Первое впечатление

Хибари не терпел, когда на его территории, коим был весь Намимори, кто-то нарушал привычный порядок. Если кто-то умудрялся хоть как-то нарушить дисциплину или просто сделать что-то, неустраивающее его, то Кея без зазрения совести мог силой показать, насколько большую ошибку тот совершил. Хибари боялись, и ему это нравилось. Уже, наверное, не осталось ни одного человека в Намимори, кто бы не знал Хибари Кею, и что лучше ему не перечить. Хотя… До сих пор находились такие глупцы. На самом деле Кею это даже забавляло. Они сами давали повод их хорошенько избить. О, Кее очень нравилось применять силу, нравилось видеть в глазах противника осознание, насколько тот беспомощен перед ним, а затем покорность. Травоядные… Они должны знать свое место. Хибари Кея направлялся в Кокуе-ленд, чтобы как раз преподать урок, как он думал, очередным зазнавшимся травоядным, обнаглевшим настолько, что посмели нападать на учеников его школы и вообще устроили переполох, кавардак. Хибари расценивал это как вызов. К тому же только сам Хибари может безнаказанно их избивать, ни перед кем не отчитываясь. Уже недалеко от заброшенного парка аттракционов его начали «тепло» встречать ученики школы Кокуё. Хибари без труда вырубал их, идя дальше. Он был даже разочарован такими слабаками. Зайдя в полуразрушенное здание кинотеатра, он без проблем поднялся и вошел в мрачное помещение, где его видимо уже ждали. — Йо, — бросил Кея, увидев в тени силуэт парня, сидящего на потрепанном диване. — Наконец-то ты пришёл, — отозвался незнакомец, подперев рукой лицо. — Потребовалось время, чтобы найти вас. Ты главарь нарушителей? — Хибари уже предвкушал, как изобьёт его до полусмерти. Но торопиться не хотелось. Кея сегодня избил кучу никчемных слабаков. Ему это было приятно, но хотелось получить большее сопротивление. А остался всего-то один. С ним можно поиграть и подольше, жёстко опуская с небес на землю. Парень перед ним выглядел самоуверенно, но на вид хилым, да ещё с причудливом хохолком на затылке. Кёя не видел в нём угрозу для себя. Так небольшое развлечение… может быть, если повезет. Должен же он хоть немного развлечь Кёю?.. — Ку-фу-фу, что-то типа этого, — продолжая расслабленно сидеть и улыбаясь, насмешливо ответил тот. — В будущем, мы создадим новый порядок в твоем городе. — Ты наверно дурак. Намимори не нуждается в двух порядках, — Кёя начинал злиться, слишком уж ему не нравилось наглое поведение главаря Кокуе. — Несомненно, я полностью с тобой согласен, — сложил ладони перед собой, продолжая нахально улыбаться. — Теперь я вступил во владение, и ты больше не нужен. Это стало последней каплей. Глаза Хибари немного сузились, он больше не собирался слушать обнаглевшего нарушителя порядка. Кёя с самого начала собирался преподать ему хорошенький урок, но теперь он захотел сделать это с особой жестокостью. — Этого не произойдет, — Кёя раскрыл шипы у тонфа, чего никогда не делал в обычных драках. — Прямо здесь, прямо сейчас, я забью тебя до смерти, — убийственно смотря в лицо незнакомца, холодным твёрдым голосом проговорил он, окутанный кровожадной аурой. Перехватив поудобнее оружие, Хибари уверенной походкой подходил ближе к наглецу. А тот продолжал спокойно сидеть на месте, не думая вставать. Хибари не был интересен не сопротивляющийся противник. Остановившись, он сердито поинтересовался: — Ты желаешь умереть на этом месте? — Ку-фу-фу, что за интересные вещи ты говоришь. Я сижу, потому что мне нет нужны подниматься, — язвительный голос, заставляющий внутри Кёи всё клокотать. — Я и ты? Не надо больше разговоров, — твёрдо заявил Кёя, желая уже наконец сразиться и поставить травоядное на место. — Как угодно. Просто, если ты не скажешь что-то сейчас, ты никогда не сможешь сделать это снова. Хибари неожиданно почувствовал слабость в теле. Ноги и руки стали тяжёлыми, а по телу разливались жар и непонятное чувство страха, который был совершенно не присущ Кёе и был словно не его, будто что-то или кто-то внушал ему его. Стало душно и с каждой секундой становилось только хуже. Кёя не понимал, что с ним происходит, и всеми силами пытался не подавать виду, что ему плохо. — Хм? У тебя выступил пот? Что-то не так, хм? — наигранно обеспокоено спросил главарь Кокуё. — Заткнись, — процедил Кёя, которому даже говорить было сложно. — Я всего лишь волнуюсь о тебе, и всё. Давай начнем, возьми себя в руки, — он издевался и наслаждался ситуацией. Воздух казался Кее слишком спертым, в глазах мутилось, а голова с каждой секундой все сильнее кружилась. Хибари изо всех сил старался удержаться над подкашивающихся ногах. — Привет, я уже здесь, — неожиданно голос незнакомца раздался сбоку, хотя Кея был уверен, что миг назад он был прямо перед ним. Что происходит? Кея начал теряться в пространстве, он уже не доверял себе. — Я импортировал её из-за границы. Ку-фу-фу, тебе и правда рядом с ней плохо, да? — насмешливо осведомился главарь Кокуё, нажимая на кнопку какого-то устройство. Секунда, и вместо потолка цветущая сакура, с которой опадали нежно розовые лепестки, кружась в очаровательном танце. Волшебное по своей красоте зрелище. Хибари застыл, широко раскрыв глаза, и наблюдал. Но, к сожалению, не из-за любования прекрасными цветами. А потому что его тело будто окаменело, и он был не в силах пошевелиться, поражаясь своей реакцией и появившейся ослепительной сакуре. Он был в полнейшем замешательстве, полностью дезориентирован. — Рядом с сакурой, — пояснил незнакомец, наслаждаясь произведенным эффектом. Оружие выпало из ослабевших рук Кёи. Кёя, пытаясь подавить слабость, сделал глубокий вдох и… Это было роковой ошибкой. Сладковатый аромат цветущей сакуры полностью пропитал воздух, а теперь ещё и заполнил лёгкие. Он дурманил, сводил с ума, окутывал полностью и заставлял в нём теряться. Голова ещё больше закружилась, мир покачнулся, и Кея, не удержавшись на ногах, встал на колени. Тело совершенно не слушалось, сердце бешено билось, сознание уплывало. Но Кея не собирался сдаваться. Титаническим усилием воли Кея старался справиться с наваждением и вернуть контроль над телом, но выходило плохо: только рука медленно тянулась к тонфа. — Ку-фу-фу, видишь, чтобы поставить тебя на колени, мне и вставать не пришлось. Так кто там умрет на этом месте? — насмешливо проговорил незнакомец, наконец поднимаясь с дивана и подходя к Хибари. Только теперь Кея мог его тщательно рассмотреть, если бы конечно зрение не подводило. — Оя, что-то ты очень плохо выглядишь. Может, тебе нужна помощь? Так ты попроси. Я бы мог тебе помочь. — Пошел ты, — почти шепотом проговорил Кея, тщетно стараясь сделать голос более угрожающим. — Неправильный ответ, — поддельно ласковый голос, а затем последовал удар коленом в лицо Кёи. — Ещё попытка? В ответ лишь озлобленный взгляд. Кёя почувствовал, как из носа потекла кровь. Мукуро наступил ему на тыльную сторону ладони, которая практически достала до тонфа, и надавил, ожидая услышать вскрик или стон боли, но никакой реакции от Кёи не последовало. — Что ж, тогда я ещё немного украшу твое личико. Удар. Ещё удар. Затем ещё и ещё. Мукуро избивал Кёю полностью, при этом мило улыбаясь. Кёя стискивал зубы, не давая крику боли вырваться наружу. Из-за всех оставшихся сил сдерживал стоны. Даже прокусил губу, но звука не издал. — Ох, — Мукуро схватил Кёю за волосы, заставляю Кёю смотреть на него. — Твоё лицо говорит: «Как же он узнал о моей аллергии на сакуру»? Интересно почему, хм? … — презрительный взгляд в ответ. — Оя? Думаешь, если бы здесь не было сакуры, всё было бы по-другому? Если так, то ты чертовски ошибаешься. Я видел много равных тебе по уровню, и каждый раз их хоронил. В месте, напоминающем Ад, — спокойный мягкий голос. Его обладатель явно любил доминировать, подчинять и унижать. Словно это было настолько естественным как дышать. Улыбка не сходила с его лица. Да, он всего лишь игрался. Видимо, человеческая жизнь для него ничего не стоила. Будто он жаждал быть кукловодом целого мира: забавляться с марионетками, выбрасывать ненужных кукол. А кем был для него Хибари? Наверняка очередной игрушкой, которую он скоро сломает и выкинет за ненадобностью. Вот только «игрушка» оказалась упертой и не желала ломаться. Да, тело уже было почти сломано, но вот воля — отнюдь нет. Такой расклад не устраивал кукловода, который жаждал полного подчинения, полного отчаяния неугодной куклы. — Давай продолжим, — широко улыбнувшись, парень склонился к Кёе и на ухо прошептал: — Как насчет того, чтобы испытать удары своих же тонфа? Поднявшись и взяв тонфа, главарь Кокуё сверху вниз презрительно посмотрел на Хибари: — Ну же, хватит валяться, развлеки меня хоть немного. Или твои слова ничего не значат? Кёя молчал. Старался подняться, но тщетно. Вновь падая на колени под ноги врага. Жалкое зрелище. Кёя ненавидел своё слабое тело, не подчиняющееся и кричащее от боли; ненавидел мерзкого врага, играющего не по правилам и слишком высокомерного; ненавидел себя, что ничего не может сделать и так жалко чуть ли не ползает. Мукуро избивал совершенно не сопротивляющегося Хибари, усмехаясь над ним и бесчеловечно ломая ему рёбра. Неторопливо, будто получая садистское удовольствие от каждого нанесенного ушиба, от еле слышного хруста очередной сломанной кости, от расползающихся по когда-то белой рубашки красных пятен, от оставленных им ссадин на лице и тёмно-красной струйки крови, стекающей с уголка губ. Хотя почему «будто»? Мукуро действительно нравилось унижать самоуверенных типов, глупо верящих в свою непобедимость и превосходство, и делать это как можно более больнее для них и в моральном, и в физическом плане. О, как же приятно ему было показывать им их настоящее место, насколько они ошибались. Ему нравилось видеть, как сменяются эмоции на их лицах: от надменных до молящих о пощаде. Нравилось лицезреть страх в глазах и осознание, насколько они беспомощны перед ним, какие они жалкие. Мукуро с самого детства не испытывал радости недооценивших его и поплатившихся за это. И убеждаясь снова и снова, насколько этот мир жесток и беспощаден. Он был отравлен ядом этого изуродованного мира, который сочился из сердец людей. Он уже смирился со своей участью. Он заберет всех с собой в Ад. И только тогда мир очистится… Но Хибари… Он удивлял. В его глазах до сих пор не было мольбы, не было страха и отчаяния. Он продолжал с вызовом смотреть, хоть сам даже не мог и головы поднять без посторонней помощи. Он всё ещё не был сломлен. Мукуро это будоражило. Но Кея упорно не терял сознание и всё ещё с непокорностью и вызовом смотрел ему в глаза. Мукуро улыбался, ломая его. Такое презрение в серо-голубых глазах забавляло его. Да, Мукуро нравилось играть с ним. Многие и до Кёи считали себя непобедимыми, но в конце в их глазах было отчаянье. Хибари же до сих пор считал себя сильнее и не думал отчаиваться, даже ели стоя на колениях и с трудом оставаясь в сознании. Победитель был понятен. Почему же Кея так упорно не давал себе потерять сознание? Почему терпел всю эту боль, когда можно позволить тьме её забрать. Итог же будет всё равно один. Рано или поздно. Так зачем так упорно сопротивляться? Однако Мукуро это определенно нравилось. И если бы это было возможно, он бы и дальше — Оя-оя, посмотри во что превратилась твоя белая рубашка, — Мукуро, сидя на корточках перед Кёей, схватил его рубашку в районе груди, потащив немного на себя и тем самым вновь приподнимая Кёю и смотря на его немного расфокусированный взгляд. Кёя из последних сил удерживал глаза открытыми. Он уже практически ничего не видел. Мукуро наслаждался превосходством. Он склонился к его уху и прошептал: — Ну и кто же из нас в итоге умрет на этом месте? Хммм, не хочешь сказать что-нибудь перед смертью? Ах, да, я забыл. Ты же не можешь… Какая жалость, — Мукуро усмехнулся. У Хибари давно совершенно не было сил, он держался лишь на своей упёртости. Собрав всю волю, он сфокусировал взгляд на лице Мукуро, смотря тому прямо в глаза, и прежде чем потерять сознание, уверенно пообещал: — Убью. Мукуро был удивлен. Какая же всё-таки сила воли у этого человека. Какая интересная игрушка сама пришла к нему. Мукуро перевернул бессознательное тело Кёи на спину и склонился к его лицу. — Какой ты забавный. Весь в крови, а все равно угрожает. Мукуро прошёлся взглядом по когда-то белой хлопковой рубашке, испачканной сейчас грязью с пола, кровоподтёками, потом. Она прилипала к телу, пропитываясь кровью ещё больше. Мукуро уже было хотел подняться и вновь вернуться на диван, приказав после Кену избавиться от тела гостя, но его взгляд остановился на еле просвечивающей рубашке чуть выше сердца. Что-то чёрное виднелось сквозь неё, не похожее на кровь. Расстегнув две верхние пуговицы, Мукуро отодвинул ткань и замер: его взору под ключицей предстал иероглиф, такой же как у него, но другого цвета. Мукуро пялился на него, не шевелясь и, казалось бы, не дыша. Он не мог поверить. Погрязнув в своих интригах, Мукуро и не надеялся встретить своего соулмейтах, он и не искал встречи с ним, считая, что ему это не нужно. Для них обоих это будет лучше. И теперь он сидит, склонившись над телом своего соулмейта, который в ужасном состоянии из-за него же. Мукуро давно принял решение уничтожить всю мафию, а лучше и весь мир. И не собирался отступать, как бы сложно ему не было, кем бы не пришлось пожертвовать. Он пойдет на все ради своей цели. И сейчас он впервые засомневался. Если он собирается все уничтожить, а потом создать заново, но уже более совершенный мир, то ему придется убить всех, в том числе и ни в чем невиновных людей. Мукуро знал это и был готов пойти на все. Он ведь уже монстр, не достойный спасения, и надо идти до конца. Он ведь стал демоном именно для этого. Чтобы обнаглевшие люди ответили за свои грехи, а страдающие смогли обрести покой. Сумев прийти в себя, Мукуро вновь внимательно изучил лицо Кеи. — А он красивый, — сам удивившись своим словам, Мукуро задернул рубашку Кеи. Он был озадачен. И что же ему делать? Дождаться, когда Хибари очнётся, и рассказать, что они соулмейта? Точно нет! Хотя на удивлённое лицо Кеи Мукуро очень хотелось посмотреть, но нет. Убить его прямо сейчас? Эта мысль крайне не нравилась Мукуро. «Ты мой. Не смей умирать», — голос из прошлого всплыл в голове, заставляя вспомнить, как именно эта фраза заставила уже сдавшегося Мукуро бороться за свою жизнь. Именно тот голос предал ему сил. Мукуро, закинув безвольную руку себе через плечо, поднял Кею и потащил в развалины двумя этажами ниже. Мукуро не знал, как лучше ему поступить, поэтому решил сначала все обдумать. Кея с такими ранами никуда не денется. Положив Хибари на бетонный пол, Мукуро присел рядом, более внимательно осматривая его. Черные волосы, к слову, довольно мягкие, как отметил Мукуро; белая кожа, теперь вся покрытая синяками, различными ссадинами и кровоподтёками; крепкое тело, которое недавно Мукуро хотелось переломать; тонкие руки с выпирающими локтями. И откуда в них столько силы? Мукуро и сам не заметил, как бродит рукой по телу Кеи, прикасаясь к его груди, водя по метке, спускаясь ниже на рельефные кубики пресса. Он неосознанно провел по все ещё кровоточащей ране и очнулся, услышав болезненный стон Кеи. «Что я вообще делаю?» — Мукуро ужаснулся своим действиям и желаниям. Он тут же встал и отправился обратно к себе на диван.