***
Утро было недобрым и день был не прекрасным. Он идёт куда то совершенно не глядя, не видя перед собой абсолютно ничего. Кудри развиваются на холодном осеннем ветерке, что пробрал его до костей тысячи и тысячи раз. Весь этот изнеможённый вид заставлял прохожих прятать глаза и отворачиваться всякий раз, когда он на доли секунды встречался с ними взглядом. Желудок сводило от голода, хотя он буквально 10 минут назад вышел из какой то забегаловки через дорогу, чтобы взять хоть что нибудь в рот за эти злосчастные два дня. Кажется путь до офиса мафии слишком затянулся***
Накахара всё продолжал работать на мафию, чем не был так окрылён когда его карьера там только начала давать обороты. Энтузиазм к работе медленно угасал и сходил на «нет», казалось это заметели все. На него свалилось достаточно того, с чем он не мог окончательно справиться. Всё свелось к сплошной рутине, которую он машинально выполнял из раза в раз приходя в офис. Чуя из за всех сил пытался пережить этот угнетающий месяц октября. Месяц когда уже нельзя было ходить без верхней одежды, когда по утрам моросил дождь и ветер своими холодными потоками заставлял всех вздрогнуть, поскорее укрыться в кафе или в вагоне метро. В такие меланхоличные моменты на ум приходило лишь то, что нужно закрыться в своей квартире( где он не был давно) и не выходить оттуда больше никогда. Выспаться, выпить бутылку дорогого вина и наконец почувствовать себя живым, и не таким безумно уставшим.***
6.00. Утро. Кабинет члена исполнительного комитета Накахары Тюи. Усталый от жизни и работы парень вновь просыпается за своим столом, где лежит в хаосе разбросанных бумаг и отчётов. Звук. Резкий звон в ушах, от которого он вздрогнул и поднял свой взгляд на приёмник, который стоял у него на столе. Нажав на кнопку, в динамике послышался монотонный голос Мори. Тюю приглашали на беседу, тема которой от начала и до конца оставалась для него загадкой. Прибывая в таком печальным состоянии на фоне хронического недосыпа и неудобном в частности для его спины положении, он долго пытался принять всё таки более или менее сидячую позу. Когда он всё же добился успеха в этом деле, то мельком взглянул на настольные часы и зевнул. Стоя подле кабинета Огая, он не хотел думать о чём будет идти их последующий разговор. Голова и так предательски болела, пульсируя возле висков; Замявшись у двери и простояв там наверное самые долгие 5 секунд в его жизни, он всё же открыл дверь и без стука прошёл в кресло стоявшее прямо напротив стола Мори-сама. Взгляд босса как всегда был нечитабелен и понять его намерения было невозможно. Взгляд Тюи в свою очередь дал понять, что он не хочет тратить своё время на пустую болтовню, которая в последнее время стала уж слишком его раздражать, но оба знали точно лишь один факт. Разговор обещал быть долгим.***
Стягивая с себя жгут, он одновременно вкалывал себе остатки амитриптилина*, в мыслях уже не было надежды, что он поможет, но ведь почему то он продолжает его принимать. Каждый день Осаму жил одинаково, не зная зачем и почему. В его квартире было слишком пусто, так же как у него внутри. Каждый и без того никчёмный день поддерживали таблетки и барбитураты, которые нужны были ему все время, чтобы просто заснуть. Слоняясь по квартире он не знал, что делать. Зачем что то делать? Он просто лежал на кровати и рассматривал и без того измученный потолок,как будто глазами хотел найти что то ещё. Тишина угнетала. Он жил так уже долгие годы, не понимая смысл всего, что с ним происходит. Не способность свободно вздохнуть и выдохнуть…в сердце что то защемило. Осаму пытался заполнить этот обширный кусок пустоты в душе, но живя во мгле и темноте он не мог ухватиться за мимолётный луч света. В попытках дотянуться до телефона, в руке неприятно потянуло, что заставило его окунуться в столь неприятные для него мысли. Почувствовав это, он медленно посмотрел на свои бледные руки заточены в еще более белые бинты. Кровь. Маленькое пятнышко на его руке стало медленно расплываться на фоне белых бинтов сливающимися с его кожей. Хоть он не любил боль, она приносила сущее наслаждение и с ней легко найти общий язык. Он давно перестал на неё обращать внимание. Экран телефона вновь загорелся. 0 уведомлений 0 сообщений 0 звонков — Как всегда, — в такой пустой квартире послышался его безжизненный шёпот, расслабив руку, телефон начал стремительно падать на кровать и вскоре достигнув своей цели, спокойно остался там лежать. Ему уже 22 года…23? Он не знал точно. Знал лишь то, что всю его жизнь, ему докучает мерзкое чувство, чувство пустоты. Как будто от чего то внутри тебя, откололи кусок и ты всю жизнь ищешь его, но четно. «Это пройдёт» Мерзкая и смазливая ложь, которая никогда не станет правдой, как бы то ни хотелось человеку, который повторяет это себе из раза в раз пытаясь сделать её такой, но это всего лишь пустая фраза, фраза брошенная на ветер. Каждый раз этими словами он давал надежду себе, что он справится, зная что это всего лишь трюк с его мозгом, простой самообман. Это чувство не проходило и преследовало его дыша в спину своим острым, как лезвие дыханием. Самым занимательным для него занятием послужило причинение себе боли,хотя он сам этого не осознавал, но такую ненавистную и нежеланную боль он приносил себе сам. Каждый, по своему блядский день он то и делал, что смотрел как по его бледным запястьям стекала почти,что черная кровь, оставляя за собой следы в виде множества порезов, на его белой и избитой временем коже. Всё это было только малейшей частью, от всего огромного куска боли, который он пережил за свою жизнь. Через час парень сидел на холодном и извращённом полу в ванной комнате, держа в окоченевшей руке нож и думая в эти секунды, лишь об одном человеке...который как таковым себя не считал.***
В кабинете все царило неловкое молчание. Когда Огай решил перейти к чему то, стоящему внимания Накахары. – И так, Чуя,- замкнув свои руки в замок, Мори взглянул на него, на удивление Накахары, по своему заботливо, но очно никаак не искренне, – я дам тебе отпуск на месяц,– это был не вопрос. Продолжать разговор с ним не будут. Выйдя за дверь кабинета своего начальства он,ни сколько не был удивлен,выдав лишь тихое, – Наконец то блять. Этот блядский месяц октября,отложится в памяти парня еще на долгий промежуток времени. Измученный и счастливый Чуя вышел из здания. Он жадно глотал свежий октябрьский воздух своими слабыми от сигарет легкими. Затем сразу же направляясь домой. Это место, под названием "дом", являлась большая и просторная квартира, но была слишком пуста и не внушающая хоть каплю тепла. В ней не было уюта, но в ней было другое, более стоящее и нужное для него. Скорее даже это был не-кто. Этого человека Накахара оберегал как никого другого, но он с такой же ненавистью,как и любовью(?) проклинал его. Проклинал и ненавидел, как только в его память врезались самые ненавистные моменты своей жизни, главным героем где являлся именно он и именно он, не давая ему расслабиться ни на одно мгновение.***
Стоя у самой квартиры, Чуя рьяно пытался нащупать в своем кармане ключи и когда эти попытки увенчались успехом, он прокрутил в замочной скважине этот ключ. Сразу после его роняет на пол...от ужаса. Вся картина такая веселая и неожиданная. Лужа крови. Много крови и ахуеть как. Она медленно растекалась, заставляя зрачки парня судорожно расшириться, вела свое начало из ванной комнаты. В глазах сразу помутнело и сознание решив затеряться где то в тумане, стало медленно его покидать. Бросив все вещи и не снимая верхнюю одежду, он бегом направился в ванную, где увидел Осаму. Этого блядского придурка с глубокой, рваной раной на одной из его рук, откуда и текла без умолку столь бордовая, почти черная жидкось. Он же, просто сидел на холодной и окровавленной плитке. Рядом с ним безмолвно лежал нож. Подбежав к нему и приподняв его голову, заставляя обратить свой взгляд на него. Там был тот самый взгляд. Осаму. Мысли Чуи были заполнены вопросами об оказании первой помощи и желанием оказать её ему. Судорожные мысли Чуи потревожил хриплый голос. нетнетнетнетнет – Чуу-я, не хочешь помочь? – он проговаривал эти слова особенно медленн, при этом харкаясь кровью, – всё пошло,не по плану и я, увы не смог быстро и самое главное безболезненно умереть от потери крови, мне до жути больно!!! – Поторопись, Чучу, – он произнёс эти слова с непременно искренней улыбкой. Бога нет, потому что сейчас это именно он, и всё равно Чуя молиться, чтобы это был не последний их разговор. – Если скажешь хоть слово, я поспособствую твоей смерти и сделаю её ещё более мучительной, просто заткнись, – в уголках голубых глаз показались хрупкие капли слёз, Накахара осмотрел всё ещё практически лежащего на его руках Осаму, цвет кожи которого можно было сравнить с листом бумаги. Судорожно трясущимися руками, он освободил его от своих объятий и направился за медикаментами, попутно рассматривая свои запачканные кровью руки. Сейчас все мысли угнетали и всё проскакивали в мозгу парня, не давая ясные ответы, а лишь задавая мутные вопросы. Он сидел на полу и просто харкался без остановки кровью, крайне мерзкое зрелище. Может быть не будь Чуи рядом, он так и сгнил на полу этой ебаной ване и его окоченелый труп нашли в огромном озере чёрно-бордовой крови. Смеясь от собственных мыслей и облокотившись об ранее белоснежную ванну. Держась за руку из которой всё ещё хлестала кровь он пошёл в сторону Чуи. Рыжая макушка уже беспрерывно рылась в каких то бесполезных на взгляд Осаму медикаментах, ведь там были лишь его седативные, антидепрессанты и барбитураты, которые помогали заснуть. Покачнувшись, у Дазая резко потемнело в глазах,из его рта начала стекать бордовая жидкость,что оставляла мерзкий осадок в горле. Не обращая внимания на взгляд Накахары и его матерных комментариев на счёт него и этой ситуации, пока Чуя распинался словами он медленно доставал свои бинты и жгут, чтобы остановить кровь. Чтобы опять остановить кровь, это был далеко не первый раз,когда он лежал в луже собственной крови,а потом пытался её остановить,попутно не испытывая желания умереть от этого. Несколько попыток заканчиваются ничем, он потерял слишком много крови и сам почти что лежит на полу не в силах встать, жгут он точно сам не затянет. На его холодные как лёд руки внезапно легло, что то тёплое и обжигающее. Без единого слова и намёка на эти слова Накахара сидел и останавливал кровь на руке этого человека, делая всяческие компрессы, мажа мазями и вот он заматывает его руку в бинты. Легко её отпустив Чуя поднял свой взгляд на Дазая. С каждой настолько долгой для обоих секундой, он стал отдаляться от него все дальше и дальше,но рука схватила его за тощее и бледное запястье, а затем потянуло к себе. – Давай, скажи всё, что обо мне думаешь, - это не было очередной манипуляцией Осаму, в его голосе была лишь вина,непрекращаемое чувство вины лилось через край и вот уже устраивает потоп. Чуя не хотел отвечать и говорить, он лишь подошёл к нему и обнял уткнувшись носом ему в шею и вдыхая без того родной и до боли приятный запах. Он лишь легко ударил его по плечу кулаком, так чтобы не причинить тому боль и тихо прошептал ему на ухо, – Я слишком сильно устал от тебя, Осаму. Устал, но не прекращаю тебя любить, – не желая ничего говорить более он умолк и достал пачку сигарет.***
Вот уже виднеется последний клочок солнца и наступает такая бескрайняя ночь. Тело неистово просит о пощаде и хочет наконец вкусить сон, но головная боль не хочет покидать его. Хочется просто взять снотворного и выпить весь блистер, но он выпил достаточно таблеток на сегодня. Поворачиваясь на другой бок, он не видит лицо второго, тот не спит. Дазай стоит на балконе и вдыхает свежий воздух, смотря на небо где виднеются миллиарды звёзд и созвездий. Войдя в комнату он видит ещё не спящего Чую. Явное раздражение на его лице показывало всё негодование по поводу вдруг настигшей бессонницы. Осаму уже лежал на другой стороне кровати, где расстояние между ними, как до вытянутой руки, казалось слишком большим. Слегка повернув голову в сторону ,он всё так же наблюдал ворочавшегося в постели, не давая уснуть никому, даже себе. Улыбнувшись, он подлезает к Чуе под бок и обнимая его, тычась своим холодным носом о его горячую шею. Тот даже не сопротивляется, лишь мирно принимая свою участь, засыпает в объятьях Осаму. Привязанность это очень плохая шутка, и оба это понимали, но ничего не могли поделать с этим. Это чувство появилось столь внезапно и так прижилось, как и сами их неоднозначные отношения. Но всё же они нужны друг,другу