***
Вечером того же дня, после той прогулки, которая показалась каким-то шагом в их взаимоотношениях, что она доверилась ему выпустить его на волю, дать подышать свежим воздухом и не испугаться того, что он сбежит, а хотя он мог… Итан, просидев в своей комнате до вечера, направился к покоям Димитреску, чтобы поблагодарить её за столь прекрасно проведенный день. «Поверить не могу, что делаю это», — безумная мысль промелькнула в голове мужчины. Он пропустил свои пальцы сквозь блондинистые короткие пряди волос и тихо выдохнул. Весь погрузившись в размышления, Итан даже и не заметил, как добрёл до комнаты хозяйки. Красивые расписные двери с золотистыми узорами маняще зазывали его, приглашая к себе. Красота не ограничивалась лишь этими дверьми; весь замок был красив и необычайно богат. Мужчина постучал костяшками пальцев по двери, но не услышал никакого отклика со стороны. Тогда он тихо прошёл внутрь, мельком оглядевшись: нежно поскрипывало пламя камина, жадно поглощая брёвна, в кресле мирно спала Димитреску, а рядом с ней располагался столик и опустошённый бокал вина. Теперь он понял, почему в ответ получил лишь тишину. Тихо усмехнувшись, Итан незаметно подошёл к ней, аккуратно приблизившись к её лицу. Ему пришлось встать на цыпочки из-за такого внушительного роста графини. Альсина изящно спала и тихо дышала, склоняя голову на бок. Лишь изредка порхали её длинные густые ресницы, лёгкий вздох сонливый ласкал уши. Он прислушивался к её дыханию, что было таким мягким и мучительно привлекающим. Уинтерс ощущал сладкий металлический привкус. Он не ошибся, привкус и правда был сладкий. Нотки винограда и крови переплелись между собой, воспроизводя неповторимый шлейф. Шершавая ладонь нежно коснулась её, аккуратно убранных, прядей. Он нежно пропустил их через пальцы, вдыхая ароматный запах роз. Как же он близко к ней… Эта опасная близость, одурманивающая его разум… И что может быть прекраснее, чем прикоснуться к хозяйке, которой ты симпатизируешь? Кажется, что он на моменты забыл, что не с этой целью должен находиться здесь, но мужчина так проникся ей… И ничто сейчас не могло отвлечь его. Пальцы продолжали ласкать локоны, наслаждаясь ароматом роз, что исходил от неё. Её кожа такая белоснежная, как снег за окном. Необычайно длинные ресницы и крашенные веки. Сладкие алые уста, с которых периодически срывался тихий вздох. Он улыбнулся, коснувшись её щеки. Она была ледяная, но это ни капли не смутило. Мужчина продолжал ласкать пальцами ее кожу, нежно пробираясь к шее, задевая колье, а от колье аккуратно к декольте, будто изучая ткань из которой сделано её платье. Очень рискованно прикоснувшись к его краю, он медленно потянул вниз, но несильно, подцепив пальцем. Губы несдержанно, но легко коснулись мочки её уха, оставив ласковый след дыхания. Так и хотелось потянуть её платье сильнее, чтобы насладиться видом… Затем он перебрался к щеке, на этот раз одарив леди тёплым поцелуем. Он боролся с желанием оставить этот след симпатии чуточку левее, попробовать на вкус её губную помаду… Но это же неправильно… Верно? Поцеловав её последний раз в скулу, он мягко отстранился, отпустив руку с платья. Сквозь тихий вздох, он аккуратно отложил её книгу, что лежала на коленях, а затем стянул с кровати плед, нежно закутывая Альсину в нём. Был бы он выше, сильнее, он бы переместил женщину на кровать. Та слегка пошевелилась, но не проснулась, продолжая странствовать по странам грёз. Казалось, что ничто не сможет её разбудить сейчас. Он усмехнулся ласково и отошёл назад, покидая комнату хозяйки.***
Ранним утром Уинтерс выбежал из комнаты, стоило ему вспомнить про отбытие Альсины. Он хотел проводить её в добрый путь и встретить, будто преданный пес своего хозяина. Мужчина поспешил к заднему двору, где как раз находилась графиня, прикрепляя повозку к тяжеловозу, чтобы наконец отправиться в дорогу. — Альсина! — вновь услышала она сзади. Женщина обернулась, поправляя на себе шубку и заулыбалась ему так, как не улыбалась ранее. Похоже, что она догадалась, кто позаботился о её спокойном сне под одеялом. — Итан Уинтерс… — тихо пропела она, —…Хорошо спалось, да? В ответ он лишь слегка кивнул и улыбнулся. — Рада слышать. Благодаря твоей заботе, я тоже… — она заулыбалась удовлетворённо, обнажая белоснежные зубы. Мужчина невольно покраснел, вспоминая, как он противостоял инстинктам прикоснуться к ней более чувственно. От этого ему стало даже стыдно. Главное, чтобы она не узнала того, что он действительно чуть не потерял голову с ней. Наверное, она все-таки заострила внимание на том моменте, когда он нежно укрыл её одеялом, заворачивая, как дитя. — Было уютно, — подметила Альсина, улыбнувшись мягче, что милые ямочки выступили на щеках. Итан снова тихо выдохнул, ощущая, как смущение просто втаптывает его в землю и он вот-вот провалится сквозь неё. Тот снова посмотрел на графиню касаясь её руки и произнес: — Будь осторожна. Аристократка перевела взгляд с повозки к нему и чуть усмехнулась, молча кивнув. Затем она запрыгнула на лошадь и медленно пошла к вратам прочь. Он остался смотреть ей вслед, с чувством тоски и какой-то опустошённости. Вялая улыбка накрыла его лицо, будто их расставание продлится веками, не ограничившись одними лишь сутками. Развернувшись, он тихо зашёл внутрь, оставляя за собой безмолвную грусть.***
Это мучительное ожидание поедало изнутри, заставляя всё больше понимать, что внутри него зарождается какое-то чувство… Влюбленность. Но так ли это? Да как такое может быть?! Мия погибла только недавно и он уже влюбляется в совершенно другую женщину. Итан ненавидел себя из-за этого с каждым разом всё больше и больше. Он смотрел на себя в зеркало и ему становилось мерзко. Находясь в комнате, мужчина сжал края стола, хмуро рассматривая своё отражение: — Ну и чего ты уставился? Идиот. Тебе нужно найти дочь, у тебя жена погибла от рук этой мрази, что так неожиданно подставила тебя, а ты тусуешься с женщиной, что старше тебя в разы. В кого ты превратился, Итан?! — он с осуждением смотрел на самого себя и лишь тяжко вздохнул, прислонившись спиной к краю мебели, закрывая свои измученные глаза. — Что же я делаю… Остепенившись после агрессивных мыслей, разрывающих его на части, он покинул комнату и тихо спустился вниз по лестнице. Снова уйдя в себя, Итан так увлёкся, что даже не замечал трёх сестер, которые выясняли отношения между собой. И чаще всего это превращалось в абсурдную ругань из ничего. Раздуют из мухи слона и довольны. Итан аккуратно сел в кресло и посмотрел на спокойно колышущееся пламя. Он даже не старался прислушиваться к тематике скандала, будто звуки вокруг него с каждым разом всё отдалялись и отдалялись. Он не мог понять, почему Альсина не хочет нанять кого-то, кто бы отправлялся в лес. И неужели она считает, что такое опасное занятие для других может быть безопасным для неё? Возможно, она наивно полагает, что её внушительный рост спугнёт любого, кто встанет у неё на пути. Однако не все такие трусы, и могут причинить ей вред. Он знатно начал беспокоиться, каждый раз вспоминая тот лес, который не отличался своим дружелюбием. И даже попытка отвлечься и прислушаться, как её дочери ругались из-за помады, ни капли не помогала. Итан взглянул на окно, разрисованное морозными узорами. «Зима — художница», — подумал он, слушая вой ветра.***
Смеркалось. Студёная зимняя пора. Сильный мороз. Ветер угрожающе выл, ворчал, кружил снег, мешая путникам продвигаться вперёд. Крупные хлопья срывались с неба. Они укрывали деревья, лелея густой и тёмный лес. Вьюга пела колыбельную, морозила не только руки, но и заблудшие души. Не повезло оказаться в такую погоду в таком месте. Альсина точно не была из тех счастливиц. Она продвигалась вперёд верхом на коне, что верно тягал за собой пустую повозку. Укрывая голову капюшоном и лицо рукой от тысячи осколков, впивающихся в неё, Димитреску продолжала свой путь. Благо ветер не был настолько порывистым, но его устрашающая мелодия могла свести с ума. Такое чувство, будто он говорил с ней, пытался предупредить о чём-то, но его вой воспринимался лишь пустым звуком. Иногда природа знает больше, чем кто-либо другой. — Что-то мы задержались, — бормотала женщина, с прищуром вглядываясь в густую темноту. — Очень задержались. Полночь громко фыркнул, словно согласившись с хозяйкой. Переставляя мощные копыта, он ступал тяжёлой походкой по снегу, строго соблюдая осторожность в своих движениях. Впереди была тьма и она сгущалась. Густые ветви деревьев создавали некую паутину, через которую было трудно пробираться. Позади замка видно не было. Вьюга всё замела. Наконец, продвинувшись вперёд, Альсина спрыгнула с коня, держа его за поводья, и тихо пошла дальше, хрустя снегом. Пуская пар изо рта, аристократка собирала хворост, ловко рубила на куски сухие повалившиеся деревья. Такая женщина легко могла управлять топором. — Почему я не сделала этого вчера?.. — тихо произнесла она, хмуро глядя на полено. Альсина закинула разрубленное дерево на повозку, продолжая свой путь. Она собирала этот хворост на протяжении часа, пока в лесу совсем не стало темно и не проснулись совершенно другие жители. К тому времени вьюга приутихла, но спокойнее на душе от этого не становилось. Обеспокоенные жёлтые глаза графини, что сияли во мраке двумя горящими огнями, метались по пространству, старались отыскать хоть какой-то источник света. Ей, вроде бы, и не страшно, но, с другой стороны, в душе она ощущала какое-то колебание. Вялое состояние охватило всё её тело, но вопреки этому чувству, она продолжала работать, чтобы принести в дом топливо. Сколько раз она обещала себе, что наймёт ради этого дровосека? Но она не терпит мужчин… Не хочет их видеть… Ох, эти противоречивые чувства. У неё уже обитает один, который отличается от всех тех, что она повидала на своём веку. Часть из них была съедена. От этих мыслей у неё заурчал живот, пытаясь донести до неё, что она давно не ела настоящего человеческого мяса и не потребляла их кровь. Теперь, когда здесь находится Итан, она попросту не может. Почему? Почему она не может? Ведь раньше она легко могла. Это то, на чём основывается её выживание. Она не может без крови. Этот мужчина, Итан Уинтерс, которым она так желала полакомиться с первых дней встречи с ним в суде… Теперь вовсе не та добыча, которую она бы хотела. Вроде бы просто путник, что искал свою дочь, но, такое чувство, будто она знает его уже год. Устало подойдя к коню, она взяла пучок берёсты и подожгла её. Получился факел. Хоть стало немного светлее и отчётливее видно, куда ты шагаешь. Альсина продолжила путь, настороженно глядя по сторонам, слушая звуки леса. Она чувствовала атмосферу тревоги, будто это место всё тщетно пыталось её предупредить о чём-то. Полночь продолжал следовать за хозяйкой, послушно кивая головой. Хвостом стряхивая снег, он переставлял свои копыта, щупая землю. Вой леса превращался в какие-то голоса, которые воспринимались за галлюцинации, но Альсина не сразу могла услышать их, будучи настроенной на свою работу, но проскакивали такие моменты, что их нельзя было игнорировать. «Альсина!» — слышался голос сквозь хруст веток. Женщина застыла. Она покрутила головой, поднимая факел выше, стараясь осветить себе дорогу, но никого в округе не было. Возможно это бредни из-за голода. Она правда очень хотела есть. «Альсина!» — протяжённый, едва слышный голос непонятного происхождения вновь вплёлся со звуками леса. И проблемой была эта неизвестность: её правда кто-то зовёт или это слуховая иллюзия, издаваемая природой? Графиня почувствовала, как комок подступил к горлу и сердце начало бешено стучать, а её шаги становились всё более тяжёлыми. — Наверное, стоит вернуться, — неуверенно обратилась она к лошади. В ответ животное лишь громко фыркнуло, потоптавшись на месте. Стоило им развернуться, как сзади оказались люди с ружьями и факелами: — Вот ты и попалась! Демон! — прорычал один из них, одетый в какие-то отрепья, напоминающие шубу. Другие были одеты подобно. Она поняла по их виду, что это охотники на нечисть. Ведь на границе таких полно. Все обитатели деревни, по сути, заперты тут, а эти люди, точно пограничники, отстреливают таких, как она и других чудовищ, что посмели выйти за пределы леса. Видит она, что подошла к границе деревни, где недалеко расположен лагерь с этими охотниками на тварей. Альсина неуверенно шагнула назад, а люди, подёргивая ружьями и щёлкая спусковыми крючками с угрожающим видом, надвигались на неё. — Вот и добыча… — усмехнулась женщина, пробудив свой зверский аппетит. Глаза хищно сверкнули и она вскинула руку, выпустив когти-лезвия. Но на тех ли она нарвалась? В сытом состоянии она куда сильнее, нежели в голодном. А мужчины без предупреждения начали стрелять, и эти пули оставляли на ней множество ран, которые с трудом затягивались. Регенерация проходила очень плохо. Графиня зверски зарычала и пронзила одного из таких когтями, выпуская фонтан крови. Люди начали отступать назад, но попытались взять её в кольцо, чтобы накинуть на неё сети, которые она с лёгкостью разрезала на ошмётки. Женщина махнула когтями, полоснув стоящих рядом по лицу. Многие из них повалились от болевого шока, но другая часть этой дружины не сдавалась. Один из них вонзил в неё острый кол, всё-таки ошибочно думая, что она самый настоящий вампир. Альсина закричала от боли, повалившись на колени, сгибаясь. Закусив губу до крови, что тонкой струйкой текла по подбородку и капала на снег, окрашивая его, она чувствовала, что больше не может сдерживаться… Из спины вырвались огромные мощные драконьи крылья, которыми она угрожающе начала хлопать, создавая шум ветра. Оставшиеся в живых люди, завидев эту картину, кажется, прознали, что с ней лучше не тягаться, если она начинает принимать другую форму. Но Димитреску выпустила лишь крылья, с трудом сдерживая свою человеческую оболочку. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел её даже в таком состоянии. Она взглянула на эти громадные отростки на спине и яростно перевела глаза на мужчин, даже не обратив внимания, что испуганная лошадь ринулась в сторону замка. — Вы посмели пробудить во мне зверя, жалкие ублюдки! — нечеловечески зарычав, она оскалилась, обнажая острые клыки и замахав с шумом крыльями, повалила одного, держа за лицо. Женщина грубо впилась в его шею, перегрызая артерии, заставляя корчиться и извиваться, будто змея, оказавшаяся под лапами хищника. Остальные, осознав, что не готовы справляться с таким ужасом, побросали свои факелы и убежали. Альсина, не отвлекаясь, выедала куски мяса, грубо цепляясь в остывающий труп мужчины и никому не позволяла притронуться к своей награде. Из-за голода она теряла голову, позабыв обо всём, она спивала кровь, ела куски сырого человеческого мяса, позволяя крыльям врастать обратно в спину. Она смогла удержать свою человеческую форму лишь благодаря тому, что удар, при такой отвратительно слабой регенерации, оказался несильным для неё, но до жути болезненным. Отдёрнув голову от трупа, она вытерла кровь с губ, размазывая её по подбородку. Сил у неё по-прежнему не было. Этого очень мало. Но, почему-то, много есть Альсина не могла. Полностью голод она не утолила. Кое-как поднявшись, прихрамывая, она побрела на выход из леса, но споткнулась при первом же шаге, потеряв сознание. Ослабленная и уставшая, она осталась лежать на снегу, когда вновь начавшаяся вьюга засыпала её снегом.***