Вольная птица

      Сладкие улыбки, развратные оценивающие мужские взгляды и вторящие им завлекающие женские — бордель всегда был один и тот же и всегда принимал его очень радушно, как старого друга: с распростертыми объятиями и готовыми выполнить любой каприз мягкими телами.       Грей закурил, вальяжно устроившись в кресле и лениво оглядывая всех этих нимф, разгуливающих в одних корсетах, так туго обхватывающих полные груди, которые здесь были у всех дам, как на подбор, белыми и налитыми. А вот грузные вычурные юбки, красиво овивающие пояс, но едва прикрывающие нижнее белье, ему казались абсолютно бесполезными и лишними.       Желанная легкость уже парила в его слишком грузной после долгого дня голове, а никотин приятной горечью плыл по горлу, обдавая терпкостью гортань. Грей выпустил клубок дыма, тут же подмечая сквозь этот туман миловидное личико Мэри, которая кокетливо повела плечиком, бросая в его сторону томные недвусмысленные взгляды. И это было так скучно и до жути предсказуемо, что он тут же отвернулся в другую сторону, совершенно осознанно предпочитая общество этой девицы его старой подруге сигаре. Он — лишь скучающий странник в этом полном сладострастия месте и грешном городе.       Послышался тихий цокот каблуков по деревянным половицам лестницы, едва уловимо пробивающийся сквозь все эти наполненные фальшью разговоры, и Грей вскинул свой взгляд.       Увидел рыжеволосую девушку и уже не смог отвернуться, ведя взглядом вверх от самых носков черных лакированных туфель до непримиримо вздернутого подбородка и белоснежного лица, на котором красовалась тень чуть надменной и презрительной улыбки-ухмылки, очевидно адресованной этому скромному месту и его обитателям.       Незнакомка была очень красива. Но красивыми были здесь все.       Она не принадлежала этому месту — совершенно очевидный для него факт. Такая непокорная и почти дикая, что читалось в каждом ее уверенном, чуть резком, но наполненном грацией движении. И это привлекло его подуставшее от местных колоритов внимание. Нестерпимо захотелось раскрыть тайну этой девушки.       Незнакомка быстро, но изящно плыла по лестнице, перебирая своими тонкими щиколотками, которые виднелись из-под подпрыгивающей юбки. Словно вот-вот перейдет на бег, когда взгляды вокруг наконец выпустят ее из своего плена. Легко вела рукой по перилам, лишь создавая видимость хрупкости и беззащитности, на самом же деле совершенно не держась за древко, как это делали здешние барышни, буквально впиваясь своими пальцами в опору. Чуть встревоженная и нахмуренная, словно бежит от чего-то.       Что ж, он был готов спрятать ее от всего, от чего бы она не бежала. Если это, конечно, не сам Сатана.       Прекрасная незнакомка намеренно смотрела исключительно вперед, перед собой, чтобы случайно не пересечься с кем-либо взглядом и не привлечь лишнее внимание. Какого же было удивление этой вольной птицы с кошачьей грацией и лисьей ловкостью, когда Грей преградил ей путь.       Она тут же вскинула на него свой взгляд, обдавая холодом серо-голубых глаз. Скривила губы, негласно сообщая о своем недовольстве, и нахмурила темные брови. Но это всего на секунду. Вслед за этим на ее лице расцвела дружелюбная, мягкая улыбка, предназначенная ему одному во всем помещении, сию же секунду вознося его скромную персону до уровня бога. И не будь Грей столь проницателен и опытен, несомненно бы не заметил этот невесомый шлейф фальши, который тонкой пеленой накрыл ее глаза.       Его взгляд тут же цепляется за какую-то брошь, вызывающе поблескивающую на ее груди. Внимание пленяет синий, словно морская пучина, камень. И заметив это, незнакомка специально чуть поворачивается, мешая его попыткам рассмотреть украшение, и Грей решает оставить это дело на потом. Его интересует она, а не всякие побрякушки. — Куда спешишь, малышка? — это тошнотворно-поверхностное слово «малышка» с такой удивительной натуральностью слетает с его языка, что даже сам Грей охотно верит в зажегшееся над его головой слово «повеса». — Я тебя здесь раньше не видел, ты новенькая?       Несмотря на то, что на губах незнакомки все еще играет улыбка, ее взгляд не выражает ровным счетом ничего, настолько непроницаемый, что Грей невольно испытывает белую зависть к ее навыкам самоконтроля. — Нет, подругу зашла навестить, — вкрадчивый голос с легким, неизвестным ему акцентом приятно ласкает слух. — Как интересно, где же она? — Уже легла спать, а я иду домой.       До ее призрачной подруги, которая не более чем повод отвести от себя его пристальное внимание, ему нет никакого дела. — Могу я узнать твое имя? — Вам это ни к чему, сэр. Уже завтра я исчезну из этого города.       В этом он не сомневался. — К чему весь этот официоз? Здесь все свои, — его увлеченный взгляд беззастенчиво скользит по фигуре прекрасной незнакомки. Но и ее лицо, и взгляд все также неизменны. И как волна негодования распространяется в девичьей груди, он ощущает скорее каким-то шестым чувством, нежели действительно это видит. Снаружи она все также мила и любезна, что вызывает к ней лишь больший интерес.       А потом в его голове внезапно вспыхивает упрямым наваждением брошь с синим камнем, которую он видел на груди у одной из своих былых пассий несколько недель назад. Грей смеется про себя. Нет, она же не так глупа, чтобы напялить на себя краденое, правда? Наверняка, просто похожее украшение, но от чего-то в его голове уже упрямо вертится слово «воровка», и то, как чуть сердито сдвигаются ее брови, когда он снова смотрит на ее брошь, лишь подтверждает догадку. Это вовсе не украденное украшение, нет, но рыжеволосая видит, что ее в чем-то подозревают и тут же реагирует на это. Грей, конечно, не его давний приятель Холмс, но сложить один плюс один тоже способен.       Она ведь пришла сверху. А там из наживы лишь комната мадам Хэммонд, лопающаяся от фамильных драгоценностей и денег. Идеально.       Его губы расплываются в довольной улыбке.       Мужская рука тянется к ее лицу, приникая грубыми пальцами к алебастровой коже и оглаживая румянец. Девушка не сопротивляется, лишь так же в упор смотрит на него, покорно ожидая пока этот сластолюбец наконец наиграется и даст пройти.       Но тут и вторая рука тянется уже к ее талии и, выдержка незнакомки дает сбой. Не резко, но настойчиво, сбрасывает его руку, в то время как уголки красивых губ опускаются вниз, являя протест мятежного духа. И Грей в восторге от этого жеста. Уже с сожалением подумалось, что он надумал себе строптивость и свободолюбие этой молодой женщины. Мужчина ухмыляется, наслаждаясь взметнувшимся внутри раздражением, сопряженным с уязвленным самолюбием. Он так давно не чувствовал просто ровным счетом ничего, лишь создавая иллюзию собственной эмоциональности, что был рад даже этим, вызванным ею чувствам.       Эта девушка никому не принадлежит и сама прекрасно об этом знает. Ни ему, ни этому месту, ни какому-либо другому. Просто вольная птица на его пути, которую он беспардонно попытался поймать. — Не смей, — взгляд серо-голубых глаз спокойный и расслабленный, а вот голос холодный, как сталь.       Грей склоняет голову набок, засовывая руки в карманы. — Какая жалость.       Незнакомка распрямляет плечи, смело вскидывая подбородок, но от его взгляда не ускользает и то, как она все так же косит по сторонам, готовая броситься наутек в любую секунду, если привлечет хоть на одну пару глаз больше дозволенного.       А Грей все смотрит, изучающе, оглаживая взглядом огненно-рыжие волосы, так красиво обрамляющие острое с правильными чертами лицо. Обводит контур губ, без стыда тут же смещаясь вниз по шее, выхватывая бьющуюся жилку сонной артерии, а после и четкие линии ключиц, симметричные, как у искусного изваяния, вот только этот дивный цветок ковал вовсе не скульптор, а матушка-природа. Скользит взглядом ниже, по алой, слегка вычурной блузе с достаточно глубоким вырезом, нахально останавливаясь на высокой груди, которая бы несомненно идеально подошла для его ладони.       И тут незнакомка не выдерживает. Совсем тихо фыркает, смеряя его своим взглядом, полным отвращения, морщит нос и огибает его высокую фигуру, намереваясь вырваться из этого душного места и его неприятного общества.       Не так быстро.       Это было сравнимо с чертовым безумием и помешательством, но Грей не мог ее отпустить. Не так, даже не распробовав ее запах, стыдливо потерявшийся за облаком этих тяжелых духов, которые выливали на себя ведрами местные девицы.       Грей перехватывает ее за предплечье и держит крепко, не позволяя тонкой руке выскользнуть из цепких пальцев. Тут же стремительно наклоняется к самому уху девушки, дергая ее чуть на себя. Настало время козыря. — А мадам Хэммонд разве уже тебя отпустила? — жаркий шепот опаляет кожу.       Незнакомка тут же меняется в лице и устремляет на него свой растерянный взгляд. И снова лишь на долю секунды. Но Грей уже купается в этой ее надломленной уверенности, расценивая девичью ошеломленность как личную победу. Как прекрасны эти льдистые глаза, когда теряют закоренелую снисходительность.       Девушка снова вздергивает свой подбородок, упрямо буравя его своим взглядом: — Не понимаю, о чем ты. — Да брось, — Грей ухмыляется, чуть склоняя к ней голову и касаясь пальцами холодного камня на ее груди, в котором пляшет его собственное искаженное отражение.       Пухлые губы поджимаются. Ага, раздумывает, как бы его облапошить. Мужчина уже с наслаждением готовится парировать очередной, полный лжи выпад, но внезапно девушка вскидывает на него смелый взгляд, глаза пестрящие ненавистью и холодом. — Чего ты хочешь?       Другое дело, дорогая. — Я бы хотел поговорить об этом не здесь, — Грей вызывающе смотрит на нее, глядя, как мародерка снова поджимает свои пухлые губы, разрезая маленькими трещинками розовый рот.       Несколько секунд мешкает, косится в сторону лестницы, но потом все же кивает, от чего пара огненных завитков падает на высокий гладкий лоб. Рука так и тянется поправить ее волосы, зарывшись в это жидкое шелковистое пламя, волнами спускающееся на плечи. Но это чуть позже, не здесь.       Незнакомка позволяет своей руке безвольно повиснуть в его крепкой хватке, но видит Грей — все это лишь напускная покорность и с этой девушкой следует быть начеку. С точно такой же наигранной смиренностью она могла бы без особого труда перерезать ему горло своим маленьким ножичком, который несомненно прячется либо под корсетом, либо под юбкой.       Грей увлекает ее прочь из этого общества патриархальных мужчин, развратных разговоров и грязного оплачиваемого сладострастия. Ему умопомрачительно нравилось разыгрывать из себя этакого злодея, только и помышляющего о том, как опорочить девичью честь. И ее напряженная, вытянутая в тугую струну спина безмолвно сообщала ему, что актерские данные у него были неплохие.       Они идут в тишине. И Грей невольно косит взглядом в сторону своей пленницы, все думая о том, что стоит ему хоть на секунду потерять бдительность, как эта непокорная вырвется из его захвата и ускользнет во мрак дальше по коридору. А этого ему не хотелось.       Тонущая в прохладе комната встречает их своим приветливым полумраком, таким идеально подходящим для здешних клиентов. У дальней стены зазывно просторная кровать с балдахином, который определенно выбирал кто-то с очень дурным вкусом, а на окнах задернутые бардовые занавески, настолько плотные, что разглядеть сквозь них что-либо почти невозможно — идеальный и исчерпывающий набор для комнаты борделя.       Грей прикрывает за ними дверь. К его изумлению девушка сама подталкивает его к кровати, ведя миниатюрной ладонью по его груди, вся такая храбрая и якобы всезнающая. А он и не сопротивляется, с неприкрытым интересом наблюдая за ее действиями и покорно отступая назад. Присаживается на уже видавший виды матрас и откидывается на локти, не выпуская из поля зрения прекрасную незнакомку. Уже и сам не знает, дурачится ли или действительно флиртует.       Она приподнимает свою тяжелую юбку, сверкнув в приглушенном свете свечей стройным бедром, соблазнительно-медленно переставляет свои коленки по кровати, сминая покрывало, и наконец седлает его бедра — самый приятный груз в его жизни за последнее время. Маска неприступности слетает с ее лица вместе с его наигранным вожделением по отношению к этой девушке. В горле чудовищно сухо. Пухлые губы на мгновение приоткрываются, а девичий взгляд впивается в его лицо, и все становится ясно, как день. Видит бог, сейчас Грей хотел ее по-настоящему, и не просто по-настоящему, а больше, чем чего-либо или кого-либо на свете.       Девушка склоняется над ним, нависая на руках и склонив голову чуть набок, от чего его шеи касаются мягкие завитки ее огненно-рыжей шевелюры. Он тут же пропускает через них свои пальцы, игриво подергивая за локоны. И было в этом простом жесте что-то до жути интимное. — Чего ты хочешь? — Твое сердце.       И судя по тому, какими насмешливыми искорками заполняются ее глаза, она ничуть не верит в эту заезженную фразу. И Грей снова готов взорваться от восторга.       Девушка виртуозно расправляется сначала с его жилетом, а потом и с рубашкой, на мгновение скользнув гибкими пальцами за пояс. Кожа в том месте тут же покрывается мурашками, а когда ее теплые ладони касаются обнаженного торса, из него и вовсе вышибает весь воздух.       Грею казалось удивительным, что его тело так реагирует на эти легкие, практически невинные прикосновения. Словно он еще совсем юнец, впервые оказавшийся с женщиной, еще и в этом полном разврата заведении.       Гибкие пальцы пробегаются по его груди прямиком до острых ключиц, едва задевая подушечками горло, а в голове так некстати мелькает мысль о том, что реши она сейчас действительно лишить его жизни, ножом или руками, неважно, у нее бы непременно получилось. Он бы сам поддался, потому что умереть в жаре этих ладоней — явно не худшая смерть.       Подмятый ее совершенным телом, Грей ведет руками вверх по осиной талии, оглаживая ребра и добираясь пальцами до груди. Одним движением развязывает ленту на вырезе, с разъедающим низ живота наслаждением оголяя границы кружевного, черного, как прямо сейчас его глаза, корсета, и тут же припадает к этому месту темнеющим взглядом. Беспардонно запускает ладонь под белье и обхватывает упругую грудь, сжимая и вместе с тем срывая с губ девушки судорожный вздох. И ни грамма протеста или сопротивления.       Тянется к ее губам, совсем медленно приближая свое лицо к ее. Вкус клубники. Едва ощутимый и опьяняюще сладкий. Мягкие губы целуют его в ответ, а горячий язык скользит по рту, насмешливо оглаживая своим кончиком розовую кожу. И это его заводит настолько сильно, что едва искры не сыплются из глаз вместе с плывущими лиловыми кругами, когда она еще и так беззастенчиво трется бедрами о его пах.       Так странно. Каждое ее движение кажется таким естественным, что его затуманенный мозг и правда начинает верить, что эта рыжеволосая демоница делает все это совершенно добровольно, поддавшись его обаянию и лишь совсем немного угрозам. То, как она медленно целует его за ухом, скользит ногтями по напряженным мышцам, сама подставляется под его руки и смотрит. Смотрит так, что он готов молиться на этот полный обоюдного влечения взгляд.       Девушка скользит своими тонкими, обманчиво слабыми руками по его предплечьям, задирая их вверх.       Любишь ролевые игры, малышка?       Грей теряется в поцелуе. Сминает ее губы, намеренно отказываясь от кислорода, который внезапно абсолютно перестает быть такой жизненной необходимостью. Сплетается с ее горячим языком, в то время как вдруг оказавшееся совершенно живым сердце рвется ей навстречу. И пропадает в этом моменте, застывает, как будто это — будь он проклят — самое правильное, что когда-либо с ним случалось.       Настолько погружается в эту игру, что даже не успевает понять, лишь запоздало замечает ярко-красную вспышку, прежде чем искусительница связывает его запястья атласной лентой, той самой со своей блузы, надежно пришпиливая их к изголовью кровати. И его пробирает беззлобный смех, полный восхищения ее недооцененной им расчетливостью.       Обманщица! Искусная обманщица!       На мужских губах расползается ухмылка, и девушка чуть отстраняется, все еще придавливая его бедрами к кровати, но держа дистанцию. Грей только ради приличия пару раз дергает руками, проверяя прочность этой холодящей кожу удавки. Легкая добыча его никогда не интересовала, поэтому навыки этой строптивой девушки, отточенные жизнью в тени, вызывали у него лишь упоение и искренний интерес. — Мое имя Ирэн, запомни его.       В ее взгляде плещется ангельская снисходительность победителя над побежденным. Ирэн склоняется к его лицу и припадает губами к щеке, оставляя долгий, но абсолютно целомудренный поцелуй. И кожа в этом месте пылает, горит, словно ему влепили пощечину — что было не так далеко от правды.       Еще бы он смог забыть ее имя.       Гибкая фигура все также грациозно соскальзывает со смятых простыней, и тонкие руки поправляют бессовестно задранную и сдвинутую Греем одежду. Девушка ему улыбается, хитро и сладко, сверкая своими потемневшими глазами, а после разворачивается на каблуках и, даже не удостоив его прощальным взглядом, идет к выходу. Прямая натянутая спина, гордо вздернутый подбородок, словно она не воровка, а хозяйка этого борделя. Медные локоны подпрыгивают в такт ее уверенной походке, купаясь в пламени свечей.       Но вот Ирэн выскальзывает за дверь, на секунду нарушая звуки плотских утех за стеной таким неприятным скрипом разболтавшихся петель, и вместе с ней исчезает ощущение пьянящего дурмана, словно Грей наконец протрезвел. И ведь снова не ушла ни с чем, украв и нагло прихватив в своем кармане часть его сердца.       Грей лишь усмехается, более чем довольный, что птичке удалось вырваться из лап и устоять перед его обаянием. Потому что он пал, бесповоротно и без оглядки, не устояв перед чарами этих сокрушительно притягательных глаз, и утопал в ощущении того, что его охотничья сущность требует покорения этой вольной птицы.       И он решает, что непременно должен найти эту прекрасную искусительницу снова.