alt-J — breezeblocks
Дилюк оказался тут совершенно случайно. Скорее всего, им руководили жлобство и желание подзаработать побольше, потому что он уже достаточно наслушался, как хозяйка соседнего ресторанчика гребёт деньги лопатой на любителях столь опасного развлечения — боях на мечах. Почти все в Монде приходят поглазеть, как мужчины и женщины, искусно владеющие мечом, сражаются ради бурных оваций и всяких наград (иногда победителю доставалось даже звёздное серебро с вершин ледника), а владельцы забегаловок или таверн продают свои лучшие товары вдвое дороже. Фанатский сектор на арене — злачное местечко. Всего за час запас вина Рагнвиндра опустел на добрую треть, а карман уже трещал от тысяч моры. Но если в коммерческом смысле Дилюк был доволен вполне, то в духовном — не очень. Идя на подобное мероприятие, он надеялся, что увидит хотя бы одного бойца с глазом бога. Несмотря на то, что он имел свой, было интересно, как же люди развивают свои индивидуальные атаки? Арена, выточенная из камня, со всех сторон пестрит плакатами с поддержкой и носит по себе гул болельщиков. В самом центре совсем молодые ребята: блондинистый двуручник и тёмненькая лучница. — Сколько за бутылку, уважаемый? — спрашивает над ухом старец с хрипотцой в голосе. Дилюк оборачивается и даже позволяет себе изогнуть губы в едва заметной улыбке: пожилые люди в Монде излучают ауру той самой свободы, которую завещал жителям Архонт, и стоять рядом (а тем более разговаривать) с ними считается безумно почётным. Рагнвиндр отмахивается от денег, отдавая товар бесплатно. — Благодарю, — мужчина спускается ровно на две ступеньки, останавливаясь по правую руку от юноши. — Впервые вижу тебя здесь. Ты откуда? — Доля Ангелов. — Так ты сын Крепуса? Злачное местечко было, пока он не покинул нас. Без твёрдой руки Рагнвиндра таверна стала работать в убыль, а вино кислить, — старец откупоривает бутылку и делает глоток. Дилюк мрачнеет взглядом и тупо упирается им в ступени ниже. После смерти отца младший Рагнвиндр не смог пересилить всю боль и отчаяние, поэтому решил забыться. Сквозь снежные хребты и порывистые ветры он шёл всё дальше и дальше от дома, прежней жизни и себя. Дилюк затих в затхлой деревушке рядом с Ли Юэ на четыре года, медитируя и наконец осваивая Пиро глаз бога, доходя до совершенства. А бизнес отца... Нет, не поплыл по течению, просто был отдан в крепкие руки Винного совета, которые со своей обязанностью справились на троечку. — Ты здесь надолго? — старец ласково оглаживает горлышко бутылки, сладко причмокивая после глотка. — В Монде? Навсегда. Арена затихает и вновь взрывается криками и свистом. На арене смена борцов: теперь друг напротив друга стоят двое парней. С Глазами Бога. Жмут друг другу руки, кланятся и расходятся на противоположные углы. — А на арену зачем пришёл? Вернуть былую славу своему вину? Здесь-то говорливых пьяниц пруд пруди. Напьются, расскажут всем, мол, вкуснее ничего не пробовали, а через пару дней в Доле Ангела не будет свободного столика. — План хороший. Но я пришёл просто поглазеть, — Дилюк усмехается. — А что, вино действительно снова вкусное? Не кислит больше? — Не-а. Теперь горчит. Улыбка с лица Рагнвиндра стирается. Вот они какие, свободные жители Монда — говорят гадостную правду и не краснеют. Закатив глаза, Дилюк с притворным энтузиазмом начинает пересчитывать оставшиеся бутылки в своей сумке. Проходит буквально несколько минут, и старец, до этого момента сидевший с завидным спокойствием, неожиданно вздрагивает, с прерывистым вздохом выдавая: — Красавец. Дилюк, впервые за пятнадцать минут, переводит взгляд на центр арены. И его тут же оглушает. Свист и аплодисменты с трибун становятся будто невыносимо громкими, потому что Рагнвиндр видит его. Растрёпанные волосы, сияющие небом, длинные ноги, идущие красивой поступью, изящные руки с мечом, что зачаровывают своими жестами, и кожа, похожая на самую тягучую и сладкую карамель из цветков-сахарков. Дилюк восхищён. Дилюк сокрушен. Дилюк хочет закричать. — Это... — голос скачет между басом и визгом, поэтому красноволосый тихо откашливается. — Это кто? — Кэйа. Кэйа Альберих. Молоденький совсем, двадцать два года едва ли перевалило, — старец медленно поднимается и хлопает юношу по плечу, словно показывая свою поддержку. — Удачи тебе, мастер Рагнвиндр. Мужчина уходит, а Дилюк резко плюхается на его место, совсем не обращая внимания на бутылки, что опасно зазвенели от этого. О Боже. Скрежет мечей, хруст льда и снега, а потом оглушительные овации. Он победил. Он, весь из себя прекрасный и недосягаемый, произносит краткую речь о своей победе, попутно заставляя Дилюка краснеть и задыхаться. Это Кэйа Альберих. И Дилюк мечтает, чтобы этот сладкий голос выстанывал его имя и посвещал ему победы.***
the neighbourhood — lurk
Рагнвиндр впервые увидел Кэйю в марте. С каждым месяцем Дилюк всё больше и больше сходил с ума, будто кот по весне: в апреле записался в фанклуб, в мае купил абонемент зрителя в фанзону, забив на продажу вина там, в июне придумал ледяной коктейль, вдохновлённый Альберихом, а в июле порывался отправить ящик самого дорогого вина в знак уважения. Порывался, но так и не отправил. Дилюк — натура скрытная. На его лице улыбка появляется только в крайнем случае, а глаза вечно темные, без малейшей толики эмоций. Зато в душе Рагнвиндр — безнадёжный романтик. Его комната полна романов, в голове вечно крутятся мысли о любви, а руки то и дело порываются коснуться собственной щеки нежным касанием, воображая, что это когда-нибудь сделает любимый человек. И, что самое главное, ему не нужна ответная любовь. Дилюку уже хорошо, когда он видит его или слышит его победные речи. «Фанатизм!» — скажете Вы. «Односторонняя любовь на расстоянии!» — ответит Рагнвиндр. Но если красноволосый не смог собраться с мыслями и отправить подарок, то это не значит, что он намерен оставаться в стороне, когда Альбериха кроют нелестными словами прямо перед матчем. На фанзоне шумно и людно, но Дилюк всё равно сразу же находит этих мерзавцев. — Кэйа просто слабак. Я видел, как он даже кружку в руках удержать не может! — Да он же тот ещё пьяница! В «Кошкином хвосте» он постоянный гость, представляете? — А мне кажется, что он специально там ошивается. Говорят, что в «Кошкином хвосте» можно встретить проституток и уединиться прям там же! Может, он один из них? — Тело у него аппетитное никто не спорит, а ещё... Слова мужика прерываются из-за удара прямо в губу. Дилюк зол ни на шутку. — Захлопнись! — Рагнвиндр хватает противника за ворот рубахи и поднимает кулак. — Не смей открывать свой грязный рот! — Парень, ты что творишь? — выкрикивает кто-то из рыцарей, что должны были следить за порядком у края арены. Дилюк замахивается и со всей силой впечатывает кулак под рёбра чёртового сплетника, почти сразу же получая ответный удар со стороны. Буквально за минуту красноволосый оказывается окружённым, но уж точно не сломленным. — Трое на одного! — толпа на фанатском секторе одобрительно улюлюкает. Да кто бы сомневался! Люди приходят сюда за зрелищем, а не чтобы разбрасываться своей человечностью. Никто даже не думает разнимать драку. Дилюк идёт в атаку, но сразу же получает больные толчки с двух других сторон. Под коленями невыносимо болит от пинков, ухо изливается кровью от удара, а во рту настоящая пустыня. Августовское солнце жарит ни на шутку, Рагнвиндру безумно жарко, но это ли не прекрасно? Мерзавцам так и суждено поджариться быстро. Дилюк хватает двух соперников за руку и жжёт. Жжёт больно, до кровавых ожогов, слыша крики и ругань. А потом его оттаскивают. Два рыцаря тащат красноволосого в какую-то палатку в тени арены, а тот даже не сопротивляется. Из-за разбитого уха всё неприятно звенит, перед глазами плывёт штормовыми волнами. Его оставили на хлипкой кушетке, дабы он мог прийти в себя и передохнуть немного. Вокруг только пара стульев, столик с недопитой кружкой чая и кушетка, на которой он развалился без сил. Наверное, скоро рыцари вернутся, потребуют выплатить штрафы и моральный ущерб пострадавшим... Дилюк смиренно ждал своей участи, медленно садясь, когда в палатку ураганом влетел он. — Так это ты тот драчун? — Кэйа по-доброму улыбается и подходит к кушетке, на которой Рагнвиндр вот-вот откинет коньки или взорвётся. Такое Дилюк даже во сне не видел. Он с ним говорит. Красноволосый вскакивает на ноги, чтобы почтительно поклониться, но из-за головокружения заваливается в «объятия» Альбериха и всеми силами старается не заулыбаться, кусая щёки изнутри. — Мне сказали, что ты полез отстаивать мою честь, — Кэйа со всей аккуратностью усаживает пострадавшего обратно на кушетку, сияя благодарностью в голубом глазу. — Спасибо. Дилюк делает пару тяжёлых вдохов и выдохов. — Я просто не мог позволить, чтобы они говорили о Вас, сравнивая с... Если кратко, то я просто очень разозлился на их слова, потому что они выставляли Вас... — Рагнвиндр никак не может закончить предложение. Да и стоит ли? Альберих и так всё понял. — Ага, я знаю, — Кэйа достаёт из-под стула маленькую аптечку. — И давай на ты. Дилюк молча кивает и дышит через раз, потому что чёртов Альберих, промокнув вату спиртом, осторожно вытирает дорожку крови у уха, изредка касаясь своими прохладными пальцами. Лицо Рагнвиндра горит подстать пиро глазу бога, уши цветом схожи с ветряными астрами, а в камзоле жарко-жарко, но неожиданно по телу проносится прохлада. Приятная. И присущая только Кэйе. — Я тебе ухо немного заморозил, чтоб кровь остановилась. Через минуту-другую действие спадёт, ты главное не трогай, — Альберих убирает всё обратно в аптечку, а холод начинает распространяться на затылок, посылая приятные мурашки по всему телу. — У тебя похоже сотрясение ещё, вот же ж... — Дилюк, — неожиданно перебивает Рагнвиндр, серьёзно смотря на собеседника. Он, конечно, поджидал момента, чтобы представиться, но всё-таки ляпнул невпопад. — Дилюк Рагнвиндр. Кэйа смотрит удивлённо. И улыбается солнечно-солнечно, когда пожимает протянутую руку. — Приятно познакомиться. Хотя... Какое уж тут приятно? Сидишь тут весь разбитый, — Альберих вздыхает. — Надо было проигнорировать, а не так бурно реагировать, мистер Рагнвиндр. — У меня свои принципы. — А у меня опасения, что у тебя сотрясение мозга. Дилюк неловко пожимает плечами. — Просто всё кружится немного. — Слушай, мне сейчас пора идти на арену, — Кэйа задумчиво кусает губы (Дилюка от этого знатно ведёт), когда начинает искать в ящичке стола обрывок бумаги и перо с чернилами. — Лучше проверься у монахинь в нашем храме, а потом, ну, если всё будет очень серьёзно, найди вот этих людей и передай через них послание. Рагнвиндр кивает с лицом, полным серьёзности, а в душе порхают самые настоящие бабочки. Он дал возможность связаться с ним! На листочке написаны два имени. — Итер и Паймон – путешественники и мои очень хорошие друзья. Ты можешь найти их везде, где подают еду и чай с цветком-сахарком. Кэйа ухмыляется и подаёт руку. Рагнвиндр хватается и поднимается на ноги. — Ничего серьезного, всё в порядке. Вряд-ли их помощь мне понадобится, — Дилюк поправляет перчатки на руках, смотря на широкую спину. Обманщик. — Тогда желаю скорейшего выздоровления! — Кэйи и след простыл в шатре. Дилюк хищно облизывается.***
JRY, RuthAnne — Pray
Тем августовским днём в Рагнвиндре проснулась надежда. Сотрясения, как оказалось, не было, поэтому был ли смысл тревожить Кэйю лишний раз? Дилюк бережно хранил листок с именами, почти каждый день ища повод, чтобы написать хоть какое-то послание. Но что ему остаётся? Альберих — личность знаменитая. У него за спиной толпа фанатов и фанаток, которые, наверняка, каждый день заваливают его письмами и подношениями. А Дилюк не хочет снимать свою маску раньше времени, прилюдно валяясь в ногах и брызжа слюной при одном только виде возлюбленного. Уж лучше он стойко дождётся подходящего повода и напишет длинное письмо, где расскажет о всех своих чувствах. И ждать пришлось долго. Погрузившись в работу по восстановлению винной империи (кстати, к Новому году Рагнвиндр буквально купался в деньгах и вновь обрушившейся роскоши), Дилюк пропустил День рождения Альбериха. Попросту заработался и забыл, хоть и пометил в календаре красными чернилами, а отправлять поздравление на день позже посчитал крайне смешным. Так что письмо для Кэйи было написано с посылом поздравить с Новым годом. Само по себе поздравление несёт в себе особый смысл — всё-таки это праздник в некоторой степени для влюбленных. Рагнвиндр строго смотрит на Итера и его маленькую подружку рядом, передавая конверт и аккуратно упакованную бутылку вина. — Надеюсь, ты понимаешь, что подарок очень хрупкий и не должен разбиться. Итер также серьёзно кивает, но отвечает за него Паймон. — Конечно-конечно! Всё будет в лучшем виде, если, конечно, вы дадите нам чуть больше мотивации... В этот день, 30 декабря, Дилюку пришлось распрощаться с двадцатью тысячами моры. Чёртова говорящая консерва. А 31 декабря Рагнвиндр понял, что это была его самая тупая переписка в жизни. «Мистер Альберих, Спешу поздравить Вас с наступающим праздником. Я присутствовал на всех Ваших сражениях и искренне желаю не снижать планку, так как в 97% случаев Вы одерживали блестящие победы. Удивительно! Вы очень приятный мужчина, который умеет умопомрачительно излечивать своим льдом ушибы, ссадины и разбитые уши. Мне бы очень хотелось продолжить наше знакомство, поэтому, по традиции, приглашаю Вас 31 декабря в Мондштадтский Храм в полдень. Вас такое время устроит?Дилюк Рагнвиндр
P.S. Преподношу Вам вино в качестве маленького презента и надеюсь на Ваше согласие!» Когда Итер принёс ответное письмо, красноволосый еле сдержался от громкого счастливого визга. А потом прочитал и захотел поджечь всё вокруг. «Уважаемый Дилюк Рагнвиндр, Нет.Кэйа Альберих»
Ну и чёрт с ним! Грёбаный мальчишка! Не больно-то и хотелось. Однажды Рагнвиндр отомстит. Новый год Дилюк проводит в одиночестве, наблюдая, как на столе остывает ужин, приготовленный Аделиндой. Месяцы вновь полетели с бешеной скоростью. Конечно, Рагнвиндр был крайне расстроен и обижен, но не позволял себе пропускать ни один бой. Смотрел, впитывал все движения Альбериха, но так и не смог словить ни один из взглядов голубого ока. Первого апреля дверь в таверну отворилась, впуская лёгкий ветерок, запах весны и Кэйю Альбериха. Люди в таверне зазывающе улюлюкают и предлагают свои напитки, будто перед ними не мечник с шоу, а звезда мирового масштаба. И Дилюка это раздражает, безумно. Альберих подходит к барной стойке, смотрит, прожигая, как Рагнвиндр мастерски разливает вино, игнорируя гостя. — Здравствуй, — Кэйа сужает глаз, накручивая на палец прядь своих шёлковых волос. Дилюк упорно молчит и даже не смотрит, хотя в груди вот-вот взорвётся сердце. — Как поживаешь? Тишина. Альберих садится на стул, подпирает голову рукой и смотрит. От его пристального внимания руки Рагнвиндра начинают чуть трястись. Как же тяжело держаться ради собственной гордости! Дилюк бросает краткий взгляд и попадает прямо в глаза гостя. — Хочу с тобой прогуляться. — А если откажусь? — Рагнвиндр шумно выдыхает. — Помолюсь в Мондштадтском Храме ровно в полночь. Дилюк кусает губы и довольно урчит, когда смотрит на удаляющийся из таверны силуэт Альбериха.***
the neighbourhood, Casey Veggies, Kossisko — Jealou$y
Всё было неплохо. Вполне. В тот вечер Кэйа и Дилюк сидели на стене, смотря на водную гладь и впитывая всё ещё зимний ветер. Тогда Альберих прижался к нему плечом и выдохнул на грани шёпота: — Какой же ты горячий... В каком смысле это понимать было главным вопросом на протяжении всей ночи, что Дилюк провёл без сна в счастливом бреду. Встреч было много. Почти каждый день они «случайно» пересекались около таверны: то ли Дилюк ждал любителя вина, то ли Кэйа караулил, чтобы они вместе пошли до арены. Взглядов во время боёв стало больше. А когда на город опускалась ночь... Они гуляли по безлюдным улочкам плечом к плечу, говоря обо всём подряд, наслаждаясь наступающим теплом и тишиной. Дилюк может поклясться, что видел, как рука Альбериха пыталась проскользить по красным волосам и ладони, облаченной в кожаную перчатку. С наступлением мая пришла жара. Закат. Берег моря. Утёс Звездолова. И шикарный пикник с фруктами и самым дорогим белым полусладким вином из погреба Рагнвиндра. Они вполголоса ведают друг другу всякие мелкие детали о своей жизни и смотрят-смотрят-смотрят украдкой друг на друга. Но никто из них не выводит романтический подтекст на поверхность. — Как же жарко! А ты, владелец пиро, как реагируешь на такую погоду? У тебя закалка или тебе вдвойне жарко? Кэйа снимает с собственных ладоней перчатки без пальцев. — Я реагирую также, как и ты на холод, — Дилюк делает глоток вина и старается не морщиться. — То-есть никак. Мне нормально. — А я то думал, что ты сейчас скажешь, мол, невыносимо жарко, и я, как герой, буду охлаждать твою шею и рёбра, — промурлыкал Альберих с хитрой ухмылочкой. Но Дилюк в ответ только посмеивается. Подобные ласки ему не нужны. Он сам намерен вести в столь интимной обстановке. — Я бы не прочь охладиться, — Рагнвиндр стягивает камзол и расстёгивает первую пуговку у рубашки. Кэйа облизывается и воодушевленно тянется руками, дабы помочь, но Дилюк ловко поднимается на ноги. — Искупаемся? Волны зазывающе бьются о берег и искрятся нежной пеной. Хочется окунуться с головой и успокоиться, насладиться спокойствием и тишиной. — Я только за, — Кэйа улыбается краешком губ, излучая умиротворение. Будто его прямо-таки каждый день зовёт искупаться после бокальчика вина красивый мужчина. Но раздевается Альберих судорожно и быстро, боясь, что замешкается слишком долго, и Дилюк растворится в воде, подобно русалке. Кэйа поднимает взгляд на Рагнвиндра. Тот уже стоит по колено в воде. Абсолютно нагой. Колени синеволосого дрожат, ноги словно из ваты, но он всё равно упорно идёт к своему спутнику. А Дилюк ждёт и старается не смотреть (знает ведь, что не сможет сдержаться). — Вода хорошая, — Альберих останавливается рядом, смотря снизу вверх (всё-таки Дилюк повыше). — Согласен, — Рагнвиндр заходит поглубже и, перед тем как окунуться, выдыхает. — Прямо-таки парно́е молоко. Следующие двадцать минут всё возвращается на круги своя: Кэйа снова шутит и рассказывает глупые анектоды, а Дилюк едва слышно смеётся и нередко молчит. Особенно когда ныряет с задержкой дыхания. Но май — ещё не лето. Темнеет всё равно достаточно рано, а плавать в темноте с монокулярным зрением — самоубийство. Поэтому Кэйа выходит из воды по колено и оглядывает водную гладь. — Дилюк? Красноволосой макушки опять не видно. И это заставляет поволноваться. А что, если утонет? Кэйа с одним глазом не сможет найти его в тёмной воде, а поблизости людей уж точно нет. — Дилюк, ты где? Он здесь. Выплывает прямо перед носом, подобно прекрасной русалке. Волосы, насквозь мокрые и сияющие под луной, раскинулись языками пламени по белым плечам и ключице, на которых звёздное небо выложено из веснушек. Такой красивый и желанный. Кэйа смотрит на его лицо и невольно приоткрывает губы, выпуская тяжёлый воздух. Безумно хочется поцеловать и отдаться в горячие объятия. Дилюк медленно ставит руки на тонкие бёдра, слегка притираясь, и смотрит выжидающе, с самым настоящим наслаждением, потому что Альберих плавится: его грудь то и дело дёргается от бешеного сердцебиения, а на смуглой коже всё равно видны красные щёки и уши. Рагнвиндр склоняется, сужает глаза и хищно облизывается, подобно зверю, нашедшему свою добычу спустя долгую охоту. Дилюк слишком долго ждал, пока сможет быть ближе к своему фавориту, поэтому больше никогда не отпустит такой лакомый кусочек под именем Кэйа Альберих. А сам Кэйа понимает, что никого он не натянет ни сегодня, ни в ближайшем будущем, потому что Дилюк натянет его, сладко и до одури жёстко. Альберих смотрит томно из-под ресниц, потянувшись за поцелуем, но неожиданно Рагнвиндр обходит его стороной, разрывая все касания. — Доберёшься до Монда сам, у меня дела на винокурне, — громко мурлычет Дилюк, выходя на берег. Кэйа обескуражен. А Дилюк лишний раз убеждён, что месть сладка.***
Solence — the hills
Завершающий матч сезона обещал быть незабываемым и вообще круче любого другого боя, поэтому Дилюк отменил важную встречу с поставщиком и перенёс все дела на завтра — всё ради матча и, конечно же, Кэйи. Всё-таки их дружба была на первом месте в жизни, что у одного, что у другого. Тем более Альберих так томно умолял его прийти, перегибаясь через барную стойку в таверне с щенячими глазками. Конец мая обещал за собой жаркое и солнечное лето, и Рагнвиндр уже представлял, как будет зажимать Кэйю под раскидистым дубом в день летнего солнцестояния. Арена заполнена: люди на сидячих местах держат над головой плакаты с поддержкой и громко кричат имена фаворитов, а стоя́щие — машут флажками и свистят нараспев. — Мне кажется, что победит Беннет или Рейзор, — мужчина рядом с Дилюком разворачивает свой плакат, пестрящий красным и фиолетовым цветами. — Да не. Они крутые, но жюри отдадут победу кому-то без глаза бога, я думаю. Тем более Беннету всегда не везёт в финале, — отвечает кто-то позади. — Победит кто-то с глазом бога, я вас уверяю! — Кэйа? — Может и он. Дилюк старательно пытается подавить улыбку. Ну, не рассказывать же им, что их кандидат на победу всего лишь час назад ошивался около таверны с букетом, ожидая, пока все посетители покинут заведение. Не рассказывать же им, что их многоуважаемый Кэйа буквально рухнул перед Рагнвиндром на колени, хватаясь за его ширинку, как за спасательный круг. Не рассказывать же им, что Дилюк ласково гладил того по волосам, шепча, что так торопиться не надо. Не хвастаться же перед ними, что Альберих смотрел на него покорно и с вожделением, беспрекословно слушаясь приказа встать, выйти за дверь и ждать, пока Дилюк выйдет, чтобы потом они рука об руку пошли к арене. А хвастаться хотелось. Пары борцов сменяли друг друга, собирая возгласы и крики поддержки. Дилюк смотрел с ленивым ожиданием: никто из участников не вызывал в нём тех чувств, что появлялись при взгляде на Кэйю. И дело даже не в влечении между ними. Кэйа выходит на центр арены без своего привычного меха на плечах и накидки. Шелковая рубашка безумно красиво сидит на плечах, ремень на брюках стягивает и без того тонкую талию, и от этого вида Дилюка ведёт. Движения Кэйи отточенные и изящные, будто он родился с мечом и никогда с ним не расставался. А когда активирует глаз бога и выпускает свои ледяные копья, Дилюк готов поспорить, всех в округе окутывает прохлада и восторг. Альберих действует красиво, и никто даже не смеет спорить, что крио — поистине его элемент. И никто даже не удивляется, когда он одерживает победу. Блестящую. Точную. Заслуженную. Альберих оборачивается на фанзону, выцепляет Дилюка взглядом и задорно улыбается, подмигивает даже. И Рагнвиндр поддаётся — хочет улыбнуться в ответ, но не успевает. Противник Кэйи неожиданно поднимается и, несмотря на завершающий свисток, наносит удар под рёбра кулаком. Альберих кривится, что-то тихо скулит и жмурится. Стражи порядка в растерянности, не знают даже что предпринять. Дилюку приходится вмешаться, когда противник достаёт меч. Он буквально ураганом вскакивает со своего места и оказывается у центра ринга с хмурой гримасой на лице. Зол. И жаждет крови этого мерзавца. Противник, замахнувшись, не успевает нанести удар — его блокирует Рагнвиндр с огнём на двуручнике и в глазах (всё-таки не зря запомнил, как нужно вызывать оружие из незримости). Скрежет мечей и стук сердца — единственное, что слышит Рагнвиндр, будто на арену опустилась звенящая тишина. Но трибуны кричат. Дилюк идёт в атаку. Бьёт умело и так, чтоб загнать соперника в угол ринга, стараясь лишний раз не выпускать пиро энергию, ведь знает, что может не сдержаться — руки так и чешутся выпустить феникса. Рагнвиндр злой, как чёрт, когда стражи порядка оттаскивают их с ринга, разнимая потасовку. Он хочет ринуться в бой вновь, но прохладная рука, крепко держит за плечо. — Надо же, как ты разошёлся, — Альберих тихо усмехается и потирает ушибленное место. — Не смешно, придурок, — Дилюк хочет разозлиться, но не может себя заставить состроить хотя бы раздражение, когда Кэйа потирается щекой о его плечо. — Пошли подлечим тебя.***
Matt Maeson — Put It on Me
Они вваливаются в шатер, прижимаясь друг к другу как можно ближе и не прерывая зрительного контакта. Путаясь в ногах и спотыкаясь о мешающие стулья, Кэйа буквально виснет на Рагнвиндре, дыша, будто загнанный зверь, ведь дыхание на шее и крепкие ладони на ягодицах обжигают, заставляя прогибаться. Дилюк поднимает синеволосого над полом и усаживает прямо на стол, мгновенно прижимаясь к его паху, вырывая с уст сладкий стон на грани слышимости. — Ты же только сегодня говорил, что спешить не нужно, — Кэйа облизывает губы и смотрит из-под ресниц столь соблазнительно, что Дилюк нетерпеливо склоняется к его челюсти, целуя до прекрасного нежную кожу. — Знал бы я раньше, что ты окажешься таким... Рагнвиндр сладостно целует ключицы, подходя к кромке ворота рубашки, которую Альберих сам быстро стягивает, открывая доступ к торсу. — Каким? — Темпераментным. Дилюк ведёт носом до солнечного сплетения, затем сворачивает к чувствительной груди. — А если бы знал? — Рагнвиндр пересчитывает языком все кубики и царапает ногтем кожу у края брюк. Альберих не может найти в себе силы, чтобы ответить. Он лишь запутывает ладони в копне красных волос и стонет. Он словно в невесомости. — Я задал тебе вопрос, Кэйа, — Дилюк расстёгивает ремень и резко дёргает язычок ширинки, от чего штаны синеволосого собираются в складки. — А если я задаю вопрос, что тебе нужно сделать? Кэйа жмурится до ярких кругов перед глазами. Открывает глаза, а всё вокруг плывёт, будто он пьян без вина. Разглядеть удаётся только собственные голые бёдра и ноги — Дилюк всё-таки раздел его. — Что тебе нужно сделать, если я задаю вопрос? — снова повторяет он, ласково пробегаясь пальцами по смуглым бёдрам, останавливаясь у основания. — Ответить... — на выдохе произносит Альберих, облизывая свои губы. Во рту снова настоящая пустыня. — Ну так, что бы ты сделал, если бы сразу узнал, что я такой? Кэйа тяжело дышит и снова чуть прикрывает глаза. На губах расползается довольная ухмылка. Он обхватывает пояс Дилюка ногами, прижимая ещё ближе к себе. — Отдался бы прямо при знакомстве, когда обрабатывал твоё ухо. Такой ответ тебя устраивает? Рагнвиндр стягивает камзол и рубашку, наспех растегивая брюки, из кармана которых поспешно достаёт склянку с вязким маслом. — Более чем, малыш. — Страшно рад быть для тебя хорошим мальчиком. Дилюк рывком касается приоткрытых губ, скользя языком в горячем рту, на что Альберих утробно стонет, пролезая ладонью в чужие штаны, лаская пальцами у самого основания, медленно поднимаясь по длине выше. А Рагнвиндр рычит, толкается навстречу и целует-целует-целует, ловя язык проворливого любовника. Растяжка — последнее, о чём сейчас думал кто-либо из них. Кэйа готовился. И Дилюк прекрасно это знает, ведь читает его, как открытую книгу. Толчки жёсткие, глубокие и крышесносящие уносят обоих далеко-далеко. Они касаются носов друг друга и что-то шепчут в пьяном бреду, зная, что любят.***
— Ну так? Как тебе идея? — Кэйа сидит за барной стойкой в пустой таверне и уже десятый раз пытается поймать своего бармена за руку. — Я твои сумасбродные идеи не слушаю. — Дилюк! — Альберих обиженно вспыхивает и, упираясь руками в стойку, буквально наваливается на возлюбленного. — Ладно. Что ты опять придумал? — Давай ты возьмёшь меня замуж, и мы вместе откроем семейный бизнес. Я обучусь и буду полезен в твоей винной индустрии, честное слово! — Кэйа улыбается широко, но тем не менее хитро. За окном валит снег, под рукой бокал вина — влюбленные празднуют полгода своего пылкого романа. А ещё Альберих активно ищет работу, ведь не может же он всю жизнь зарабатывать благодаря бою на мечах, верно? — То-есть ты хочешь напроситься ко мне в качестве работника? — Я хочу напроситься к тебе в качестве мужа. — Я подумаю, — Рагнвиндр отворачивается к стеллажу с вином. — Что это вообще значит? Дилюк! Мужчина улыбается и тихо смеётся. Чёртов мальчишка.