Бури не страшась

Когда за окном началась страшная буря, что бывает раз в столетия, Даниэлла сидела в баре и пила. Играла дерьмовая музыка, бармен лениво протирал грязной тряпкой такие же грязные стаканы, а пьяные неудачники, сидящие за дальним столиком, бросали на нее сальные взгляды, но не осмеливались и слова сказать. Что уж говорить, пистолет — хорошая штука. Жаль, что против некоторых идти с ней также опасно, как и безоружной. (Жаль, что против некоторых и с целой армией идти просто-напросто глупо; ничего не добьешься и уйдешь с позором, если, конечно, будет на чем уходить; Даниэлла все равно бы попробовала, если бы у нее была своя армия) По традициям старого кино прогремел сотрясший это хлипкое домишко гром и с шумом захлопнулись кое-как держащиеся на петлях двери, стоило войти женщине в бар. Однако никто не обратил на это ни капли своего внимания. Лишь Даниэлла, бросив мимолетный взгляд, цокнула ногтем по кромке стакана, наполовину заполненным янтарной жидкостью, и поморщилась. Туманников она никогда не любила, а таких, как эта, просто терпеть не могла. Женщина спокойно подошла, словно не замечая треска старого и почти сгнившего пола под своими каблуками, и подсела к ней. Бармен перед ними даже не шелохнулся, и Даниэлла поджала губы, понимая, что весь бар оказался в иллюзии. — Что тебе надо? — спросила она, еле сдержав рвущее с языка «проваливай». Вновь оглядела маленькое помещение, в котором никто не замечал ничего странного, дотронулась кончиками пальцев до пистолета, спрятанного от чужих взглядов, и повторила: — Что тебе от меня нужно, иллюзионистка? Женщина рассмеялась и покачала головой: — Ах, впервые вижу настолько недоверчивое Небо. Но мне нравится. Смех ее был настолько же странен, как и она сама. Одетая совсем не по нынешней моде, в военную форму, которую никто не носил, и белые брюки, с этой прической в виде ананаса, казалось, словно она вышла из прошлого века или второсортного романа про дворян и рыцарей на фоне Великой Французской Революции. Она казалась знакомой, словно Даниэлла могла ее видеть до этого. Но это их первая встреча. И она хотела бы надеяться, что последняя. — Кто ты? — спросила ее Даниэлла, устав от чужого молчания, и тут же поймала насмешливый взгляд темных глаз. Она хотела бы получить ответы на свои вопросы или просто уйти, сделав вид, что они никогда не встречались. От Туманников не стоит ждать ничего хорошего. Впрочем, это относится и к ней самой. — Мы встречали раньше? — Какая же плохая память у потомков, — произнесла женщина и усмехнулась уголками губ. — Демона Спейд к вашим услугам, пока еще не Босс Вонголы. — Вы меня с кем-то перепутали. Я не наследница. — Но хотели бы. Даниэлла сжала руки в кулаки под столом, но на лице у нее не отразилась ни одна эмоция, бушевавшая в ней в этот момент. Злость, казалось, готова была поглотить ее целиком, но она держала ее на цепи, как опасную, но все-таки псину. Даниэлла знала, что была лучше многих мужчин и этот наследничек, выбранный отцом и представленный верхушке Вонголы на сегодняшнем собрании, не был исключением. Даниэлла была кровь от крови, плоть от плоти Вонгола, но родившись женщиной сама себе преградила путь наверх. Как же она ненавидела предрассудки этих стариков и слабаков, каким-то образом получивших власть и пробившихся туда, где было ее место. Будь ее воля, они бы все кормили акул в заливах и червей в земле. — И самое главное, — продолжила, как ни в чем не бывало иллюзионистка — Демона Спейд, та сама Спейд, о которой осталось столько историй и ни одного точного факта, кроме как подтверждения ее силы и превосходства над другими Туманниками — Вы могли бы. Все верно. Даниэлла могла бы быть боссом Вонголы. Одним из лучших, из тех, о которых будут говорить с уважением и страхом, после которых останется не просто строчка в семейной истории — «У Седьмого босса Вонголы была дочь, но Восьмым стал…» — а целая глава. Даниэлла рождена была править, однако для Секондо легче назначить наследником какого-то дальнего племянника, чем заметить силу и ум собственной дочери. Даниэлла хотела бы застрелить его к чертям собачьим, чтобы все наконец-то очнулись: она не слабачка, не очередная кисейная барышня. Она — Вонгола. — Коронация уже назначена. Через неделю этот никчемный парнишка, не умеющий ничего, кроме как тратить деньги и бахвалиться своим родством с Седьмым, станет Боссом ее Семьи. Это просто какая-то насмешка над работой всей ее жизни. Даниэлла скорее себе глотку перегрызет, чем признает его. — Я помогу тебе, — многообещающе сказала Демона, словно демон-искуситель, и буря в ее темных глазах грозилась похоронить всех стоящих на ее пути. — Ты станешь Восьмой Вонголой, и ни один мужчина не сможет тобой командовать. Даниэлла рассмеялась, почему-то веря этим словам. Она знала, что когда-нибудь буря поглотит и ее. Но прямо сейчас она сидела в дерьмовом баре на окраине Палермо и составляла план по захвату своей Семьи с самой непредсказуемой и опасной личностью Сицилии. И даже не догадывалась, что в ее глазах разразилась такая же смертоносная буря.