Разбитые и сломленные

Дазай вжал тонкие запястья в смятую простыню, не давая двигаться рукам, что так и ищут за что бы ухватиться, дабы сдержать очередной хриплый стон, и проговорил таким же осипшим голосом, осторожно, пытаясь удержать спокойствие, что плохо удаётся, учитывая до краёв затуманенный возбуждением разум: — Даже не вздумай, Чуя. В ответ послышалось грязное ругательство, что только разогрело Осаму, и тот, резко срываясь с минутного перерыва, снова стал жёстко втрахивать изгибающееся под ним тело в кровать. Густой ком, что так сладко тянет внизу живота, пронизывает все тело рыжика, заставляя задохнуться в собственных стонах, перестать контролировать свои действия, забыться, отрывая его сознание от реальности. Осаму так любил наблюдать за ним в такие моменты: вечно сокращающиеся мышцы под разгоряченной кожей, идеальный прогиб в спине, разметавшиеся, спутанные рыжие волосы, тщетные попытки вырвать тонкие ручёнки из железной хватки, то, как Накахара извивается под ним от удовольствия, но все равно пытается скрыть это, за тем, как плохо у него это получается, как неосознанно открываются и закрываются его прекрасные голубые глаза, как иногда открывается ротик в немых стонах, язычок, что облизывает пересохшие губы и мелкая дрожь в самом конце, которую можно почувствовать своим телом. Дазай любит зажимать его между собой и ещё чем-то. Он – и любая плоская поверхность. Идеальное место чтобы в очередной раз лишить пространства Чую, чтобы вдоволь насладиться его возбуждёнными вздохами, и маленьким, но от этого ещё более сексуальным телом. Он прекрасно знает, как сильно это заводит Чую. Лишение свободы, сковывание движений, нехватка воздуха, томное возбуждение, коим Дазай так любит помучить его – Накахара голову теряет от этого. И сейчас, когда Осаму вновь зажал его тело в тесном пространстве между собой и кроватью, он вновь теряет голову, полностью и без остатка отдаваясь в сильные и до чёртиков умелые руки мафиози. Дазай продолжает трахать Чую, пока не чувствует мелкую дрожь. Он и сам уже почти на пределе, потому переходит на более быстрый темп и его разум до конца теряется в Накахаре. Через ещё несколько сильных и до безумия приятных толчков, Осаму наваливается на тело под собой, продлевая таким образом оргазм рыжика, ведь его снова плотно зажали. Чувствовать так близко к себе тело Осаму всегда было очень приятно. Во всем этом есть один забавный факт, известный им обоим, но Чуя пока ещё отказывается его принимать: будь на месте Дазая кто-либо другой, он бы ни за что не получил так много удовольствия. Только Осаму знает все слабые точки Накахары, только Осаму может довести его до такого умопомрачительного состояния, и только Осаму имеет право это делать. Чуя морально и физически принадлежит этому портовому мафиози. Но не смотря на это, Дазай не пользуется им. Это не односторонние отношения, где суицидник забавляется с чужим телом и разумом, ставит над очередным глупцом опыты, мучит его. Это не тот случай, когда исход один – искалеченная психика и изувеченное тело. Через несколько минут он перекатывается на спину, падая на кровать и давая Чуе наконец нормально вдохнуть. Накахара из последних сил переворачивается на спину. Оба тяжело дышат, пока с поля зрения исчезают темные пятна от проходящего оргазма. Взгляд карих глаз падает на вздымающуюся и опускающуюся грудь Накахары. Осаму облизывает губы и с самодовольной ухмылкой произносит: — Такими темпами ты сорвёшь свой прекрасный голосок, Чуя. Изнемождённая рука с усилиями поднимается в воздух, намереваясь заткнуть наглеца, но на пол пути удар теряет всю свою силу и слегка сжатый кулачок просто падает Дазаю где-то около нижних рёбер. Ухмылка на губах мафиози чуть увеличивается, слышен победный смешок. Заслышав это, Чуя собирает все свои оставшиеся силы. — Сволочь, не смей... - он поднимается и взбирается верхом на Дазая, готовясь нанести сокрушительный удар. — Да-да, Чуя, конечно, - он поднимает руку, кладя ее рыжику на плечо, чего тому хватает чтобы упасть на Дазая без сил. Когда тяжёлая одышка сменилась лёгкой, Осаму почувствовал как тело на нём становится мягче. Накахара провел руками вдоль торса Дазая, заводя их под его плечи, обнимая и прижимаясь к нему. Он устроился поудобнее и наконец расслабился полностью. Суицидник положил руки ему на спину. Находиться в объятьях друг друга было спокойно и приятно вопреки всем стандартам поведения жестоких убийц. Но кого волнуют стандарты? Эта любовь, что сильнее ругани и недомолвок стала зарождаться когда вдруг, посреди бессонной, для Дазая, ночи, маленькие накахаровские ладошки, сквозь сон, медленно, нерешительно, но так трепетно сжали его плечи. Чуя не в курсе об этом, а Осаму с того момента стал смотреть на него не как на очередную игрушку, а как на полноценного человека. Дазай почувствовал себя человечнее рядом с ним, ощутил чувства, коих никогда прежде почувствовать не мог. Чуя же, в свою очередь, пытался никогда не подпускать этого маньяка близко к себе, но со временем заметил, что он скучает по бинтованному придурку когда они долго не видятся, что отвлекается ото всех своих забот рядом с ним, что со временем он сильно привязался к нему. Чуя высвободил одну руку. Протянул вперёд. Самыми кончиками пальцев нежно коснулся покрытой бинтами шеи и медленно провел вниз. Пальцы спускаются к основанию шеи, иногда попадая на незакрытые бинтами зоны, затем проходятся по ямке над ключицами, по плечу и переходят на грудь. Ведут ещё немного, останавливаясь там, где биение сердца Дазая ощущается лучше всего. Накахара кладет ладошку на это место. Осаму наблюдает за его рукой. Очень странно видеть от этого злюки настолько сентиментальные действия. Хотя Дазай не раз и за собой замечал слишком нежные для него проявления любви. Для него само наличие этого чувства было удивительным явлением. Он провел рукой по миниатюрной, гладкой спинке, и его вечно напряжённый разум смог остаться ещё на несколько минут в тихом, приятном спокойствии. Без извечного анализа и генерирования мыслей. Осаму ценил моменты, когда ему удавалось не думать. Спустя какое-то время, когда оба смогли вернуть себе полное обладание, тишину прервал рутинный вопрос: — Закончил с работой на сегодня? - проговорил Накахара. — Да, - с промедлением прозвучал ответ, — А ты? — Ночная миссия. — Ну во-от, снова мне без тебя целую ночь страдать, - протянул Дазай своим наигранно-обиженным голосом. — А хорошо вышло, - довольно сказал Чуя, — Не одному же мне мучиться, верно? — Какой ты злобный, - снова обиженно пробубнил Дазай и отвернулся. Ненадолго повисло молчание. За эти несколько минут настроение успело поменяться. Осаму заговорил, теперь уже холодным, серьезным тоном. — Босс поручил мне одно весьма интересное задание. Атмосфера в комнате резко сменилась. По воздуху будто прокатилась волна напряжения, оставляя после себя только страх перед неизвестностью в словах Осаму. Накахара почувствовал как по телу пробегает холодок и как дышать становится сложнее. — Сегодня на меня и моих подчинённых напала банда вооруженных людей в серых обносках. — Чего? - едва не крича, переспрашивает мафиози, — Напали? На тебя? На Портовую мафию? - немного помолчав, он добавил, — Дазай, да у тебя появились серьезные соперники в состязаниях по лучшему способу самоубийства. На губах шатена мелькнула ухмылка. Он приподнял голову и положил под нее сомкнувшиеся в замок руки. Его взгляд устремился куда-то в пространство. — Мне поручили разузнать об этой группировке. Судя по их телосложению, заученных наизусть движениях и мастерском обращении с оружием, можно сделать вывод что они военные. — Военные? — Мне удалось взять несколько из них в плен, - оставив его вопрос без ответа, продолжил главарь. — Но выудить информацию оказалось той ещё задачкой. Когда мои ребята отвлеклись, солдаты успели покончить с жизнью, раскусив ампулы с ядом, спрятанные у коренных зубов. Все что удалось узнать – название их банды. Осаму помрачнел ещё сильнее. Он перестал выглядеть расслабленно, мышцы по всему телу напряглись. В тишине комнаты название иностранной преступной группировки прозвучало темнее, чем Накахара ожидал услышать. — Мимик. — Мимик? - будто пробуя это слово на вкус, с задумчивостью переспросил Чуя. Он словно пытается найти разгадку происходящего в самом этом названии. Дазай молчал. Почувствовав нарастающее напряжение, Чуя поднял голову, заглядывая в тёмные глаза. Затем перелёг на кровать. Увиденное удивило Накахару. Осаму ещё никогда не выглядел так. Он был серьёзен, холоден. По-настоящему, но в тоже время как-то особенно. Более погрязший в собственных мыслях и догадках чем обычно, более серьёзно.. нет. Это была враждебность. Жажда. Самая настоящая, дикая и страшная жажда смерти. Дазай хочет прикончить их. Дазай сделает всё ради их полного уничтожения, он отправит их прямиком в горящий ад. Это выражали его глаза. Но что же его так задело в этих наглецах?.. — Что с тобой? В комнате на долгие минуты повисли последние, прозвучавшие будто угрозой для всей Портовой мафии, слова: — У меня есть предчувствие, что это задание обернется чем-то... - фраза так и осталась незавершенной. Они лежали в тишине, раздумывая. Чуе было странно слышать такое. Дазай не вёл себя так. Его сильно напрягло отношение главаря к этой группировке. О чем же думал Осаму, известно только ему одному. — Я пойду в душ, - поднимаясь, сказал Дазай уже привычным ему голосом. Все напряжение и опасность будто стёрли в миг. — Раз ты снова уходишь, хочу заглянуть кое-куда. — Куда это ты намылился? - неосознанно повинуясь смене атмосферы, также обыденно спросил голубоглазый. Накахара взглянул на него, замечая теплую улыбку. Глаза хоть и выражали такую же эмоцию, но было хорошо видно, что есть что-то ещё. За пеленой какой-то странной, доброй нежности прослеживалась тревога. Особенного хорошо это было видно рыжику, который успел узнать настоящего Осаму. — В бар. — А, то самое "секретное место", о котором ты не удосужился рассказать даже мне. - с заметной ноткой ревности и даже презрения проговорил тот. — Чуя, ведь ты в любой момент можешь узнать где это место. Любому мафиози твоего ранга не составит никакого труда узнать где находится секретная база мелкого врага, а тут обычный бар, ещё и под нашим покровительством. - речь невесомая, а тон добрый. Чуя хмыкнул, но ничего не ответил. — Договорился о встрече? - помолчав, все же спросил. Осаму задумался. — Нет.. интуиция зовёт. Чувствую, что должен обязательно прийти туда сегодня...