***
Она была вполне довольна своей жизнью. Секс, наркотики и рок-н-ролл — это про неё. Вечно пьяные глаза и прокуренные волосы. Сексуальное кружевное бельё и разрисованное татуировками стройное тело. Бесконечный минет, будоражащий металлом шарика на пирсинге в языке, и глубокие засосы, возбуждавшие внутреннего зверя рыком довольного самца. Пока не случился привод. Настолько банальный, насколько банальным он мог быть. Её загребли вместе с толпой бледных, укуренных торчков в дешманском баре на окраине города. Она смеялась. В пьяном наркотическом угаре приставала к молодому полицейскому и ласкала его добро в штанах, пока тот, то краснея, то бледнея, отодвигался глубже в салон автомобиля, практически врастая в заднюю дверцу. С одной стороны, ей повезло. С другой — не очень. Именно в момент прибытия их убитой компании, на территории участка оказался старый священник, отпускавший в это время кому-то грехи. Девушка до сих пор не знала, что седой мужчина увидел в её глазах, но он уговорил полицейских после суда и разбора полётов отдать брюнетку в монастырь. И вот, она, смирившись с тем, что служение в храме определённо лучше, чем небо в клеточку, третий год отмаливала свои грехи. К слову, крайне старательно. Все шло спокойно, размеренно, тихо и мирно. Пока не появился ОН. Красавчик в рясе. Молодой. Харизматичный. С добрым, но строгим взглядом. По-отечески ласковой улыбкой. Низким голосом, речи которым вызывали желание жить дальше и приободряли дух. Но иногда что-то такое мелькало во взгляде зелёных глаз. Что-то тёмное, глубокое и манящее. Что-то такое, что девушке казалось, видела только она. Брюнет стал новой главой монастыря. Первые дни, недели, месяцы все шло, как и раньше. Но потом… Брюнетка стала замечать, что не может провести и суток, не поговорив с ним, не увидев его, не услышав его голос. Сердце замирало каждый раз, а потом пускалось в бешеное барабанное соло, застревая где-то на уровне трахеи и не давая дышать. Глаза прятались в пол, убегая от прямого взгляда зелёных углей, манящих своей глубиной. Такие радужки должны принадлежать колдуну, дьяволу, змею-искусителю, но не святому отцу. И она терялась. С трудом глотала слюну, чувствуя нёбом шершавый язык. Смиренно прижимала руки к животу, будто прикрывая свернувшийся внутри узел похоти и желания. Нельзя. Ей было «нельзя». И теперь будет всегда «нельзя». Как и ему…***
Ряса с тихим, грубым шорохом ткани падает на бетонный пол. Ступням холодно, но сейчас пылающий внутри огонь, застилающий разум, не даёт задуматься о таких неудобствах. Брюнетка словно под гипнозом, чувствует, как он проходит рядом, задевая её обнажённое тело рукавами и что-то тихо шепчет, проводя по коже грубым переплетом книги. Им же приподнимает подбородок, заставляя взглянуть в свои дьявольски зелёные глаза. Быстрым движением девушка проводит языком по губам, чувствуя, как царапает их. Воздуха в груди не хватает даже на рваный короткий вдох. Священник улыбается одними краями губ, приближается, подходя вплотную и тихо шепчет на ухо: — Демоны — лучшие друзья девушек. Её зрачки расширяются. Она чувствует, как он медленно проводит пальцем от яремной ямки до груди, выводит какие-то странные знаки по пути к низу живота, а затем резко вжимает в себя, грубо схватив за ягодицы. — Демон искушает своих прислуг. Позволь мне тебе помочь. Это было не нежно. Не мягко. Это была всепоглощающая страсть. Мягкие губы, влажные, требовательные. Пальцы, вплетенные в волосы, грубо оттягивающие назад и заставляя поднять голову вверх. Язык, требовательно врывающийся вовнутрь. Изнутри пробирает дрожь. Брюнет горяч, как пламя, и одновременно холоден, как вечные льды. Он касается её груди, проводя ладонями по набухшим соскам, торчащим сквозь тонкое кружевное бельё. Мучает. Возбуждает. И не позволяет выплеснуть всё, что было накоплено внутри. А брюнетка словно пропала. Она будто видела всё. Чувствовала. Но со стороны. Она хотела кричать. «Нет! Все не так! Все должно быть не так!». Её тело превратилось в живую марионетку. Тело, стоящее перед ним на коленях. Перед демоном, спрятавшимся под святые одежды и взявшим себе чужое лицо. Демоном, кормившимся её похотью, возбуждением и любовью. Мужчина заботливо гладит её волосы, а в его глазах плещется самая глубокая тьма…***
На утро девушка очнулась. Обнаженная. Стоящая на коленях перед святыми иконами и без устали молящаяся. Повторяющая одни и те же слова. Слова, далёкие от святых.