More than friends

- Накахара-сан, а как вы... Каков был ваш первый поцелуй с Дазай-сан? Чуя отвлекается от предоставленного ему отчёта о миссии и поднимает взгляд на мнущегося перед его столом Ацуши. Мальчишка-тигр, притащенный два года назад в мафию, тушуется под его тяжёлым взглядом и зарывается носом в меховой ворот своего чёрного пальто. Кончики его ушей трогает красная краска, и, ещё раз вглядевшись в выражение лица подопечного непонятно где шляющейся Дазай, Чуя расслабляет закаменевшие плечи. Его напряг этот вопрос, потому что нечего посторонним совать нос куда не следует, но очевидно, что этот пацан слишком бескорыстный в определённых отношениях. Вряд ли его интересует мафиозный тотализатор, построенный на сумасшедших отношениях «Двойного Чёрного». Скорее, всё дело в той кукольной ученице Коё-сан, которая является его напарницей в повседневных миссиях, когда не требуется его совместная работа с Акутагавой. - Сомневаюсь, что смогу дать тебе дельный совет, - честно отвечает Чуя и вновь опускает взгляд на предоставленный ему отчёт. - Кёка-чан очаровательна, не так ли? Милая, скромная, добрая, отзывчивая, трудолюбивая и заботливая. А Дазай - это Дазай. Взбалмошная, сумасшедшая и с ярко-выраженными суицидальными наклонностями. Понимаешь, о чём я? Кажется, мысли заводят Ацуши куда-то не в ту степь, потому что он краснеет щеками, быстро кланяется на девяносто градусов и сбегает из кабинета. Проводив его взглядом, Чуя откладывает отчёт и откидывается на спинку кожаного кресла, покачиваясь в нём из стороны в сторону. Взгляд его рассеивается, блуждая по совмещённому кабинету «Двойного Чёрного», и Чуя фыркает, когда перед его глазами поверх серой стены вырисовывает картина из прошлого. Их первый поцелуй с Дазай - чистой воды манипуляция. Им было по шестнадцать, и они сидели в какой-то богом забытой забегаловке, отъедаясь на удивление вкусной для такой дыры едой, отмечая победу над Шибусавой и оплакивая погибших. Третьей причиной их посиделок было назначение Дазай на место Руководителя. Она окончательно утвердилась в своём положении, и Чуя не бесился из-за этого только потому, что сильнее было опустошение после «Порчи» и боль из-за того, что не смог уберечь своих подчинённых. Тогда-то Дазай всё это и затеяла. - Ах, Чиби, - протянула она, сверкая единственным видимым карим глазом, на дне которого плясали дикие черти. - Вот и настал этот день. Теперь я - Руководитель Исполнительного комитета, а ты - всего лишь мой подчинённый. Наконец-то твоё положение верного пёсика у моих ног подтвердилось. - Заткнись, - шикнул на неё Чуя, до треска сжимая деревянные палочки, влажно блестящие из-за густого соуса, которым была приправлена лапша. - Я не твой пёс, и мне наплевать, Руководитель ты или нет. Ты всё ещё идиотская мумия, которая в любой момент может сигануть в реку и пойти ко дну, и всё ещё не имеешь никакого права приказывать мне, потому что я работаю в одном направлении с Коё-сан и подчиняюсь только ей и Мори-доно. - Но это так легко исправить, - елейно протянула Дазай, тыкая в его сторону палочками. - Наверное, внутри ты рыдаешь горькими слезами, а? Глупый Чу-у-уя, только и есть, что мышцы. Сила есть - ума не надо, да? Ха! Тебя обошла девчонка! Я всегда буду умнее тебя. Я всегда буду на десять шагов впереди тебя. Ах, я даже выше тебя, крошка Чу! А ещё ты не умеешь целоваться! - Ха?! Это тут вообще причём?! - ошарашенно взглянул на неё Чуя, на секунду даже поверив, что ослышался. - Бедный Чиби, - продолжила щебетать Дазай, похлопывая его ладонью по шляпе. - Бедный, бедный Чиби. Глупенький, нецелованный, жалкий пёсик у моих ног, годный лишь на то, чтобы ломать стены и лизать мои пятки. - Я умею целоваться! - прошипел Чуя, всё-таки ломая палочки, когда Дазай одарила его снисходительным взглядом. - Ах, Чиби, нехорошо обманывать людей. Ты умеешь целоваться? Неужели кто-то разглядел тебя через микроскоп и из жалости подарил поцелуй? Но целуют лягушек в надежде на прекрасных принцев, а ты просто крошечный слизень без раковины! Чуя уже и сам не помнит, как всё так получилось. Они закончили свой поздний ужин и покинули забегаловку, вроде бы даже переведя разговор на другую тему, но и получаса не прошло, как Чуя оказался втянут в спор всё на ту же тему поцелуев. В спор, который из пикирования и ядовитых подколок превратился в какое-то комичное перетягивание каната, состоящее из «умею!», «не умеешь!», «умею, тупая мумия!» и «не умеешь, жалкий слизняк!». А потом Дазай как-то особенно нехорошо усмехнулась, как-то особенно дико и жадно сверкнула единственным видимым из-за бинтов глазом и схватила его за ворот футболки, затаскивая в ближайшую подворотню со сладким, певучим «давай проверим, Чибикко~». Первый поцелуй с Дазай... Да, всё это был чистой воды развод, и Чуя понял это ещё тогда, когда его прижали к стене. Но в тот миг ему было наплевать, потому что он на самом деле умел целоваться. А вот Дазай, как оказалось, не умела. Когда правда открылась, она была очень сильно этим удивлена. Настолько, что не сумела сдержаться и процедила сквозь стиснутые зубы что-то вроде «эта мелкая розоволосая сучка». Чуя даже ответить не успел, хотя да, именно с Юан он научился целоваться. Вместо того чтобы продолжить разговор, спор, склоку - чем бы это ни было - Дазай обняла его за шею, прильнула вплотную и снова прижалась губами к губам, явно очень раздражённая тем, что первый поцелуй Чуи забрал кто-то другой. - Первый поцелуй... - задумчиво выдыхает Чуя, проводя кончиками пальцев по нижней губе и разворачиваясь в кресле к окну, глядя через панорамное стекло на ясное небо над заливом. С Дазай. Первый поцелуй с Дазай был... Сначала неловким, слюнявым и кусачим, а потом... Потом это было приятно. Очень приятно. Наверное, именно в момент того поцелуя Чуя и осознал, что Дазай - девушка в плане... Ну, девушка. Пусть не такая прекрасная, как его обожаемая Коё-сан, от взгляда которой у Чуи порой появлялась слабость в коленях, так женщина была прекрасна, но всё же девушка. С пусть и растрёпанными, но мягкими вьющимися волосами. С узкими плечами и изящным изгибом спины. С пусть и не очень-то упругими от дней валяния на диване, но всё равно подтянутыми ягодицами. С узкой талией и длинной шеей. Чувствительной, как оказалось позднее. Щелчок пальцев перед лицом заставляет дёрнуться и вскинуться, но подскочить Чуя не успевает, потому что на его колени опускается чужой вес. Усевшись полубоком на его колени, Дазай закидывает ногу на ногу и улыбается, склоняя голову к плечу и обнимая его за шею. - Раскрасневшийся Чиби с поплывшим взглядом и дрожью в кончиках пальцев, который даже не заметил, как я зашла, и не услышал, как я поздоровалась. Хочу ли я знать, что такого Ацу-тян написал в своём отчёте, что тебя так завело? -Заткнись, - фыркает Чуя; и обнимает её за талию, притягивая поближе к себе и прикрывая глаза от удовольствия, когда тонкие прохладные пальцы зарываются в волосы и начинают массировать затылок. - Он спросил про наш первый поцелуй, и я пытался вспомнить... - Ах, это, - улыбается Дазай, и её глаза шало сверкают, после чего она отстраняется и обхватывает себя руками за плечи, надувая губы. - Чиби был так груб. Затащил меня в подворотню и облапал. И перепачкал мой пиджак о грязную стену! Глупый пёс искусал мне все губы и облизал всю шею, фу! - Какого хрена! - возмущается Чуя и тычет жалобно занывшую Дазай под рёбра. - Это ты затащила меня в подворотню и всего обслюнявила! И что-то я не припоминаю, чтобы ты была против. Сама прижалась к стене и подставила шею! - А ты и рад был воспользоваться, - ехидно замечает Дазай, а после щипает за нос и снова обнимает. - Придурочная скумбрия, - бросает Чуя, не желая оставлять за ней последнее слово. И всё-таки замолкает, утыкаясь лицом прямо в подставленную грудь. Он ненавидит, когда бессовестная Дазай без всякого стеснения наваливается на него, сидящего за столом, со спины и устраивает свою грудь на его голове, будто он какая-то чёртова подставка - особенно в присутствии подчинённых! - но вот так прижаться щекой и лбом довольно мягко и комфортно, почти уютно. От Дазай не пахнет духами, потому что она ими не пользуется. Вместо этого только кондиционер для одежды и привычный «больничный» запах бинтов, мешающийся со сладковатым запахом шампуня от вечно распущенной гривы длинных вьющихся волос. Но Чуе нравится. Запах этот нравится. И как Дазай обнимает его за шею. И как её волосы щекочут шею. И какая она вся угловатая и костлявая даже в свои двадцать два. Потому что, несмотря на всё это, суть остаётся неизменной, и Дазай для Чуи не столько внешность, сколько гадкий характер, колкие замечания и насмешливые взгляды сверху вниз, потому что она вымахала в ту ещё шпалу, став выше Чуи даже без каблуков. А ещё потому, что реакции её всегда честнее любых слов, и Чуя за прошедшее время хорошо научился их читать. Он знает, как обнять, чтобы Дазай расслабилась, и знает, как поцеловать, чтобы на её щеках появился восхитительный румянец. Как поцеловать так, чтобы глаза заблестели совсем как тогда, в первый раз, в той подворотне, когда Чуя удерживал её в своих руках и зацеловывал до распухших губ, а Дазай, такая непривычно тихая, только льнула ближе, дышала шумно и сбито и пыталась спрятать пылающее лицо в тени. - Вечно мной манипулируешь, - обвиняет он совсем по-детски, тычась носом в тёплую шею и фыркая из-за дурацких бинтов, скрывающих мягкую кожу. - И всегда буду, - торжественно обещает Дазай. А потом зарывается снова пальцами в его волосы на затылке, дёргает слегка, заставляя поднять лицо, и мягко, нежно, поверхностно целует. Так легко, будто крыло бабочки коснулось, а румянец на щеках такой яркий, будто они чёрт знает чем тут занимались всё это время. Этот контраст завораживает, потому что наглая и дерзкая Дазай всегда немного неуклюжа в проявлении подобных знаков внимания, и Чуя ни за что не признается в этом вслух, но он так чертовски перед этим слаб. Так слаб, что сгребает охнувшую Дазая в охапку и снова зарывается лицом в её шею, думая о том, что этим вечером вся работа пойдёт к чёрту, а они с Дазай - на свидание. И наплевать на всё. Даже если Коё-сан потом уши надерёт за наплевательское отношение к обязанностям. Даже если на Йокогаму упадёт метеорит. На-пле-вать.

|...|