрежностью. И это очень близко к правде. Глядя на Рамси, он все еще помнит низкого пухлого пацана, тихого, замкнутого, забитого. Мальчишку, которого тащил за собой, во что бы не собирался играть с Роббом и Джоном. Ребенка, чаще всего предоставленного самому себе и стае преданных вольфхундов, ходящих за ним попятам. - И именно поэтому соизволил обратить на меня внимание только когда телефон сел? - продолжает забавляться Болтон. - Людей издавна тяготила компания палачей, - парирует Теон, хотя часть его мозга буквально кричит о том, чтобы он заткнулся. В противном случае, когда створки идиотского лифта наконец распахнутся, Старкам вручат его голову отдельно от тела. "Интересно, малыш Джон сильно расстроится при виде крови?" - он представляет, как и без того светлое лицо младшего брата Старка лишится абсолютно всех красок, и Робб будет метаться между его оторванной головой и Джоном, по-прежнему не решаясь отдать кому-нибудь из них предпочтение. - Палач? - изображает удивление Рамси, и его тонкие губы растягиваются в улыбке. Он ждет объяснений, хотя на деле не нуждается в них. Неважно, что скажет Теон, главное голос, интонация, звук, реакция, небезразличность. Рамси больше не выглядит забитым пухлым мальчишкой и, конечно, не ощущает себя таковым. В нем есть большая сила, граничащая с безумием решительность и животная интуитивная хитрость. Каждое его движение, улыбка и взгляд отзываются в людях сигналами об опасности, хотя зачастую он выглядит обманчиво располагающим. И игры, в которые он теперь играет, тоже не те. Но Теон знает все о его тьме, об истоках, питающих его жестокость, и о комплексах, замаскированных уверенностью, так что не просит огласить правила, сразу прыгая в омут с головой. - Хорнвуды, Кассель со своими ребятами, Мандерли, люди Баратеонов. Их всех нет, - поощряет его игру Грейджой, ввязавшись в неё с того момента, как поднял на Рамси взгляд. Старковское "не смотри на него" подпинывает совесть, но, в конце концов, Теон просто заложник дурацких обстоятельств. По крайней мере, думать так приятнее. - Скажи мне то, чего бы я не знал, - равнодушно замечает Рамси, в то время как в уголках его глаз появляются морщинки от едва заметного прищура, и губы кривятся, обнажая кончики белых клыков. Теон готов отдать мизинец на отсечение, что Болтон чувствует его напряжение и, более того, испытывает ни с чем несравнимый кайф. Настороженность, нервозность, страх, мучения - все это про него. Простые базовые чувства, язык, на котором он умеет общаться, потому что только с ним и знаком. Теон уверен, Рамси не знает, что он знает, и от этого становится комфортнее. Словно отвоеванная территория на огромном минном поле. - Как насчет того, что мешающих людей можно просто отодвинуть, а не возвращать семьям по частям? - спустя короткую паузу, тщательно выбирая слова, говорит Грейджой и ухмыляется претенциозно, точно выверено, выражая презрение. Теон, в конце концов, спец по презрению, насмешкам, кривляниям и неискренности. Рамси сжимается как пружина в ударно-спусковом механизме. Ему не нравится слушать про вину. Он наслушался про нее сполна и стал к ней деланно безразличен. Для пущей эффектности Теон позволяет себе расслабиться и опирается бедром о стальной поручень у стены лифта, ступнями чувствуя как тот едва уловимо покачивается от переноса баланса. Пружина разжимается. - Слушай, Грейджой, не ломай комедию, - фыркает Рамси чуть более раздраженно, чем ожидалось, и прячет руки в карманах брюк. - Ты знаешь, что эти люди были уродами. Твой папаша это знает. И мелкий Старк, с которым ты переписывался, жалко моля о спасении, пока не сел телефон, тоже это знает. Тогда в чем проблема? - интонация его подрагивающе-звенящего голоса смягчается. - Вы в тайне надеялись, что как-то раз эти мудаки сгинут с линии горизонта, но боялись замарать руки. Мне же решить этот вопрос оказалось не западло, - наглая злобная улыбка свидетельствует о восстановленном контроле. Ладно, Теон удивлен. Старк может не выламывать двери в шахту лифта и не спасать его, как блядскую принцессу. Возможно, им удастся сыграть еще ни один раунд в Мортухе и дожить до старости. Рамси Болтон не вызверился с первой же попытки уличить его в бесчеловечности! Кажется, Теон бегал от него слишком долго. - Ещё скажи, что хочешь благодарности, - говорит он, закатывая глаза и прижимая руки к груди. "Пренебрежение, - думает Теон про себя. - Должно сработать". - Не хочу, - заявляет Рамси, чуть вздергивая точеный, словно вытесанный из камня подбородок. Весь он теперь будто из камня, и это не идет Теону на пользу. - Тогда чего хочешь? - поддается Грейджой теням, отзывающимся в его душе на магнетическую темноту Болтона. Рамси весь подбирается, подобно зверю в момент перед прыжком, и в его взгляде видно только что захлопнувшуюся перед носом Грейджоя ловушку. - Ты же знаешь ответ, - на щеках появляются ямочки. Слишком милые для такого мудла. Теон очень хочет сказать "нет". Он вспоминает все причины, по которым должен сказать это гребанное "нет". Вспоминает наставления Робба, собственное нытье и просьбы об "ударь меня по лицу, если я еще хотя бы раз соглашусь с ним встретиться", неодобрение и разочарование в глазах Аши - единственной, кому из Грейджоев на него не насрать, - и, наконец, того человека, которым он становится каждый раз рядом с Рамси - принадлежащего, нужного и вместе с тем скатывающегося на дно. Рамси замирает. Не двигается, не моргает и будто не дышит. Мертвый морской бог, которого нет и никогда не было! Все то время, что они не общались, Теон успел окончить универ, побыть в довольно скучных, но вполне удовлетворяющих в постели отношениях, снова почти влюбиться в Робба, в сотый раз проиграть Джону и смириться, добиться мало мальского уважения отца и зайти главой в один из новых офисов, устроить свою жизнь так, чтобы почти не встречаться с родственниками и даже походить на психотерапию, проработав детские травмы. Инфернальный, неживой блеск в прозрачных глазах Болтона сменяется знакомо зеленоватым диким огнем. - Когда и где? - сдается прежде, чем успевает додумать очередную мысль Теон, потому что тонкие щупальца его теней уже обвили тьму Рамси, будто родную. Пружина возвращается в исходное положение. - Ресторан на Сарсфилд стрит, - отвечает Болтон и выглядит настолько довольным, что даже не скрывает этого. Теон кивает. Он знает это место, там прекрасные стейки, и десерты, и коктейли, и… как будто они пойдут туда за едой. Лифт оживает, заставляя Грейджоя вздрогнуть, и резво поднимается на несколько этажей вверх, с задорным звоном открывая перед ними двери. Какая-то магия вне Хогвартса. - Будь там ровно в семь и не опаздывай, - говорит Рамси на выходе из камеры временного заточения, напрочь игнорируя крутящихся в холле Робба, Джона и Сансу, выглядящих взволнованными, и очень радостно, просто убийственно радостно ухмыляется. Теон чувствует фантомную боль от черенка граблей, которыми снова заехал себе по лицу. И совсем немного - предвкушение и азарт. - Что за херня? - источая безграничное недовольство, уточняет возникший рядом с Теоном Робб, когда Рамси исчезает в зале переговоров. - Принц не явился, и я согласился на чудовище, - отмахивается от него Грейджой, раздумывая, стоит ли придумывать стоп-слово уже сейчас или подождать - может на берегу разберутся. Лифт словно подмигивает верхней лампочкой. Пуля тридцать восьмого калибра застревает у Теона меж ребрами, обещая остаться там навсегда.