О предавшем и преданном

Происходящее выходило за все возможные рамки. За рамки совести, за рамки понимания, за рамки закона. Адама было необходимо поставить на место, потому что избиение — а другого слова и при желании не подобрать — невинного ребенка против любых правил. Даже против правила, гласящего «никаких правил». Кроме прочего, Адам всерьез намеревался всеми доступными и недоступными средствами завладеть Лангой, который страстных мечтаний Адама не то что не разделял, скорее не понимал или воспринимал как совершенно не смешную шутку. А ведь политика «вижу цель, не вижу препятствий» ломала людей. И в прямом, как с Каору, смысле, и в переносном, как с напуганным до заикания Рэки. Хотя, если честно, столкновение с обезумевшим Адамом разбило и физически, и морально их обоих. Лежа в пыли, Каору смутно осознавал, что раскалывалась голова, что до темноты в глазах болело буквально все, но горечь от разочарования в себе страдания тела не перебивали. Потому что он долгие годы слепо верил в обманчивую иллюзию, которую сам же создал, потому что решительно отрицал любую мысль, что Адам изменился далеко не в лучшую сторону. Каору убеждал Коджиро, что несомненно победит, потому что в рукаве два козыря — знание техник и трюков Адама и знание, что Адам ему не навредит. Эта ошибка едва не стоила ему жизни. После того, как сознание вновь вернулось к Каору, он думал, что его перемололи полностью. Тошнило, глаза нещадно слезились. Он задыхался от ужаса, понимая, как сильно его смерть, от которой он смог ускользнуть, могла навредить его близким. Коджиро, как и всегда, был рядом. Держал дрожащую руку, утешал самыми мягкими словами, которые знал, целовал саднящие синяки на коже, не скрытой тканью больничной одежды. Хотя единственным, кого необходимо было привести в чувство, был сам Коджиро. Бледный, перепуганный, он не отходил ни на шаг от койки. Каору пришлось выгнать его на рассвете, когда нужно было открывать ресторан. Не ругательствами, а обещаниями, что о нем позаботятся врачи, с которыми он даже не будет пререкаться. А после Каору сбежал из больницы, потому что оставаться наедине с собой было по-настоящему страшно. Собирать по крупицам компромат на Адама, сопоставлять факты и писать ужасающую правду об известном политике, приводя доказательства, комфортнее было дома. Им нужна была гарантия, что Адам не тронет Лангу, не добьет Каору и Джо, которые знали больше, чем Адаму бы хотелось. Каору отсчитывал минуты до воскресенья. И вот трасса снова легла перед ним. Не потому что Каору восстановился и хотел мести, а потому что должен быть рядом. Рядом с Коджиро, Мией, Лангой и Рэки, которому выпал несчастливый жребий. Пусть Рэки после первого состязания смог пересилить нахлынувшую волной неуверенность и не задохнуться под толщей самоунижений, смог принять вызов, вырвать какое-никакое преимущество и перенять симпатии и уважение толпы, но его спина была разодрана в мясо об скалы, штаны и рукава толстовки были порваны в разных местах, а через дырки на пыльной ткани виднелись кровоточащие раны и гематомы. Ему срочно требовалась помощь — причем, желательно, не группа поддержки в лице восхищенного Ланги, утирающего слезы Мии и рычащего на созвоне Шэдоу, а медицинская. Когда Рэки, отчаянно вдыхая пыль, рухнул на избитые в кровь колени, когда во весь голос засмеялся, прижимаясь к груди Ланги, пришло спокойствие. К ним вернулся тот же вдохновленный Рэки, который стоял на старте минутами ранее. Несломленный повторно. Живой. Однако, стоило разуму проясниться, а сердцу успокоиться, все естество Каору охватил гнев. Этот ублюдок действительно пытался убить несовершеннолетнего, и почему-то никто не спешил предъявить Адаму, что его бесчестному и жестокому поведению нет никаких оправданий. Каору с силой потянул Коджиро за рукав, прося наклониться к нему. Не стал говорить ничего лишнего, кроме «поддержи меня, пожалуйста». Коджиро, не задавая вопросов, без сомнений кивнул. — У тебя последние извилины отказали? — настолько громко, чтобы услышали все, произнес Черри. Резкую тишину нарушали только хрипы задыхающегося Рэки, все ещё не способного держаться на ногах. — Ты мог запросто обогнать его и прийти первым, но что это было?! Настолько обезумел, что готов был убить ребенка? Какую благую цель ты преследовал на этот раз? Потешить самолюбие? Похвастаться мастерством? Унизить Рэки? Или же твоя скука достигла апогея, и ты решил переступить черту?! Так ты давно её пересек! Адам медленно поднял голову. Случайные зрители боялись лишний раз вздохнуть. Зачем Черри провоцировать, если предельно ясно, что Адам безумен? Что вне соревнования может взять скейт и избить Черри до смерти, может скинуть с коляски и запинать ногами, а никто от парализующего страха даже близко не подойдет. Насколько Адама боготворили, настолько и боялись. Ядовитая ухмылка криво расцвела на губах. Адам почти вплотную подошел к ногам Черри, высокомерно задрав подбородок. Джо без промедлений встал между ними. — Что я вижу? Очередная лже-Ева! — Адам неожиданно рассмеялся, но тут же резко замолчал, угрожающе сверкнув глазами. Сделал шаг вбок, чтобы встретиться взглядом с дерзким Черри. — Не надоело смотреть на меня снизу-вверх? Какой же ты надоедливый, это ужасно тоскливо! Все никак не можешь отойти после того, как я тебя бросил? Прости, моя маленькая лже-Ева, у меня скоро свадьба! Каору удивленно вскинул брови. Вот уж чего, а намеренного упоминания их прошлых отношений он точно не ожидал. Неужели Адам действительно полагал, что Каору растеряется? Не на того напал. — Не слишком ли много ты на себя берешь, Адам? — Черри не смутили даже перешептывания в толпе и взгляды потрясенных такой подробностью его личной жизни Мии, Рэки, Ланги и Шэдоу. В конце концов, он собирался заставить всех и каждого уронить свои челюсти на землю. — Я уже давно замужем, — и изящно снял перчатку, являя требующим зрелищ обручальное кольцо из розового золота. Безымянный палец Каору показал на манер среднего. — От отчаяния? — От крепкой и искренней любви, — вдруг резко заключил Джо, положив руку — тоже без перчатки — на плечо мужа. Каору боковым зрением уловил тусклый блеск кольца. Это было… мило. Ох, он и правда смутился. — Розовое золото на тебе смотрится, как безвкусица, — скептично заметил Адам. Он был в замешательстве. Он прекрасно знал о чувствах Коджиро со времен старшей школы, но никогда бы не подумал, что тот добьется взаимности и так… преуспеет. Все же он совсем не подходит под типаж Каору. — Разве это имеет значение? — усмехнулся Джо, заметив румянец, растекшийся по щекам мужа. Толпа взревела. Из-за криков шокированных фанаток обоих икон трассы — Черри и Джо — и удивленных возгласов других скейтеров не было слышно, о чем разговаривали враждующие стороны. И все же. — Однако вы хорошо смотритесь вместе, — Адам улыбнулся. Тепло, вовсе не наиграно… Словно смутный образ Адама из прошлого на краткий миг привиделся им. И тут же растворился, исчез, оставив вместо улыбки лишь хищный оскал. — Тем не менее я не остановлюсь ни перед чем, чтобы заполучить предначертанную мне Еву в свои объятия. Лже-Евы мне не преграда. Воздух вокруг Адама потяжелел, словно стал плотнее в несколько раз. Джо вновь закрыл мужа собой, Адам ему по силам не соперник. Черри, предотвращая драку, обеими руками вцепился в большую кисть Джо. Царапнул по ладони ногтями, провел по выступившим иссиня-темным венам кончиками пальцев, молча прося довериться ему. К этой битве он подготовился как надо. — Сравниваешь меня со своими прошлыми Евами? Кто я, по-твоему, такой?! — раздраженно прошептал Черри. — Если и бредишь подобной чушью, то не смей ставить меня ниже Лилит. — А разве ты достоин? Очередная фальшивка, — Адам скучающе зевнул, даже не удосужившись прикрыть рот ладонью. Ну и где его воспитание. У Черри задергалась бровь. Он хмыкнул, отодвигая Джо чуть в сторону, отмечая, как сильно напряглись мышцы на загорелой спине. Волновался, хотя происходящее было под тотальным контролем и оговорено ими не один десяток раз. — Ты и сам прекрасно знаешь, что в моей власти выпустить таких демонов, с которыми даже ты не сможешь справиться, — продолжил Черри, умело маскируя собственные эмоции, выдавая клокочущую ярость за неукротимую дерзость. Социальный статус, политическая роль, уважение и любовь семьи — Адам рисковал потерять все. Ему прямым текстом говорили, что право предавать доверие было не только у него. Зря Адам в далеком-далеком, словно из другой жизни, прошлом назвал их «особенными» — сейчас Адаму с его и без того шатким положением грозила расплата. — По итогу я все равно заберу свое, — голос уже не был таким уверенным и нахальным, как прежде. — Рискни. Даже если решишься убрать меня или Джо с пути, Карла все сделает сама. Все предусмотрено на много шагов вперед. Жаль, что ты находишь мои вычисления скучными. Хотя цена твоей оплошности наверняка поможет тебе спуститься с Небес на Землю, Адам. Испортить все и свалить — тактика в стиле Адама. Смотаться в нужный момент, как Адам, у них Каору и Коджиро не вышло в любом случае. Вариант бросить Карлу на произвол судьбы и укатить от целой трассы на руках мужа Каору не устроил совершенно. Как минимум, четверо присутствующих и без того знали, где, как и когда их можно достать. Коджиро ободряюще поцеловал утомленного Каору в макушку. В конце концов, свой посыл до Адама они донесли; возможно, это на время собьет его пыл и обезопасит Лангу. Да и с толпой улюлюкающе-гудящих зрителей они тоже как-нибудь разберутся. Все же они не одиноки.