Правила восемнадцати лет для куноичи. Альтернативная история

Сакура моргнула и еще раз, сильно-сильно зажмурившись: глаза отказывались принимать образ Мадары в отцовском кимоно. Это же психологическая травма! Но вот этот суровый мужчина начала времен стоит, сложив на груди руки, в темно-сером юката ее отца. Он, кажется, и сам не в восторге, что его одежду забрали постирать, а доспехи почистить. Сакура видела этот взгляд-бур, когда ее мама зашла в комнату и забрала его вещи. Девушка стояла у дверей и ждала, когда он переоденется. А теперь он стоял и разглядывал себя; обстановку девичьей спальни; с интересом читал названия на корешках книг и даже вот зачем-то взял в руки ее протектор с алой лентой и смотрел на него. А потом его заинтересовали фотографии. Он показал себя еще более древним, чем она представляла. Ладно телевидение, кажется этот человек не застал появление цветных снимков! Он взял в руки ее любимое фото 7 команды. И обернулся на нее. - Совсем не изменилась. - Не правда! Я подросла! – возмутилась девушка, все еще не решив как реагировать на мужчину в отцовской одежде. - Сакура, иди помоги! – крикнула мать из ванной комнаты. - Иду! – Сакура помчалась на зов. И вдруг услышала позади из своей комнаты какой-то шум, как стекло разбилось. Она неуверенно потопталась на месте и вернулась. - Что-то случилось? Мадара стоял на том же месте, у него даже была поднята рука, как если бы он что-то держал, а у него в ногах лежала рамка с фотографией 7 команды и, конечно, разбитое стекло из рамки с несколькими осколками вокруг. - Зачем вы это сделали?! – расстроилась девушка и бросилась поднимать любимое фото, где Саске и Наруто недружелюбно смотрят друг на друга, корчат рожи, а Сакура такая довольная, что они вместе, и она посередине между друзьями, а над ними возвышается добродушный сенсей. – Зачем?! – обиделась девушка. И стала собирать крупные осколки. И вдруг увидела – один вонзился в босую стопу мужчины, а он все еще разглядывал свою руку, будто ничего не замечая. Она подняла фотографию и обиженно посмотрела на него, вздохнула, достала из сумки бинты, убрала осколки и залечила рану чакрой, а он и глазом не повел, словно так и надо – ползать тут перед его ногами! Вот вредина! В ее комнате и вещи ее ломает – неповоротливый медведь! Сакура гордо выпрямилась и собралась выйти из комнаты - Ты забыла про уговор? – как туман наползая на город, прозвучал его негромкий голос позади. - Уговор? - Не отходить от меня дальше 10 метров. - Да что вы?.. - Хочешь нарушить договор? – его алый взгляд как стрела вонзился в нее, она аж закашлялась, подавившись слюной. - Нет, - Харуно сердито закачала головой. – Но я же никуда не ухожу, я дома. Всего-то! - 10 метров, - холодно повторил Мадара, - не дальше. - Да я же! Я же… Ах, да ну вас! Меня мама звала, я не могу не пойти. Мадара вздохнул и двинулся за ней. - Отлично, - прошипела девушка и пробурчала. – Это была моя любимая рамка… -…Извини. Сакура так резко обернулась на него, что почувствовала что-то неладное с хрустом в шее. Она схватилась на шею, но удивленно уставилась на мужчину. - Мне не послышалось?! Вы извинились?!! Он промолчал, глядя на нее как на букашку. Ну и ладно. В ванной мама поставила на стульчик для душа доспехи Мадары и пыталась их чистить, когда в стиральной машине уже крутилась его одежда. - Вот помоги подержать. Твой отец куда-то пропал – помощи от него… - Мама или намеренно, или случайно, но будто игнорировала зятя, который встал в дверях и видно не знал как отреагировать на такое святотатство к его броне, которая явно пережила с ним не одну кровавую бойню. Сакура ухватилась за наплечники и мама смело прошлась щеткой по суровым багряно-алым доспехам. Глаз Мадары недружелюбно разгорался. Но почему-то Сакура осталась уверена, что это сражение будет за Мебуки Харуно. В какой-то момент беспощадной чистки у девушки заурчал живот и она неубедительно, как и весь сегодняшний день, старалась сделать вид, что это не у нее. - Ничего не ела? – строго фыркнула мама. – Балбеска! Что я говорила? Питание нельзя пропускать, нужно всегда завтракать-обедать и ужинать в одно и тоже время. К слову, - мама снизошла до взгляда на Легенду и будто вскользь заметила. – Покорми и своего мужчину. - Мама! Он… - Сакура запнулась и встала, неохотно читая во взгляде Мебуки: сама такого выбрала. Сакура пошла на кухню и открыв холодильник, равнодушно прошлась взглядом по торту к ее дню рождения - нечего отмечать, и по привычке достала самое любимое – пудинг и, обернувшись на Мадару, достала и ему, поставив баночку перед ним на стол. Она уселась с ложкой и открыв крышечку стала лакомиться. Мадара смотрел на свой ужин и ничего не делал. Впрочем, таким же взглядом он смотрел на стиральную машинку только что. - Блин! Что ты такой беспомощный?! – Сакура открыла ему крышку и впихнула в сладкую массу ложку. - Что это? - Пудинг. - Что это? – с тем же выражением спросил Учиха, не отрывающий взгляда от любимого лакомства девушки. - Попробуй, не понравится, есть фрукты. - Мадара недоверчиво посмотрел, как она облизывает ложку и поднял баночку, принюхиваясь к ней. Сакура тяжко вздохнула, перегнулась через стол и сунулась своей ложкой в его пудинг и тут же съела добычу. - Вот. Не отравлено! Мадара глядя как девушка соскребает остатки лакомства с баночки, пробует свою порцию и Сакура смешливо фыркнула: - Не все любят сладкое. Например, Саске-кун… Но если любишь – это на всю жизнь. - Слишком сладко… - Ты чем его кормишь?! – на пороге кухни объявилась мама и устало закачала головой. – Это тебе не школьная подружка, Сакура…! Мужчина должен питаться сытно. – Она показательно громко вздохнула, как бы сообщая – свалились на мою голову и, тут же стала хозяйничать на кухне, доставая все, из чего можно приготовить простой, быстрый, но вкусный ужин. И один взгляд на Сакуру подсказал: помогай. Девушка, вздыхая, поднялась и стала мыть овощи, пока мама разделывала мясо. Мадара все также сидел с пудингом в руках и смотрел по сторонам. Иногда девушка с любопытством оборачивалась на него и поняла, что его очень заинтересовали такие технические новшества как холодильник, плита и даже некоторые виды ложек, вроде салатной. Но он лишь зыркал на все своим одним глазом, сам же и не думал уже что-то взять и посмотреть как в ее комнате. - Вот, угощайся, - через время перед Мадарой стояли несколько тарелок с жареным мясом, маринованными и свежими овощами и фруктами, яичными омлетными рулетиками, обязательным рисом с горочкой, соусами и прочим. Мебуки делала вид, что «делов-то», а Сакура раздраженно косилась от лица матери к своему «парню»: у нее создавалось впечатление, что и мать и женишок играют в какую-то неизвестную ей игру. Тут уж Мадара смело взял палочки и потянулся к рису. Это вам не пудинг! - СТОЙТЕ! – вдруг на кухню ворвался задыхающийся отец и с размаху, не жалея стол и расставленные блюда, ставит на середину огромную бутыль коллекционного вина. – Вот. – Он шлепает свою лапищу на плечо выражающего удивительное спокойствие Мадары. – Поговорим. По-мужски. - До-ро-гой! – с нажимом произнесла Мебуки, но вдруг ее глаза чуть расширились от того как серьезно, уверенно посмотрел на нее муж, и она, вздохнув, достала питейные чашки для саке и поставила перед мужем порцию позднего ужина. Пока Кизаши Харуно открывал бутыль и наливал себе и гостю, Сакура поднялась и обнаружила на себе колкий взгляд Мадары, почему-то в голове пронеслось слово – договор. А тут и мама возьми, да поставь перед ней и собой тоже чашки для вина. - Ей еще рано. – Покачал головой отец. - Не так рано, как заводить отношения? – изогнула бровь госпожа Харуно. Отец дрогнул, скуксился, поглядев на дочь и, бормоча «совсем взрослая стала», налил и ей с женой. - Только одну, - предупредил отец. Сакура робко глянула на Мадару, заставленного едой, отец подсел к нему и наливал из огромной бутыли саке, а после поднял свою чашку и кусая губы, прорычал: - За мою дочу, которая стала взрослой! - Пап! – нахмурилась девушка. - Вот такусенькая была, на ладони помещалась! – показывал отец Мадаре, не сильно заботясь что тому интересен больше вкус саке, которое ему уж точно понравилось. А Кизаши, принялся рассказывать про любимую дочь, а потом и мама, хорошо приложившись к рисовому вину, подключилась к воспоминаниям, словно посиделки были только между ними. Впрочем, подливал отец сначала изрядно, а потом эта роль досталась Сакуре, которая успела лишь промокнуть губы саке, как отец отобрал у нее чашку, прикладывая свою и ее к лицу и наглядно показывая зятю, что у нее «вот такие глазищи были». Мадара молча пил и ел, даже не пытался смотреть на навязчивых родственников невесты; Сакура сердито бубнила, когда родителей в воспоминаниях ее «чудачеств» заносило; бубнить пришлось все время попойки. И еще девушка сердилась на то, что ей неловко что рассказывают родители про нее – как она таскала тех же животных домой; как она ревела из-за лба, что дети дразнились и даже сама себе подстригла челку, отчего какое-то время ходила в шапочке. Много милых, проказливых, детских воспоминаний, которые ценны лишь родителям. Мадаре, конечно, было такое не интересно, но его и не спрашивали, ему рассказывали, а он лишь пил и ел, словно прочно отгородившись от семейки Харуно, каждый из которых говорил и никого не слушал. И вот он уже давно сидит, сложив руки на груди и выслушивает пьяный бред бормочущего, полуспящего лицом на столе отца. Мама тоже вырубилась на пару, расположил голову и руки на столе. Наконец, тишина. Сакура давно сидела с закрытыми глазами в обнимку с бутылкой, от которой ей досталось попробовать лишь запах; она сердито ворчала, что не надо было это рассказывать - ему не интересно и так далее. И вдруг Учиха сказал. - Пойдем. – Мадара встал и вышел в гостиную. - Куда? - поспешила к нему уже начавшая клевать носом девушка. - В квартал Учиха.