lovely

      В королевских покоях Эмили всегда пахнет терпким жасмином, иногда – корицей и кардамоном от Делайлы. Сегодняшнее утро солнечное и нежное, что обычно несвойственно грубому и жестокому Дануоллу: сквозь шаткое окно пробиваются розовые зайчики, а лёгкий персиковый цвет мягко касается сизых стен, резного дубового стола и императрицы.       Колдуин нежится спросоня в шёлковых простынях, зарывается поглубже в пуховое одеяло и недовольно сопит, желая растянуть удовольствие ещё на немного. Хотя, кажется, сегодня никто не посмел разбудить девушку, например, путём обливания её ледяной водой или шумным стуком в дверь. За стеной негромко храпит отец, из приоткрытого оконца доносятся вопли чаек и шум воды, привычный солёный запах моря. Всё так смиренно и спокойно, всего лишь ласковое дануолльское утро, быть может, сегодня у всех долгожданный выходной?       А вот когда чьи-то крепкие руки не захотели выпускать из объятий Эмили, стоило ей попытаться встать с постели по крайней мере чтобы налить себе воды или сразу отпить её из хрустального графина, та, мягко говоря, сильно удивляется. В некотором напряжении девушка опускает взгляд и видит, что её подтянутое бледное тело обвивают женские руки, покрытые пробивающимися сквозь смуглую кожу и тёмные волосы ростками. Делайла.       Эмили сонно оборачивается. Перед ней лежит ведьма, её лисьи глаза смотрят с усмешкой, а короткие волосы забавно растрёпаны. Удивительный факт – засыпала императрица совершенно одна! – Что ты тут делаешь? – с ленцой тянет девушка, падая головой в белую мягкую подушку. – Сплю? – Копперспун смеётся, а её контральто звучит эхом, отзвякивая от каждого миллиметра поверхности. Довольно... угрожающе и привлекательно одновременно, что ж, прямо как в Бездне.       Эмили поднимает голову, оборачивается к женщине и с искренним недопониманием смотрит на неё, забавно хмуря тонкие брови и узкий носик. Та отвечает удивительно лучезарной улыбкой, широкой рукой оглаживая чужую пушистую копну волос, хаотичным водопадом выглядящими в постели. – Смотри, чему я научилась, – ведьма поднимает вторую руку вверх, к высокому голубому потолку, на кончиках её пальцев струится чёрная энергия, сквозь которую порхают тускло-розовые лепестки. Делайла сжимает руку в кулак настолько сильно, что её костяшки белеют в цвет снега, магия за секунду летит вниз к плечу, а сквозь предплечье прорастают нежные лепестки. Девушка молчит в восхищённом изумлении, а в её карих глазах сияют едва ли не звёзды.       От восторга Эмили даже не успевает поймать момент, когда пальцы ведьмы зарываются в её лобковые волосы, но как только осознаёт, возмущённо сопит через нос и убирает чужую руку, высовывая её из-под одеяла и с глухим стуком роняя её обратно на женщину. – Не стоит.       Копперспун притворно цокает языком и закатывает глаза, но обе знают, что она вовсе не обижается, а лишь любопытствует на предмет дальнейших действий.       Из соседней спальни слышен сухой кашель Корво, скрип деревянной кровати с балдахином и тяжёлые шаги к лестнице. Проснулся, значит. – Я в душ, – внезапно парирует на смущённую тишину императрица, – ты со мной? – с интересом разглядывает бывшую соперницу, получая отрицательный кивок, и в ответ пожимая плечами, мол, 'ну и ладно'.       Когда ведьма остаётся одна, её одолевает скука. Та поднимается с кровати, своим полуобнажённым телом будто становясь чудесной картиной, которые она пишет, на фоне всей этой королевской роскоши. На столе Эмили лежит кипа бумаг, а у светильника лопнула лампочка, на шумной печатной машинке контрастирует лист бумаги, вероятно, недописанный. Что, она снова мучается по ночам, разбираясь со всеми этими отвратительными императорскими делами?       Входная дверь скрипит, художница, не оборачиваясь, оповещает девушку о том, что хочет нарисовать её. Точно такой же, которую сейчас видит. Растрёпанную, но свежую, с влажной кожей и невыспавшимися глазами, бегающими по телу мурашкам и вставшими от холода кофейного цвета сосками, с небрежно надетым сиреневым полотенцем, которое уже наполовину сползло. Колдуин мило улыбается и мнётся, потирая глаза и неловко натягивая полотенце наверх, щерясь на делайлино 'да ладно, чего я там не видела'.