All Too Well

Taylor Swift - All Too Well (Acoustic)

Всего лишь еще один очередной перелет. Я проверяю наличие билета в кармане, практически выворачивая его наизнанку, и уточняю прописанный в нем рейс, чтобы пройти к нужной стойке регистрации. Я пробегаю глазами по словам и цифрам, напечатанным мелким шрифтом на маленьком листке бумаги. Вылет примерно через два часа, а значит, мне пока некуда торопиться. Я поправляю небольшую сумку с вещами на пару дней, что висит на плече, делая меня немного неуклюжим. Собирать с собой весь гардероб ни к чему, содержимое – всего лишь пара любимых футболок и джинсы, ведь все уже ждет меня на месте. Усталый вздох срывается с моих губ, утягивая за собой весь выживший во мне после многочисленных войн с самим собой оптимизм. Я снова в Хитроу. Прощаюсь с любимым городом и вторым домом на не совсем определенный срок. Очередной тур, чему я бесконечно рад. Новые города, стадионы, лица, события, впечатления, которые останутся теплым комком воспоминаний, тлеющих в моей душе, во времена сумерек, которые обязательно придут. Но мне не хочется опять улетать. Я не хочу оставлять этот дождливый уют, который дарит Лондон. Жители негодуют оттого, что дождь – вечный спутник, сопровождающий нашу маленькую планетку в Земной системе. Люди, как и все живое, продолжают тянуться к солнышку, несмотря на то, что оно опаливает, беспощадно сжигает. Я же предпочитаю сонную дождливость, которая дарит мне покой. Поэтому я так не люблю уезжать отсюда. Часа через четыре я буду в Америке, а вечером пройдет первый концерт в Хьюстоне. Парни уже на месте. Они знают, что я так не люблю улетать отсюда, а потому согласились подарить мне лишний день в Лондоне. Я рассеянно оглядываюсь по сторонам, снова поправляя съезжающую с плеча сумку, стараясь найти что-то, что сможет заинтересовать меня. Взгляд останавливается на окне, из которого, переливаясь, льется солнечный свет. Да, сегодня один из тех немногочисленных солнечных дней, подаренных Лондоном жителям. Задумчиво подойдя к окну на всю стену, я разглядываю утопающий в ярких золотых лучах город, ставший мне вторым домом. Город, в котором так круто и неожиданно изменилась моя жизнь, и я стал тем, кем мечтал быть еще будучи маленьким мальчиком, с непреодолимым желанием петь. Лондон сегодня совершенно не похож на себя. Нет тех, присущих лишь ему, дождливости, серости, которые господствуют сейчас в моей душе. Все совершенно наоборот, словно он старается подбодрить меня хорошей погодой. Сказать, что все будет отлично, и я вернусь. Конечно вернусь. Люди снуют туда-сюда, как вечно торопящиеся куда-то муравьи, в своем собственноручно построенном домике. Кто-то встречает, кто-то прощается, кто-то улетает или прибыл. Счастливые или со слезами на глазах. Вот она – жизнь аэропорта. Столько людей нашли друг друга именно тут, столько разошлись совершенно разными дорогами, начав новую жизнь. Я вижу, как самолет поднимается в небо, увозя с собой пассажиров в совершенно другой мир. Очарование неизвестности. Ведь никоим образом невозможно узнать, что же ждет нас там, на пороге нового мира. Остается только надеяться на лучшее и пристегнуть ремень безопасности. Я отворачиваюсь и принимаюсь разглядывать просторный и светлый зал ожидания, со ждущими своего рейса людьми. Возле кассы образовалась маленькая очередь, и внезапно я замечаю знакомую фигуру, отошедшую от нее. Неужели это она? Машина мчалась по пустынной дороге к морскому побережью. Двигатель равномерно мурлыкал, а звуки заводной песни сопровождали это урчание. Два голоса сливались в унисон, гармонируя друг с другом, несмотря на то, что их обладатели лишь дурачились. Они смеялись, перехватывая дыхание, на припевах переходя на громкие тона. Они подходили друг другу, как ни одна пара до этого не подходила, совершенным образом дополняя один другого. Гармония их голосов отображала гармонию и единение душ этих людей. Парень бережно держал хрупкую ладошку в своей руке. Второй рукой он крепко сжимал руль, уверенно ведя машину по знакомому маршруту. Парень старался как можно чаще бросать свои взгляды на девушку, сидящую рядом. Влюбленный и счастливый по самые уши. В ее глазах мерцали озорные искорки восторга, а на лице – непрописанная истина «Она любит его ничуть не меньше». Их волосы игриво развивались на ветру: ее – прямые, слегка рыжеватые, а его – кучерявые каштановые. Песня закончилась, и они старались хоть немного перевести дыхание, безудержно смеясь. Диджей что-то тараторил по радио, но это совершенно не интересовало их. Обмен счастливыми взглядами, и вот его взор уже снова направлен на дорогу, а она по-прежнему вглядывается в выученные наизусть черты лица. - Я люблю тебя, - просто произносит она. Парень улыбается в ответ, не отрывая взгляда от дороги. Он поднимает к своим губам так крепко сжатые в замок их руки и нежно касается губами тыльной стороны ее ладони. - Я тоже люблю тебя, Хейзел. Сразу столько воспоминаний атакуют меня, словно кто-то убрал заслонку и на волю вырвался ядовитый горький дым. Расшатанная плотина рухнула и все то, что я так старательно прятал, закрывал за пятью замками, внезапно хлынуло, сбивая мои самоконтроль и многолетнюю тренировку с ног. Я надеялся встретить ее, но мне хотелось верить, что у меня хватит сил просто наблюдать за ней со стороны, не вмешиваясь снова в ее жизнь. Не хотелось перевернуть все с ног на голову, разворошить все и оставить в полнейшем беспорядке, разобрать который еще раз я не смогу. Слишком болезненно было залечивать раны в первый раз, и я не готов пережить это снова. Но эмоции настолько сильны: они переполняют меня, как и пять лет назад, заставляя задыхаться, тонуть в их бесконечном потоке и тогда, когда мне кажется, что сейчас мне не хватит запаса кислорода, и я окончательно погрязну в беспросветной грусти любви, что-то выталкивает меня на поверхность, давая возможность сделать еще один вдох, который продлевает мою жизнь еще на какое-то время. Я не могу оставаться в стороне, когда вот она, совсем рядом. И пускай я сделаю себе лишь больнее, пускай исчезнет та сила, что дает мне вздохнуть еще раз. Я готов утонуть в этом навсегда, только бы понять, что это реально. Не в силах справиться с волнением, нервно ругаясь себе под нос, от того, что сумка снова съезжает с плеча, я быстрым шагом продвигаюсь к той, от присутствия которой мое сердце пустилось вскачь. Как и несколько лет назад, и это вызывает грустную ухмылку. Когда мы только встретились, я совершенно не был похож на себя теперешнего. Я был немного безответственным, вечносмеящимся и беззаботным. Все мои мечты сбывались, я подавал большие надежды, и у меня не было причин сомневаться в себе или грустить. Хейзел преумножила видимость моих положительных качеств, спрятав от глаз все плохое во мне. А я то же самое делал с ней. Поэтому нам все говорили, что мы идеальная пара. Я подхожу к ней сзади неуверенной и немного неуклюжей походкой, опускаю постоянно съезжающую сумку и чувствую такой знакомый запах духов. Он выхватывает меня из невеселой реальности и переносит в воспоминания, от которых становиться лишь хуже. В наши общие воспоминания. Осень раскрасила все вокруг в свои цвета. Парк, окутанный золотом листвы, утопал, в пасмурности дня. Двое шли по тропинке, несмотря на усиливающийся дождь. Один зонт на двоих, тихий разговор и счастливые улыбки. Погода бушевала не первый день, но теснота квартиры уже осточертела. Поэтому пара, не торопясь, направлялась из парка в сторону дома. Капли настойчиво барабанили на зонтику, а двое лишь тесней прижимались друг к другу. Гарри держал зонт, следя за тем, чтобы капли не смогли подобраться к девушке. Они медленно подошли к подъезду, перед которым разрослась огромная лужа. Еще час назад это была маленькая лужица, но сейчас обойти ее не получится. - Держи, - произносит Гарри, передавая девушке зонтик. Она молча подчиняется, но улыбка тут же появляется на ее губах. Конечно, Хейзел уже знает, что он задумал. Их мысли – две книги, написанные на языке, который знают только они. Гарри бережно берет ее на руки, а она свободной рукой держится за его шею, запутываясь длинными пальцами в его волосах. Его кроссовки промокают насквозь, пропуская грязную лужную воду, но парня это совершенно не смущает. Он переносит девушку прямо к подъезду и бережно опускает на асфальт. Ее благодарный взгляд из-под полуопущенных ресниц – лучшая награда для Гарри. Идиллию разрушил ветер, так внезапно появившийся из ниоткуда. Стремительным потоком он неожиданно подхватил зонт. А растерявшаяся Хейзел выпустила его из руки. Пара решила не бежать следом. Они лишь переглянулись, ища согласия во взгляде другого, и звонко рассмеялись, не сожалея об утрате. - Хейзел? – Очень трудно преодолеть застрявшее в горле волнение и заставить голос не дрожать. Это почти невозможно. Девушка передо мной слегка вздрагивает от неожиданности и поворачивается ко мне с недоумением, так четко выгравированном на ее лице. Секунда уходит у нее на то, чтобы узнать меня, а у меня, – чтобы убедиться, что это именно она. Та, кто так часто является во снах и ускользает от меня снова и снова, растворяясь в дымке рассвета. - Ты чего не спишь, Гарри? Который час? – Ее сонный и обеспокоенный голос заставил Гарри обернуться. - Ничего, Хейзел, - он нежно улыбается, оглядываясь на слегка поеживающуюся девушку. – Спи, я скоро приду. - Ты не против, если я с тобой посижу? Парень ничего не отвечает, просто кивком указывая на стул перед собой. Хейзел пересекает комнату, зябко кутаясь в легкий халат. Она всегда чувствует, когда ему хочется, чтобы она была рядом. Без лишних слов, сотрясающих тишину, без лишних жестов и вздохов, рушащих идеальные моменты. Что это? Привычка, плотно укрепившаяся, или же то самое чистое чувство, связывающее их? Никто никогда не сможет дать ответ на этот вопрос. Глубины океанов останутся неизведанными, бесконечная Вселенная так и будет загадкой, а люди так и не поймут масштабы подарка под названием любовь. Девушка бесшумно поднимается со стула, и всего на секунду Гарри кажется, что она собирается уйти. Но она всего лишь подошла к холодильнику, свет которого заполнил собой маленькую кухню. Хейзел напевает какую-то кантри песню с милым текстом прямо себе под нос, но парень слышит это и не может не улыбнуться. Трудно поверить, что такое счастье действительно существует. Вот оно, такое домашнее, в халате, роющееся в холодильнике. Гарри поднимается со стула, который, отъезжая, издает неожиданный скрип. Девушка, замолкая, поворачивается на звук, захлопывает холодильник, оставляя в руках баночку йогурта. Да, вредная привычка есть ночью. Парень тихо посмеивается, а она ждет его дальнейших действий. Гарри приближается вплотную, чтобы девушка могла почувствовать его теплое дыхание на своей макушке. Он, ничего не говоря, забирает йогурт из ее руки и ставит его на столик рядом, ловя ее недоумевающий взгляд. Хейзел не успевает ничего понять, но парень уверенно кладет руку ей на талию и делает медленный шаг на нее. Зачем двоим музыка для танца, если есть ритм их сердец, бьющихся в один такт? Я, словно в тумане, отмечаю про себя, что снова утонул в ее голубых глазах. Это становится галочкой в списке, в котором перечислено все то, чего, я думал, что уже никогда не произойдет. Не потому, что я этого не хочу. А потому, что прошли эти светлые времена, растворившись вслед за ее уходом из моей жизни. - Гарри? – Восклицает она с той звонкостью чистого голоса, которой мне так не хватало, и радостно бросается обнимать меня. Ее запах окутывает меня цепкой паутиной, и я понимаю, что так и не смог, спустя столько времени, выпутаться из ее плена, и уже никогда этого не сделаю. Я крепко обнимаю ее в ответ, в счастье, что она снова тут, рядом со мной. Где-то внутри зажигается надежда, Прометеем, разносящим огонь жизни по всей моей душе. Рядом с ней моя жизнь перестает быть постоянной дорогой на эшафот. Словно меня помиловали, дали шанс вновь жить. - Как ты? – Колокольчиком звучит ее голос в то время, как Хейзел отстраняется от меня. Словно рухнули все те годы моего черного уныния, серости одиноких будней. Иногда разбавляемые шоколадно-коричневым. Только во время концертов. Привнести больше красок в мое существование никто не мог. Потому что однажды я уже отдал свое сердце и всю палитру моей жизни. Отдал в руки девушки, стоящей прямо передо мной. - Пока жив, - улыбаюсь я, совершенно ни в чем не обвиняя ее. – Как твои дела? Ты улетаешь или встречаешь? Мне интересно знать все о ее жизни. Когда я тонул в пучине эмоций, той силой, которая выталкивала меня за очередным глотком воздуха, тем, что заставляло меня учиться и идти дальше без Хейзел, была моя любовь к ней. И сейчас рядом с ней, я понимаю, что снова могу дышать полной грудью, не боясь очередного цунами. - Я улетаю. К родителям на уик-энд. А ты? Я слышала у вас тур? Я так рада за тебя, Гарри! Это так здорово, что все твои мечты сбываются. – А я мысленно отмечаю, что почти все. Одна из них так и останется далекой, но такой желанной. Заветной. - Да. Куча работы. – Я произношу лишь это, ведь не хочу ничего испортить и спугнуть ее раньше времени, - Америка ждет. А что нового в твоей жизни? Ты в Лондоне живешь? - В общем-то все достаточно однотонно и совершенно не ново. Да, тут. Я же говорю, совершенно ничего нового, - я так соскучился по этой искренней теплой улыбке, не сходящей с ее губ, всегда дарящей мне ощущение счастья. - Эй, мы не виделись пять лет, а ты говоришь, что ровным счетом ничего не изменилось? - Я не злобно смеюсь. - Но это действительно так, я не знаю, что рассказать. Это у тебя яркая жизнь и каждый день, как что-то совершенно новое. – Ты даже не представляешь, насколько ошибаешься, Хейзел. Тревожная трель звонка разбудила парня. В отдаленном уголочке сердца зародилось нехорошее предчувствие, но причин для этого совершенно не было. - Алло, - в тишине хрипло звучит голос, эхом отражаясь от стен. - Гарри? - Это сразу заставляет подскочить парня, полностью забыв про сон. - Хейзел? Что-то случилось? Ее тон не сулил ничего хорошего. Дурное предчувствие разгоралось пожаром где-то в груди, поджигало легкие в ожидании ответа. - Я не вернусь. Едкий дым просочился в горло, удушая, не позволяя выговорить и слова. Непонимание окутывает разум, блокируя любые попытки заговорить, подобрать какие-то слова или просто сдвинуться с места. Парень понимает, что должен как-то отреагировать, ведь, возможно, это всего лишь неудачная шутка, и Хейзел сейчас заливисто рассмеется и скажет, что ждет в аэропорту объявления посадки на самолет. Но Гарри слишком хорошо ее выучил. Это не способ подшутить над ним. Пожар в груди распаляется еще больше, хотя всего пару мгновений назад парень не мог даже представить, что может быть еще больней. - Гарри, я остаюсь у родителей. Мы больше не увидимся. Короткие гудки на том конце провода, как пожарная сирена, но парень знает, что никто не торопится его спасать. Огонь проглотит его изнутри, выжжет незаживающими шрамами каждое воспоминание, каждое прикосновение и все те чувства, которые не хотят уходить добровольно. - Прости, это было жестоко. И мне не нужно объяснений, чтобы понять, о чем она говорит. Резкая смена темы совсем не режет слух, несмотря на то, что я не ждал подобного. В глубине души хотел, но не ожидал. Раскаяние в ее голосе возвращает меня в тот день, и я уже не ощущаю тот пожар, нет. Просто шрамы и затянувшиеся волдыри отзываются эхом той, казалось, предсмертной агонии. -Я просто не понял, что тогда случилось. Хейзел, прошло пять лет, а я до сих пор не могу понять. Мне так хочется вернуться в тот день, изменить все, заставить себя произнести хоть слово. Лишь бы она не положила трубку. Только бы не сказала, что это конец. - Гарри, прости меня. Я любила тебя, но так все и должно было закончиться. - Нам было хорошо вместе. Помнишь? Да, это последний мой неудачный выпад. Последняя попытка заставить ее передумать. - Да, Гарри, конечно. Слишком хорошо помню. Вот и все. Бой проигран. Нет, он даже не состоялся, ведь я капитулировал пять лет назад. Мои силы не восстановлены, но даже, если бы это было не так, это не спасло бы меня. Хейзел расставила все точки над «и» еще тогда. Теперь же она просто хотела сгладить эту ситуацию. Я старался забыть ее какое-то время. Старательно, усердно, с полной самоотдачей. Но это ни к чему не привело, я лишь забыл, зачем мне это было нужно. Я не помню, отчего пришел к выводу, что это мне поможет. Внезапно кто-то вмешался. Он подошел к Хейзел, по-хозяйски положив руку ей на талию. - Все в порядке, Хез? – В голосе стальная уверенность, которая лезвием прошлась по моим шрамам, оставляя за собой кровавые следы. Это «Хез» неприятно режет слух, и мне остается лишь горько усмехнуться. Зачем какие-то слова, ведь мы с Хейзел всегда понимали друг друга. И это - то самое, что вряд ли изменится. Сейчас то, что она хотела от меня скрыть, более, чем очевидно. Я был слишком наивным, думая, что смогу что-то исправить. - Да, да. – Голос Хейзел звучит немного виновато. Видимо, я не должен был этого видеть. - Нашу регистрацию объявили. Пошли? Собственник. Но его можно понять: его девушка стоит в компании какого-то типа и выглядит при этом виновато. Только вот он не знает, что чувство это относится не к нему. - Идем. Парень поднял сумки, а Хейзел тихо проговорила, возвращая тот пожар, не щадящий ничего и никого. - Я помню, Гарри. Прощай. Парень одиноко стоял возле кассы, рассеянно держа в руках сумку, провожая взглядом удаляющуюся пару. Он хотел бы, чтобы все наладилось, чтобы он снова был тем солнечным, мечтательным, беззаботным парнем. И он силится найти в себе этого мифического паренька, но тот только что окончательно ушел. Вместе с девушкой, которая только что направила его на бесконечную дорогу на казнь и вновь унесла с собой все краски его жизни. Остались лишь черный, серый и коричневый.