Три плюс три

— Черт, да я на пять минут отошел, — возмущается Гэвин. Горячий кофе обжигает ему руки через картон стаканчиков, но боли он особо не чувствует — не до того. Пистолет под курткой, и достать его не секундное дело. — Не пропустил ничего интересного, — произносит Коннор ровным тоном, и именно такой тон у него всегда и бывает, стоит ему устроить заварушку. Сейчас заварушка в самом разгаре: а чего еще ожидать, раз они оказались в одном помещении с этим придурком Имсом и его придурочными же омегами? Коннор прижимает Имса к стене, лезвие ножа — который он обычно прячет в рукаве, — теперь царапает кожу у Имса на шее. Испуганным тот не выглядит — скорее сосредоточенным. Может, это связано с тем, что его благоверный прижимает пистолет к затылку Коннора, прямо за озлобленно прижатыми ушами. Ричи, в свою очередь угрожающий пистолетом ебанутому Андерсону, тут просто украшение на торте. Милая такая розочка из стекловаты. — Интересное будет, когда я прострелю тебе голову, — шипит Артур Андерсон. Он, если его тоже сравнивать с розочкой, был бы сразу из битого стекла. Коннор — и Гэвин решительно завязывает с цветочно-кулинарными ассоциациями — прижимает ножик сильнее. — Ну давай… И Гэвин понимает, что пора вмешаться. — А давайте, блядь, все успокоимся и выпьем долбаный кофе? — предлагает он.   Вообще-то, они должны были работать с Санчес — Эммой Санчес, она нормальный координатор, и если уж и работать с какой-то другой командой, то хотя бы с нормальным координатором, так рассуждает Гэвин. Ладно, это брехня, он так не рассуждает — на самом деле, согласиться его заставляет Коннор, потому что Гэвин на пару с Ричи потерял огромную сумму денег в их позапрошлом деле, и Коннор их наверняка не простит до гробовой доски. В том, что касается денег, он до боли раним. Он и не скрывает даже, что повелся на неприличную сумму в чеке. — Слушай, ты уже работал с Санчес, — вещает он, забрасывая толстовки Гэвина в саквояж, — тебя все устроило. Ричи, развалившийся на кровати, закатывает глаза с самым скептическим видом, но Гэвин-то знает — как дойдет до спора, он моментально соберет вещички и скажет: «Конечно, Коннор, милый», так что весь этот скепсис не стоит выеденного яйца. Гэвину неохота работать. Они только четыре дня как закончили утомительное дело, еще не успели насладиться отдыхом… Ричи в постели, весь в засосах, и Коннор в одних трусах, склонившийся над саквояжем, убивают любые зачатки рабочего настроения, которые Гэвин сейчас даже чисто теоретически мог бы испытать. Теоретически, ну да. — Гэвин, — Коннор отрывается от своего занятия и выпрямляется, — ты слушаешь меня? Гэвин его слушает. Очень внимательно. Именно поэтому он скатывается c кровати — как есть, голышом, а мгновение спустя его ладони удобно устраиваются на талии Коннора. Тот пахнет обалденно: гелем для душа, кофе, сексом и Ричи, и Гэвин, пожалуй, мог бы побороться с соблазнами — но зачем? — А мне кажется, нам и тут очень хорошо, — воркует он, прижимая губы прямо к полоске на лопатке Коннора, — зачем нам куда-то ехать… верно, Рич? Ричи следит за ними, подперев голову рукой, его голубые глаза поблескивают хищнически, ноздри расширяются — обоняние у него лучше, чем у Гэвина, а тот не жалуется. — Верно, — тянет Ричи. — Вы мне столько денег должны, — Коннор поводит плечами — и вздрагивает, когда Гэвин прикусывает его шею, как раз в том месте, где она переходит в плечо, — почему… почему это не вы собираете мои вещи? — Что, если мы как-то по-другому компенсируем этот ужасный долг, Кон? — Гэвин врубает обаяние на полную и с удовольствием следит, как уши Коннора краснеют, а дыхание учащается. Он на верном пути! Немного стараний — а к таким стараниям Гэвин всегда готов, и с энтузиазмом, — и они остаются дома, в своей кроватке, и не выходят из нее минимум пару недель. До ближайшей течки. А потом о работе можно будет забыть еще на недельку. Нет, Гэвин не лентяй, просто… Просто есть в этой жизни непреодолимые соблазны, и горячие бедра Коннора под ладонями — один из них. Мысль, что не нужно сдерживаться, по-прежнему опьяняет Гэвина: даже спустя пять лет он, кажется, все еще не может привыкнуть. Ричи подходит беззвучно — он и обычно тихий, несуетливый, неотвратимый, а сейчас мягкий ковер спальни полностью глушит его шаги. — Коннор… Ричи кажется Гэвину прекрасным — весь, от острых кончиков серых ушей до пальцев ног, утопающих в ворсе. Его длинное стройное тело завораживает: подтянутый живот с двумя родинками прямо над пупком, напряженные то ли от прохладного воздуха, то ли от волнения соски, на глазах темнеющий и наливающийся кровью член, — все это заставляет Гэвина дышать глубже, сглатывать наполняющую рот слюну… Он не смотрит на Коннора — если он посмотрит, то просто сойдет с ума. Сойдет с ума! Так что он не смотрит, нет, он прижимает губы к шее Коннора, прямо к коже, целует везде, где только может достать. Запах и вкус дурманят его. — Коннор, — выдыхает Ричи. Он тянет руку Коннора к себе, подается вперед, обхватывая пальцы губами: зрелище одновременно непристойное до безумия и удивительно целомудренное. Гэвин думает — мельком — об этих пальцах, сжимающихся на его горле, заставляющих его задыхаться, сражаться за каждый глоток воздуха, и возбуждение на секунду ослепляет его, поглощает с головой. — Нам нужно прилечь, — шепчет он Коннору на ухо — кожа внутри порозовела, и Коннор вздрагивает, когда дыхание Гэвина касается нежных длинных волосков у основания, — прилечь в постель… — Нам нужно собрать вещи, — голос у Коннора прерывается. — Нет, Кон, — бескомпромиссно произносит Гэвин, — нам нужно в постель. На этот тон уходит вся его самоуверенность. Он тянет Коннора к кровати, и тот слушается — как завороженный, и только когда Гэвин легко толкает его на матрас, он внезапно оживает. Его глаза вспыхивают, и если бы кто-то сказал Гэвину, что огонь не бывает черным, он посмеялся бы этому кому-то в лицо — еще как бывает. Глаза Коннора горячее любого огня, что он видел в своей жизни, они сжигают до костей. Одно движение — и Гэвин на спине раньше, чем даже успевает подумать о сопротивлении или инициативе. Колени Коннора сжимают его бедра, когда он устраивается сверху, склоняется над Гэвином: волосы торчат в стороны, на скулах румянец, губы искусаны и потемнели… Коннор стонет, когда Ричи забирается на кровать следом, сжимает его подбородок рукой и впивается в губы голодным, удушающим поцелуем — и Гэвин тоже стонет от зрелища, и от веса на бедрах и животе, и от того, как все это невыносимо жарко, и от собственного мучительного желания. — Господи, — выдавливает он, — господи… Слова застревают в горле, в легких, потому что Ричи отрывается от Коннора — и в следующую секунду его губы на губах Гэвина, язык проникает в рот напористо, безжалостно, и пальцы Коннора до боли сжимают его запястья, а потом… Гэвин вскрикивает, когда Коннор опускается сверху — вскрикивает и вскидывает бедра навстречу, повинуясь инстинкту, проталкиваясь глубже. Коннор внутри раскаленный и такой тесный, словно они не занимались любовью меньше часа назад, — он стискивает Гэвина до искр перед глазами, обхватывает своим телом, словно они идеальные детали. Секундная передышка — он замирает, привыкая, а Ричи позволяет Гэвину глотнуть воздуха, — и Коннор начинает двигаться. Гэвин, кажется, теряет сознание на несколько долгих мгновений. Ричи сжимает пальцами волосы Гэвина, дергает, вынуждая его запрокидывать голову, выгибаться — поцелуи становятся медленнее, нежнее, горящий взгляд Ричи не отрывается от лица Гэвина ни на миг, и тот плавится под этим взглядом, под жаром его требовательных губ. Коннор, наоборот, двигается резче. Он стонет — громко, не сдерживаясь — и отпускает руки Гэвина, и тот моментально пользуется свободой: обхватывает Коннора за талию, ласкает, спускает ладони ниже на его напряженные ягодицы, втискивает его в себя с силой, мешая толкаться, но ощущение этого полного слияния такое упоительное, что у Гэвина щиплет глаза… Ричи разрывает поцелуй и хватает его за руки, удерживая запястья, поднимая их над головой — и внезапное отсутствие контакта на мгновение отрезвляет Гэвина, а следом потрясающий вид снова опьяняет: Коннор ослепителен. Его напряженные мышцы перекатываются под кожей, покрытой тонким слоем испарины, волосы прилипли ко лбу, губы приоткрыты… Гэвин теряется во всем этом, залипает, как муха в янтаре. Он словно во сне, пока Коннор кончает, зажимая рот, кусая собственные пальцы — одурманен, пока Ричи ласкает себя, не прерывая нежных поцелуев, и их губы точно распухнут так, что больно будет говорить… Гэвин даже не чувствует приближения оргазма. Его просто захлестывает огромной волной. Коннор полубессознательный, когда Гэвин накрывает его одеялом — и он позволяет себе самодовольную ухмылку: кажется, его план сработал, и они никуда не едут. Ричи кидает полотенце на пол и падает на кровать рядом, вид у него такой же довольный — Гэвин тянется к нему, целуя его со всей распирающей грудь нежностью, улыбается, закрывая глаза…   Гэвин все еще обдумывает свою наивность, садясь в самолет. Ладно, успокаивает он себя, рассматривая округлую задницу Ричи, пока тот вытягивается, закидывая багаж на полку, — ладно, в конце концов, Санчес нормальный координатор, а они давно собирались смотаться в Калифорнию. Калифорния дивно хороша в это время года. Они быстро сделают дело, а оставшееся время потратят на купание в океане и безудержный секс. Последний год был довольно напряженным в плане работы — а как иначе, когда один из твоих омег одержим идеей заработать все деньги на свете? — и грандиозный факап Гэвина и Ричи дела не улучшил. Ему начало казаться даже, что в отношениях появилось нездоровое напряжение, и отдых на пляже был бы тут весьма кстати. Плавки льстят фигуре Гэвина. Хорошее и оптимистичное настроение расцветает под лучами калифорнийского солнца… И стремительно угасает, когда Гэвин распахивает дверь в любезно арендованный клиентом офис и вместо Эммы Санчес и ее команды видит перед собой наглую рожу Эдварда Имса. И, судя по секундному замешательству на этой роже — Гэвин замечает, потому что от потрясения смотрит очень внимательно! — Имс точно так же рад его видеть. — Какого хера? — говорит Гэвин неприветливо — нихрена, он и не собирается быть приветливым с этими типами. — Что вы здесь забыли? Очередная подстава? Он не успевает закончить, как Ричи отпихивает его в сторону, а Коннор вскидывает пистолет, и в тот же миг в руках Артура Андерсона — Гэвин узнает его по выражению лица, — возникает аж два ствола. Обстановка накаляется: мысли Гэвина мечутся в поисках путей отхода и предположений, что стало с Санчес и «какого хера», на самом деле, тут забыли нежданные гости. — Артур, — Артемис «Арти» Андерсон кладет руку на плечо брата и сжимает, и тон у него точно такой, какой бывает у Ричи, когда он пытается отговорить Гэвина от необдуманных действий. — Успокойся, пожалуйста. — Я не беспокоюсь, — заявляет Артур. И Гэвину сразу же хочется сделать что-нибудь такое, от чего засранец забеспокоится. Слишком уж вальяжно они тут расположились: Имс расселся на стоящем в центре офиса столе, скрестив лодыжки, изображая из себя то ли офисного хулигана, то ли мафиозного босса. Его омеги застыли с двух сторон, словно телохранители. Они близнецы, как Коннор и Мартин, но спутать их нереально: Артур Андерсон похож на рассерженную кобру, мех на ушах топорщится от раздражения, темные глаза сверкают. Его брат всегда казался Гэвину поспокойнее. — Отвечая на твой вопрос, Рид, у нас тут встреча, — говорит Имс. Несмотря на улыбочку, взгляд у него холодный. Цепкий. — И если вы сюда зашли в рамках экскурсии, то погуляйте в другом месте, будьте любезны. Черта с два Гэвин будет с ним любезен! — У нас тут тоже свидание, так что почему бы вам самим не свалить? — заводится он. — И поживее, а то наш клиент увидит ваши физиономии и откажется от сотрудничества. Меньше всего на этом свете Гэвин мечтал снова пересечься с Андерсонами. Во-первых, его бесит их фамилия, — но это полбеды. Беда в том, что эти ублюдки подставили их год назад в Будапеште. Обе команды тогда нацелились на одно дельце, непыльное и с хорошим ценником, вот только кто знал, что легкое дело обернется таким геморроем? Никто. Гэвин был очень даже доволен, когда дело досталось им. И гораздо меньше доволен, когда ублюдок Андерсон-старший застрелил клиента, объект и еще целую толпу народа, а Гэвин и его парни тогда еле ноги унесли. Ричи несколько месяцев жаждал мести, и только уговоры и откровенное давление Коннора — Гэвин-то кровожадные планы разделял, — убедили его оставить это дело. Кровожадность Коннора обычно неплохо сдерживается его же фантастической жадностью, цинизмом и хитростью. Коннор не больно-то любит открытые ссоры и конфликты, его методы — действовать исподтишка и строить из себя ангела. Неудивительно, что сейчас, когда обстановка накаляется на глазах, именно он первым вздыхает и опускает пистолет. Но не убирает. — А встреча у вас случайно не с Санчес? — спрашивает он светским тоном. Это волшебство — как у него получается разряжать обстановку, когда он хочет. Напряжение в воздухе слегка редеет, Гэвин фантастическим образом чувствует, как расслабляются его плечи, и даже раздраженный взгляд Артура вроде как становится чуть более дружелюбным. Насколько это возможно. — Нам не сказали, кто другая команда, — Артур бросает короткий тяжелый взгляд на брата, и это похоже на продолжение разговора, начатого до их появления. Так что Гэвин забивает. — Ну, это точно не мы. У нас встреча с Санчес… Теперь очередь Коннора кидаться предостерегающими взглядами. Гэвин к этим взглядам давно привык, так что игнорирует — ну, старается игнорировать, — хотя это и трудно. Теперь ему интересно, кто налажал: Коннор, приведший их по неправильному адресу — какого хрена, в Будапеште один-единственный офис сдавался в аренду? — или Андерсон-младший, согласившийся на сотрудничество непонятно с кем. Или Андерсон-старший, паранойя которого общеизвестна? Ситуация была бы даже забавный, если бы… А впрочем, нет, нихрена Гэвину не забавно. Он смотрит на часы — до предполагаемой встречи ещё двадцать минут, целых двадцать минут ждать разъяснений, что же за дерьмо тут происходит и не пытаются ли их кинуть. Опасности Гэвин не чувствует, однако это ни о чем не говорит. — Все это очень странно, — Коннор трёт висок свободной рукой, и Гэвин некстати вспоминает, что Коннор очень плохо спал прошлой ночью, а весь полёт что-то печатал своем ноутбуке. — Я схожу на угол за кофе, — решает он. Порыв его самого немного шокирует — откровенно говоря, обычно Гэвин не больно-то заботлив, даже когда стоило бы: его омеги могут позаботиться о себе — и о себе, и о Гэвине, и иногда слишком хорошо… Но сейчас ему хочется сделать приятное, а они и без него справятся с разговором. Коннор улыбается ему — напряжённо. — Спасибо, — но благодарность в его глазах вполне искренняя. — Ведите себя хорошо, — просит Гэвин. Улыбка Коннора становится теплее. — Ничего не могу обещать.   Стоило иметь это в виду.   Гэвин возвращается — ладно, не пять минут спустя, а пятнадцать, тут он слукавил, — и застает эту обалденную картинку, от которой едва не роняет горячий кофе себе на ноги, пытаясь достать пистолет. Он ненавидит, когда кто-то угрожает Коннору, ненавидит, от одного только зрелища кровь приливает к голове, изгоняя разумные мысли напрочь. Вывести Коннора из себя не так-то просто, но Гэвин верит в этого мудака Имса. Тот и святого из себя выведет — а Коннор не святой. Вообще-то, Коннор сам собаку съел на выведении людей из равновесия (наверное, это и есть та причина, по которой Гэвину приходится ненавидеть угрожающих Коннору ублюдков — они встречаются не так уж и редко), так что Гэвину очень интересно послушать, что же Имс такого сказал. — Давайте успокоимся и выпьем долбаный кофе? — цедит он. — Отзови своего добермана, пока он кого-нибудь не покусал. — Сначала ты своего, — усмехается Имс. Для человека, трахея которого в опасной близости от лезвия, он слишком уж наглый, это точно. Гэвин не собирается ничего говорить Коннору — не тогда, когда на него наставлено оружие… Дело решает Ричи. — Это так тупо, — бормочет он себе под нос и вздыхает, — Коннор… Он абсолютно ничего не делает, но на щеках Коннора тут же появляется румянец. От одного только тона. Это суперспособность Ричи, Гэвин утешает себя тем — пытается утешать, — что у него на это было в пять раз дольше времени, буквально вся жизнь. Мартин — тот вообще умудряется заставить Коннора извиняться, но до такой магии даже Ричи еще расти и расти. Андерсон резко убирает пистолет, Коннор отступает, и несколько секунд они все кажутся Гэвину рассерженными котами, на которых вылили ведро воды — даже мех на ушах топорщится точно так же. Только тут Гэвин позволяет себе немного выдохнуть… и обнаруживает, что второго Андерсона в офисе нет. И где его носят черти? Санчес опаздывает, и это все больше начинает походить на подставу. — Кофе, Коннор, — говорит Гэвин и наконец-то ставит стаканы.   Вообще-то, Гэвину нравится чувствовать себя уникальной снежинкой, к чему тут лукавство? — да что там, его профессия буквально кричит «уникальная снежинка». Он имитатор, и не из худших. Нет, Гэвин не мнит себя таким уж креативным — как некоторые, — но в своем деле он хорош. Имс, с другой стороны, настоящий эталон креативности, это уж точно. Гэвин уверен: если бы он открыл энциклопедию на слове «креативность», оттуда на него смотрело бы фото Имса. Тем неприятнее, что из всех знакомых Гэвину сновидцев именно этот засранец тоже умудрился жениться на близнецах. — Во-первых, мы не близнецы, — говорит Ричи, когда Гэвин жалуется ему на вселенскую несправедливость, потому что он не дурак, чтобы жаловаться по такому смехотворному поводу Коннору, — а во-вторых, многомужество не такая уж редкая вещь, я слышал о других таких браках. Но не среди сновидцев, вот в чем дело. Омег меньше, чем альф, и близнецов среди них только треть, и далеко не все эти близнецы рвутся в священные узы брака с одним и тем же альфой… Омеги вообще не склонны делиться, искать компромиссы и терпеть, неудивительно, что только братья, привыкающие друг к другу с рождения, на это и способны. Коннор с Ричи при нем никогда не дрались, и никто из них с Мартином, но Гэвин трижды видел, как Коннор дерется с другим омегой, и один раз в драку ввязался Ричи. Это страшное зрелище Гэвин до сих пор пытается изгнать из памяти. — Он имитатор, — бормочет Гэвин, хотя и знает отлично, что звучит глупо, — я это первый придумал… — Первый придумал жениться на братьях? Сомнительное утверждение, — Ричи протыкает пакетик с соком трубочкой и отпивает, вид у него задумчивый. — Вполне возможно, что и он, нужно спросить у Коннора. Упаси боже Гэвин станет спрашивать у Коннора. — А еще чем вы меряетесь? — тон у Ричи едва заметно приобретает тот самый оттенок остроты, который любого альфу должен предупредить, что он говорит херню и может вот-вот — без дополнительных предупреждений, — остаться без глаз или кожи на лице, — кто сколько раз за ночь может? Ростом? Тогда мы с Коннором выше. Количеством детей? Тогда победа за ним. Или в ход идут еще более интимные подробности, Гэв? Гэвин, конечно, Ричи не боится — тот не слишком вспыльчив, слава богу, — но и язык прикусывает. Дело не в том, что они меряются. Просто… Просто Имс его бесит. А оба Андерсона бесят еще больше. Этот разговор, конечно, происходит еще до эпического провала с застреленным клиентом, и объектом, и шумихой, от которой пришлось удирать на другой континент. Теперь-то Гэвину не нужно искать оправданий для неприязни.   Время подходит к назначенному, Санчес все нет, Имс усаживается на облюбованное место на столе, Артемис беззвучно возвращается — зато так же беззвучно уходит Ричи, переглянувшись с Коннором. Гэвин знает, что он хочет присмотреть за зданием снаружи. На случай сюрпризов. — Пора уходить, — говорит Гэвин, посматривая на часы. Пятиминутного опоздания достаточно, чтобы считать встречу несостоявшейся, даже если Санчес попала в перестрелку или разминирует бомбу. Особенно если так. — Кон, валим. — Подожди, — колеблется Коннор, хотя не хуже Гэвина знает, что дело дрянь. — Слушай его, — советует Имс, — твой альфа дело говорит. Ещё успеете посмотреть достопримечательности. — Сначала я тебе язык отрежу, — сообщает Коннор, — он тебе все равно не нужен. Гэвин напоминает себе спросить Ричи, из-за чего же все-таки дошло до драки. — Не соглашусь, дорогуша, — тянет Имс, улыбаясь от уха до уха, — язык мне очень полезен, но простим твою неискушенность. Подколка настолько пошлая, что Гэвина передергивает — Имс явно делает это специально, вот только нахрена? Это даже на флирт не спишешь, женатый альфа не стал бы флиртовать. — Отвали, Имс, — бросает он, разворачиваясь к выходу. Артур громко хмыкает. — Это он неискушен? — Андерсон координатор, он знает о Конноре все, что возможно узнать. Слишком много из того, что уже поздно пытаться скрыть и похоронить. — Я тебя умоляю. И Гэвин… Гэвин только что был спокоен — и вот он вспыхивает, а рука сама тянется за оружием, чтобы вышибить мозги этому ублюдку. Какого хера он смеет открывать свой рот и говорить что-то настолько… настолько… — Ах ты! — начинает он. И затыкается — Коннор внезапно смеется. Он смеется. Черт, Гэвин хоть когда-нибудь начнет их понимать? — Приятно, что ты потратил на это время, Андерсон. — Это было увлекательно, — Андерсон тоже улыбается уже далеко не так раздраженно, как прежде. — Остросюжетно, Штерн. Они, похоже, не собираются друг друга убить. Динамика между омегами — в то время, когда они не пытаются друг друга убить, — темный лес. Гэвин сразу же чувствует неуместный укол беспокойства. Артур Андерсон красив, а Коннор не то чтобы гетеро…   Но начать ревновать он не успевает: дверь открывается, и в офис входит тип, которого Гэвин знает. И это вовсе не Санчес. Это Доминик Кобб. — Привет! — радостно говорит он, и улыбка у него такая ядерная, что Гэвин сразу жалеет, что они с Коннором не свалили пять минут назад. Он моментально чувствует себя жертвой коммивояжёра. — Здорово, что все уже собрались! Рад тут, похоже, он один. — Где Санчес? — спрашивает Гэвин резко. Потому что какого хрена, он хочет ответ на свой вопрос. — Что это значит, Арти? — одновременно спрашивает Артур. И он, судя по тону, тоже очень хочет ответа на свой вопрос. Кобб игнорирует их обоих. — Я смотрю вы уже успели поладить, — тон у него такой… дружелюбный и немного снисходительный, словно он руководит операцией, а они все тут его немного строптивые, но все равно любимые сотрудники. — Тогда можно приступать! Что? К чему это можно приступать? Гэвин не соглашался ни к чему приступать ни с Коббом, ни с Андерсонами, а такие сюрпризы вообще бесят его неописуемо — и это точно могло бы быть хитроумной интрижкой Имса, вот только лицо у Имса такое же нерадостное. — У нас тут дружеское общение, Доминик, и тебя не приглашали, — произносит он, и Гэвин в кои-то веки с ним солидарен. — Уходи. За спиной Кобба в офис беззвучно просачивается Ричи, едва заметно кивает Гэвину — все в порядке, дескать, — и прилипает к стене у входа, наблюдая за происходящим. Кобб освещает все тысячеваттной улыбкой. — Арти пригласил меня. — Я должен был догадаться, — Артур закатывает глаза, и у его брата моментально делается виноватый вид, — что без Кобба не обошлось. — Твоя доброжелательность согревает сердце, Артур, — как ни в чем не бывало восклицает Кобб. — Санчес не смогла прийти, зато она согласилась передать это дело нам, и я уже даже встретился с клиентом! Гэвин переваривает информацию — Санчес отдала дело Коббу? И тот встретился с клиентом? Ничего себе, какой шустрый говнюк! С клиентом договаривался Коннор — как обычно, — и не сказал, что тот кидала. Неужели деньги затмили в его голове здравый смысл? — Счастливо оставаться, — произносит Гэвин резко. Подумать только, и ради этого они потратили время на перелет! Когда могли бы остаться дома, как Гэвин и хотел, занимаясь именно тем, чем Гэвин хотел! — Идем, парни. Кон? — Секунду, — встревает Кобб — и от такого «секунду» Гэвин всегда машинально хватается за оружие, — не спеши уходить. — Коннор, — Гэвин дергает Коннора за локоть, — шевелись. Кобб продолжает улыбаться. — Клиент уже договорился со второй командой, — широким жестом он показывает на Гэвина, будто успел купить и его, и его омег, и теперь демонстрирует покупку. Только поэтому Гэвину хочется откусить ему руку, естественно, а вовсе не потому, что он холостяк и, по слухам, не прочь протянуть эти самые руки к любому чужому омеге. — Он согласен, только если они будут участвовать. О, то есть клиент все же не кидала? Гэвин чувствует растерянность, и ему не нравится это чувство. — Кто сказал, что на это согласны мы? — возмущается Артур. — Арти, ты не сказал, что работать надо с Коббом! Брат снова кладет руку ему на плечо. — Давай хотя бы выслушаем Дома? Судя по лицу, Артур меньше всего на свете хочет выслушивать Дома, это странно — все знают, что Андерсоны часто работают с Коббом, а прежде работали с его женой, — но Гэвина не колышут их странности. — Коннор! — командует он. — Давай тоже послушаем? — просит Коннор. Гэвин хочет отказаться, хочет… Но Коннор смотрит на него, и что Гэвин может противопоставить этому взгляду? Да ничего, как обычно. Он медленно выдыхает и кивает — неохотно. В конце концов, они уже потеряли полно времени, можно потерять еще пятнадцать минут. Кобб увлекательно вещает про потрясающий интересный заказ, для которого непременно нужно две команды — действовать предстоит одновременно на расстоянии в несколько сотен миль, — и про промышленный шпионаж, и про то, какие потрясные у него есть идеи по поводу уровней сна — вот еще, будет Гэвин слушать какого-то психа, когда у них есть Ричи, — и сложно отрицать, что язык у Дома Кобба подвешен великолепно. Даже Имс, кажется, слушает его внимательно. Наконец Кобб театральным жестом хватает фломастер, снимает с него колпачок и пишет на офисной доске цифру с шестью нулями. — И самое замечательное — гонорар! Их предполагаемая доля полностью перекрывает то, что Ричи с Гэвином потеряли, — Гэвин успевает подумать об этом, отбросить мысль, сформулировать не самый грубый отказ, хотя с чего это ему быть щепетильным… — Мы согласны, — заявляет Коннор. Даже Ричи выпрямляется, а у Гэвина внутри вообще взрывается вулкан — какого черта он вот так просто соглашается, даже не обсудив? Это что за фокусы? Гэвин открывает уже рот, чтобы возразить, но натыкается на предостерегающий взгляд Коннора — и прикусывает язык. Они попозже это обсудят. Обязательно. — Ну, зато нам не нужно искать химика, — говорит Артемис. С оптимизмом, от которого перекашивает даже его брата. — Мы тоже согласны, Дом.   — Все дело в деньгах, — говорит Коннор в машине, фальшиво улыбаясь, когда Гэвин уже открывает рот, чтобы устроить скандал. — Мы принимаем такие решения совместно, нет? — рычит Гэвин в ответ. Чем заслуживает непонимающий взгляд. Якобы непонимающий, ага. — Но мы уже приняли решение, когда приехали сюда, — изображает невинность Коннор, — ты согласился, ничего не изменилось. Как же! Не изменилось! — Очень много что изменилось. И ты даже не сделал вид, что хочешь обсудить с напарниками. — Гэвин, ты драматизируешь, — качает головой Коннор, и как-то сразу становится понятно, что нихрена сейчас Гэвин от него не добьется, — нам все равно была нужна работа. Им не нужна была работа! — но Гэвин прикусывает язык, удерживая возражения во рту. Ричи подозрительно молчит — он за рулем и смотрит на дорогу с таким вниманием, будто не умеет водить. Но у Гэвина уже зреет план. — Окей, — произносит он, тоже улыбаясь, — окей, детка. Как хочешь.   В отеле Коннор тут же уходит в душ, и не успевает дверь за ним закрыться, как Гэвин валит Ричи на кровать. — Гэвин, что… — Хочу трахнуть тебя, — выпаливает Гэвин, стаскивая с него брюки, — сейчас же. Это правда — это всегда правда, и сейчас Гэвин ненадолго теряется, забывает про план, когда живот Ричи и эти родинки, господи, прямо у него перед глазами, и он не может удержаться от того, чтобы льнуть к ним губами. Ричи упирается руками ему в плечи. — Тебе не кажется, что это как-то внезапно… — Нет, не кажется, — решительно говорит Гэвин и принимается его целовать. Он знает, что делает. Считаные минуты спустя они раздеты, трутся друг о друга в острой и внезапной вспышке желания, Гэвин спускается ниже, ниже, ниже, помнить план с каждым мгновением все труднее — когда тело Ричи так близко, Гэвин теряет разум. Вцепившись пальцами в талию Ричи, Гэвин накрывает ртом его член — наконец-то. Ричи держится руками за прутья кровати и толкается бедрами, глубже вбиваясь в его рот, его напряженное тело изогнуто как лук, и Гэвин чувствует себя волшебником. Он готов делать это часами — часами доставлять удовольствие своим омегам, заставлять их корчиться и кричать от удовольствия. Баловать их самыми причудливыми и откровенными ласками, которые только может придумать. Они заслуживают этого и гораздо больше. — Почему Коннор согласился? — спрашивает он, выпуская член Ричи изо рта, поднимая голову. — На самом деле, а не то, что он наврал? Коннор сказал, что все дело в деньгах — и он любит деньги, верно, а в последнее время особенно. Но Гэвин чувствует, что деньги всего лишь повод, однако в чем истинная причина, угадать невозможно. Ричи открывает глаза, моргает несколько раз. — Серьезно, Гэвин? Ты об этом сейчас хочешь поговорить? Он вскидывает бёдра, но Гэвин крепко держит его и не собирается уступать. Конечно, он не хочет поговорить об этом — вот только Ричи совершенно точно хочет ещё меньше. Ричи хочет кончить. Что ж, это Гэвин может обеспечить — чуть погодя. — Давай, котик, — воркует он, облизывая губы и наблюдая, как у Ричи расширяются глаза, как он начинает дрожать. Его член такой горячий, такой тяжёлый и влажный, капли стекают с головки, и Ричи тянется к нему рукой, но Гэвин вовремя перехватывает пальцы. — Не верю, что он не сказал тебе, — улыбается он. Ричи резко, с всхлипом вздыхает. — Спроси самого Коннора? О, вот как — да он крепкий орешек! Но и Гэвин уверен в себе. Спросить Коннора с применением самых низких и изощренных методов — его план Б. Тяжелая артиллерия на случай неудачи плана А. Кончиком языка он касается головки, дует на неё — и тут же отстраняется, когда Ричи свободной рукой хватает его за волосы. — Что он задумал? — настаивает Гэвин. Ричи стонет. — Он мне не сказал, — наконец признаётся он. Его глаза темнеют — собственное незнание явно ранит его, и Гэвин на секунду жалеет, что надавил. Но только на секунду. Наклонив голову, он проводит языком по головке, слизывая смазку, возбуждение сжимается в животе от звуков, которые Ричи издаёт, но мысли все ещё теснятся в голове на последних остатках самообладания. — Тогда, — тянет он, глядя в затуманенные глаза Ричи, — почему бы нам вдвоём не допросить его с пристрастием, когда он выйдет?   В конце концов, время у них еще есть.