***
Двое мужчин сидели в уютном, красиво обставленном, кабинете. Свет от настольной лампы мягким свечением рассеивался на столе, не позволяя сумеркам за окном съесть пространство целиком. Человек, сидевший за столом, шумно вздохнул, снял очки в тонкой, металлической оправе, устало потерев глаза. — Мёрфи, что теперь будет? – подал голос второй, который сидел на мягком, кожаном кресле. — Нашему хирургу пришлось наложить несколько швов на обе руки. Удивительно, как у нее вообще получилось сделать такие глубокие порезы, - вдумчиво ответил первый, глядя на старого товарища печальным, сочувствующим взглядом. – Она потеряла слишком много крови и переливание было долгим, но всё прошло успешно. У нас работают отличные специалисты. Её жизни больше ничего не угрожает, Крис. — Ничего, кроме неё самой, - негромко добавил Эванс и нахмурился. – Я могу увидеть её? — Она без сознания, но я не против, чтобы ты зашёл к ней ненадолго, - Мёрфи встал и, обойдя стол, занял место на диване, напротив кресла, в котором сидел друг. – Ты только не сдавайся, хорошо? Шанс ещё есть. Она справится. Она боец по натуре и обязательно справится, но, если она будет видеть, что ты потерял всякую надежду – не будет и пытаться вернуться к реальности. — Она вскрыла себе вены, Мёрфи, - тихо, но с ужасом в надломленном голосе, прохрипел Крис. Слёзы опять покатились из его глаз, придавая трагичности и без того бледному лицу. – А ведь я лишь сказал, что уеду на пару недель по работе. Мёрфи понимающе закивал. На пару минут в кабинете психиатра воцарилась полнейшая тишина. — Знаешь, а ведь в какой-то момент, мне показалось, что она начала вспоминать и лечение стало помогать, - на губах Мёрфи появилось легкое подобие улыбки. – Линда справится, обязательно справится, Крис. Ты только не отчаивайся. — Это всё моя вина, - чувство вины звенело в голосе Эванса, выползая из груди, прерывистыми вздохами и посеребренными нитями в светлых волосах. – Если бы не та авария, Линда была бы здорова и сейчас мы были счастливы. — Вы живы. Это уже счастье, - настойчиво произнес врач. — Но моя жена почти полгода находится в психиатрической клинике, - взвыл Эванс, схватившись за голову. – А всё потому что я был недостаточно внимателен и мы попали в аварию. Линда пострадала по моей вине и потеряла нашего ещё неродившегося ребёнка тоже из-за меня. Это я во всём виноват, Мёрфи. Почему страдает она?! Почему? — Посттравматическое расстройство личности – специфическое нарушение психики, Крис. В случае с Линдой её единственным спасением оказалось найти своеобразный покой в собственном, вымышленном миру, - Мёрфи задумчиво потер ладонью подбородок, прикусив губы. – Как и всякий писатель-фантаст она обладает яркой фантазией. Ты и сам когда-то рассказывал мне, как идеи и сюжеты будущих романов фонтанируют из неё. По-видимому, после всего случившегося она нашла для себя утешение в одной из этих историй. — Однажды, когда я пришел к ней, она сказала, что рада, что я не превратился в падальщика, - сказал Крис, перебив друга. – Она очень переживала, что я стану кем-то похожим на зомби. Чёрт возьми, что сейчас творится в её голове?! — Она пытается бороться со своими страхами и ты должен помочь ей с этим. Когда Крис входит в больничную палату, Линда бесцельно смотрю в потолок. Но стоит ему позвать по имени, как её взгляд словно оживает, губы начинают дрожать от подступающих слез, то ли от радости, то ли с горя. Она поворачивает голову на звук его голоса и вымученно улыбается. Сердце мужчины сжимается от осознания, что молодая женщина перед ним – та, что лежит на больничной койке, с перебинтованными запястьями, бледная, как приведение, худая, привязанная к постели, - это та самая Линда, которая когда-то дышала жизнью, заряжала его энергией и побуждала на новые свершения. Его яркая, веселая, улыбчивая, с целым чудесным, полным фантастических идей, миром в голове, любимая жена. — Я так рада, что ты вернулся, - ее голос был слабым, и могло показаться, что уже даже общение – жестокая пытка для неё. — Я бы обязательно вернулся к тебе, как и обещал, - Крис сглотнул болезненный ком в горле и попытался улыбнуться. – Я никогда не брошу тебя, родная. Никогда. Даю слово. — Я боялась, что падальщики покусают тебя, - с полной серьезностью произнесла она, глядя на него. — Это всё ложь, родная, - слёзы непроизвольно покатились из серо-голубых глаз; Крис опустился на колени перед больничной кроватью, аккуратно сжав её холодные пальцы своими теплыми. – Но мы справимся с этим вместе, я обещаю. — С чем справимся? — Принесём в наш мир немного света, - он поцеловал кожу чуть выше перебинтованных ран на запястье и погладил по впалой, бледной щеке. – Я одолею всех твоих демонов, только бы ты была здорова. Я так сильно люблю тебя, Линда. Больше всего на свете я люблю только тебя. T h e E n dФинал
28 мая 2021 г. в 20:30
Крови было столько, что меня стала терзать болезненная тревога, что я попросту захлебнусь в горячечно-багряном металле, сочившемся из собственных вен.
Мир кружился, как на каруселях в детстве, хотелось плакать и смеяться, но больше – умереть.
Когда веки стали закрываться, а сон начал уносить в свои жаждущие объятия, щеки внезапно стало жечь. Кто-то звал меня по имени, хлестал ладонями по лицу, просил не отключаться, держаться. Голоса звали на помощь, гудели медицинские аппараты, белый свет слепил, вызывая рвотные позывы, вынуждая крепче сомкнуть глаза от боли и страха, а после – звуки стихли, краски растворились, как акварель тает на кончике кисточке, опущенной в стакан с водой. Мир стал ненужным, он бил слишком жестоко, по больному, а я совсем не хотела бороться.
Всё началось с того, что однажды утром я проснулась в крошечной комнатке, которую для нас с Крисом предоставил Мёрфи, и не обнаружила рядом своего спасителя. В шкафу не нашлось его мизерных пожитков. Часов, которые он так любил, тоже не было на столе. Рюкзак и винтовка исчезли. И всё сразу стало ясно.
Я выскочила из комнаты прямо в футболке Криса и шортах, которые использовала для сна, и помчалась по холодному коридору прямиком на выход. Сознание помутилось, мигрень давила в висках, а сердце больно колотилось в груди, ощущая тревогу и страх – дикий страх, потерять то, что так ценно.
Оказавшись на улице, яркий солнечный свет на пару мгновений ослепил меня, заставив зажмуриться, но это не помешало услышать то, чего я боялась больше всего: рёв мотоцикла, который сохранился у Криса от прежней жизни.
Слезы застелили глаза.
— Не оставляй меня! Прошу, не оставляй, - хотелось кричать, но сил хватало только на то, чтобы судорожно шептать.
Кто-то положил руку на плечо, сдерживая, не отпуская. Это Мёрфи пытался удержать от того, чтобы я не бросилась под колёса мотоцикла.
Мои беспомощные крики не могли помешать Крису сделать то, что он решил совершить. Но это заставило его задержаться.
Он подошёл быстро, даже несколько торопливо, и тут же обхватил за плечи, притягивая к себе. В его объятиях я чувствовала себя максимально комфортно, в безопасности, даже умирать в его руках было не страшно.
— Я должен уехать, чтобы помочь другим, - его волнительный, горячий шёпот пощекотал ухо, пуская табун горячих мурашек по телу.
Оставив на лбу тепло поцелуя, Крис разомкнул объятия и столь же быстро вернулся к мотоциклу, оседлав его.
Дорожная пыль заволокла мир на несколько сотен метров передо мной, а собственные слезы жгли щеки и отзывались болью в глазах. Кто-то что-то твердил, кажется, Мёрфи говорил, что эта разлука продлится не долго и что через пару недель Крис вернётся, что это вынужденная необходимость, и совсем скоро мы снова будете вместе, но я не верила лейтенанту, никому не верила. Единственный человек, которому я могла доверять, бросил меня и вряд ли уже вернется.
Комната, в которой я проснулась, и в которую, с таким трудом, вернулась, слабо волоча ноги, показалась больничной палатой: на окнах решетки, стены выкрашены в белый, а с четырех сторон на кровати висели странные эластичные зажимы, похожие на веревки. Я словно проснулась от одного страшного сна, чтобы снова погрузиться в комшар.
А затем я увидела маленькую фоторамку, в которой так призывно поблескивало острое стекло. Это было моё спасение от боли и страха.