Игрушка для тигра

- Сееееб! - Чтоо, горе? - Кофе сделай! - Вот прям так, в наручниках? - А нефиг было дрочить без меня. Как ты – в клетке – кончить умудрился, тигр? - А нефиг было покупать пояс верности с уретральным жезлом, профессор. Но тебе же мой «принц Альберт» покоя не даёт. - Это я ему не даю, не хватало твоим Альбертом порваться на британский флаг. Кофе, Себ! Послал же сатана Верхнего. Одно название: мелкий, вредный. Зато как порет, ммм! В обоих смыслах. В некоторых отношениях, размер – не преимущество. А я – универсал и свитч, поэтому на службе у Мориарти мне томновато. Его ж не прижми, не куси, и не вздумай посмотреть налево. Джим наказывать не будет. Виду не подаст, а ночью всадит пулю в ухо. Плавали, знаем: звук затвора – тот ещё будильник. * - Сееееб? - Что-то ты сегодня рано. - Я привёз тебе игрушку, выходи смотреть! - И что? Это твой старый феррари. А где мой хаммер? - Открой багажник. - Оп-паа. Как же это доктор проморгал? - Известно, как. Завис у очередной подружки. - Ты камеры-то потёр, вирусня? - Обижаешь, Себастьян! Говорите, тиграм мяса не докладывают? Отступные для Ирэн встали мне ненамного дешевле обещанного хаммера, но чего не сделаешь ради любимого зверика, если в иной раз за минуту зарабатываешь больше. Зато всё устроилось как нельзя ловчее. В маске на глазах, с руками, связанными за спиной, полураздетый Шерлок даже не увидел, кто загнал ему шприц в шею. Так, на пару с доминанткой (точнее, с её прислужницей), мы и втащили его в адлерский гараж, где уже распахнулся мой гостеприимный багажник. В положении вниз головой питание мозга восстанавливается быстро... а отключиться намного трудней. Потягивая крепкий кофе из мейсенской чашечки, я любовался, как легко мой Себастьян проворачивает шкив, подвешивая Холмса к потолку за голенища таби – тот, зануда, вечно одевается на сессию как ниндзя, будто это ему плёткой махать. Себ накачан, загорел, светловолос, когда-то брит и стрижен по-армейски. Сейчас его дорого деланная растрёпанность гармонирует с трёхдневной щетиной. У него большие руки и разлапистые стопы, но не грубые, а тонкокостные (порода!). Он пока ещё в джинсах и тесной футболке, оттеняющей добрые незабудковые глаза под пшеничными бровями. Два застарелых рассечения – через бровь и спинку носа. О них он не любит вспоминать, а я мечтательно придумываю разные истории. Зато про шрамы под футболкой он рассказывать горазд. Моран на спор боролся с тигром и, что очевидно, победил. Шерлок... о, Шерлок. Ломкий Кай, который ходит к Снежной королеве отдохнуть от непрерывного самоконтроля. Тоже мне, тематик. Ничего страшней минета в бондаже не пробовал, и то, еще капризничает, пока трензелем не заткнёшь. У Ирэн аж стек чешется, а что делать? Любовь долготерпит. - Пора будить его высочество, ты не находишь? Себ достаёт наименьший из своих ножей (никогда не успеваю уловить, откуда), вспарывает чёрные атласные спортивки Холмса, превращает в тряпку и безжалостно выбрасывает шёлковые боксеры (а кто это тут такой бритенький), раскатывает сонный член по сонному животу, пошлёпывает им о ладонь. Сознание к Шерлоку возвращается с небольшим отставанием от эрекции. Я еще помню, каково это. Вначале точка посреди космоса, потом контуры тела, потом голосовые связки и звук собственного стона. Шерлок встряхивает глянцевыми патлами и извивается – пытается найти себя в пространстве. Крепко сплюнув прямо на высочество, Себ глубоко и яростно его заглатывает, а стилет втыкает в холмсово бедро (вдоль мышечных волокон и не до кости). В самом деле: чтобы правильно тискать яйца, нужны обе руки. Моя школа. - Эй, тигр, не увлекайся! Себастьян присел на корточки, задумчиво вращает между пальцами ручное жало. Я уже настолько изучил его асимметричную ухмылку, что так и вижу неторопливое любопытство, с каким он вглядывается в широко распахнутые глаза Шерлока, когда расстёгивает на нём ремешок трензеля, чья бархатистая силиконовая шкурка в нескольких местах прокушена до стали: - Привет, играешь с нами, или поиграть с тобой? Лично меня устраивают оба варианта. * - Сеееб. - Что, кофе кончился? - Делиться надо. Брысь! - Знаешь, я как-то не ждал, что ты будешь ему отсасывать. - Я тоже не ждал от тебя, Себастьян. Ты ведь, кажется, подоминировать хотел? - Уж кто бы говорил! - Ревнуй молча, животное. Ну, один способ ревновать молча – у меня сейчас в руке. А Профессор берёт за щеку так, что зачтётся за опиатную анестезию. Разгуляться красным по белому мне помешал охрипший, но отчётливый, чертовски привилегированный голос: - Я играю с вами. Я снял джинсы, хипсы и футболку. Когда, гол и бос, я ухватил висящего за плечи, тесня Джима, Мориарти недовольно замычал, но обернул вествудским рукавом шикарный зад деликатесной тушки и подставил бок, удерживая Холмса вывинченным в полуобороте. Охеренный получился силуэт: широкая грудная клетка, по-интеллигентски, но зачётно проработанные банки – и почти девичья в профиль талия, прорезанная складкой. Шерлок раскраснелся по самую грудь. На горячем лбу прорисовалась жилка. Я сгрёб его рассыпчатую шерсть эбенового цвета и заполнил его блядский рот своим пока что мягким, но активно наливающимся членом. Нос его уткнулся мне в мошонку. Чтобы он не задохнулся, я немного потянул за волосы, заламывая шею – непристойно длинную, как раз под мой размер. Конечно, это всё понты: для полноценного подчинения угол не тот. Так, позабавиться безвольным весом головы, разочек потереть уздечку между своим пирсингом и переходом нёба в мягкое. Не доводя до слёз и кашля, – больно уж хорош собой. Пора завязывать. В смысле, развязывать. Увидеть это долбаное превосходство сломленным, растрёпанным, растерзанным, теряющим себя – иными средствами. Твою мать, Джим, если ты хочешь лечь под Шерлока, не надо делать вид, что добыл его для меня. Потому что когда я ставлю его на карачки, ты опять подныриваешь снизу с языком наперевес. Ха, отличный распас: я не имею права наказать тебя сам, но могу утрахать тебя Шерлоком, когда буду оттаптываться на нём же за твоё расположение к нему. Тьфу. И ещё раз тьфу. Считайте это смазкой, мистер Холмс. Я без дальнейших церемоний ввернул большой палец в молочно-кофейную задницу. Чуть-чуть не доставая до простаты – так, чтобы по краешку, намёками, заставить змеёныша выдираться изо рта Мориарти ради соприкосновения со мной. Терпи, малыш, сейчас получишь полный метр кино с полковником Мораном в главной роли. Второй большой палец смочен слюной со щеки Джима, которая уже повсюду. Волнительные ощущения – корень члена и седалищные кости изнутри. Надо прерваться, чтобы надрочить себе, надеть презерватив и всё-таки воспользоваться лубрикантом. Ебательски ебать! Какой же тесный этот пафосный красавчик. Я свёл руки на его запавшей талии, так что ладони затрещали, и вцепился в белую линию пресса, едва не разодрав его пополам. Мой средний палец встрял в пульсирующий пупок. Я вбивался навстречу пульсации. В ушах шумела моя собственная кровь, перекрывая бархатные стоны Шерлока. Внутри головки изнывала выгнутая металлическая штанга, шариками выпущенная из устья и сквозь плоть уретры. Всякий раз, как мой елдак проталкивался в нежное, горячее, упругое, и нехотя тянул обратно по чувствительным местам, она подвижной тяжестью напоминала о себе. Тем временем Мориарти наглаживал яйца нам обоим, без отрыва от основного занятия. Когда ручонки Джима добрались до сладких розовых сосков, Шерлоку выбило пробки. От оргазма Холмса, вштыренного во все оголённые контакты, меня вынесло в него, а Джим кончил без рук. Да-да, прямо в свои штаны за триста фунтов. А вообще, профессор мог бы сделать одолжение и захлебнуться. * - Сееееееб!!! - Сееееб... - В следующий раз, ребята, начинкой в бутерброде буду я.