Солнца свет

Смотреть в глаза корню Зла — это не как смотреть в глаза простому возлюбленному. Это значит, что ты отлично отдаёшь себе отчёт, кто перед тобой. И отринуть всякий страх перед неизвестностью. Впрочем, Дин и стремился к ней. Даже если привычных Ада и Рая больше нет, и будет только небытие, он готов. И хочет этого. — Зачем ты привела меня сюда? — Дин застыл, не отводя взгляда от матово-белого лица и глаз, холодных и темно-карих, как… нет, Дин даже не мог подобрать им точный синоним. Амара же странно улыбнулась, а потом подняла голову. К деревьям, к скрипящим, обрамлённым зеленью веткам и… чистому небу. Единственному уголку света в изменившемся мире. Дину было тепло и удивительно спокойно. Да, сейчас он стоял нос к носу с самой Тьмой, окружённый ледяным, почти безжизненным миром, где небом правят плотные чёрные облака, а землей — перемешанный с чернилами снег. Но здесь, в этом месте… Где трава, будто бы выгравированная из обломков изумрудов, деревья поросли мшистой тканью, в которой затесались крохотные грибочки, а вверх по черно-коричневым бороздам древесины бежали стайки муравьев… где над головой ясная лазурь небосвода с парой молочных облачков, а в синеве слышна птичья песенка… где солнце печёт подубившие от вечной мерзлоты волосы и ресницы… Дин закрыл глаза, просто наслаждаясь моментом. Губы, прилипшие к друг другу, наконец разошлись, и в отверстие рта хлынул пропитанный запахами зелени воздух. Кто-то заботливо снял с него все три слоя курток с утеплителями и свалил порванные перчатки в густой мох под ногами. Дин не обратил на это внимание, наоборот — ему стало ещё лучшее. Зачем умирать, если можно остаться здесь? Или, если это знаменитый Райский Сад — зачем жить? — Зачем? — Я подумала, тебя это порадует, — Амара произнесла это, как ни в чем не бывало, а потом отошла. Тени ее платья хватались за выпирающие древесные корни и собирали кусочки грязи и травы. Она села на пенёк, повернувшись спиной к Дину, и стала равномерно дышать. Никак йогой занималась. — Правда здесь красиво? — Правда, — согласился Дин. Он вздрогнул от ласковых прикосновений солнца. Ему даже думать не хотелось, почему Тьма сохранила этот кусочек мира. А если ей нравилось созданное братом — зачем уничтожила? — И все же… Женщина прижала палец ко рту и с тихим: «Тсссс» попросила своего попутчика помолчать. Они шли несколько дней, пускай течение времени ощущала только Амара. Ведь солнца больше не было, а то, что находилось в последнем оплоте природы — лишь воспоминание самой Амары, но какое живое! Итак, шли они, ничтожный жучок и всесильная повелительница тьмы, шли по разрушенному миру, где не было больше тепла, доброты, света и спокойствия. Только вечная мгла, в которой притаился оголодавший монстр, только холод и голод. Дин будто в полубреду обошёл лагерь малочисленной группки людей, среди которых неведомым образом ещё и ведьма затесалась. Он говорил с пустотой, и потому никто в его сторону голову не повернул — видать, сумасшедший. Он взбирался по отвесным скалам, и однажды его загрубевшие ладони скользнули по гладкому ледяному камню, а потом и ступня… но Дин выжил. Скатился по чёрному песку, наглотался его, горького и пронизанного морозом, будто обращённого в труху труп. Некоторое время Дин лежал и думал, что и вправду сошёл с ума… и хотел умереть. Конечно, хотел умереть. Но Амара отговорила его. И теперь над его головой пели птицы. Амара любовалась полетом воробья, прыгнувшего с одной ветки на другую, и чувствовала себя единой с крохотным живым мирком. Сердце трепыхалось, как его пернатые крылья. Легкие наполнились воздухом девственной природы, а ушей коснулся перезвон ручья — маленькой струйки кристально чистой воды, что сверкала белизной на солнце. Ничто не могло прервать её размышлений о подлинной красоте, кроме хриплого покашливания за спиной. Амара думала, что красота — это когда посреди уродства есть хоть что-то отдалённо напоминающее искусство: яркие, гармонирующие цвета, нежные запахи… И все же Дин отвлёк её. — Ну что ещё? — устало вздохнула Тьма и уронила голову на руку. — Чем ты теперь не доволен?.. Дин сжал кулаки и глубоко вздохнул — лес, ручей и небеса пронеслись через его легкие, и доносящейся из-за границ света запах тёмной мерзлоты смешался вместе с ними. Запрятанная в уголке его мелкой души любовь к женщине вдруг заскребла по прочным прутьям решетки. Дин смотрел на сгорбленный профиль Амары и чувствовал почти непреодолимое заденет подойти и обнять плечи — такие вроде хрупкие, но на деле сильнейшие из сильнейших. — Все нормально, — осмелел Дин и отругал себя самого за эту скромность. Как ранимый подросток, черт подери! — Могу ли я сесть рядом? Щеки Амары залились бардовым. — Конечно. Его бедро уютно устроилось рядом с бедром Амары, и оба на секунду отвернулись в разные стороны. Потом сосредоточились, прикрыв глаза. Тепло солнца, биение жизни в земле… — Почему ты это сделала? — шепотом спросил наконец-таки Дин. — Зачем нужно было уничтожать такую красоту?.. — Ты — не я. И ты не поймёшь, — тем же ответила Амара. Тихо, не открывая глаз. — А если пойму? — Скажешь, что так дела не решаются. Что всегда есть выбор, и выбор — основополагающее бытия. Но это же закон моего брата, не мой. Она разомкнула темные веки, усеченные пушистыми ресницами, и повернулась к Дину. Осмотрела его бороду, щеки, задумчивые глаза и грязные патлы, свисающие до затылка. И подавила внезапный порыв прижаться плотнее, чтобы никогда не выпускать любимого. Чтобы он ни за что на свете не покинул этого солнечного края, не вернулся в чертог тьмы… в её чертог. — Как все сложно, черт, — улыбнулся Дин. Наверное, впервые за столь долгое время. — Ты фактически истребила человечество и все… Голос Амары не дрогнул, ведь дрожь она очень умело подавила: — Потому что я должна разрушать. Если Бог может созидать, я могу убивать. Вот и все, что важно знать. Да большего и знать невозможно. Она хотела взять Дина за руку, которая уютно покоилась на колене, но стоило Амаре шевельнуться — он убрал руку, и та исчезла в длинном рукаве. Амара думала, что ничего больше он не сделает, однако ошиблась. Тот встал и потянулся, лишь бы сгладить углы. Будто бы не заметил… «Вот значит как? Изливаешь перед кем-то душу, даришь прогулку в столь прекрасное место, и вот тебе на». «А на что ты надеялась? Что Дин Винчестер, упрямый козел, прижмёт тебя к себе и заговорщически прошепчет: ну вот мы и вдвоём?». — Я тебя поняла, — кивнула Амара, улыбаясь так, словно и не произошло ничего страшного. Ведь и не произошло, верно? Он просто человек. Червяк. Жучок. Букашка. Бактерия. — Отдыхай, Дин Винчестер. И исчезла.