Мой повелитель

Сокджин поёрзал и сдавленно застонал, когда почувствовал, что узлы врезались в тело. Даже несмотря на то, что верёвки были повязаны поверх ночного ханбока, он ощущал их так, будто на нём совершенно не было никакой одежды. Никогда прежде император не чувствовал себя настолько уязвимым и беспомощным. Единственное, что он сейчас мог делать — это стонать и елозить ногами по шёлковым простыням. И то с большим трудом, потому что путы стягивали бёдра, не давая свободу движениям. Сокджин не видел абсолютно ничего, потому что глаза закрывала плотная лента, совершенно не пропускающая свет. Но не сказать, что ему всё это не нравилось. Наоборот, тело реагировало даже на малейшее прикосновение так ярко, что у него перед глазами расплывались цветные пятна, а член, так же заключённый в верёвочный плен, изнывал без прикосновений. Двинувшись ещё раз, в этот раз специально, Сокджин выгнулся и откинул голову назад, закатывая глаза под повязкой. В голову вдруг пришла мысль, что сейчас Намджун видит его терзания и наверняка наслаждается. Он не мог сказать точно, нравится ли его тайному любовнику то, что он видит, но почему-то император был уверен, что да – нравится. От молчаливого присутствия начальника императорской стражи возбуждение только усиливалось, гранича с напряжением от того, что Сокджин не знал, что же его ждёт дальше. А жёсткая верёвка тем временем натирала кожу, и он был уверен, что после этого эксперимента на его теле останутся многоговорящие следы. Однако это его совершенно не волновало, потому что он сам согласился на подобное, понимая, к чему это всё приведёт. Вообще-то, Сокджину никогда не нравилось быть беспомощным и слабым в глазах других людей. Всё-таки для императора подобное было недозволительно. Однако с Намджуном всё было иначе. Этот человек действовал на него как-то странно. Честно говоря, он единственный под чьим взглядом Сокджин мог стушеваться и смущённо опустить глаза в пол. Потому что взгляд у Намджуна был особенный, как и его глаза – они пугали и завораживали одновременно. Рядом с ним Сокджин менялся, становился совершенно другим, не таким, каким его привыкли видеть придворные и подданные. Намджун вытаскивал на свет его тайную сторону, о которой император и не подозревал раньше. За массивными дверями императорских покоев они каждый раз, словно менялись местами. Сокджин становился самым простым человеком, а Намджун… а Намджун делал всё, что хотел. Но сейчас будучи практически обнажённым и связанным, Сокджин не чувствовал себя некомфортно. Он полностью доверял своему телохранителю, поэтому вверил своё тело в его руки. Он до последнего не знал, что их ждёт этой ночью, но после того, как Намджун украдкой в одном из коридоров сообщил ему, что придёт после заката с небольшим подарком, Сокджин не смог перестать думать об этом и весь остаток дня провёл, как на иголках. Он ждал чего угодно, однако всё равно был удивлён, когда Намджун уверенными движениями рук облачил его тело в верёвочный бандаж. Единственное о чём жалел Сокджин, это то, что его лишили возможности наблюдать за тем, как сильные руки вяжут узлы на его теле. Это было самой настоящей пыткой, потому что даже слабое касание тёплых, мозолистых пальцев, заставляло вздрагивать и чувствовать, как горячие волны истомы проносятся по всему телу. Сокджин готов был излиться только от этих невесомых прикосновений. А потом Намджун вдруг отстранился, как бы невзначай проведя ладонью по напряжённому члену своего императора, и перестал что-либо делать. Это изводило, заставляло желать его большего и нетерпеливо ёрзать. А Намджун не торопился продолжать начатое. Сокджину моментами начинало казаться, что на этом всё и закончится или что Намджун просто ушёл, оставив его одного, потому что ни словом, ни делом не давал знать о себе. Облизав пересохшие губы, Сокджин повертел головой, прислушиваясь к малейшему шороху, и позвал любовника по имени. Его даже удивило то, насколько жалобно и умоляюще прозвучал его голос. С минуту ничего не происходило, а потом Сокджин инстинктивно дёрнулся, почувствовав над собой нависшее тело и скользнувшие по лицу пряди чужих волос. - Вам нравится то, что Вы чувствуете, мой повелитель? Голос Намджуна был чуть хриплым от возбуждения и ужасно волнующим -до мурашек по всему телу. Вместо ответа он потянулся, как слепой котёнок к чужому лицу, желая урвать сухими губами поцелуй, но Намджун вдруг потянул за одну из верёвок, и тело императора прошило крупной дрожью. Он выгнулся и застонал, чувствуя, как узлы, окружающие член, сдавили чувствительную плоть сквозь ткань тонкого ханбока. Сокджин в этот момент вдруг отчётливо понял, что он целиком и полностью находится в руках своего телохранителя. И тот может сделать с ним абсолютно, что угодно – даже убить. И почему-то от осознания этого его бросило в жар только сильнее. - Ну так что? Нравится Вам или нет? Я не продолжу, пока Вы мне не ответите. Голос Намджуна стал жёстче, а пальцы отпустили верёвку. Сокджин разочарованно застонал и повёл бёдрами, вновь облизывая губы. Прочистив горло, он повернулся в ту сторону, в которой, по его мнению, находился телохранитель и сипло ответил: - Нравится. — Вот как. Значит, Вам нравится, да? По интонации Намджуна Сокджин понял, что тот улыбается, а ещё то, что он откровенно доволен. Был доволен и сам император. Особенно когда на оголённое бедро легла шероховатая из-за долгих тренировок с мечом ладонь и сжалась. На этом Намджун останавливаться не стал, он вновь потянул за ту же самую верёвку и узлы, повинуясь этому движению, стянулись туже, заставив Сокджина вскрикнуть. Когда же его пальцев, на которые, к слову, тоже были накинуты петли, коснулось что-то влажное и горячее, он содрогнулся и, отвернувшись в сторону, рвано выдохнул. - Чёрт возьми, почему ты такой?! - Что-то не так? Сокджин вздрогнул, когда услышал горячий шёпот прямо возле уха. Он мог даже поклясться, что на какое-то мгновение Намджун прикоснулся к его мочке влажными губами. Мошонка из-за этого поджалась и приятно запульсировала. Хотя может быть, дело было нескольких довольно крупных узлах, которые перекатывались под ней, посылая по всему телу приятные импульсы. Собрав мозги в кучу, которые упрямо растекались, не желая работать и, шумно сглотнув, ответил: - В-всё так. - Чудно, - протянул Намджун, и теперь уже ушной раковины коснулось что-то мокрое. Сообразив, что это язык любовника, Сокджин застонал. Когда на его пах легла широкая, тёплая ладонь, а на головку члена надавили крепкие пальцы, его стало немного потряхивать. - Да Вы уже весь мокрый снизу, мой повелитель. От этой фразы, сказанной самодовольным и слишком развязным тоном, Сокджин вспыхнул и покраснел. Красные пятна, он ощущал по всему телу, потому что они жгли кожу, как раскалённое железо. А ведь Намджун прекрасно знал, что за подобные слова он может запросто лишиться головы. Но при этом он не переставал говорить их, а Сокджин не переставал наслаждаться и получать удовольствие. - Неужели Вы смущаетесь? Сокджин не мог видеть лица Намджуна, но нутром чувствовал, что тот ухмыляется и, скорее всего, облизывает губы. Это заводило, и император вдруг отбросил в сторону стыд. В конце концов, то, что происходит между ними в данный момент, пусть и впервые, но то, что после этого последует, они делали и не раз. В памяти всё ещё стояло последнее посещение горячих источников, о котором всю эту неделю Сокджин грезил ночами. Однако сейчас в нём решила взыграть должность, поэтому, тряхнув головой, Сокджин гордо вздёрнул подбородок и ответил: - Только не говори, что тебе это не нравится. - Хм, - только и произнёс Намджун, а потом отстранился. Сокджин, привыкший к жару чужого тела, почувствовал себя неуютно. Нервно облизав губы, он повёл головой и позвал: - Намджун? Никто ожидаемо не отозвался. Императору вновь показалось, что он остался один. С губ слетел разочарованный вздох. За ним обострившийся слух уловил довольный смешок, а после этого на его бёдрах сжались горячие ладони. - Вы правы. Мне это очень нравится. Просто иногда начинает казаться, что всё это мне снится. Кто бы мог подумать, что обычно холодный и неприступный император может быть таким нежным и податливым в постели с простым воякой. Руки Намджуна скользнули вверх, нарочно задевая узлы, натяжение которых заставляло Сокджина извиваться, как змею. Когда телохранитель в очередной раз дёрнул за одну из верёвок, он низко застонал. - Боже, долго ты ещё будешь продолжать делать это и болтать? Я скоро засну! – говоря это Сокджин, конечно же, лукавил. Кто в здравом уме вообще сможет заснуть в подобном положении и состоянии? - Так не терпится? Насмешливый тон любовника начинал уже выводить его из себя. Сокджин почувствовал, что раздражается. Хотя это было неудивительно. Ведь всё это продолжалось уже больше часа, а он так ни разу и не кончил. Оставалось только догадываться, как Намджуну удаётся держать себя в руках. Ведь судя по его прерывистому и тяжёлому дыханию – ему тоже приходилось нелегко. - Да! - Мне нравится, когда вы настолько честны, мой повелитель. Интонации Намджуна стали тягучими, как у кошки, а его пальцы тем временем скользнули от колена к паху. От этого Сокджина в очередной раз бросило в дрожь, а член стал сочиться смазкой. В воздухе внезапно запахло розовым маслом, не считая запаха благовоний, который изначально наполняли императорские покои. Сообразив, чем это пахнет, Сокджин покраснел и жарко выдохнул. Когда под ткань ханбока проникли влажные, холодные пальцы, он попытался уйти от этого прикосновения, но Намджун жёстко и практически грубо зафиксировал его в одном положении, не давая возможности пошевелиться. - Не дёргайтесь. Этот то ли рык, то ли окрик заставил Сокджина замереть и закусить губу. Ещё никогда Намджун не вёл себя так… требовательно, что ли? Обычно он был мягким и ласковым. Сейчас же всё было иначе. И Сокджину это нравилось. Так нравилось, что он сам же и насадился бы на пальцы, если б мог, конечно. Но Сокджин был ограничен в действиях, да и Намджун запретил ему шевелиться. Поэтому он и не делал этого, но сучить ногами не переставал, потому что возбуждение зашкаливало и хотелось как можно быстрее ощутить в себе что-нибудь существеннее пальцев. Намджун действовал нарочито медленно. Изводил, явно издеваясь. Сокджин мог только жалобно, совсем не по-императорски скулить и дёргать руками в бесплодных попытках освободиться от пут и прижаться к горячему телу любовника. Но он не мог сделать даже такой мелочи, а Намджун, кажется, не собирался облегчать ему задачу. Его длинные пальцы скользили внутри, дразня и раздражая, а другая рука дёргала то одну, то другую верёвку, заставляя всю «сеть» приходить в движение. Сокджин не мог даже выгнуться толком, всё тело уже затекло из-за долгого нахождения в одном положении. Но он не огорчался по этому поводу. Все неудобства с лихвой перекрывало безумное желание, которое накатывало волнами, заставляя его захлёбываться в острых ощущениях. Когда Намджун резко перевернул его, Сокджин на мгновение растерялся. Он не сразу понял в каком положении находится, а тихий рык раздавшийся, кажется, сзади вновь послал по его телу стайку мурашек. Хотя точно сказать с какой стороны находился любовник, он бы не смог. Такие понятия как «сзади», «спереди», и «сбоку» потеряли для него всякое значение. Лишившись возможности видеть, он стал воспринимать всё одним целым. Намджун снова положил руки ему на бёдра и потянул на себя, позволяя императору прочувствовать его возбуждение. Все вопросы о том, что чувствует любовник, видя его перед собой в таком виде тут же отпали, потому что ягодицы Сокджина всё прекрасно прочувствовали, но этого было мало. Ощутить в себе крепкий член захотелось просто до одури и, сделав неимоверное усилие, он двинул бёдрами, вжимаясь в чужой пах задницей. Правда, это усилие отдалось ужасной болью в одеревеневших мышцах, но оно стоило того, что Сокджин услышал. Гортанный стон, почти рычащий. После которого Намджун особо не церемонясь, задрал подол ханбока и практически сразу вошёл в него. Брал его Намджун пусть и порывисто, но не грубо, однако кажется он совершенно не собирался хоть немного сбавлять темп. Но Сокджин был совсем не против, а очень даже «за». Он, чёрт побери, давно мечтал о подобном и вот, наконец, дождался. В какой-то момент Намджун и вовсе навалился на него, окончательно вжимая в простыни грудью. Тяжёлое дыхание над ухом, смешивалось с его собственным дыханием. Толчки становились всё глубже и интенсивнее и Сокджин уже совершенно ничего не соображал. Как только Намджун сжал зубы на его загривке и особо сильно толкнулся, Сокджин не выдержал и кончил от прошившего его возбуждения. Оно прокатилось от пяток до головы бурным потоком и на несколько минут практически лишило его сознания. Когда же он пришёл в себя, на глазах уже не было повязки, а тело было свободно от верёвок, которые валялись тут же под боком. Его голова покоилась на коленях Намджуна, который смотрел на него с непривычной теплотой и осторожно разминал его запястья, покрасневшие от трения верёвок. Это было безумно приятно и так сильно отличалось от того, что было несколько минут назад, что Сокджин прикрыл глаза и довольно заулыбался. - Как Вы? - Замечательно, - протянул Сокджин и, приоткрыв один глаз, потянулся, тут же охнув - поясницу прострелила острая боль. - Не двигайтесь, господин, - предупредил вдруг Намджун, строго посмотрев на него. Сокджин удивлённо вздёрнул брови, а потом пожал плечами. Подумаешь поясницу ломит, ради таких ночей он готов потерпеть. Кстати об этом… - С чего вдруг тебе пришло в голову что-то подобное? - Хм, - Намджун ответил не сразу, и император мог бы поклясться, что на коже, покрытой ровным бронзовым загаром, проступил лёгкий румянец. Хотя может быть всё дело было в отблесках очага, которые скакали по стенам и их лицам. – Скажем так, мне попалась в руки одна интересная книга… в которой я и подчерпнул эти знания. Подумал, что Вам это должно понравиться и как видите – угадал. - Вот как… - Сокджин задумчиво посмотрел на своего телохранителя, а потом усмехнулся. – И что же, есть в этой твоей книге ещё что-нибудь интересное? - О, чего там только нет, - Намджун повторил его ухмылку, а потом склонился ниже, к самым губам Сокджина, заставляя замереть. – Уверен, что мне есть, чем Вас удивить, мой повелитель. У нас впереди много ночей. После этих слов, Намджун наконец поцеловал его – впервые за этот вечер и сердце буквально затрепетало в груди от этого. Да, у них впереди много и Сокджин этому чертовски рад.