The moment

Люцифер смотрит на сына, не в силах отвести взгляд. Он прекрасен. Эти мягкие черты лица, эти красивые голубые глаза... Конечно, отцам не принято с таким любопытством рассматривать своих детей, но Светоносному уже давно наплевать на это. Вот он, его сын, его ребенок. Совсем рядом, стоит и смотрит на Люцифера, пытаясь найти в нем опасность, о которой Винчестеры предупреждали. Но Джек не верил. Не верил им до последнего. Он дал шанс отцу, просто чтобы узнать его получше, просто чтобы понять, какой он на самом деле. – Почему все тебя ненавидят? – спрашивает мальчик, внимательно глядя на падшего. – Эм, хороший вопрос, – кивает архангел, нервно поправляя рукава своей куртки. То, с каким интересом смотрит на своего отца нефилим, вынуждает старшего зацепиться взглядом за его милое личико, и пытаться дальше спокойно рассказывать о своих грехах, и о том, что он хочет стать лучше. – ...потому что я хочу измениться, как и все, – произносит Светоносный с такой нежностью, словно пытается ненавязчиво расположить сына к себе. И у него бы это давно уже удалось, но чертовы Винчестеры всё время мешают ему. Винчестеры и Кас. Ох, а что же этот ангелочек? Так пристально наблюдает за Люцифером, будто тот готов наброситься на сына, и, к примеру, изнасиловать, или ещё чего похуже. "Нет, Кас, я не съем его, можешь не переживать" – так и хотелось сказать ему, пока ангел вдруг не ушел, оставив их одних. Казалось бы, вот она, – свобода, но что-то сдерживает Люцифера, что-то не дает ему так просто разговаривать с сыном, и не обдумывать все свои слова каждый раз, прежде чем что-то сказать. Это душа. Этот ненужный комок света, очерняющий мощь его мальчика. Его идеального сына. В какой-то момент мужчина ловит себя на мысли, что считает, словно Джек его собственность. Он боится; не хочет никого подпускать к своему мальчику; просто хочет, чтобы их оставили одних. Закусив губу, архангел протягивает руку к руке Джека, и наконец дотрагивается к его нежной коже. Хоть и наручники сильно сдерживали его движения но, ох, прикоснуться к сыну было чем-то необычным, чем-то невероятно приятным, словно сделать что-то, чего он давно хотел, но всё никак не получалось. Ох, это было блаженно. Мальчик смотрит точно отцу в глаза, всё продолжая искать угрозу. Видимо, он не понимает, что такое прикосновение немного странное для нормальных семей, ибо давно бы уже отдернул руку. Нефилим смущенно отводит взгляд, а мужчина всё продолжает держать его за руку, мягко поглаживая кожу своими грубыми пальцами. Он так долго этого ждал. Так долго ждал того, чтобы просто прикоснуться к своему ребенку, и, видимо переборщил, слишком засмотревшись на розовые пухлые губы. – Всё... хорошо? – еле слышно спрашивает полуангел, покрываясь румянцем. Ох, эти прекрасные черты лица, Господи, да вот же он, – идеал! – Оу, – наконец приходит в себя Светоносный, но руку не убирает. –...Хм, Джек, мне ещё столькому придется тебя научить, – неловко смеётся тот, отводя взгляд. То, что архангел чувствует, находясь рядом со своим ребенком, – несравнимо ни с чем. Его тянет к Джеку, так сильно тянет, заставляя постоянно прикасаться к его хрупкому телу. Люцифер мог бы поклясться, что это любовь, но чувство, возникающее внутри, когда он ловит на себе взгляды сына - это что-то намного сильнее любви. Это не бабочки в животе, не дрожь в коленках, хоть и отдаленно напоминает это. – Эм... Моя ладонь, – так невинно произносит нефилим, что мужчина, краснея, улыбается во всю. Его сын такой милый и невинный, и архангел не может отрицать, что ему это нравится. Теперь он это осознает. – Ты идеален, – вырвалось у падшего и он, словно почувствовав себя незащищенным от сильного ветра, сутулится, наклоняясь к мальчику ближе. – А... спасибо, – тихо отвечает тот, заметив, что лицо отца находится всего в нескольких сантиметрах от собственного. Ещё мгновение Светоносный борется с тем, что то, что он собирается сделать, – неправильно, но, всё же, собирает свою волю в кулак, и мягко целует Клайна в приоткрытый рот. Тот вздрагивает, но не отстраняется, удивляясь вкусу чужой слюны на языке. Чувство отвращения и возбуждения смешалось в Джеке, и он, недолго думая, неумело отвечает на поцелуй. Да, их могли заметить, но Люциферу было плевать; это его ребёнок, часть его самого, он имеет право прикасаться к Джеку, даже губами. Нефилим же совсем не понимал происходящего, поэтому и не бил тревогу. Мужчина проводит другой рукой по бедру сына, словно изучая, где тому нравится чувствовать его прикосновения больше всего. В какой-то момент их поцелуй перерастает во что-то более страстное, и Клайн, теряясь в своих чувствах, стонет отцу прямо в губы, вынуждая того прижаться ближе. Руки ребенка неловко хватаются за сильные плечи Люцифера, и он, будто стремясь скрыться от холода, сильнее прижимается к отцу, проводя языком по его нижней губе. Наконец мужчина отстраняется, и замечает затуманенный взгляд Джека. – Только никому... не рассказывай об этом, ладно? - ласково просит падший, всё продолжая раздевать сына глазами. Тот же, нервно сглотнув, тихо отвечает: – Л-ладно... Архангел одобрительно кивает и, надеясь, что их никто не заметил, оглядывается. Возможно, Люцифер всё испортил. Теперь нефилим не будет смотреть на него нормально, если всё же узнает, что падшему не следовало так себя вести. Мужчина замечает, что колени его сына дрожат, поэтому, не долго думая, предлагает ему присесть на лавочку. – Всё хорошо, дружище? – спрашивает он дружелюбно, всматриваясь в пока ещё спокойное лицо мальчика. – Не знаю, – отвечает тот, слегка задумавшись. Вскоре к ним подбегает Дин. Он кричит на Люцифера, но, казалось, пока ещё ничего не знает про поцелуй. "Отлично" – думает Светоносный, расплываясь в улыбке. Джек его защищает, говоря, что Люцифер в наручниках и никак не сможет ему навредить, но звучит он неуверенно; его голос дрожит, а глаза бегают в разные стороны, пытаясь найти, за что зацепиться. Архангел ощущает, как внутри расцветает такое знакомое чувство, как тогда, в тот момент, когда он был с Келли. Когда на свет ещё не родился Джек. Падший закусывает губу, пытаясь перестать улыбаться.