***
У Джека спарринг с Броком. Их тренировки не были скучны или однообразны, каждый из их них старался придумать что-то новое, чтобы обмануть противника. Особенно такие вещи любил Брок: он умудрялся находить в Вашингтоне боевые клубы, в которых преподавали то, что он мог взять себе на вооружение. Тренировки «Страйка» всегда проходили в усиленном варианте. Они могли оказаться в любой момент в любой точке мира и должны были быть готовыми ко всему. А кроме этого, они все были альфами, и им в свободное время нужны были постоянные тренировки, чтобы сбивать агрессию. А после того, как они стали группой поддержкой для Капитана, в их обязанности входила и забота о его безопасности, о чём им сообщил Фьюри, рекомендовавший не доводить данную информацию до суперсолдата. Конечно, Капитана было не просто убить, но из-за своего самоубийственного желания всем помочь ранения получал он часто. И стоит признать, это был его единственный минус. В остальном он идеально сработался со «Страйком», прекрасный боец, при разработке планов учитывал мнение Брока, при необходимости вносил изменения в них, готовый учиться новому. И постоянно ставил себя на самые опасные участки. Вспомнив о ранениях Кэпа, Джек начал злиться и сильнее, чем собирался, ударил Брока — тот отлетел за пределы мата и ударился об стену. — Брок, я не хотел, — воскликнул Джек, подавая другу руку. — Ничего, жить буду, — произнёс Рамлоу, поднимаясь. — Только хотелось бы узнать, в чём я провинился. В его взгляде были насмешка и озадаченность. Джек нехотя произнёс: — Да так, думаю о нашем капитане и о том, в какую он передрягу снова с радостью полезет. Сидел бы в кабинете, планы операции составлял, а ещё лучше рисовал бы. Куда он вечно лезет! Омега не… — фразу он не договорил, увидев, как Брок смотрит на кого-то позади него, и Джек, ещё не посмотрев, знал, кто стоит за его спиной. Повернувшись, он увидел суперсолдата. Глаза которого были как штормовое небо, настолько они потемнели от сдерживаемого гнева, отметил про себя Джек. — Договаривайте, Роллинз, что Вы хотели сказать про омегу. — А скажу: я считаю, омегам не место в армии, не место на спецоперациях, не место вообще в силовых структурах, — твердо проговорил Джек: что-что, а в этом он был стопроцентно уверен. Роджерс нахмурился: — Вы знаете, агент Роллинз, что омегам уже давно дали права, возможность наконец реализовывать себя так, как они мечтали и хотели. Для меня многое до сих пор непонятно в этом времени, но есть то, чему я действительно рад. В моё время нас считали вторым сортом, омеги должны были служить лишь для услады альф и продолжения рода. Альфа мог унизить, избить свою омегу, и это всегда оправдывалось. Я был слишком худ и слаб, чтобы на меня обращали внимание, я годился лишь для насмешек и тычков. Благодаря тому, что меня не воспринимали как омегу, я смог закончить художественные курсы, в то время как многие не заканчивали даже школы. Он вздохнул, помолчал немного и продолжил: — Когда я пришёл в ЩИТ и получил под своё командование «Страйк», я видел неоднозначное отношение ко мне, прекрасно понимая, что связано с тем, кто я есть. Вы не знали, что от меня ждать. Со временем, как мне кажется, мы сработались, и лишь Ваше отношение оставалось неизменным. Теперь я понимаю, что Ваше непринятие связано с моим статусом. Так вот, агент Роллинз, мой статус неизменен, с чем Вам придётся смириться. Взгляд Капитана был как каменная плита, а в его голосе проскользнули нотки ярости и чего-то ещё, чего не мог определить Джек. Роджерс оглядел людей, находящихся в зале, развернулся и вышел, не дожидаясь ответа. Джек стоял, смотря в след Капитану, пока тот не вышел из зала, улавливая тонкий шлейф апельсинового аромата. Как никогда в жизни он был рад своему каменному лицу. — Джек, тебя и правда не устраивает Кэп из-за того, что он омега? — удивлённо бросил ему подошедший Дэн. — Мы знаем, что ты против омег на службе, но Роджерс — суперсолдат, он крепче и сильнее всех нас, да его даже трудно омегой считать. — Так, всё, хватит. Пятиминутка закончилась, что уши развесили. Может, вам тест-драйв устроить, — громко сказал Брок, отвлекая внимание. — Ну, ты даешь, Джек, сказать такое Роджерсу, а ещё меня считают наглым. Но не стоит больше дразнить его, я понимаю тебя, но Ден прав. — Нет. Он не прав. Омега всегда омега, какая бы сильная она не была. Вернёмся к спаррингу. Зная друга, Брок не стал больше ни о чём говорить, и они продолжили тренировку. Дома, лежа в постели, Джек прокручивал у себя в голове то, что сказал капитан. Затем открыл нижний ящик тумбочки, из которого вытащил фотографию, на которой был запечатлён человек, сидевший за столиком в кафе, на столе перед ним находились чашка и альбом для рисования. Джек провел пальцем по профилю и долго смотрел, прежде чем убрать фотографию обратно в ящик.***
Через пару дней после того дня у Джека, подходящего к зданию ЩИТа, зазвонил телефон, в трубке он услышал только два слова: «Срочный сбор». Оказалось, что преступники попытались ограбить здание «Райффайзенбанка». Когда у них это не получилось, они взяли в заложники находящихся там людей, среди которых было несколько детей. Обычно освобождением заложников занимались другие группы, но Капитан, услышав об этом, решил, что ЩИТ будет участвовать, тем более банк находился недалеко от их здания. Но Джек лучше знал, почему Кэп так среагировал. Дети. Пару раз он наблюдал за тем, как Стив возился с детьми агентов, которым надо было срочно прибыть на работу, а детей не с кем было оставить. Для подобных случаев организована детская комната с приходящей либо няней, либо учителем в зависимости от возраста ребёнка. Чаще всего в детской комнате были дети от двух до восьми лет. Стив при любой возможности заходил в эту комнату, играл и разговаривал с ними. Глядя на это, Джек думал, что Кэп будет прекрасным родителем и у него должна быть обязательно большая семья. И дело даже не в том, что он омега — к сожалению, Роллинз встречал омег, для которых их родные дети были лишь пустым звуком, — а в том, что Стив любил детей и явно их хотел. Но не позволял себе этого, как и многое другое. Дальнейшие размышления Джека прервал голос Рамлоу, начавшегося объяснять план освобождения заложников. Операция прошла почти хорошо, преступники были арестованы или ранены, жертв не было, за исключением одного раненого ребёнка. Кэп лично вытащил девочку из банка и доставил её медикам. Та плакала от боли и звала отца. Когда машина скорой помощи уезжала, лицо Роджерса на мгновение приняло такое беспомощное выражение, что Джеку захотелось подойти и обнять его. Но он подавил в себе этот импульс, вместо этого, повернувшись спиной, направился к транспорту. На сегодня их миссия была закончена, остальным будут заниматься другие люди. Стоя в душе, он думал о сегодняшнем дне. Кэп вел с ним как прежде, не переводя их ссору на профессиональную деятельность. Джек с силой ударил кулаком по стене, потом ещё и ещё. В его душе злость сменялась на сожаление и горечь. Одеваясь, он перебрасывался ничего не значащими репликами. Отказавшись посидеть за пивом, взяв сумку, пошёл, но не к выходу, а к знакомой бете из пресс-отдела. Джек, конечно, не Брок, который имел знакомых почти во всех отделах их организации, но всё же парочка у него имелась. Возле кофейного аппарата стояло четверо сотрудников пресс-отдела, среди них была тёмненькая невысокая девушка-бета. — Джили, — позвал он её. Увидев его, она улыбнулась и подошла ближе со стаканчиком кофе. — Привет, Джек. Как ты? Уже крутят новости о героическом спасении заложников. — Всё в порядке, — ответил он. — Я как раз к тебе по поводу сегодняшнего дня. Не ты случайно отвечаешь за этих акул телевидения? — Нет, Джек. За такие новости у нас отвечает Дональд. Харизматичный альфа, который может внушить уверенность, что подобное не повторится, а если и повторится, будет решено в кратчайшие сроки. То, что надо для зрителей. — Жаль. — А что ты хотел, может, я смогу помочь? — Была ранена девочка, я хотел бы узнать, как она. Пожалуйста, помоги! — Конечно, Джек. Подожди немного. Сказав это, она быстро скрылась в одном из кабинетов. Джек стоял в коридоре, проходящие мимо сотрудники бросали на него любопытные взгляды. Минут через пятнадцать Джили вышла, в руках у неё был небольшой листок. — Вот, — она протянула его ему. — Здесь указаны её данные и больница, где она находится. Пуля прошла насквозь, не задев жизненно важные органы, она будет в порядке. Не волнуйся. — Спасибо огромное, Джили. Я очень рад, — он взял листок. — Мне пора. Ещё раз спасибо, с меня твой любимый шоколад. — Всегда пожалуйста, — бета улыбнулась ему и, развернувшись, направилась к своему кабинету. Поднимаясь наверх на лифте, он думал о том, что скажет Капитану. С последнего этажа на крышу можно было попасть только по лестнице. Бесшумно поднимаясь по ней, Джек почувствовал аромат апельсина с горчинкой, которая появлялась, когда Стив был расстроен. Альфа пошёл дальше и застыл возле двери на крышу, где находился Капитан. В плохие минуты Кэп уходил сюда и рисовал. Однажды Джек поднялся туда, подошёл к парапету и осмотрелся, сам альфа не имел привычки любоваться красотами мира. Было тихо, лишь ветер задувал. Тогда он подумал: «Может, это ему и нужно: спокойное место, где он может побыть один, без вечного ярма национального символа, успокоиться и ощутить себя человеком». Постояв перед дверью, альфа, так и не решившись открыть дверь, вернулся к лифту, спустился вниз, поймал одного из младших агентов, передал ему листок, сказав, что эту информацию Фьюри приказал отдать Капитану.***
С раннего утра субботы Джек начал готовиться к прибытию Майкла и Джонни, которые должны были прилететь к вечеру. Кухня, гостиная, комната для гостей, ванная комната были убраны, полы вымыты, осталась только его спальня. Хотя он всегда закрывал свою спальню на замок, но от маленького проказника можно было всего ожидать. Джек обожал племянника, похожего на зятя, — такой же рыжий и в веснушках. Самое главное — убрать нижний ящик тумбочки. Альфа открыл его, в ящике лежало несколько вещей. Пару фотографий, вырезки из газет и два рисунка. Он сел на кровать и снова стал рассматривать, хотя видел его десятки раз. Это был один из вечеров, когда они решили посидеть после удачной миссии и позвали с собой Кэпа, точнее, за ним заехали Брок, Джек и Мэй, чтоб он не смог отказаться. Кэп не стал держать их на пороге и провёл в гостиную. Приглашению он был удивлён, но согласился провести вечер с ними. От предложенных напитков они отказались и, пока Роджерс переодевался, стали осматриваться. Двухэтажный дом, просторная гостиная с минимум мебели, огромный диван, пушистый светлый ковер, плазма на стене и журнальный столик. Вот журнальный столик и обратил к себе внимание: на нём стоял патифон и пластинки с джазовыми исполнениями, а также лежала закрытая папка. Мэй, оказавшаяся самой не стеснительной или, точнее, наглой, открыла её. Возглас восхищения привлёк к себе внимание Джека, рассматривающего пластинки, и Брока, прошедшего на кухню. В папке было несколько рисунков домов, животных и разношерстной компании Мстителей. Один рисунок особенно заинтересовал, Джек никогда бы не подумал, что Романову можно изобразить так. Сам он не любил шпионку — слишком много двойного дна в ней было. На рисунке она в простом светлом платье до колен стояла на берегу моря, мягкие локоны были рассыпаны по плечам, а на губах — нежная и печальная улыбка. Такая картина никак не ассоциировалась с Чёрной вдовой. На следующей день Мэй, которая никогда не лезла в карман за словом, уговорила Капитана нарисовать их всех. Роджерс не стал долго отпираться, только попросил время и через месяц принёс акварельные рисунки. Стив изобразил каждого по отдельности и один большой совместный рисунок. Рисунки были потрясающие, казалось, изображенные люди на них настоящие, а ещё они все были другие: более красивые, светлые, что ли — другого слова Джек не смог подобрать. Мэй тогда сказала, что Кэп приукрашивает, на что тот ответил, обведя их взглядом, что рисует он так, как видит. Джек тогда, разглядывая рисунок, и сам не верил, что это он. Он был изображен стоящим спиной к окну, за котором занимался рассвет, и лучи солнца освещали всю фигуру, делая его темнее и четче одновременно. В ней чувствовалась монументальность, опасность и сила. Джек, по приходу домой, долго его рассматривал, задаваясь вопросом: неужели Роджерс действительно видит его таким, видит их всех такими? Командир, которого многие здраво опасались, на своём рисунке сидел на обрыве, смотря на город, расстилавшийся внизу, и обнимая большого белого пса. На лице его давнего друга не было извечной усмешки, поселившийся после трёх лет службы. Джек лежал на кровати, мысленно спрашивая Роджерса: «Почему ты не оставишь всё это? Почему ты остаёшься смотреть всю эту грязь, боль, кровь, ужасные поступки людей? Как ты можешь всё ещё видеть в людях хорошее?» На следующий день похожие вопросы задал Кэпу Брок, опередивший Мэй. Ответ был таков: он находится там, где может помогать людям. Джеку тогда безумно захотелось встряхнуть Роджерса за плечи и высказать ему всё за его глупость. Совместный рисунок был повешен у Рамлоу в кабинете, этот день стал одним из поворотных дней в отношениях «Страйка» и Капитана Америки. Второе сокровище досталось Роллинзу совершенно случайно. Небольшой листок выпал из папки Кэпа, когда тот, встав из-за стола в столовой, прошёл к выходу. Это был карандашный рисунок, изображавший скачущую лошадь. Джек мог окликнуть Кэпа или отдать его позже, но он решил про себя: что упало, то пропало. Переложив всё в коробку, тщательно заклеил её скотчем и убрал на верхнюю полку шкафа. После отъезда Майкла он вернёт всё на место. Джек был в аэропорту Ла-Гуардия уже в четыре, хотя самолет прибывал в пять вечера. Он очень любил старшего брата и племянника: когда Джек был в отпуске, то обязательно приезжал к ним на несколько дней, так же и Майкл по возможности прилетал к нему. Зять Джеку нравился, он был рад за Майкла, но беспокойство и страх за брата было не просто унять, особенно в первые годы брака Майкла и Остина. В то время он постоянно приходил к ним в гости, мониторил состояние и настроение брата, следил за зятем. Отдать должное — тот не пасовал перед Джеком, но и не лез на рожон, понимая причину такого поведения. Наконец объявили посадку рейса Лос-Анжелес-Нью-Йорк. Джек стоял среди с других встречающих с нетерпением ожидая своих гостей. Он сразу увидел светлую макушку Майкла — тот был ниже его, но всё же достаточно высоким для омеги — и помахал ему. Джонни, державший руку брата, отпустил её и бросился бежать к нему с громким криком «Дядя!». Джек подхватил племянника и прижал к груди, вдохнув чистый аромат свежескошенной травы. Майкл неспешно подошёл к ним. — Джонни, слезай с дяди Джека. Здравствуй, большой брат, я очень рад тебя видеть, — когда Джек спустил Джона на ноги, братья обнялись. — Маленький брат, я тоже рад тебя видеть. Майкл отодвинулся от него, оглядел, сказав: — Мне кажется, что от визита к визиту ты становишься всё больше и выше, — лукаво улыбнувшись, спросил: — Все следы холостяцкой бурной жизни убрал перед нашим приездом? — Ты ведь прекрасно знаешь мою жизнь. Заедем домой, скинешь вещи, а потом поужинаем, я заказал столик в твоём любимом кафе, — Джек знал, что отсутствие у него постоянной омеги беспокоит брата, но отговаривался своей работой. Пока они ехали домой, Джек с удовольствием вдыхал тонкий аромат лаванды и был доволен, запах брата всегда дарил ему спокойствие. Папа-омега умер, когда Джеку было пять, и Майкл, бывший на шесть лет старше, заботился о нём и об отце. По дороге он рассказывал последние новости, многие из которых уже упоминал в телефонных разговорах, но Джек был не против послушать их снова. Джон вклинился в рассказ с криком о том, что ему купили щенка. Он взахлеб рассказывал, какой он хороший и мягкий и как Джон вместе с папой его выгуливает, что назвали его Бипер, что он любит погрызть отцовские тапочки и ещё бекон. За рассказами о Бипере они незаметно подъехали к дому Джека.***
Сегодня был четвёртый и последний день пребывания Майкла и Джонни в Нью-Йорке, поэтому утром было решено отправиться на прогулку по Гудзону, а оттуда сразу в аэропорт. Они подошли к самому отправлению, сели на втором этаже небольшого теплохода, наслаждаясь хорошей погодой и окружающими видами. Джонни был в восторге. — Джек, я волнуюсь за тебя. Всё это время ты старался отвлечь меня, но я слишком хорошо знаю тебя. С тобой что-то происходит? — Со мной всё хорошо, Майки. Дом-работа, работа-дом. Больше ничего, стоящего интереса. Майкл укоризненно посмотрел на него: — Зачем ты так? Я вырастил тебя и знаю, что тебя что-то тревожит. Поделись со мной, ты знаешь, я всегда тебя поддержу. Джек хотел ответить, но тут уловил знакомый запах. Он резко обернулся и увидел Стивена Гранта Роджерса собственной персоной, поднимающегося с первого этажа. На нём были синие джинсы и голубой джемпер, в руках он держал знакомую папку. Благодаря ветру волосы были растрепаны. Джек громко вздохнул и повернулся обратно к старшему брату, тот внимательно посмотрел на него, а затем перевел взгляд на Стива и снова посмотрел на него. Иногда Джек жалел, что его брат такой внимательный. Путь Капитана проходил как назло мимо них. Тот был задумчив, явно не ожидая увидеть здесь Роллинза, да и вообще кого-то из знакомых, затем всё же остановился возле их столика. — Здравствуйте, агент Роллинз. — Капитан, добрый вечер. — Вы тоже решили полюбоваться видами? — Да, сэр. Ко мне приехал мой старший брат с племянником. Вот, решили перед отъездом посмотреть на город с реки. — Да, я помню, что Вы взяли несколько дней по семейным обстоятельствам. И тут Джонни восторженно крикнул: — Это правда? Вы Капитан Америка? Вы Мститель? — Джонни, тише! — строго сказал ему Майкл. — Извините, капитан. — Ничего страшного, я понимаю. Да, это правда, — уже обратился он к Джонни, сев на корточки возле него. — Только я здесь инкогнито. Ты ведь большой парень, знаешь, что это. Ты ведь не выдашь меня? Лицо Роджерса озарила мягкая улыбка, когда Джонни энергично закивал. — А что Вы здесь делаете? — Я решил посмотреть, как изменился Гудзон. К сожалению, не всегда находится время, чтобы увидеть своими глазами, как переменился мир за это время, и порисовать заодно. — Присаживайтесь к нам, — пригласил его Майкл. Джек, когда услышал это, хотел замахать головой брату. — Спасибо, — поблагодарил Капитан и присел за столик, чего Джек не ожидал, уверенный, что тот откажет. — Стивен Роджерс, можете называть меня просто Стив. — Майкл Берн, старший брат агента Джека Роллинза. А это мой сын Джонни. Как Джек и сказал, мы приехали с сыном в гости к большому брату. — Большой брат? — удивился Стив. — С тех пор, как Джек в шестнадцать лет перерос меня на голову, я стал маленьким братом, — с лёгкой улыбкой ответил Майкл. За столом возникло молчание, которое прервал Джонни: — Расскажите мне про Халка, он мой самый любимый Мститель. На Хеллоуин родители купили мне костюм Халка! Я читал, что когда доктор Беннер не Халк, то он очень мирный и никого не пугает. Было бы круто, если бы он всегда был Халком. — Думаю, доктор Беннер бы с этим не согласился. И мы любим его и Брюсом, он замечательный человек. Ты ведь знаешь, что Халка легко разозлить, представляешь, какие разрушения были бы постоянно. А также он очень большой, а улицы Нью-Йорка не приспособлены к его габаритам. Разве ты хотел, чтобы в городе, в котором живёт твой дядя, были постоянные разрушения или чтобы люди стали бояться Халка, а ведь многие и так его боятся. Джонни задумался. — Нет, я не хочу, чтоб его боялись, ведь он хороший, он людей спасает. А приезжайте к нам. Папа, а можно к нам приедут Мстители. Ну, пожалуйста! У нас же большой дом! — тут уже Джонни обратился к Майклу с умоляющим взглядом. Тот переглянулся со с Стивом. — Капитан, Вы будете не против приехать к нам в гости? И берите с собой остальных Мстителей. Мы будем рады видеть Вас в нашем доме. Джонни активно поддерживал: — Приезжайте! Не забудьте сказать о приглашении доктору Беннеру. Мы живем в Лос-Анжелесе, у нас большой дом и двор, есть дом на дереве, его построили папа и дядя Джек. Я люблю дядю Джека. Он к нам в отпуск приезжает, Вы можете как раз приехать вместе. Отец замечательно готовит, а дядя Джек играет со мной в разные игры, в прошлом году мы играли с ним в Мстителей. Я был Халком, а он Тором. Роджерс улыбнулся и несколько торжественно произнёс: — Я обязательно передам приглашение всем Мстителям и расскажу Брюсу, что у него есть такой замечательный фанат. Было видно, что он заметно расслабился. И уже скоро Майкл рассказывал о Лос-Анжелесе, о городе, об интересных местах, которые должен обязательно посетить Стив, для изучения изменившегося мира. За время разговора Джек почти ничего не говорил, лишь изредка вставлял какие-то замечания. Он был и рад, и не рад случайной встрече. Рад был тому, что увидел редкий случай, когда Капитан был просто Стивом, рад тому, что тот сидел так рядом и было это не в джете. И ещё тот улыбался. И не рад был по той же причине, что и рад. — А Вы действительно рисуете, я думал, это выдумки. Папа тоже рисует дома, он же архитектор, а Вы ведь Мститель. Зачем Вам рисование? — спросил племянник у Стива. Тот смутился на миг, и Джек подумал, что он не ответит. — Я рисовал ещё до того, как стал Мстителем, ещё до того как стал Капитаном. Мне нравится рисовать, переносить изображение людей, животных, предметов на бумагу так, как я их вижу. Когда-то я мечтал посвятить этому свою жизнь, — помолчал и продолжил: — И я ведь не только Мститель, не только Капитан Америка, хотя я сам часто забываю об этом. А рисование мне помогает вспомнить об этом, — он неловко замолчал. — Думаю, мне надо идти, я и так вам помешал. Ещё раз спасибо за приглашение. Мне было приятно с вами познакомиться. Его лицо покраснело. Джек понял, что тот сейчас перед ними раскрылся так, как не ожидал от самого себя. Видимо, его совсем допекло. И тут Джонни, не дав ему встать, крепко обнял. Стив обнял его в ответ, спрятав своё лицо в рыжей макушке. Джек разозлился на одноглазого, на Роджерса. Ему в который раз захотелось встряхнуть того. Сказать, что он имеет право на жизнь, что тот отслужил своё ещё в войну, что он омега, о нём необходимо заботиться. Конечно, он ничего из этого не сказал. Он произнёс: — Кэп прекрасно рисует. Джонни, может, он и тебя нарисует, если попросишь, — и посмотрел на Роджерса. По взгляду последнего было понятно, что тот удивлён, не ожидая таких слов от Джека. Но не стал отказываться: — Если хотите, конечно, я с удовольствием. Это будет моим Вам подарком. — Рисунок от самого Капитана Америки, будет чем похвастаться перед внуками. Повесим его на самое видное место, — торжественно изрёк Майкл. Две омеги посмотрели друг на друга и засмеялись. Отсмеявшись, Стив поинтересовался у Майкла: — Вы архитектор? Что вы проектируете конкретно? — Дома, и иногда делаю их дизайн. Мне с детства нравилось представлять различные красивые дома и рисовать. Джек считал, что у меня талант, и всячески убеждал меня пойти в архитектурный. Я считал, что это лишь хобби, и сначала пошёл по другой стезе. Потом всё же поступил в архитектурный. Сначала увидел в этом отдушину, а потом нашёл настоящее дело по душе, занимаясь которым, радуюсь каждый раз. Большой брат оказался прав, хотя это бывает не часто, — и потрепал Джека по голове. Джек улыбнулся своему старшему брату, он любил Майкла. Джек в своей жизни мало кого любил. Отца, Майкла, Джонни, Брока. До тридцати четырёх лет он думал, что этим и ограничится. Пока Стив рисовал Майкла и Джонни, Джек решил прогуляться по палубе. Проходясь неторопливым шагом, он дошёл до конца палубы, повернулся, осмотрел редких людей, сидевших за столиками, пока не остановился на своём столике. Стив сидел, наклонившись над альбом, Джеку казалось, что он даже видит, как порхает карандаш над листом. Джек проводил Майкла и Джонни на самолет. Племянник аккуратно держал чёрно-белый рисунок, нарисованный Капитаном, не желая расставаться с ним. Капитан обещал нарисовать их портреты краской и передать через Джека. Племянник отправлялся домой счастливым: помимо поездки к любимому дяде, он увидел самого Капитана Америку. Было о чём рассказать друзьям и одноклассникам. А вот Майкл был задумчив, в машине по дороге в аэропорт он сказал: — Мой дорогой большой брат, поговори со мной. Ты знаешь, я всегда с тобой. — Майки со мной всё хорошо, я доволен тем, что у меня есть. Всё хорошо. — Ты уверен, что действительно доволен? Возможно, тебе стоит что-то сделать, попробовать что-то изменить. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Не услышав ответа, Майкл покачал головой. Перед отлётом он крепко обнял Джека и пошёл к своему терминалу.***
Операция началась с плохих разведданных: известно было лишь, что это подпольная лаборатория по изготовлению не только наркотиков, но и экспериментальных веществ, предназначенных для омег. Источник данных не уточнил, как конкретно они влияют на омег, сообщив только, что данные вещества понравятся тем, кто крадёт и продаёт омег в подпольных борделях. Если бы кто спросил Джека, он бы сразу ответил, что раз лаборатория занимается чем-то связанным с омегами, то Роджерса точно нельзя пускать, но кто бы его спрашивал. Да ещё и разделиться пришлось. Лабораторию накрыли особым куполом, разработанным Старком, глушившим все передачи, кроме тех, которыми пользовался «Страйк» и Мстители. Убрав пару часовых, они вошли. Шли они спокойно, встретив лишь пару охранников, что настораживало. Переглянувшись с Броком, Джек понял, что у того такие же неспокойные мысли. По дороге Роджерс связался с Наташей, шпионка должна была проникнуть вместе с Уиллсоном и остальными с другой стороны. Вдова сообщила, что они тоже встретили минимальное сопротивление. Тут было три варианта: либо ловушка, либо местные главари крайне самоуверенны в себе, либо их уже не было на месте, но Джек держал бы пари, что пахнет первым. — Кэп, — остановил Брок Роджерса. — Слушаю. — Предлагаю вернуться назад и искать другой вход. Думаю, ты и сам чуешь ловушку. — Согласен с Вами, Рамлоу. Но я предлагаю разделиться, я и пару человек пройдёт вперед, остальные назад. Мы не знаем, что задумали хозяева этого места, возможно, они как раз рассчитывают на то, что мы повернем назад. Разделившись, у нас будет больше шансов вытащить друг друга. Брок, помедлив, кивнул. — Сюда, — позвал он остальных. Пока он объяснял им задачу, Кэп прошёл чуть вперёд, рассматривая коридор. Было видно, что он напряжён. Джек не слушал, что говорил остальным Брок, он знал, что пойдёт с Роджерсом. Неожиданно яркий свет ослепил его, раздался громкий свист, практически оглушивший его. Он попытался определить, откуда могла быть опасность. Но он не мог даже открыть глаза, неестественный свет не давал этого сделать. Сквозь свист далёкими голосами звучал крик командира. Затем свет и звук пропали так же резко, как и появились. Немного придя в себя, Джек наконец смог оглядеться. В коридоре появились две стены: одна отделила их от Капитана, другая отрезала путь назад. — Чёрт! — закричал Брок. Они отработано встали спина к спине, но противник нападать не спешил. Брок попытался связаться сначала с Роджерсом, потом Романовой, но рация лишь шипела. Джек, не обращая ни на кого внимания, ударил несколько раз в стену, отделявшую их от Капитана, ответа не было. «Лишь бы тобой было всё в порядке». Бойцы начали проверять перегородки, но те были сделаны на совесть. Идеальная ловушка. Джек не сразу обратил внимание на тонкое шипенье. Их ловушку стал быстро обволакивать газ жёлтого цвета. Респираторов у них не было, как и не было шансов. Вскоре газ заполнил всё пространство. Джек начал странно себя чувствовать, кожа стала зудеть, хотелось стащить с себя одежду. Запахи стали острее, он чуял запахи пота, оружейной смазки, а ещё шоколада, который таскал с собой сладкоежка Шон. Неожиданно Коннор, один из новеньких и перспективных, участвующий с ними только в третьей операции, оскалился и зарычал, попытавшись наброситься на Рамлоу. Брок в ответ ударил его так, что тот отлетел к стене и остался лежать оглушенный. И тут до Джека дошло: — Гон! — и, в подтверждении его мысли, тело как будто стало гореть, а очаг огня был в паху. — Блядь! — выругался Брок. — Похоже, эти уроды не только для омег всякую хрень разрабатывали. Блядь! — Надо немедленно выбираться, иначе мы друг на друга здесь перебьём, — проговорил Шон известную истину: альфы в гоне совершенно не переваривали других альф рядом, уровень агрессии возрастал втрое, особенно когда рядом была омега, соперников не любил никто. — Куда выбираться. Стены сделаны на совесть, — прорычал Брок. — Если бы я не был так зол, я бы восхитился. Уничтожить нас нашими же руками. Дальнейшую полемику остановил звенящий звук, ещё более раздражающий взвинченных альф. Джек, стоявший ближе всех к перегородке, отделявшей их от Капитана, увидел, как она медленно поднимается. Он чуть отошёл и увидел, как из расширяющейся щели просачивается газовое облако тёмно-лилового цвета. И ещё был сильный аромат апельсинов — аромат, который в обычной жизни был слабо ощутим, а на операциях тем более глушился. Роллинз увидел перед глазами грустную улыбку Стива, а затем, повернувшись, ударил прикладом Шона, а после Винкерса, вырубая их. Эффект неожиданности отлично сработал. Он застыл напротив Брока, вставшего в оборонительную стойку. — Джек? — протянул он. Аромат апельсинов становился сильнее, насыщеннее и слаще. Брок дернул головой, не отводя настороженного взгляда. Джеку было тяжело, его раздирали противоположные желания, ему хотелось стянуть с себя одежду, найти и покрыть омегу, источающую этот чудесный аромат, а остававшееся сознание говорило ему не трогать, защищать. И он должен был оставаться с холодной головой, если хочет победить Брока, своего друга и командира. Они стали кружить друг напротив друга. Оба знали свои слабые и сильные стороны: Джек был крупнее и выше, но Брок — быстрее и маневреннее. Джек не торопился нападать, Брок тоже. Командир заговорил: — Эй друг, что ты делаешь? Очевидно же, что в этом и состоял их план, чтобы мы здесь передрались друг с другом. Джек дернул головой несколько раз, вроде как приходя в себя. — Брок, друг, помоги мне. Рамлоу был осторожен, он не стал подходить сразу. — Брось всё оружие к моим ногам, я знаю о твоих заначках, — приказал он. Джек начал медленно вытаскивать всё оружие, что было у него припасено, и кидать его под ноги Брока. Он специально замедлял свои движения, затем опустился на колени, обхватывая себя руками, как будто его всего трясет. Перегородка уже полностью поднялась. Аромат течной омеги дразнил и манил своей сладостью и желанием, но даже звука не раздавалось с той стороны. Джек боялся бросить взгляд туда, он опустил голову, краем глаза наблюдая за другом, видя, как трудно тому сосредоточиться, он периодически смотрел за спину Джека и громко дышал. Брок откинул оружие подальше, осмотрел ребят. Шон и Винкерс всё ещё были в отключке, а вот Коннор стал потихоньку приходить в себя. Брок дышал всё сильнее, дергая на себя ремни броника. — Джек, встань и иди в уг… — он не договорил, потому что с той стороны раздалось несколько протяжных стонов, которые резко оборвались. И самообладание Рамлоу не выдержало: он зарычал, сдергивая с себя бронежилет. Это и был тот момент, которого так ждал Джек. Он стремительно вскочил на ноги и, ударив со всей силы в колени Рамлоу, взял того в шейный захват. Брок бился, хрипел, но Джек держал крепко. Он смотрел на Стива, свернувшегося в углу калачиком с закрытыми глазами, закрывающего рот руками. Он опустил Рамлоу, потерявшего сознание, на пол, повернулся к Коннору, который был уже на ногах. Два альфы встретились глазами, и Джек сказал: — Встань на колени, спиной ко мне, руки за голову. Будь уверен, если ты только дернешься, я сломаю тебе обе руки. Они стояли друг напротив друга, младший альфа первым отвёл глаза и выполнил то, что ему сказали. Джек, вытащив наручники, заковал ими руки Коннора за спиной, затем легко его положил на бок, спиной к Стиву, стащив ремень с него, крепко завязал и ноги. Так же он поступил с другими. Стащив с себя бронник, Джек вздохнул. У него всё получилось. Он снова глубоко вдохнул и тут же пожалел об этом. Сладкий чудесный аромат дурманил голову. Его тянуло к омеге, инстинкты кричали: «Возьми его! Он будет твой! Пометь!» — Нет! — прошептал он, сильно сдавливая свой вставший член. Боль немного отрезвила его. Он подошёл к Капитану и опустился на корточки возле него. Тот всё так же лежал, свернувшись клубком, вблизи были слышны стоны, которые он издавал, прорывавшиеся через ладонь, которой он закрывал рот. Его лицо выражало муку. Прикоснувшись к нему, Джек понял, что того всего трясёт. Омега дернулся от его прикосновения и открыл глаза. В его обычно ясных глазах царила дымка, казалось, он не видит, кто перед ним. Альфа облизал пересохшие губы. — Кэп, всё хорошо. Тебя никто не тронет. Сейчас ты застегнешь на мне наручники, и тогда совсем будет порядок. Но Стив не реагировал на его слова. Он вцепился в руку Джека, начал тереть его ладонью своё лицо. Джека, казалось, ударило током при этом прикосновении. — Нет! Нет! Кэп, остановись. Ты же сам себя потом будешь гнобить. Чёрт!» Стив его не слышал, он еле слышно стонал. Джек, с силой схватив за плечи Стива, встряхнул его. — Вот тебе и чудодейственная сыворотка, — и грязно выругался. — Сейчас, подожди. С этими словами он бросился к Броку, взял у того бутылочку воду, заодно прихватив и шоколад Шона. Он прислонил Роджерса к стене, дал ему выпить пару глотков, потом стал отламывать кусочки шоколада и кормить ими Стива. Пока тот медленно ел, Джек легонько провел пальцами по лицу Стива и мягко поцеловал, чуть коснувшись уголка губ. Вздохнув, он слегка опрыскал водой лицо Стива и ещё раз встряхнул его. Глаза последнего чуть прояснились, он откинул голову и ударился ей об стену. Он просидел несколько секунд, его руки сжимались и разжимались. Наконец-то он пришёл в себя и повернулся к Джеку, рванул ворот формы, обнажая красивую шею, выхватил бутылку из рук Джека и вылил остатки на своё лицо. Роджерс глазами обвел Джека и остальных альф, снова вернулся к Джеку. — Как ты? — спросил он. — Еле держусь, Кэп. Тебе бы стоило поторопиться и связать меня, пока я ещё соображаю. — Ты уверен? Возможно, сможешь продержаться до того, как мы выберемся отсюда? Что мог сказать Джек? Что он мечтает стянуть эту дурацкую форму, мечтает поцеловать эти губы, оставить как можно больше синяков на этой белой коже, поставить, в конце концов, метку, которая связала бы их? Он с силой прикусил свою губу и сказал как можно грубее: — Вяжи меня, омега. Стив дернулся и, не сказав ни слова, подчинился, чего альфа совсем не ожидал от упрямого омеги. Затем тот попытался связаться с Романовой, но рация лишь шипела. Им оставалось только ждать. Джек не знал, сколько прошло времени, его разум сдался перед зовом тела: он рычал и шипел, требовал немедленно развязать его, вроде говорил разные пошлости Стиву, его трясло. А потом он отключился.***
Джек просыпался тяжело, голова гудела. Открыв глаза и оглядевшись, он понял, что находится в медицинском блоке. Если он здесь, значит, их вытащили. Он сел на кровать, прослеживая, что творится в его теле. В общем, кроме головы, всё остальное было в порядке. Он надеялся, что с остальными всё так же. Рядом на тумбе стояли графин с водой и стакан. Не заморачиваясь, Джек стал пить прямо из графина. Затем, повернувшись в сторону камеры, он крикнул: — Эй, там! Быстро доложите, что я очнулся. Я хочу знать о самочувствии Капитана, командира и об остальных членах своей команды. В ожидании он прошёлся в ванную комнату и умылся холодной водой. Он смотрел в своё отражение и думал о том, что наговорил Роджерсу, и ещё о том, каким тот был податливым, о том, что если бы Джек разрешил себе, он взял бы Стива прямо так. Он мог обнажить его тело, целовать его губы, да он бы покрыл поцелуями всего Стива, а потом бы… На этой мысли Джек засунул свою голову под сильную струю холодной воды. «Хватит, хватит». Через минут шесть, по хронометражу Джека, к нему в палату зашла Романова. Он не слишком её жаловал: она была опасна, умна, изворотлива. Единственное, что его смиряло с ней, — её верность Стиву. Неведомым образом человек, родившийся почти сто лет назад, человек, который был полной противоположностью бывшей шпионке, стал её близким другом, даже, можно сказать, она смотрела на него, как на своего давно потерянного младшего брата. Многих это удивляло, но задавать вопросы Вдове самоубийц не было. Романова начинать разговор не торопилась, она молча обошла комнату, затем, прислонившись к стене, остановила свой взгляд на Джеке. — У тех отмороженных учёных были камеры по всему коридору. Я посмотрела на крайне интересное видео, в котором альфа положил свою команду, позволил себя связать, чтобы не навредить омеге. Омеге, которая была в течке. У этого альфы явно железное самообладание. Если бы это происходило в кино, я бы поставила на то, что альфа влюблён в омегу. А как обстоят дела в реальной жизни? Джек взглянул на неё: — Иди к чёрту, — и отвернулся. Вдова хмыкнула и вышла. Он с силой сжал руки в кулаки. После ухода Вдовы пришёл Симмонс, являющийся бессменным врачом боевых групп. Осмотрев Джека и взяв у него кровь, эскулап сообщил, что если анализ покажет, что кровь полностью очистилась, то Джек будет отпущен. А пока он останется с ночёвкой в блоке. На вопрос про остальных ответил, что с боевой группой всё в порядке и они также находятся на карантине, а вот Капитан, в связи с тем, что препарат смог подействовать на организм суперсолдата, побудет на карантине подольше. Больше Симмонс ничего не мог сказать, Капитаном Роджерсом занималась доктор Чо. Доктор Симмонс ушёл. Джек был рад, что с остальными всё в порядке, а вот при мысли о состоянии омеги всё внутри поднималось от ярости и желания остаться наедине с этими отмороженными учеными. Он несколько раз прошёлся вдоль комнаты, затем лёг на кровать, закрыл глаза и не заметил, как провалился в сон. — Майкл! Нет! Отпустите его, сволочи! — кричал Джек, пытаясь вырваться из рук двух взрослых альф. Майкл лежал на голом полу подвала, его форменная рубашка была расстегнута, а брюки стягивал тяжело дышащий альфа. Руки омеги держал другой альфа, тот под воздействием наркотиков отбивался слабо. Раздев его, альфа расстегнул свои брюки, провёл руками по обнаженным ногам омеги, произнёс: — Ну что, фараон, поскакали, — и резко двинул бедрами. Раздался жалобный вскрик Майкла. Джек резко вскочил, тяжело дыша. Как давно ему не снился этот кошмар. Джек подошёл к графину, налил себе воды и жадно выпил. Он помнил всё, что произошло тогда и что было потом с Майклом. Помнил, как любимый старший брат не выходил не то что из дома, даже из комнаты. Брат, который никогда не боялся альф, мечтавший стать полицейским. Джек видел в произошедшем частично вину их отца-альфы. После смерти папы-омеги отцу пришлось выйти в отставку, чтобы воспитывать двух детей, один из которых омега. А чему может научить бывший морпех? Отец учил их драться, обращаться с ножом, стрелять. В девятнадцать Майкл решил пойти служить в полицию, и не просто сидеть в кабинете, а патрулировать улицы, а впоследствии стать детективом. Отец был против, он считал, что это профессия, связанна с риском для жизни, но было уже поздно. Майкл был высоким, физически развитым, конечно, до альф не дотягивал, но благодаря тренировкам отца мог спокойно завалить взрослого альфу, поэтому считал, что сможет работать в полиции. Его служба продлилась всего два месяца. После этого Джек окончательно для себя решил, что омегам нельзя служить в силовых структура. И пусть его считают гребанным сексистом. На следующее утро, когда его отпустили, Джек столкнулся с Броком. Он встретился глазами с другом и бросил: — Извиняться не буду. — И не надо, Джек. Ты сделал то, что должен был, — ответил ему Брок. И обнял его, что Джек встретил с облегчением. Они редко проявляли таким образом привязанность, зная, что один всегда прикроет спину другого. Но именно сейчас Джеку было необходима эта поддержка, это дружеское объятие, чтобы получить немного сил. — Хотя, думаю, на тренировках ребята припомнят тебе это, — хмыкнул Брок. — Пошли, надоело уже здесь. Брок подбросил Джека до дома, по дороге поговорили немного об операции — полный разбор ошибок и возможные действия, которые можно было предпринять для избежания подобного, будет на базе при полном составе «Страйка». Перед тем, как Джек вышел из машины, Брок, потрепав его по плечу, произнёс: — Ты всегда можешь надеяться на меня. — Я знаю, — ответил Джек. После душа, сидя за кухонным столом, он думал об операции, о Стиве. О том, как тот увидит запись. О том, что если возникнут вопросы, можно отговориться, что Романова видит то, чего нет, что у той профдеформация, а он всего лишь спасал национальное достояние. Он хотел и не хотел этого разговора. Когда он говорил Майклу, что счастлив, он не врал: ему было достаточно того, что любимая омега ходит рядом, что он видит на операциях. Джек был бы доволен, даже если бы не видел, если бы это значило, что тот не рвётся спасать всё и всех, а занимается мирным, спокойным делом. Да, иногда он мечтал о чём-то большем: о том, как однажды Стив зайдёт к нему в дом и останется с ним, Джеком, навсегда. Несбыточные мечты. Помыв посуду, он решил, что больше не будет об этом думать, а ляжет спать. «Утро вечера мудренее» — поговорка, которую он как-то услышал от старого альфы, живущего в соседнем доме. И плевать что сейчас не вечер, а белый день. Почти дойдя до спальни, он услышал стук. Альфа подошёл к входной двери — стук прекратился — и остановился возле неё, не в силах открыть. Наверное, так прошло минуты две. Джек понимал, что сдаёт себя с потрохами, но не мог с собой совладать, наверное, впервые с начала службы. Он столько прошёл, был в горячих точках, убивал, а теперь просто не мог открыть дверь. С противоположной стороны молча ждали. Он вздохнул и распахнул наконец дверь перед своим гостем. Он встретился с ясным взглядом голубых глаз, солнце золотило волосы их владельца, а вокруг стоял чудесный аромат апельсина. — Здравствуйте, агент Роллинз. Простите, я без приглашения. Я пришёл к Вам домой, потому что хотел Вас поблагодарить не как Капитан Америка, а как Стив Роджерс. Спасибо Вам, спасибо, Джек, — он смущённо улыбнулся. — Я принёс Вашу любимую марку чая и картину для Майкла и Джонни. Джек стоял и не знал, что сказать. Он просто распахнул дверь пошире и сделал приглашающий жест. Роджерс зашёл в его дом. Они сидели на кухне и пили тот самый чай, на кухне стояла тишина. Джек смотрел на чашку, на стол, но только не на Стива. Наконец первым не выдержал Стив: — Если Вы не хотели пускать меня, сказали бы об этом. Я бы не стал обижаться на это. Я лишь хотел поблагодарить Вас, тебя. — Не за что. Я сделал то, что должен был, спас национальное достоинство, — увидел, как поморщился Кэп, — спас омегу, которая нуждалась в помощи. Да, ты можешь считать меня замшелым, но я считал и считаю, что омегам нечего делать в силовых структурах. И эта операция подтвердила, что даже на суперомегу может найтись управа. Ты хоть понимаешь, чем это могло для тебя закончиться?! — он смотрел на омегу и вспомнил, какой страх поднялся в нём, когда он понял, что происходит. — Джек, Вы на самом деле очень уважаете омег. Слыша неоднократно Ваши протесты, я был уверен, что Вы один из тех консерваторов, которые считают, что омегам дали слишком много свободы, которые до сих пор уверены в том, что место нам только в спальне и на кухне. А потом увидел Ваше общение с братом и племянником, услышал то, что о Вас они говорили, и понял, что ошибался. Так, как Вы вели себя тогда под действием газа… Вы до конца боролись с инстинктами. И я окончательно осознал, что Ваше нежелание видеть омег на службе исходит из желания защитить их. Я хочу извиниться за свои домыслы о Вас. Вы достойный человек и альфа. — Я… — начал говорить Джек и замолчал, — бывает, Кэп. Мы хорошо делаем свою работу, ты знаешь, что мы всегда прикроем твою спину. Но ведь мы не знаем друг друга. По сути, я не знаю тебя, а ты не знаешь меня, — здесь Джек покривил душой, ведь о Кэпе он знал достаточно много. — Я сделал то, что должен был сделать, то, что хотел. Кэп посмотрел ему в глаза, как будто что-то хотел найти там, и сказал: — Да, я не знаю тебя. Когда я только проснулся, мне было страшно, больно. Страшно, потому что я не понимал, где я, что вокруг меня, я потерялся. Больно от того, что я потерял своих друзей, свой дом, свой мир. На войне мы часто говорили с Баки о том, как однажды мы вернёмся домой. А теперь я никогда не вернусь домой. Я стараюсь общаться с людьми, даже ходить на вечеринки, которые устраивает Тони, только на самом деле я держу всех на расстоянии вытянутой руки. Я отгородился от мира, чтобы защититься от боли. Даже Мстителей я не допускаю близко. Наташа была единственным человеком, который смог обойти эту стену. Несмотря на всё, что о ней говорят, я верю ей, она мой друг. И теперь я думаю, что, возможно, мне надо двигаться вперёд. Перестать смотреть назад, а посмотреть, что происходит в настоящем, оглядеться по сторонам. Перестать бояться, снова полюбить, дружить, ощутить душевную близость с другими людьми. Я хочу познакомиться с тобой по-настоящему, с альфами «Страйка», с Мстителями, нарисовать новые картины всех вас. Если ты не возражаешь. Джек молча смотрел на Стива, переваривая то, что ему сказали. Слова о нём, как достойном альфе, смутили и обрадовали. А вот о более близком знакомстве сперва испугали. Да, он отличный боец, знает десяток способов убить человека, но что он может дать такой омеге, как Капитан Америка? А потом он решил: он боец или нет? Сейчас судьба даёт ему шанс, и он будет круглым дураком, если не воспользуется им. Он многое знает о Стиве и воспользуется этими козырями. И даже если его нереальная мечта не сбудется, он будет знать, что попробовал, что всё сделал, чтобы она сбылась. Он по-настоящему улыбнулся Стиву и, протянув ему руку, произнёс: — Меня зовут Джек Роллинз, моё второе имя было Дитер, папа-омега обожал Дитера Болена. В шестнадцать лет я поменял свои данные, навсегда вычеркнув второе имя.