***
Хотя L-Corp закрыт на следующий день, это не мешает Лене приехать на работу к обычному времени. На выходных поездка до офиса всегда быстрая и менее стрессовая, у неë есть возможность взять одну из своих многочисленных машин — какую-нибудь одну из старых моделей, которые она починила, — и отправиться на работу. В здании никого нет, за исключением обслуживающей бригады и службы безопасности, но, не считая нескольких приветствий, когда она проходит мимо, Лена остаëтся незамеченной коллегами. Никто в ней не нуждается, телефоны не звонят, а в её расписании есть одно слово: исследования. Пришло время Лены для себя, момент, когда даже Джесс нет рядом, чтобы напомнить ей о необходимости сделать перерыв. Она часто ест протеиновые батончики, орехи и сухофрукты, работая до тех пор, пока солнце не исчезнет, и город не будет готов для очередной веселой ночи. Тогда она продолжит работать. Игнорирование часов и сигналов собственного тела — половина удовольствия от потери себя в исследовании. Вот почему немного удивительно, что, когда наступает полдень, Лена обнаруживает, что ей хочется не чая, а чашку хорошего кофе… или плохого. Реакция на лицах охранников, когда она выходит из здания, лишь доказывает, насколько непривычна прогулка Лены в полдень, так ещë и на выходных. Она шевелит пальцами в знак приветствия, проходя мимо их растерянных лиц, и счастливо улыбается, переходя улицу в обычной повседневной одежде — джинсах и фланелевой рубашке. Но её лёгкое настроение резко исчезает, когда она входит в кафе. Одни люди выстраиваются в очередь от кассы и почти до двери, другие слоняются по помещению, глядя то в свои телефоны, то на стойку выдачи в ожидании своего заказа. Кара (Лена узнала имя блондинки и несколько других важных фактов вчера, когда, вздыхая, готовилась к заседанию совета директоров) кидается туда и обратно от кассы к кофейной станции, к ящикам с закусками и снова к кассе, выполняя заказы с впечатляющей скоростью. Когда блондинка замечает Лену и останавливается с чашкой в руках, чтобы улыбнуться ей, сердце Лены взлетает до небес. Лене требуется несколько минут, чтобы добраться до прилавка и привлечь внимание Кары до следующего заказа. — Ты здесь одна? — У Нии неотложная семейная ситуация, что-то с еë матерью. Я не уверена. Никто не смог прикрыть так что… да, — говорит Кара, прежде чем улететь и вернуться через минуту, чтобы поставить на прилавок коробку, готовясь наполнить ее сладостями. — Извините, но это займет несколько минут. Это точно не работа для одного человека. — Я могу чем-нибудь помочь? Кара смеëтся, но это не то вчерашнее лёгкое хихиканье, которое Лена нашла очень очаровательным, в этом смехе есть оттенок мании. — Конечно, возьми фартук. Тебя наняли, — когда в её телефоне срабатывает будильник, её глаза расширяются, и она добавляет. — Я сейчас вернусь со свежими кексами. Оставайся на месте. Это займëт всего минуту. Затем она уходит на кухню, оставив кассу без присмотра. Что ж, Кара сказала взять фартук, так что Лена это и сделает. Следующий ожидающий получает восемнадцать печенек без кофе, что Лена считает мудрым выбором после того, как вчера попробовала эту смесь. Она довольно долго наблюдала за движениями Кары, но всë же недостаточно, чтобы знать, где находятся пакеты и коробки, поэтому надевает пару резиновых перчаток (безопасность прежде всего) и наполняет коробку печеньем. Лена смотрит на цены и передает контейнер. — Восемнадцать долларов плюс 1,35 доллара на налог с продаж — это 19,35 доллара, — мужчина протягивает двадцатидолларовую купюру, и Лена подозрительно косится на кассу. — Гм, меня не учили этим пользоваться… — Оставьте сдачу себе, — говорит он, хлопая счётом по стойке и отступая. Лена кладёт деньги рядом с кассой, затем смотрит через толпу, выжидающе наблюдающую за ней. — Хорошо, а кому только выпечка, без кофе? — практически каждый в толпе поднимает руку. — Какие вы умные покупатели. Итак, план Лены прост. Она спрашивает всех, кто не берëт кофе, записывает заказы на листках бумаги, проверяет цену, добавляет налог с продаж и записывает общую сумму. Затем она приступает к выполнению заказов. Если люди хотят бросить наличные и уйти без сдачи, кто такая Лена, чтобы не согласиться? К тому времени, когда Кара возвращается с тележкой, заполненной подносами с кексами, примерно половина людей уже ушла, сбоку от кассы лежит куча квитанций с деньгами, а другая ожидает обработки. — Извините, я не знаю, как пользоваться кассой, — говорит Лена, передавая заказ другому покупателю, который говорит «оставьте сдачу» и уходит со своей выпечкой. — Если вы покажете мне один раз, я запомню. — Что делаешь? — спрашивает Кара, хотя ответ очевиден. — Помогаю, как ты мне сказала, — без промедления отвечает Лена. У них нет черничных маффинов, поэтому она приседает перед тележкой, которую вытащила Кара. — Этот поднос черничный? Кара молча кивает и вытягивает поднос рукой в прихватке для духовки. — Спасибо. В этом одном слове столько облегчения, что Лена не может не улыбнуться. — Но я не знаю, как пользоваться вашей кофеваркой. Покажи мне, как она работает, и тогда ты сможешь принимать заказы на кофе. — Ты уверена? Потому что, — наклоняется Кара и шепчет, — ты на самом деле здесь не работаешь. Дыхание Кары щекочет Лене уши, и внезапно она понимает, что никогда в жизни не была так уверена в чём-либо. — Я принесу тебе свое резюме позже, — шепчет она в ответ. — А теперь кофемашина? — Верно. Конечно. Пользоваться этим оказывается довольно легко. Кара кратко рассказывает о способе приготовления каждого напитка, которые не отличаются особым разнообразием, и, помимо того, что не говорит на языке кофе «двойной мокко латте с соевым молоком с тройной порцией карамели», она с легкостью описывает каждый шаг. — Потом ты набираешь всё, — говорит Кара, подводя итог заказа. — Ты нажимаешь кнопку наличных или карты. Если это кредитка, ящик откроется, но ты просто закроешь его и проведёшь здесь картой. Если нажмёшь кнопку наличных, ты введёшь, сколько тебе дадут, наберёшь общую сумму, а когда ящик откроется… — О, он рассчитывает налог и сдачу клиента за тебя? Это больше похоже на читерство. — А как иначе… — Кара смотрит на листки с суммами и налогами с продаж, написанными аккуратным почерком Лены. — Леди, кто вы? — Сотрудник этого прекрасного заведения, — она передаёт пакет покупателю, вводит стоимость по памяти и проводит его карточкой. — Спасибо. Приходите еще. Лена чувствует на себе пристальный взгляд Кары, но через несколько секунд необходимость обслужить очередного клиента побеждает любопытство, и Кара снова приходит в движение. Они выполняют заказы с лёгкостью, которая обычно появляется с опытом, но сейчас кажется, что они всю жизнь только и делали, что работали вместе. Менее чем через пятнадцать минут в кафе не остаётся посетителей, и Кара прислоняется к стойке, вздыхая так, будто это первый полноценный вдох, который она сделала за сегодня. — Ладно, это было ужасно, но ты… ты просто невероятна. Лена не может не расправить плечи от этого комплимента. Она сильная и независимая женщина, которой нужен не мужчина, но вот другая сильная и независимая женщина, которую она однозначно хочет… — А ещё ты очень быстро учишься. У тебя должен быть большой опыт работы в розничной торговле. — Нет, — отвечает Лена, всё больше наслаждаясь мимикой Кары, меняющейся с каждой новой обработанной информацией. — Признаюсь, это намного сложнее, чем кажется. Может, я должна давать больше чаевых. — Ты? Нет, ты и так самый щедрый человек, которого я когда-либо встречала. Ты просто… Да, я была права, когда сказала «невероятная». Это ты, — есть грань между профессиональным и личным, между комплиментом и флиртом, и они мгновение колеблются, прежде чем Кара отступает. — Тебе, наверное, стоит снять этот фартук и позволить мне сделать твой заказ… за счёт заведения, конечно. — Ты меня увольняешь? — Что? Нет, я… — Есть кто-нибудь ещё, кто может прийти на замену? — Ну, нет, — признает Кара, — я позвонила всем. Похоже, никто не любит работать в выходной. — Странно, — признается Лена. — Что ж, у меня нет на сегодня планов и нет проблем с работой по выходным. Я полагаю, что это не последняя волна клиентов на сегодня. — Да, ты права. У нас будет еще как минимум две, и, скорее всего, ещё одна после обеда, так что… — Хорошо, тогда решено. Я буду работать. — Я… но… я… я не могу тебе заплатить. Можешь оставить себе все чаевые, но… — Умоляю тебя, оставь чаевые себе. Я здесь ради опыта. Работаю за прилавком, принимаю заказы и упаковываю выпечку. Ты отвечаешь за готовку, и, пока я не пойму, — Лена указывает на кофеварки, — я думаю, что кофе тоже на тебе. — Ты шутишь? Ты — палочка-выручалочка. Отныне кофе только за мой счёт. — Не угрожай мне, — невозмутимо говорит Лена. Когда Кара моргает, осознавая слова Лены, звон колокольчика над дверью спасает их от неловкого разговора. — Клиенты. Давай приступим к работе. Остаток времени до конца смены — это наплывы посетителей, сменяющиеся спокойствием, и Лена многое узнает о повседневной жизни в кафе. Кара — отличный учитель, спокойный, но при этом страстный, основательный, но веселый. Работа с ней заставляет день пролететь незаметно, или, возможно, просто она. — Дверь закрыта и заперта, — Кара опирается на косяк с глупой, но заразительной улыбкой. — Рада, что всё закончилось? — спрашивает Лена. — Вроде. Не пойми меня неправильно. Сегодня был жуткий беспорядок с гарниром, но сейчас я просто очень благодарна. Спасибо тебе, что пришла и вот так просто… осталась здесь, делая то, что не должна была. — Тебе была нужна помощь. — И ты помогла, но я не это имела в виду, — Кара подходит к стойке, рукава застегнутой на пуговицы рубашки закатаны у локтей, и её мускулистые предплечья полностью открыты. Она наклоняется вперёд, опираясь на ладони, заставляя мышцы напрягаться. Демонстрация физической силы с этой обаятельной улыбкой так же привлекательны, как и уверенность, которую она излучает. — Я действительно счастлива, что встретила тебя. Ты добрая, умная, трудолюбивая и просто невероятно красивая. Это прямолинейно, напористо, и Кара ещё не была такой. Лена привыкла к большему количеству игр: либо брошенная вскользь подсказка, которая никуда не денется, либо беготня взад и вперед, что, если честно, обычно ни к чему не приводит. Такой прямой подход с его неожиданным резким характером заставляет её неосознанно отклониться. — Вот дерьмо, извини, — Кара отступает назад, потирая шею, её щеки становятся розовыми. — Я всё неправильно поняла. Я думала… — Ты всё правильно поняла, — говорит Лена, торопясь скрыть смех из-за серьёзности и реальности ситуации. Хотя это бы подошло этой милой встрече, этой маленькой веселой истории, которую они сейчас проживают, и Лена не хочет, чтобы они упустили эту тонкую связь между ними и остановились. Каким-то образом обычно все истории имеют счастливый конец, несмотря на действия (или бездействие) главного героя, но Лена — не герой рассказа, и она должна сама делать своё счастье. — Пора признать, что сегодня я вернулась не за кофе. Я пришла сюда ради тебя. Ты мне нравишься. Ободрение — это всё, что нужно Каре, чтобы снова наклониться вперед, на этот раз ещё ближе к ней. — Ты мне тоже нравишься. Так, что это значит для нас? Это происходит на удивление быстро. Что же случилось с обычной безнадежной тоской или даже с наглым флиртом с той, которая является самой бестолковой (и прямолинейной) женщиной на планете? Крайне сложно понять, что будет дальше, когда ваши знания о будущем скорее теоретические, чем практические. — Это очень хороший вопрос, на который мы, возможно, сможем ответить вместе. Сейчас всё закончится, или… мы потратим последние полчаса на уборку и упаковку еды, хотя «скидка 50% в конце дня», которую предлагает заведение в течение последнего часа, оставила не так уж и много еды… Потом останутся только двое, то, что они сказали, и то, что осталось недосказанным. — Мне ещё нужно кое-что почистить на заднем дворе, — Кара вздыхает и отталкивается от прилавка, она слишком устала от реальности. — Завтра снова работаешь? — К сожалению, да. Как бы мне ни хотелось притвориться суперженщиной, я изрядно вымоталась, а завтра рано вставать. Я сделаю ещё несколько звонков сегодня вечером, но вряд ли кто-то согласится прийти в воскресенье, и я понятия не имею, что происходит с Нией, — Кара хмурится, и между ровных бровей проявляется очаровательная морщинка, от вида которой у Лены подëргивается палец от желания разгладить её. — Я действительно переживаю за неё. Тот факт, что после целого дня замены Нии и, вероятно, такого же сумасшедшего завтрашнего дня, Кара беспокоится за своего друга, а не за себя, говорит Лене всё, что ей нужно знать о баристе. Кара так же хороша внутри, как и снаружи. Когда Кара с относительной лёгкостью поднимает стопку тяжёлых металлических подносов, Лена может думать только о том, какая необычайно привлекательная душа должна быть у Кары. Вытирая руки о фартук, Кара возвращается и направляется к входной двери, снова отпирая её. — Я не хочу показаться грубой, особенно после всего, что ты сделала, но мне нужно загрузить посудомоечную машину и выйти вовремя, чтобы не пропустить автобус. Боюсь, мне придется попрощаться с тобой. — Или ты могла бы позволить мне подвезти тебя домой. Мне всё равно по пути. — Ты даже не знаешь, где я живу. — Кара, я всё равно поеду в твою сторону, — черт возьми, эта улыбка — прекрасная награда. — Мне нужно около десяти минут. — Отлично, я просто соберу свои вещи и буду ждать тебя у входа. Вряд ли это первый раз, когда Лена забегает в L-Corp, но это может быть первым разом, когда при этом её никто не пытается убить. Ошеломлённое выражение охранников, когда они достают оружие и оглядываются, подтверждает это. — Все в порядке, — говорит Лена, нажимая кнопку лифта в третий раз. Логично, что это не вызовет его быстрее, она это прекрасно знает, но она провела полдня в качестве бариста-волонтера, чтобы помочь милой девушке, которую она встретила вчера. Логика? Она явно забыла про неё. — Я просто… Всё в порядке. — Вы уверены, мисс Лютор, потому что… — Да, — шипит Лена, но не на вопрос охранника, а на то, что двери наконец-то открываются. Тем не менее, она быстро машет ему рукой, высовывая руку из проема, прежде чем она втягивает ее обратно и поднимается на лифте в свою лабораторию. Оказавшись там, она спешно засовывает ноутбук в сумку, а затем снова уходит. У неё есть всего десять минут и девушка, которую она не хочет заставлять ждать. Звук двигателя кабриолета Chevrolet Corvette 71-го года Лены — отличное сопровождение для её слегка повышенного сердцебиения, когда она останавливается перед «Жареным». У нее достаточно времени, чтобы проверить свой макияж, который оказывается не таким ужасным, учитывая все обстоятельства, повторно нанести немного помады и принять непринуждённую позу перед тем, как дверь в кафе открывается, и Кара выходит на улицу. Бариста в очках держит на бедре довольно большую картонную коробку, покрытую фольгой. Она делает паузу, поправляя очки, пока её взгляд ласкает машину. Это прекрасная машина ярко-оранжевого цвета, всего с двумя сиденьями и капотом, почти равным по длине остальной части автомобиля. После получения первой докторской степени Лена провела всё лето, работая над ней, хотя её терапевт посоветовал ей сосредоточиться на отношениях с матерью. Работа с автомобилем оказалась более расслабляющим процессом, а сама машина — более надёжным и приятным спутником, чем её мать, так что время было потрачено не зря. — Вау, красиво, — говорит Кара, открывая дверцу машины и садясь на пассажирское сиденье, — и машина тоже хороша, — это может показаться немного странным, что вовсе не значит, что это не срабатывает. — Так куда ехать? Я могу ввести твой адрес в навигатор или… — На самом деле, мне нужно кое-где остановиться. Это не задержит, обещаю. — Меня всë равно никто не ждëт, так что я рада быть рядом с тобой, — отвечает Лена, сама удивляясь своей искренности. Они проезжают менее полумили, когда Кара просит остановиться у явно перепрофилированного склада. Он ярко освещен, чистая и светлая краска в интерьере практически светится флуоресцентными лампами. Внутри видны сидячие места в стиле кафетерия, но металлические жалюзи опущены по обе стороны, обеспечивая конфиденциальность и безопасность. На здании нет названия, но на вывеске рядом с дверью изображён резной лик Медузы, свирепо сверкающий, и её змеи, кажется, предупреждающе щёлкают зубами. — Я на минутку, — говорит Кара, прежде чем Лена успевает получить хоть какую-нибудь информацию. Затем она уходит, держа коробку в руках, и направляется к зданию. Она распахивает дверь, выкрикивая что-то неразборчивое, но Лене не удаётся что-либо понять. Когда дверь за ней закрывается, любой другой звук изнутри заглушается. Не проходит и минуты, как другая девушка, выходящая из глубины здания, присоединяется к Каре. Рыжая, явно негетеросексуальная незнакомка широко улыбается, забирает коробку, ставит её на стол и тянет Кару в объятия. Это не платоническое и не сексуальное объятие, скорее что-то между дружеским и семейным (хотя и без «потом проверю, нет ли ножа в спине» напряжения, с которым Лена слишком хорошо знакома). Это просто мгновение с широкими улыбками лицах, за которым следует короткая беседа, затем жест Кары, который определенно направлен в сторону Лены. Если бы это было «не могу остаться, меня ждёт машина», девушка не стала бы так внимательно смотреть на неё. Потолок машины опущен, и вся верхняя половина Лены видна, хотя она находится на стороне водителя. Машина получает оценивающий взгляд, а после то же самое проделывают с Леной. Улыбка и нежный толчок в плечо Кары локтем говорят сами за себя, и, получив это одобрение (и, возможно, покраснев, хотя в тусклом свете трудно увидеть, когда Кара выходит на улицу), она возвращается. — Ладно, всё в порядке. Мне просто нужно было— — Веселитесь, дети! — рыжая стоит в дверном проёме, широко улыбаясь, и кричит со слишком большим энтузиазмом. — Не делай ничего такого, чего бы не сделала я! — Боже мой. Езжай, просто езжай, — говорит Кара, опускаясь на сиденье и закрывая лицо руками. Лена со смехом заводит мотор, хотя всё ещё не знает, куда они поедут. Компания хорошая (и немного покрасневшая), и даже после долгого и тяжёлого рабочего дня это похоже на награду: проехать по городу с красивой девушкой на соседнем сиденье. Да, Лена однозначно может к этому привыкнуть. — Твоя сестра? — догадывается Лена, когда Кара наконец убирает руки и пристёгивает ремень безопасности. — Ага, и самопровозглашённая вторая… третья? Как бы то ни было… мама. Алекс думает, что она ещё одна моя мама. Она думает, что она запасная мама для всех. — Ах. Звучит как приятная проблема. — Это так, — Кара склоняет голову набок, откинувшись на сиденье и улыбаясь Лене, — пока она не становится такой. Клянусь, я не сказала о тебе ничего слишком странного. Ей просто нравится смущать меня. — Похоже, она довольно хороша в этом, — Кара лишь кивает на это. — На следующем светофоре сверни направо. Лена позволяет Каре давать указания, и, хотя её внимание направлено на пустую дорогу, она не может не заметить, как пальцы Кары делают короткие зеркальные L-формы. Это то, что Лена раньше видела только у детей, которые делают буквы, чтобы проверить, какая похожа на L и, следовательно, указывает левую сторону. Казалось бы, у Кары всё же есть по крайней мере один недостаток, то, что она так отличает лево от право, хотя мысль о том, что это недостаток, быстро стирается, поскольку он становится просто ещё одной милой чертой. — Итак, кем работает твоя запасная мама? — О, Алекс — врач, но она работает волонтером в «Медузе», местном женском приюте. Я приношу им остатки еды, которые они могут съесть за завтраком. Знаешь, просто пытаюсь внести свой вклад. — Значит, ты делаешь пересадку только для того, чтобы помочь нуждающимся незнакомцам? Ты прямо вечный гуманист. — Обычно я просто иду с работы и успеваю на автобус. Это полезно для меня, — говорит Кара, как будто Лена не видела, как Кара работает на очень физически активной двенадцатичасовой смене. — В любом случае, они не чужие. — Потому что ты тоже волонтер в этом центре, — это не вопрос, и, наверное, поэтому Кара просто пожимает плечами. Оглядываясь назад, можно сказать, что это тот момент, когда влюбленность Лены становится чем-то более сильным и глубоким. — Всем иногда нужна помощь, даже блестящим ученикам, которые спасают бариста в беде, — это сказано игриво, с лёгким подмигиванием и ухмылкой, но в этом заявлении много правды, вероятно, даже больше, чем Кара может представить. — Люди считают себя независимыми, но мы все взаимозависимы. Мол, ты мог сам купить эту машину, но не ты её собрал. Каждому в обществе нужны другие, чтобы добиться своего успеха. Лена этого не отрицает. Гордость за разработку собственных автомобильных запчастей, когда они недоступны, блекнет по сравнению с тем, чтобы помогать тем, кто действительно в ней нуждается. В глубине мозга Лены до сих пор кружится один вопрос. — Почему «Медуза»? Почему такое название? — Ты знаешь её историю? — Конечно, прекрасная жрица, наказанная Афиной за нарушение безбрачия и превращённая в горгону. — Это один из взглядов на легенду. Алекс говорит, что это не было наказанием. Лена молчит, чтобы дать Каре продолжить, даже когда она пытается заполнить мысленные пробелы самостоятельно. Змеиные волосы и взгляд, превращающий всех в камень, безусловно, кажутся наказанием, хотя на заседаниях совета директоров бывают моменты, когда Лена не возразила бы против последнего. — Алекс говорит, что на Медузу напал Посейдон, и, когда Афина увидела, что он сделал, она захотела защитить Медузу. Поэтому она подарила Медузе способность защищаться от мужчин и инструменты, чтобы убедиться, что никто больше не причинит вреда её любимой жрице. Мужчины думали, что потеря Медузой красоты, которую они считали привлекательной, является наказанием, но это не так. Медуза была свободна. Остановившись на красный свет, Лена переводит взгляд с Кары. Было достаточно свиста в её сторону, достаточно статей о ней, которые фокусировались не на её интеллекте или тяжелой работе, а на её внешности, так что Лена может только кивнуть и сказать: — Спасибо за такую точку зрения. Похоже, твоя сестра очень мудрая женщина. — Я определенно не говорю ей этого. Во всяком случае, она уже знает. Она сама мне говорит. Поездка до дома Кары недолгая, и к тому времени, как они добираются туда, несколько угрюмое настроение остаётся позади. Они обе улыбаются, когда подъезжают к причудливому жилому дому Кары. — Спасибо, что подвезла. Я собираюсь принять душ, съесть пинту мороженого, а затем впасть в короткую кому, прежде чем мне придётся делать все это снова завтра. — После того, как ты позвонишь работникам за помощью, — напоминает ей Лена. На лице Кары мелькает чувство вины, прежде чем она пытается скрыть это за улыбкой. — Правильно. После этих звонков я в коме. — Ты ведь не позвонишь? И, к чести Кары, она не лжет. — Я уже оставила ребятам сообщения о том, что мне нужна помощь завтра. Если бы они собирались ответить, они бы уже ответили. У меня всего несколько человек, занятых на неполный рабочий день, а парень, который раньше помогал по выходным, ушёл несколько недель назад. Я сейчас пытаюсь найти ему замену. Все в кафе — замечательные люди, но с владельцем бывает немного сложно, поэтому текучесть кадров у нас довольно высокая. Но всё будет хорошо. Это всего лишь ещё один день, а потом… — В какое время ты открываешься? — Лена, нет, — отвечает Кара, уже чётко осознавая предстоящее предложение. — Сегодня ты выглядела невероятно потрясающе, но я не могу… — Научи меня пользоваться этими модными кофемашинами, и мы квиты. А теперь, во сколько я за тобой заеду? Так же внезапно, как и началась, борьба Кары с реальностью её нужды в помощи исчезает, и она улыбается. — Мне… семь слишком рано? Мне нужно приготовить выпечку. — Увидимся в 6:59. Они быстро прощаются, но, когда Кара уже собирается уйти, она останавливается и поворачивается обратно. — Спасибо за сегодняшний день. Ты действительно спасла мою задницу, — она наклоняется и, когда Лена не возражает (желание повернуть голову, а не уехать, слишком сильно), целует Лену в щеку. Больше ничего не говоря, она уходит со скромной улыбкой. Лена смотрит ей вслед, пока Кара не скрывается за дверью. Приложив ладонь к тому месту, где губы Кары были прижаты к её коже, она ждёт, пока на третьем этаже не загорается свет, даже пока она не замечает движение внутри, но она уезжает до того, когда занавеска отодвинется, и Кара заметит её слегка навязчивое поведение. Спасла задницу Кары? Лена усмехается про себя и заводит двигатель. В любое время. Это та задница, которая стоит того, чтобы её спасти.***
Лена рано встаёт, поэтому успеть к Каре для неë не проблема. Она собирается быстро найти кафе, где могут приготовить приличную чашку кофе так рано, но, к счастью, она вовремя понимает, что может сварить его дома. Итак, с двумя дорожными стаканчиками в держателях для напитков Лена ждëт в машине у дома, когда Кара выскакивает из парадной двери в семь утра. — Ты очень пунктуальна, — говорит Кара. — Это ещё одна из твоих удивительных черт? Я чувствую запах кофе? — Тебе этого не хватает на работе? — Лена протягивает Каре один из стаканов с предупреждением: «Осторожно, горячо». — Горячий кофе? Идея в стиле модерн, — сарказм длится только до первого глотка, и она отрывается от напитка со слезящимися глазами и сжатыми в линию губами. — Я предупреждала, что горячо, — упрекает Лена, нежно кладя руку на плечо Кары… явно мускулистое плечо, скрытое кардиганом. Чтобы не сжать его, требуется большая сдержанность. — С тобой все в порядке? — О, да, просто его вкус. Вкус… — Плохой? Хороший? Надеюсь, у него хороший вкус. — Я… да? Он чёрный. Он чёрный, верно, потому что я не чувствую сахара или сливок, поэтому… — Кара снимает крышку, глядя в чашку. — Он выглядит чёрным. Почему у него такой вкус? — Какой? — Не горький? Я думала, что кофе должен быть горьким и с дымным привкусом. Только серьёзное выражение лица Кары помогает Лене сдерживать смех. Она выезжает на пустынную улицу, лишённую движения в раннее воскресенье после того, как многие вернулись домой только под утро. Концентрация внимания на дороге даёт ей возможность придать голосу серьёзный тон, необходимый для следующего разговора с Карой. — Кара, дымный аромат появляется, когда бобы сгорают. — Не-а. Они обжаренные, как говорит даже название кафе. Они должны быть такими на вкус, — Кара снова смотрит в стакан, прежде чем сделать ещё один глоток, и её лоб ещё больше морщится. — Они не должны быть такими на вкус, да? — Ну, скажем так. Помнишь, я сказала, что съесть одну из твоих липких булочек — к хорошей еде, и что это то же самое, что, как я полагаю, целоваться с Шарлиз Терон — к хорошему сексу? В этот момент Кара заканчивает сверление своего напитка взглядом. Крышка снова оказывается на месте, и между глотками она отвечает. — Рационально. — Ну, как бы хороши ни были твои булочки, но твой кофе плохой. — Боже мой. Он плохой? Действительно? — Мне жаль говорить тебе это, но да. Позволь спросить у тебя кое-что. Сколько у вас постоянных покупателей чёрного кофе? — Ну, вот… вот… ой. — Не волнуйся, — говорит Лена, снова кладя руку на плечо Кары, но на этот раз вознаграждая её доброе дело благодарным пожатием. — У нас есть вся сила Интернета. Мы сможем что-нибудь с этим сделать.***
По воскресеньям кафе закрывается раньше, и, хотя это всё ещё долгий день, он заканчивается тем, что Лена идёт за Карой в её квартиру, чтобы они могли там попробовать кофе. Лена уезжает через шесть часов, их нетронутые чашки с кофе брошены остывать до комнатной температуры, пока всё остальное в маленькой квартире нагревается. Хотя время послеобеденной прогулки сокращается до того, чтобы пересечь улицу, продолжительность перерыва растёт. Обед с Карой, когда они вдвоём прячутся на кухне и приглушенно разговаривают, пока Кара не занимается выпечкой, становится новой традицией. Эти обеды продолжаются до возвращения Нии из отпуска из-за смерти матери, но кажется, что Ния достаточно оправилась, чтобы дать им немного уединения, явно всё понимая, и она открыто улыбается Лене, а иногда даже подмигивает. Лена ничего не отрицает. Сегодня воскресный полдень, и прошёл уже целый месяц с рокового дня закрытия любимого кафе Лены, когда Кара встречает её с подарочной коробкой в руках. — Открой её, — говорит Кара, когда Лена с благоговением прикасается к бантику на белой коробке, поставленной на стол для резки. — Я знаю, что один месяц технически не является годовщиной, и мы не встречались всё время знакомства, но… — Мне нравится. — Ты даже не знаешь, что там. — Ну тогда, может быть, вот этот подарок точно понравится, — Лена притягивает Кару ближе, их губы соприкасаются, а её спина прижимается к металлическому столу. Для них это довольно знакомый сценарий, который привёл к тому, что Ния сделала грубые замечания о чистоте и кулинарных стандартах, которые вовсе не являются ненужными. — Мммм. Я тоже тебя люблю, — отвечает Кара в последний поцелуй. — Теперь открой коробку. Это не так много, как можно было, но я хотела как-то отметить наше знакомство. — Я уверена, что это будет идеально, — говорит Лена. При быстром рывке обёртки крышка оказывается достаточно открытой, чтобы её можно было отодвинуть, а содержимое можно было достать. Это что-то черно-коричневое, странная ткань, похожая на хлопок, что, хотя и не совсем неприятно, всë же далеко от обычного наряда Лены. Только когда она вытаскивает подарок из коробки и разворачивает его, она расплывается в ухмылке. — Ха, это фартук! — Это официальный фартук «Жареного», — говорит Кара, указывая на знакомый логотип спереди, — а на нëм твоë имя. Так оно и есть, именно там, где обычно можно найти бейджик, аккуратно вышито слово «Лена». — Я была права. Мне это нравится. — Ну, примерь же. Это кажется глупой идеей. Фартуки в основном подходят всем без исключений, но это подарила Кара, чтобы отпраздновать успешный месяц вместе, и, как она надеется, ещё много таких же впереди. Лена быстро кружится, демонстрируя наряд, как будто это самый дорогой предмет одежды в еë шкафу. — И как? — Ты выглядишь идеально. — Ты не думаешь, что на мне слишком много всего? Прикушенная губа производит желаемый эффект, и Кара слегка рычит, снова подходя ближе. — Определенно. Фартук может остаться, но все остальное нужно снять. — Я чувствую, что Ния могла бы что-то сказать по этому поводу. Что-то скучное, вроде: «Вы не можете делать это там, где готовите еду. Существуют санитарные правила». — Скучно, — соглашается Кара, целуя Лену в шею, — так, так скучно. Поначалу Лена опасается, что имя Нии привлекло внимание бариста. Голос девушки необычно громкий, но, похоже, он всë ещё доносится из передней части кафе. — Конечно, мистер Эдж, она на кухне. Вы хотите, чтобы я позвала еë к вам, мистер Эдж? Я могу сходить за Карой, мистер Эдж, если хотите. — Дерьмо, — шипит Кара, чуть не спотыкаясь о собственные ноги, когда она спешит прочь от Лены и хватает прихватку. — Во всяком случае, вот как мы делаем кексы. Какие-нибудь вопросы? — Эм… нет? — но у Лены их много, и далеко не последний из них: Кто этот человек, который только что вошёл на кухню? — Привет, Кара, — он самодовольно улыбается, когда смотрит на блондинку, прежде чем взглянуть на Лену тем же взглядом, который покупатель лошади использовал бы, смотря на призовое пони. — Кто эта новая девушка? — Мистер Эдж, это Лена. Лена, это хозяин, мистер Эдж. Он наклоняется ближе к Лене, достаточно близко, чтобы запах одеколона «Axe», которым он, должно быть, принял душ, почти заставил её глаза слезиться. — Мои друзья называют меня Морган. — Понятно, — говорит Лена, скрестив руки на груди, и отступает. — Как неожиданно встретить вас сегодня, мистер Эдж. «Лена, мы здесь закончили. Почему бы тебе не помочь Ние с заказами? — просит Кара. И хотя все её инстинкты кричат отказаться, Лена уважает желания Кары и уходит. К тому времени, как она добирается до места, она чувствует себя горячее, чем пельмени, которые они ели прошлой ночью. — С тобой все в порядке? — спрашивает Ниа. Лена кивает, её руки вытянуты по бокам и сжаты в кулаки. — Он насколько же плох, как и его первое впечатление? — О, он намного хуже, — смех Нии лишен веселья и похож на тот, которым люди, попавшие в ловушку взаимного несчастья, делятся, чтобы доказать, что им нравится компания. — Он приезжает только раз в месяц или около того. — Что ему нужно? — В самом деле? — Ния протирает и так уже чистую стойку, потому что иногда мы делаем то, что можем контролировать, когда сталкиваемся с вещами, которые должны просто принять. — Он один из тех парней, которые думают, что «нет» означает «я хочу, чтобы меня преследовали». Я предложила Каре сказать ему, что она транс, дала ей официальную грин-карту, чтобы сделать это, но она отказалась. Она сказала, что все женоненавистники в мире не заслуживают ни грамма того уважения, которого заслуживает транс-сообщество. — Ух, она прекрасна. Я должна жениться на ней, — и это идея. — Должна ли я жениться на ней? — Э… ну. Чего вы двое ждете? Прошел месяц, а вы даже не живете вместе. — Ну, не официально, однако прошло несколько недель с тех пор, как она спала в собственной квартире и… — Я сказала нет, спасибо, мистер Эдж! Услышав голос Кары, Лена подходит к двери кухни, прежде чем Ния схватывает её за шнурки фартука и тянет назад. — Предоставь это мне, — говорит Ния, прежде чем крикнуть: — О, нет! Я думаю, что кофеварка снова сломалась. Кара, срочно кофе! — Снова? — с благодарностью спрашивает Кара, спеша к стойке. — Клянусь, эта штука стареет и капризничает, как я. Я принесу ящик для инструментов. — Надеюсь, ты лучше умеешь чинить вещи здесь, чем ломать их, новенькая, — Эдж небрежно прислоняется к стене, наблюдая за Карой. — О, поверьте мне, я знаю, как обращаться с инструментами, — отвечает Лена. Намёк, кажется, безвредно отражается от его эго, и он отталкивается от стены. — До следующего месяца, дамы, — говорит он, и, глянув на Нию, еле слышно добавляет: Бррх. Лена делает несколько шагов к двери с поднятым над головой молотком из ящика с инструментами, прежде чем Ния хватает ее за талию. — Не стоит. Я не думаю, что супружеские свидания в тюрьме — это реальность. Лена может не согласиться, слишком много зная о внутренней работе судебной системы, но она этого не делает. Угроза реальна, и в любом случае бездумное насилие — это не то, как Люторы справляются с вещами. Они очень хорошо думают о том, как уничтожить кого-либо, прежде чем действовать. Через полчаса Лена возвращается в свой офис и тычет в клавиатуру негнущимися пальцами, которые лишь слегка расслабляются, когда Джесс протягивает папку с файлами. — Информация о «Жареном», которую вы запрашивали, мисс Лютор. — Спасибо, Джессика. Прошу прощения, если раньше я не сказала всего, но— — Там работает Кара, — говорит Джессика, как будто это всё, что ей нужно было знать. — Она мне нравится, мисс Лютор. Она мне действительно очень нравится. — Мне тоже, — признаётся Лена. — Джесс, как думаешь, ещё не рано делать предложение? — Вы не молодеете, — говорит Джесс, нехарактерно подмигивая, и уходит, всё ещё не будучи уволенной. — Нахально. Она права, но ей точно не нужно было говорить это вслух. Что ж, давайте посмотрим, что у нас есть на вас, мистер Эдж, — Лена просматривает всего три страницы в файле, прежде чем она перестает кусать большой палец и выпрямляется. — Джессика! Эта информация точная? Стоя в дверях офиса Лены, Джесс не закатывает глаза, что говорит о еë профессионализме. — Я оскорблена, и да. — Приношу извинения. Позвони моим адвокатам. — Они ожидают на второй линии. Нужно что-нибудь ещё, мисс Лютор? — Ты выигрываешь в лотерею? — Я не думаю, что это вам нужно, — Джесс фыркает и снова поворачивается, чтобы уйти. — Просто сделайте девушке предложение. Вы и так уже сорвали джекпот. Когда дверь за ней закрывается во второй раз за минуту, Лена говорит: — Опять дерзишь, но как же ты права.***
Два дня спустя Лена активно отказывает себе в одной из липких булочек Кары, сидя напротив Джессики в кафе и наслаждаясь своим кофе. Каждый раз, когда звенит колокольчик над дверью, она реагирует, как собака Павлова (Кара бы точно назвала её ботаником). Она выпрямляется, все её внимание моментально направляется вперёд, но с каждым новым посетителем её разочарование только усиливается. Всё это заканчивается, когда в дверь наконец-то входит Морган Эдж. Он оглядывает кафе, в котором нет посетителей в два часа дня, за исключением двух женщин и одного джентльмена, который уже уходит. Эдж останавливается у их стола и окидывает Джесс взглядом, прежде чем отвернуться от неё. — Привет, новенькая, у меня встреча с кое-кем важным, кто ещё не пришёл. Принеси мне кофе. Кара знает, какой мне нравится. — Это он? — спрашивает Джесс. — Угу. — Ну, теперь Вам не нужно ничего покупать мне на день помощника, — говорит Джесс, вставая и протягивая папку мистеру Эджу. — Считаю это подарком. Мистер Эдж, это для вас. — Что это? — говорит мистер Эдж, открывая папку и хмурясь. — Ваше уведомление о выселении, — говорит Джесс с такой широкой улыбкой, которую Лена едва ли когда-либо видела на её лице. — Ваш договор аренды закончился два месяца назад и не продлевался. Мисс Лютор использует свое положение, чтобы вас выселить. Не позволяй двери ударить тебя*… Ну, остальное вы знаете. (*don't let the door hit you on the way out — не позволяй двери ударить тебя на выходе) Эдж хмурится всё сильнее с каждой страницей, которую читает. — Что за чертовщина? Мне сказали, что я встречаюсь с владельцем здания, а это Luthor Enterprises. — L-Corp. Я переименовала свою компанию в L-Corp, — Лена стоит, всё ещё на несколько дюймов ниже мужчины даже на десятисантиметровых каблуках, но, тем не менее, оставаясь авторитетной фигурой. — Это именно то, что чувствуешь, когда тебя вышвыривают на обочину. Есть вопросы? — Твоя компания? — Эдж фыркает, и, как бы неприятен ни был этот звук, он ему подходит. — Нет, это здание принадлежит какой-то девке из Люторов. Ты работаешь на меня. — Что ж, вы больше не работаете на меня, мистер Эдж. А теперь убирайтесь с моих глаз и с моей территории. Морган Эдж переводит взгляд с одной женщины на другую, поворачивается даже на Нию за стойкой, которая больше не притворяется жутко занятой и с нескрываемым любопытством наблюдает за всем представлением. В конце концов он усмехается, но это не та ухмылка, которую можно обычно встретить на его лице. Видно, что сомнение начинает закрадываться. — Это шутка. — Мисс Лютор не любит шутки, — говорит Джесс. — Это не так, — отвечает Лена. — Помните, как то воплощение мужских прав в костюме Garanimals for adults, Макс Лорд, сказал, что съест свою шляпу, если я принесу новый фотоэлемент на рынок быстрее его и по более низкой цене, и когда мы это сделали, вы принесли ему поднос с посудой, приправами и его шляпой? Это было уморительно, и мне это очень понравилось. — Это было неплохо, — говорит Джесс. — Стало даже лучше, когда вы начали присыпать её солью. — Как на настоящую рану, — соглашается Лена. — Я не знаю, что это за хрень, но вы, дамы, — он бросает взгляд на Нию, — людям это не сходит с рук. Я звоню своему адвокату. — Джессика? Но Джессика уже звонит, как обычно, предугадывая потребности Лены. — Комиссар ЛаФорт? Это Джессика из офиса мисс Лютор, — Джесс делает паузу, улыбаясь, и кивает, но её внимание явно разделено между телефонным звонком и нарушителем. — Что ж, мисс Лютор будет рада услышать, что они понравились вашей дочери. Спасибо, что поделились фотографиями со свадьбы. Если бы мисс Лютор была в деревне, она бы точно приехала, но я звоню не для этого. У нас есть нарушитель в одном из зданий мисс Лютор. Не могли бы вы прислать машину к «Жареному», через дорогу от L-Corp, чтобы забрать его? Мы хотели бы выдвинуть обвинения. Спасибо, — Джесс кладет трубку, сунув телефон в карман, и переключает внимание на Лену. — Комиссар полиции немедленно звонит шефу. Через несколько минут здесь будет полиция. — Ты сумасшедшая, — говорит мистер Эдж, отступая к двери, — сумасшедшая, и это не последнее моё слово. За последним он уходит, но, как и сам Эдж, эта тирада ничего не значит для Лены. — Да! — Ния кричит и выбегает из-за прилавка, обнимая сначала Лену, а затем Джессику. — Вы обе были великолепны. Боже, я так рада, что видела это. Это было даже лучше, чем месяц терапии. — Что я пропустила? — Кара стоит в дверях кухни. Её рукава закатаны, и, закончив вытирать руки, она перекидывает тряпку через плечо. Светлые волосы обрамляют её лицо, выпав из хвоста. Она выглядит немного неряшливой, немного растрепанной, и Лена никогда в жизни не чувствовала себя такой влюбленной. — Видимо, терапию, — самодовольно говорит Лена. — Лена только что выгнала мистера Эджа, — отвечает Ния. — Но ты же не можешь это сделать, не так ли? Разве ему не принадлежит это место? — спрашивает Кара. — Компания — да, но вся улица принадлежит L-Corp, — говорит Лена. — Кто знал? — Я знала, — говорит Джесс. — Вот почему вы мне платите. Кстати говоря, если больше ничего нет, мисс Лютор, мне пора возвращаться к работе. — Ещё минутку, Джесс, — говорит Лена. — Здесь Каре понадобятся новые сотрудники, и мы должны оформить документы, чтобы переписать помещение на её имя. Ты можешь позвонить и— — Получить юридический статус, чтобы отправить контракт и обратиться к кадровым компаниям для проведения собеседований? Уже сделано, — она указывает на папку, всё ещё лежащую на столе, прежде чем схватить её. — Что-нибудь ещё, мисс Лютор? — Подождите, все притормозите на минутку, — Кара отталкивает папку, которую Джесс пытается ей передать. — Я не могу купить это место. — Это подарок, — говорит Лена. — Нет, — категорично отвечает Кара, энергично мотая головой, — я не могу принять такой подарок от своей девушки. — Это более чем справедливо и именно то, что я ждала от тебя, — но улыбка Лены становится только шире, когда она вынимает из кармана маленькую коробочку и открывает её. — Как насчёт подарка на помолвку— — Лена… — Если ты примешь меня, — добавляет Лена. Губы, которые врезаются в её, кажутся довольно хорошим подтверждением даже до того, как их лбы прижимаются друг к другу, и Кара говорит: — Да, тысячу раз да. Ты меня опередила. Ния игриво толкает Кару. — Сколько времени это заняло бы у тебя, копуша? — Копила на кольцо. На это тоже нужно время. Лена осторожно клюет Кару в губы, и ещё один поцелуй, прежде чем вернуться к комфортному давлению на лбу. — Сколько времени? — С того дня, когда ты пришла сюда и спасла мою задницу. Я знаю, что сказала тебе, что не говорила Алекс ничего странного о тебе, но, возможно, это было не совсем честно. Когда я указала ей на тебя, я назвала тебя её будущей невесткой. И пока Лена и Кара снова целуются, Джесс идет к стойке с Нией, передавая документы человеку, которого она называет «единственным другим ответственным взрослым в комнате». — Ты действительно знала это так давно? — спрашивает Лена. — Ага. Алекс всегда говорила мне не быть настолько занятой жизнью, чтобы упускать хорошие вещи. Она очень мудрая. Ты, Лена, хороший человек, и я женюсь на тебе. — Женись на мне, — повторяет Лена, и на её губах появляется злодейская ухмылка. — Ты хочешь закрыться пораньше и сделать всё то, что мы не можем сделать по закону, как только ты снова откроешь бизнес? — Я уже всё продумала. Кара подхватывает Лену в свадебном стиле, пронося её мимо Нии, которая хватает Джесс и убегает с криком: Мы запираемся! — Знаешь, это именно то, где я хочу быть до конца своей жизни, — говорит Кара, когда дверь с глухим звоном запирается, обеспечивая уединение. — На кухне кофейни? — Где угодно с тобой… навсегда. И Лена не может с этим не согласиться.