Одна душа на двоих

Дом на площади Гриммо 12 готовился ко сну. Все его обитатели уже успели поужинать и теперь лишь некоторые из них оставались на кухне, где обсуждали кое-какие дела Ордена. Неожиданно на входную дверь обрушился град ударов. Портрет матери Сириуса тут же «проснулся» и принялся вопить на весь дом: «Грязнокровки! Осквернители рода! Вон из дома моих предков!» — Ну почему они никак не могут запомнить, что нужно вести себя тише?! — раздражённо произнесла миссис Уизли и пошла открывать. Она ворчала на ходу, не переставая, но, лишь открыв дверь, тут же смолкла, а после послышался её сдавленный крик: — Артур! Сириус! Скорее сюда! На пороге стоял трясущийся с ног до головы Наземникус Флетчер. Он едва мог удерживать бесчувственное тело Гарри, который на первый взгляд был мёртв. Волшебник беспрерывно клялся в том, что отлучился всего на минуту со своего поста, а когда вернулся, то обнаружил юношу уже в таком состоянии. — Что с ним случилось?! — казалось, все по очереди задали этот вопрос друг другу. — Нужно что-то делать… Нужно сообщить Дамблдору! Одни пытались помочь Гарри, применив к нему целебные заклинания. Другие пребывали в шоке и не могли даже сдвинуться с места. Дом, омрачённый и без того, в одно мгновение превратился в подобие склепа, а из той комнаты, куда отнесли Гарри, так и вовсе тянуло холодом и безнадёжностью. Спустя несколько минут безуспешных попыток привести Гарри в чувства миссис Уизли отстранилась от него и дала волю слезам. Джинни не выдержала и убежала в свою комнату. Рон стоял как вкопанный, смотря на Гарри неверящим взглядом. Гермиону оттеснили в угол комнаты, но даже отсюда она видела погасшие глаза друга, в которых больше не было жизни. Остальные принялись спорить между собой, что нужно делать дальше. Предлагали отправить Гарри в Мунго или доставить кого-то из целителей на место. Точку в их спорах поставил появившийся в доме Дамблдор. Он склонился над телом Гарри, провёл над ним волшебной палочкой, бормоча под нос заклинания. С каждой секундой его лицо всё больше мрачнело, а после на нём и вовсе отразился неприкрытый ужас. Все, затаив дыхание, ждали хоть каких-то слов директора. В конце концов, Сириус не выдержал первым. — Что с ним? Что с Гарри?! Он ведь жив? — Да, Сириус, — печально вздохнул Дамблдор. Он выпрямился во весь рост, но всё равно складывалось такое впечатление, будто бы на плечи директора опустился какой-то очень тяжёлый груз. — Но у Гарри больше нет души. — Дементоры… — выдохнул мистер Уизли, и остальные в ужасе переглянулись. — Как вообще дементоры могли оказаться в маггловском пригороде?! — пророкотал Сириус. — Что они делали так далеко от Азкабана?! Только не говорите мне, что они просто заблудились… — Я думаю, их послали туда намеренно, — ответил Дамблдор, продолжая крутить между пальцами свою волшебную палочку. — Но ведь… только у Министерства есть полномочия приказывать дементорам, — мрачно заметил Люпин. — И то, таких волшебников насчитывается от силы человек пять. — Я убью их! — снова закричал Сириус. — Убью всех, кто был к этому хоть как-то причастен! И, не говоря больше ни слова, он выскочил из комнаты в коридор. — Нужно остановить его! — всхлипнула Молли. — В таком состоянии он может натворить такого… Все бросились следом за Сириусом, и комната опустела. В ней осталось только бесчувственное тело Гарри и Гермиона, которая далеко не сразу вышла из оцепенения. Лишь когда дверь с шумом захлопнулась, она вздрогнула и, наконец, стёрла с лица слёзы. На едва гнущихся ногах она медленно подошла к кровати и села на самый её край. Её рука как бы сама скользнула к лицу Гарри, чтобы поправить съехавшие набок очки. Его кожа была тёплой, сердце билось, грудь хоть и слабо, но всё же вздымалась от дыхания. Он был жив, но в то же время хуже, чем мёртв. Гермиона снова заплакала, и её слёзы упали на его раскрытую ладонь. Тогда она взяла его за руку и сжала, словно надеясь, что Гарри сделает то же самое в ответ. — Ну, почему ты не остался в этот вечер дома? — тихо и жалобно спросила она. — Тебе ведь нельзя было уходить далеко, когда вокруг столько опасностей… Но ты никогда ничего не боялся. Я знаю… Наверное, во многом поэтому ты мне… Гарри, я должна была написать тебе этим летом. И плевать на то, что Дамблдор запрещал это! Ты ведь, наверное, злился на меня? Её вопрос остался без ответа. Глаза Гарри продолжали безжизненно смотреть в потолок. — Прости меня, — снова заговорила Гермиона. — Плохой из меня друг… Да и в остальном я не лучше… Вместо того, чтобы просто ждать от тебя чего-то, я могла бы сама сказать тебе… Жаль, что уже поздно… Она наклонилась к Гарри, словно бы кто-то мог подслушать их здесь, и прошептала ему на ухо несколько слов. Потом закрыла глаза и легонько коснулась его губ своими, как бы прощаясь. Но как только это случилось, через её тело словно бы пропустили электрический разряд. Гермиона содрогнулась и тут же обмякла, потеряв сознание. Их так и нашли спустя четверть часа. Сириус, которого всё же сумели удержать от необдуманных действий, первым вернулся в комнату и тут же позвал остальных. Теперь уже все окончательно были сбиты с толку, а мудрый, почти всеведущий Дамблдор выглядел так, будто бы на мгновение снова стал мальчишкой, который чего-то не может понять. Гермиону отнесли в другую комнату, и в новой волне суматохи никто не заметил, как дрогнули веки Гарри, и как сжались пальцы на его руке, которая ещё мгновение назад держала ладонь Гермионы. Его тело несколько раз сотряслось, и он застонал, будто бы от боли. — Нет… — прошептал Гарри. — Экспекто… экспекто патронум… Это были его последние слова, перед тем, как дементор откинул свой капюшон и высосал из него душу. Тогда всё потонуло в холоде и мраке. Волан-де-Морт когда-то говорил ему, что стал ничем, меньше, чем духом… Но что он мог знать о настоящей пустоте? Гарри снова содрогнулся, и кто-то в доме закричал, заметив это. Голоса людей пробивались к нему словно бы сквозь толщу ледяной воды. Он не мог разобрать их, не мог ответить. Все события сегодняшнего вечера возвращались к нему мелкими осколками, и каждый причинял мучительную боль. Он не справился… Не смог победить дементоров. Его кузен Дадли, если не сумел сбежать, наверняка, тоже теперь лишился души. Но как он вообще может мыслить? Почему снова начал чувствовать? Теперь в его голову вторглись другие воспоминания, которые принадлежали не Гарри, а кому-то другому… Он увидел мрачный, незнакомый дом и Дамблдора, который строгим голосом говорил: — Вы не должны этим летом писать Гарри! Это для его же блага, поверьте. Потом воспоминания отошли чуть дальше во времени, и перед ним предстал вокзал Кингс-Кросс. Здесь он прощался… сам с собой. Гарри хорошо помнил этот момент. Тогда Гермиона впервые поцеловала его в щёку, чем немало смутила. Но почему он теперь видит это от её лица? — Гермиона, — прошептал он, понимая, что должен немедленно её увидеть. — Где же ты?.. Он бы, наверное, свалился с кровати, и наощупь пополз к ней, но тут тьма снова поглотила его. Воспоминания исчезли, и, наконец, наступил короткий миг покоя. *** Когда Гарри открыл глаза, то не сразу понял, где находится. Мрачная комната с наглухо зашторенным окном. На стенах портреты волшебников с довольно надменными, но как будто бы смутно знакомыми лицами. Гарри моргнул, и перед его глазами появилось лицо Дамблдора. Профессор сидел на стуле рядом с его кроватью и улыбнулся, заметив, что Гарри пришёл в себя. — Профессор? — хрипло позвал Гарри. — Я уже и не надеялся когда-нибудь снова поговорить с тобой. То, что случилось вчера вечером… Это моя вина, Гарри. Мне следовало приставить к тебе охрану получше. Гарри нахмурился, стараясь вспомнить, что же такое случилось вчера. Но его мозг пока что наотрез отказывался работать, и воспоминания прорисовывались крайне медленно и неохотно. — На меня… напали дементоры? — спросил он как бы с недоверием. — А как я отбился? Дамблдор вздохнул, и его улыбка исчезла. — Никак. Только не вздумай себя винить, Гарри. Далеко не все взрослые волшебники справились бы в этой ситуации. А ты… ты сделал всё, что мог. — Мой кузен… — Мне жаль. Гарри кивнул. Он никогда не был близок с Дадли, но и такой жестокой судьбы ему не желал. Впрочем, сейчас его слишком уж интересовал другой вопрос, самый главный для него. — Моя душа… профессор, я был уверен, что лишился её. — Так и было. И я уже успел попрощаться с тобой. Когда мне сообщили о том, что случилось, я понимал, что ничем не смогу помочь. Душу нельзя вернуть назад в тело, если её высосали дементоры. Но я испугался, что в тебе могла остаться… некая паразитическая сущность. Не думай сейчас об этом! К счастью, её больше в тебе нет. — Но я ведь сейчас говорю и думаю. Как это возможно? Вы же сказали, что не могли помочь мне. — А я ничего и не делал. Здесь сработали силы, которые намного могущественнее меня. — Дамблдор снова улыбнулся. — Силы любви, Гарри. — Гермиона… — Верно. Мисс Грейнджер, сама того не ведая, поделилась с тобой частичкой своей собственной души. Она не расколола её, как это делают некоторые тёмные маги, а разделила с тем, кого искренне любит. Ты абсолютно особенный юноша, Гарри! Ради тебя уже второй раз жертвуют самым дорогим. — Она не должна была этого делать… — пробормотал поражённый Гарри. — Поверь, она хотела этого и полностью отдавала себе отчёт в том, что просит. Иначе бы ничего не вышло, — Дамблдор поднялся на ноги и посмотрел в сторону двери, словно бы мог видеть, что находится за ней. — Прости, Гарри, мне нужно наведаться в Министерство магии и поговорить кое с кем. А ещё сообщить Отделу тайн, что все их теории о душах оказались полностью неверны. Ты — тому самое яркое доказательство. И он вышел, уступив перед этим кому-то дорогу. Гарри немного приподнялся и уселся на кровати, уперевшись спиной в подушку. В комнату тем временем прошёл всё такой же нескладный и веснушчатый друг Рон. — Гарри! Ты жив! Поверить не могу! — твердил он возбуждённо. — Мы думали, ты умер, когда тебя притащил Наземникус! Ты был прям… как труп! Вот так чудеса! Ты как, порядок? Мысли Гарри продолжали медленно и безотрывно течь в том же направлении, что и раньше. На него напали дементоры, какой-то Наземникус утащил его бездыханное тело сюда, в место, где находились его друзья. — Да… вроде. А где я? — спросил он, окинув комнату быстрым взглядом. — О, это штаб-квартира Ордена Феникса! — восхищённо произнёс Рон и тут же скис. — Такое тайное сообщество по борьбе с Сам-Знаешь-Кем… только нас с Гермионой на его собрания не пускают… мама говорит, что мы малы ещё и… При упоминании имени подруги в голове Гарри вновь всплыли незнакомые ему моменты прошлого. Он будто бы находился в гостиной и читал в кресле книгу, но тут Рон присел на подлокотник и предложил жевательных конфет. — Тебе лишь бы поесть! — возмутился Гарри, но не своим, а девичьим голосом. — Нет бы подумать о своём друге, о том, как там Гарри, он ведь совсем один и может столько всего натворить! — А что я буду о нём думать? — удивился Рон. — Разве я могу ему отсюда чем-то помочь? Эй, Гермиона, расслабься, у Дамблдора всё под контролем! И тут Рон наклонился, желая приобнять за плечи, но свалился в пустое кресло. Одно это заставило внутри Гарри сейчас что-то вспыхнуть, и он подскочил с кровати. — Какие бедняжки, не пускают их на собрания, а я целый месяц томился в доме на Тисовой улице и не получил ни одного письма с ответом! — А, так нам Дамблдор запретил, — ответил Рон, потупившись. — Сказал, что это для твоего же блага. — И ты послушался, как маленький? — съязвил Гарри. — Не смог ничего придумать, чтобы меня предупредить? Сидел тут и только ел, и думал, как охмурить Гермиону? — Чего? Рон вдруг залился краской и растерянно уставился на него, но Гарри не дал ему опомниться. Он был страшно зол за все тяжёлые и долгие дни, проведённые в доме у Дурслей. — Я думал, ты мой друг! А ты не смог послать мне и несчастной весточки о том, что происходит! Волан-де-Морт воскрес, здесь устраиваются собрания «тайного общества» по борьбе с ним, а я торчу как идиот у Дурслей! — Так я же сказал, что… — краснея ещё больше, начал было Рон. — Как будто это не я спас твою сестру от смерти! — яростно продолжал Гарри. — Как будто это не я помог сохранить Философский камень или боролся с дементорами за Сириуса! Ты не мог написать мне несчастной строчки! Может быть, тогда я бы больше сидел дома, и мой кузен остался бы жив! А что теперь?! Дадли больше нет! Моей души тоже! Это не чудо, Рон, это Гермиона меня спасла! А всё потому, что ты!.. Рон открывал и закрывал рот, не успевая вставить и слова. — …болван, который не смог найти способ, как мне написать! — Да говорю же, что я не мог! — обиженно возразил Рон. — Что ты разорался, как Гермиона из-за книжки! Память Гарри, теперь способная показывать ему как собственные воспоминания, так и незнакомые, «помогла» и в этот раз. Он отчётливо увидел Рона в этой же спальне, но только в ночное время суток. В руках друга оказалась книга, из которой выпала колдография друзей, сделанная во время Турнира Трёх Волшебников. В ту минуту Гермиона отчаянно и крепко обнимала Гарри перед испытанием с драконом и не представляла, что назойливая Рита Скитер заснимет их в тот момент и всё извратит. — Это моё! Немедленно отдай! — кричал Гарри голосом Гермионы, но Рон жутко разозлился и порвал снимок. — Вообще-то это была не книжка, а наша колдография! — обозлённо поправил его Гарри сейчас. — И ты не имел никакого права забирать её у ме… тьфу, у Гермионы! — Ты… откуда ты… — Рон округлил глаза и отошёл на пару шагов назад, как будто перед ним тоже возник дементор. — Знаешь, ты… Тебе надо успокоиться и прийти себя, — заключил он и поторопился к двери. Но Гарри не мог вдруг взять и успокоиться, когда его бросили и оставили сидеть в заточении, ничего не объяснив. Он пошатнулся и вышел из комнаты следом. — Если бы не ты, я хотя бы молча смотрел на кривляния Дадли и оставался дома! А теперь… Его бурный поток излияний прервал своим появлением Сириус. — Гарри! Ты жив! — с неподдельным чувством воскликнул крёстный и заключил его в крепкие объятия. — А я уж собирался поднимать Клювика в воздух… — признался он, отстранившись, и взъерошил Гарри волосы. — Вот ты молодец. — Сириус лукаво улыбнулся и прибавил тише: — Дамблдор сказал, что всё дело в Гермионе, а она девчонка не промах, верно? — А где она? — вмиг позабыв о Роне, спросил Гарри с долей необъяснимого беспокойства. — Как? Разве Рон не сказал? — удивился Сириус. — Мы нашли её возле тебя без сознания, когда думали, что ты… Бедняжка, она сильно захворала. Молли за ней присматривает. Сердце Гарри подпрыгнуло и застучало в горле. Ему показалось, что он и сам лежит в незнакомой ему комнате, а рядом сидит миссис Уизли и держит его за руку. — Милая, нет-нет, ты лежи. Дамблдор сказал, что тебе надо больше отдыхать. — Но Гарри… Гарри… — шепчут его губы, а слух улавливает голос Гермионы. — Гарри? Ты в порядке? — нахмурившись, спросил его Сириус и тронул за плечо. Гарри очнулся и понял, что уже несколько секунд стоял без движения. — Да, мне надо к Гермионе, — выдал он и двинулся к соседней комнате, каким-то образом и без подсказок определив, что его подруга там. — О, Гарри, дорогой! — произнесла миссис Уизли, когда он открыл дверь, и поспешила навстречу. — Мы так переживали… волновались за тебя… — причитала она, прижимая его к своей груди. — Да что вы… не стоило… — неловко бормотал Гарри и кое-как выбрался из её объятий. — Я хотел бы поговорить с Гермионой. Наедине. Миссис Уизли поочерёдно коснулась каждого из них взглядом и неуверенно улыбнулась. — Да, да, конечно. Только не утоми её, Гарри, она так слаба… Гарри подождал, пока добродушная женщина выйдет, и приблизился к кровати. Гермиона мерно дышала, лежа на спине, и периодически прикрывала глаза, как будто бы пытаясь погрузиться в сон, который от неё ускользал. Она заметила присутствие Гарри, когда он опустился на стул, и шевельнула рукой в его направлении. — Привет, — тихо сказал он и осторожно взял её холодную ладонь в свои руки. В тот же момент ему показалось, будто бы его ладони кольнули сотней невидимых иголок, и по ним прокатилось тепло. Гермиона вдруг согнула пальцы и широко распахнула глаза, вырвавшись от неведомой ему хвори. — Гарри, — выдохнула она и повторила громче и радостнее: — Гарри! Ты жив, Гарри! Он невольно улыбнулся в ответ, и между ними повисла неловкая пауза. Надо было что-то сказать друг другу, как-то всё прояснить, но Гарри не знал, с чего начать, а Гермиона потупилась, кажется, осознавая, что серьёзно провинилась перед ним. — Я тебя ни в чём не виню, — помолчав, наконец сказал он. — Мне Рон… всё рассказал. — Правда? — удивлённо спросила она. — Но я же… Гарри вдруг ощутил приток нежности, горечи и боли, подступающий к его сердцу, и ласково провёл по её ладони большим пальцем. — Если бы не ты, я был бы мёртв, — серьёзно заключил он. — Мне Дамблдор всё объяснил… На щеках Гермионы заиграл румянец, и она отвела взгляд. Дамблдор, похоже, успел побывать и в этой комнате, прежде чем уйти по своим делам. — Гарри, я… — Гермиона, как ты могла разделить свою душу? — перебил он со смесью возмущения, боли и отчаяния. — О чём ты только думала?! — О тебе, — ответила она тихо и забрала от него руку. От этого действия ему показалось, будто бы неподалёку снова возник дементор, желающий вытянуть из него всю радость и оставить пустоту и холод. Гарри знал Гермиону совершенно другой — упрямой, отчаянной, храброй — а теперь она лежала перед ним, покорно принимая свою участь, признавая за собой вину и не желая оправдываться, как Рон. Гарри этого не выдержал и наклонился к ней. Одной рукой придержал её плечи, другую запустил под мягкую копну волос. Теперь он смотрел ей прямо в глаза, и она тоже не могла отвести своих. — Ты хоть понимаешь, что могла умереть? Что я мог потерять и тебя? — отчаянно сказал Гарри. — Потерять так же, как Седрика, как Дадли, как… самого себя. — Понимаю, — серьёзно признала она, и тут его память снова сработала, и он увидел самого себя, лежащего полуживым, и разобрал прошептанные ему на ухо слова. Их было всего три, и после этого Гермиона отдала ему часть, если не половину, своей души. Гарри не был уверен, что заслуживает этого, но ощущал в своей груди не только благодарность и нежность, но и что-то волнующее, неведомое ему прежде. Он притянул Гермиону к себе и крепко её обнял, её щека прижалась к его щеке, ослабшие тонкие руки неуверенно обвили его шею. Сердце Гарри подпрыгнуло и очень сильно заколотилось в груди. — Значит, теперь мы всегда будем вместе, — заключил он и с облегчением выдохнул: в объятиях Гермионы ему стало хорошо и спокойно.