Dance room

— Здравствуйте, — Хванун прижимает телефон к уху, ещё раз просматривая на сайте фотографии зала, который собирался снять. — Видел ваше объявление о сдаче танцевального зала. Могу арендовать сегодня часа на три? — Ун грызёт кончик карандаша, чуть взволнованно начиная разговор. — Добрый день. Да, конечно. Хотели бы взглянуть для начала? — Было бы неплохо. — Когда вам будет удобно подъехать? Договорившись о времени и месте встречи с арендодателем, Хванун пошёл собираться. И собирать себя в руки, по большей части. Кажется, после расставания со своей парой он совсем раскис. И даже друзья никак не могли привести его в чувства, хотя попыток и сейчас не оставляли, всё время стараясь вытащить его куда-то и как-то отвлечь. Морально Хвануна подкосило довольно сильно, он пропускал универ чуть меньше месяца, забил на тренировки, медленно, но верно превращаясь в депрессивную серую массу. Но в конце концов понял, что если не вытащит себя сам, то никто не будет в силах ему помочь. А выбираться из этого состояния уже действительно надо было. И для разгона начать он решил с небольшого разогрева, поэтому сейчас он на несколько часов снимает зал для танцев, чтобы позаниматься в одиночестве, как следует выпуская пар и до конца склеивая остатки своего доселе разбитого эмоционального состояния. Арендодатель Хвануну понравился. Очень. Такой позитивный, общительный и добродушный, Сохо просто не мог не нравиться. Улыбка за улыбкой, и Хвануну кажется… «Вот именно, Хванун, всего лишь кажется» — мысленно одёргивает себя, чтобы не усложнять ситуацию, потому что он здесь не за этим, вообще-то. Со всеми формальностями разобрались быстро, поэтому до обговорённого начала аренды оставалось ещё немного времени. Сохо показал помещение и думал, что на этом его миссия закончена. — Можешь начать сейчас, если хочешь. От получаса с меня не убудет. — М, а ты сильно торопишься? Может, ну, не хотел бы ты… — Ли словил сильный приступ умиления, глядя на засмущавшегося Хвануна, поэтому поспешил ему помочь. — Кофейку? — Да, да, точно, прости, — алые щёчки младшего выдавали его с потрохами, и Сохо как-то упустил момент, когда его собственное сердце забилось чуть быстрее положенного. — Эй, всё нормально. Тут недалеко есть отличная кофейня. Там делают безумно вкусный кофе! — Тебе точно нормально? Не отвлекаю? — Я бы тогда не согласился, не думаешь? — Да, точно, хорошо. Просто мне немного… неловко, — Хванун смотрел куда-то в пол и сделал себе пометочку не озвучивать все свои мысли, чтобы не чувствовать себя так глупо. — А ты, кстати, давно танцами занимаешься? — по вмиг загоревшимся глазам младшего, Сохо понял, что очень удачно перевёл тему. Он действительно хотел сделать так, чтобы Уну было более комфортно в его присутствии, хотя сам не отдавал себе отчёта, зачем ему это так понадобилось. И как-то они заболтались совсем и не заметили, что уже подошло назначенное время. Диалог пошёл очень легко и ненавязчиво, но у Сохо были дела, поэтому он поспешил удалиться, а Хванун пошёл переодеваться и готовиться хорошенько потренироваться. Всё-таки пора бы вернуться в строй после довольно продолжительного времени пропуска тренировок. За временем Хванун не следил совершенно, целиком и полностью отдавая себя любимому делу. Но в какой-то момент он заметил, что песня стала звучать как-то иначе. Будто появился ещё один голос, что вторил словам, льющимся из колонки. И этот голос был настолько приятным, что Хванун сбился в движениях, заслушавшись. Он обернулся в сторону источника звука и замер в удивлении. В дверном проёме, подперев плечом косяк и скрестив руки на груди, стоял Сохо и с каким- то восхищением наблюдал за ним, подпевая слова песни, под которую тот тренировался. Увидев, что Ё обернулся, старший встрепенулся и сложил руки в извиняющемся жесте, слегка поклонившись. — Прости, пожалуйста, я не хотел тебя отвлекать! Просто я очень люблю эту песню, не смог удержаться, — только после слов Сохо, Ун смог всё-таки выйти из оцепенения и перестать так откровенно рассматривать арендодателя, хотя оторвать взгляд от слишком милой смущённой улыбки и сияющих глаз было практически невозможно. — Чёрт, да ты шутишь, хён? В твоём исполнении она понравилась мне гораздо больше. Твой голос просто нереальный, — сказав это, Хван почувствовал, как щёки начинает заливать лёгкий румянец. А спустя ещё пару секунд до него дошло, что Сохо, по всей видимости, наблюдал за ним. От осознания этого ему стало ещё более неловко. Казалось бы, он ведь танцор, ему не привыкать к глазеющей публике. Вот только сейчас было что-то совершенно иное. И Хванун максимально старался отогнать мысль о том, что причина его странной реакции заключается в самой личности его зрителя. Что им оказался этот парень с невероятным голосом и потрясающей улыбкой, к которому Ё тянуло по какой-то необъяснимой причине. — Спасибо, Хванун-а. Ещё раз извини, что прервал, — Сохо бегал взглядом по залу, не зная, за что бы зацепиться. Возможно, он выглядел немного глупо, но смотреть на такого младшего, разгорячённого после упорной тренировки, было выше его сил. «Чёртов ангел» — мысленно проворчал Ли, старательно отводя взгляд от отражений Хвануна в зеркалах, что были просто повсюду, будто издевались. — «Какой идиот недоглядел за тобой, что ты смог с небес улизнуть, зараза!» — Хён, а ты, ну, как давно находишься тут? — Кое-что увидеть успел, скажем так. Если честно, сам уже пожалел, что раньше пришёл, — от этих слов Хванун растерялся немного и как-то поник даже. Нет, на критику левых людей в свою сторону он всегда клал огромных таких размеров болт. Но почему-то конкретно от этого человека услышать это было довольно болезненно. И Сохо заметил резко изменившееся состояние младшего, так что поспешил уточнить. — Не пойми меня неправильно, я вовсе не то имел ввиду. Просто… от такого зрелища ещё чуть-чуть и я бы залип. Просто пропал бы с концами. Ты потрясающий, Хванун-а. — кажется, последняя фраза была лишней, потому что, видя ступор Ё после его слов, Сохо хочет хорошенько приложиться головой об стену, чтобы вправить себе мозги и перестать нести всякую хрень, которой он, похоже, лишь напугал этого нереально милого человечка, с которым наоборот хотелось наладить контакт. — Потрясающий танцор, в смысле, — и снова быстро исправляется, хотя понимает, что уже успел испортить всё, что можно и нельзя. — Оу, да, спасибо, Сохо-хён. Это, я, наверное, короче в душ пойду, как раз уже время заканчивается, уходить пора, — нескладно пробормотал Ун, потому что степень несуразности этого диалога просто зашкаливала. Хоть и бесполезно отрицать, что Сохо его действительно заинтересовал, разбираться с этим сейчас ему не хотелось совершенно. Однако следующая фраза Ли буквально выбила почву из-под его ног. — Позволишь пойти с тобой? — Ч-что? — такой поворот событий стал слишком неожиданным для Ё. И, кажется, никогда в жизни у него не возникало настолько сильного желания распасться на атомы и просто раствориться в воздухе, как сейчас. Сердце Хвануна резко ушло в пятки и одновременно с этим забилось где-то в горле. Нет, Сохо явно не был похож на какого-то маньяка и Ун не испугался. Походу, даже наоборот… Не успел Хванун подумать, что же там наоборот, как старший прервал ход его мысли. — Чёрт, прости, это просто шутка. Иногда мне хочется оторвать себе язык за такие внезапные нелепые фразы, правда, извини, — Сохо неловко почесал затылок и мягко засмеялся, взяв себе на заметку хоть иногда думать, что вообще говорит. Хванун подхватил смех, что вышел у него слишком нервным, пытаясь унять бешеное сердцебиение и всё-таки собираясь улизнуть. Однако ни тому, ни другому не было суждено случиться. Кажется, Сохо тоже осточертела эта странная атмосфера какого-то недопонимания, витающая между ними, поэтому он настроился действовать более решительно. И уже через пару секунд, так и не успев сделать хотя бы крохотного шажочка в сторону душевых, Хванун оказался прижат к зеркалу с очень явным напором, противостоять которому, казалось, не было ни малейшей возможности. — Да, про душ действительно шутка была. Я хочу тебя прямо здесь. «Ох ты ж блять…» — единственное, что успело пронестись в голове Уна перед тем, как все его мысли были вытеснены самым наглым образом. Он даже осмыслить толком не успел, как его губы оказались в неистовом плену губ старшего, а сам он был прижат сильным разгоряченным телом к стеклянной прохладе зеркала. Накатывающее волнами возбуждение накрывало с головой, а контраст температур только подливал масла в огонь, придавая ощущениям некую остроту, которая безумно заводила Хвануна. Сохо целовал напористо, но при этом будто спрашивая разрешения или даже ожидая отклика. Он его получил. Какая-то последняя оставшаяся при здравом рассудке часть Хвануна твердила, нет, кричала о том, что надо остановиться, но он успешно вырубил эту часть. Теперь им управляло только тело, которое само тянулось к Сохо, отзываясь на все прикосновения, и младшему не оставалось ничего, кроме как целовать также страстно и упоительно в ответ. Был ли Хванун в шоке? Абсолютно. В ловушке? Определённо. Но никак не в опасности. Всё его нутро тянулось к Сохо, жаждало почувствовать его тепло, его прикосновения. И Хванун сам не понимал, по какой причине ему так хотелось доверить Сохо всего себя. Нет, Хванун не легкомысленный. Он не стал бы спать с первым встречным. Но тут будто что-то другое. Почему-то он доверился старшему. В его объятьях Хванун чувствовал себя непривычно комфортно, будто всё так и должно быть. Чувство правильности и защищённости накрыло его с головой и он полностью погрузился в ощущения, которые дарил ему Сохо. — Ох, хён, ты что т-творишь? — удивлённый шёпот с придыханием, когда Ли подхватил младшего под бёдра, приподнял и прижал к стенке, всё-таки чуть отодвинувшись от несчастного зеркала, которое бы вот-вот треснуло от такого давления на него двух тел сразу. А ответа Хванун не дождался. Да и не сказать, что расстроился особо. Лишь скрестил ноги на талии старшего и подставлял шею и грудь под горячие поцелуи, будто отдававшиеся на коже разрядами тока. И ощущалось всё гораздо острее, словно все рецепторы, работавшие всю его жизнь в пол-силы, разом включились на полную мощность. Он захлёбывался стонами и пытался дышать хоть через раз, но Сохо ему передышек не давал. Вроде бы простая прелюдия, ничего необычного. Но у Хвануна, кажется, сейчас просто сердце остановится от настолько сильных испытываемых им ощущений. Словно каждый нерв под участками его кожи, которых касались губы старшего, взрывался мини-фейерверком. Да у него и перед глазами фейерверки взрывались, чего уж греха таить. Поставив Ё на пол, Сохо потянулся к его толстовке, но чуть помедлил, произнося будто для приличия: — Если что-то не так… — Да давай уже, — закатывая глаза, ответил Хванун. Сам снял с себя мешающуюся сейчас вещь и, кидая её куда-то под ноги, потянулся избавлять хёна от ненужных тряпок. А сам старший, тем временем, просто благодарил свою умненькую головушку за то, что однажды всё-таки поставил тут диванчик в углу. Казалось бы, зачем диваны в танцевальном зале вообще? А вот пригодился же, ибо секс на полу в планы Сохо вот никак не входил. Ладно, в его планы сегодня в принципе не входило такое времяпровождение. Никак и нигде. Но почему-то от вида тренирующегося Ё крышу снесло конкретно. Он сам от себя не ожидал, что накинется на парня вот так сразу. Без всяких расшаркиваний и выебонов, буквально ставя перед фактом. А то, что ему ещё и ответят, было вообще за гранью реальности. Но трущийся своим возбуждением о его бедро Хванун был с ним явно не согласен. Действия Сохо просто до неприличия медленные и осторожные, но не только, чтобы не причинить боль Хвануну, но ещё и чтобы самому осознать, что это не какая-то иллюзия. Что этот хрупкий и невинный ангелочек сейчас извивается в его руках, наслаждаясь его действиями. Выгибается с такой же пластичностью и грацией, которую Сохо посчастливилось увидеть в танце младшего, пока наблюдал за ним украдкой. И Хванун, кажется, всё-таки понимает причину. Изголодался по тактильному контакту. Ему так хотелось почувствовать тепло чужого тела, близость. Почувствовать себя действительно желанным, в конце концов. И Сохо дал Хвануну абсолютно всё, чего тот так хотел. Звуки, что издаёт Хванун своим мелодичным голосом, отдаются сладкой песней в сердце Ли, и он сцеловывает их, чтобы почувствовать такой же сладкий привкус на губах. Звуки, что срываются с несмыкающихся алых губ Ё, остаются звоном в ушах Сохо, пока сам он наращивает темп, чтобы доставить этому невероятному пареньку как можно больше удовольствия. Пик был фееричным. Сохо почему-то захотелось сделать это с Ё одновременно, и когда он понял, что близок к разрядке, то отпустил и Хвануна тоже. Высокий стон пронзает ставший плотным вокруг них воздух, и Хванун понял, что это действительно стоило того, чтобы немного потерпеть. Их накрыло до мельтешащих пятен перед глазами и белого шума в ушах. Тело, кажется, ещё долго не сможет забыть это непередаваемое ощущение чистейшего наслаждения. Ноги дрожат, дыхание всё ещё загнанное, а в мыслях так пусто-пусто, будто попросту иссяк, как человек. Исступление в чистом виде, которое Хванун даже и не надеялся когда-либо испытать. Сохо, казалось, и не устал совсем, в то время как Хванун с горем пополам пытался просто отдышаться. Дымка, обволакивающая его вяло соображающее сознание, мешала появлению в голове хоть какой-то здравой мысли. Поэтому, когда Сохо встал и потянул Ё за руку в неизвестном для младшего направлении, он не сопротивлялся даже. Ли подошёл к ближайшему зеркалу, развернул Хвануна лицом к гладкой отражающей поверхности и мягко опустил руки ему на бедро, слегка поглаживая. — Просто посмотри. Ты такой красивый. Идеальный. Ласковый шёпот в самое ухо, и Хванун снова начинает таять. Голос старшего просто сводит его с ума своим звучанием, и даже не важно, что тот вообще говорит. А Хванун стоит и смотрит. Своё же отражение кажется ему таким непривычным сейчас. Смотрит на чуть влажную чёлку, некоторые пряди которой прилипли ко лбу. На щёки, раскрасневшиеся от духоты и явно повысившейся температуры в помещении. На покрасневшие участки кожи, на которых, пусть и фантомно, ещё чувствовались прикосновения рук и губ Сохо. На приспущенные боксёры, которые были нацеплены впопыхах ради приличия, хотя о каком приличии, казалось бы, может быть речь. На нездоровый блеск в глазах с какой-то неестественной, нетипичной для него поволокой. И его как молнией прошибло, отчего он резко рухнул с небес на землю. «Блять… Блять! Какого чёрта ты творишь, Хванун?! Ты что сделал…» — мысленно корил себя, потому что это было слишком безрассудно. Серьёзно, они ведь познакомились только. Хванун почему-то почувствовал себя ужасно. Будто сам себя предал. Словно какое-то преступление совершил, поддавшись низменным инстинктам своей человеческой природы. Отвратительно. Слишком развратный вид заставил его почувствовать какое-то отвращение к самому себе. У него никогда такого не было, чтобы тупо на один раз и буквально после знакомства. Он всегда немного осуждал такое поведение, но что и с ним это вообще случится, даже помыслить не мог, потому что считал одноразовый перепихон неправильным и мерзким, в какой-то степени. Но теперь мерзким он считал себя. Безотказным, легкодоступным. Дешёвым. Поэтому, сбросив с себя лёгкий транс после осознания всего случившегося, он не придумал ничего лучше, как сбежать. Забить на всё, в том числе и на душ. Просто драпать как можно дальше. Сейчас это было единственной мыслью, заунывной сиреной воющей в его всё ещё пустующей голове. Благо, Ли буквально минуту назад утопал куда-то в сторону душевых, что давало младшему прекрасную возможность смыться по-тихому без каких-либо объяснений. Не став терять ни минуты, Хванун кое-как наспех вытерся тренировочными штанами — первым, что попалось под руку, оделся, закинул все оставшиеся вещи в рюкзак и быстрым шагом направился к двери. — Хванун… — Сохо вернулся слишком быстро, чем застал уже почти свалившего Уна врасплох. Хоть он и понимал, что поступает действительно хреново по отношению к старшему, но по-другому уже не мог.  — Чёрт, прости, Сохо-хён… извини, — пролепетал напоследок и дал дёру изо всех оставшихся сил. Спрятаться хотелось и от Сохо, и от нахлынувших резким потоком мыслей, сумбурным клубком заполняющих свербящую черепную коробку. Однако подумать тоже надо было. Хванун и представить не мог, что такой секс на один раз, по сути, с абсолютно левым человек, может вызвать столько эмоций не только от самого физического контакта. Всё было как-то слишком чувственно, как если бы он действительно испытывал что-то к Сохо. И теперь ему кажется, что он и вправду что-то чувствует. Вот только думать о том, что это односторонне, было очень больно. Но видеть это как-то по-другому и не получалось, потому что бред. «Ну какие чувства?» — спрашивал он себя, они виделись-то один раз всего и сразу же переспали. Похоже, сказывался недостаток тактильного контакта, а может ещё какой порыв не понятный. Именно физический. Но не чувства же. Ладно, чувства. У Хвануна. Хоть и появившиеся слишком внезапно и абсолютно как-то невовремя. Но вот что двигало Сохо — всё ещё неизвестно. В любом случае, надо мыслить здраво и не тешить себя ложными надеждами. К таким выводам пришёл Ё, пока плёлся домой, с трудом перебирая ногами. Всё же мощная тренировке и её неожиданный финал давали о себе знать. Вот только, ему бы хотелось всё это забыть. Как прекрасный, но в то же время страшный сон. Просто выбросить из головы этот невероятный образ старшего, его восхищённый, обожающий взгляд с дьявольскими огоньками. Такие нежные руки, дарящие трепетные и чуткие прикосновения. И просто нереальный голос, который Хванун хотел бы слушать вечно. Мягкий и нежный, одновременно с этим распаляющий всё больше с каждым новым словом. Образ Сохо слишком сильно отпечатался в сознании Уна, занимая, кажется, большую его часть, потому что ни о чём другом он просто думать не мог. И, возможно, забыть его получилось бы. С глаз долой — из сердца вон, и всё в этом духе. Только настойчивые звонки по нескольку раз в день не дают Хвануну и шанса. Раз за разом он сбрасывает их, вопя в подушку ещё минут десять после, однако номер не блокирует. Да, игнорит. Да, ведёт себя слишком глупо и трусливо. Но он просто не готов сейчас ни говорить, ни слушать, ни вообще. Спустя неделю более-менее спокойного существования, Хванун всё ещё продолжает игнорировать попытки Сохо связаться с ним, вот только делать это становится немного сложнее, потому что желание ответить нарастает, но он старательно погружается в учёбу, чтобы отвлечься. Но теперь он сталкивается с новой проблемой. Очень масштабной, надо сказать. На часах шесть с копейками утра, Ё просыпается в холодном поту и с внушительным бугорком под давящей тканью пижамных штанов. Неистовым ураганом в голове проносятся обрывки сна, и он не уверен в том, рад ли, что проснулся. Невесомыми прикосновениями пальцев к разгорячённой коже, Сохо изучал податливое тело под ним, не забывая подмечать все особо чувствительные местечки на желанном теле. К рукам подключаются губы, и старший начинает прокладывать извилистую дорожку поцелуев от ключиц до пупка Хвани, слегка задерживаясь и уделяя больше внимания тем местам, от прикосновений к которым слышал чуть более ярко выраженную реакцию. Утопая в нереальности ощущений, что дарил ему старший, Ун просто не знал, куда себя деть. Хотелось больше, хотелось, чтобы это не прекращалось никогда. В попытках не сойти с ума, он впивался в кожаную обивку дивана, однако это было не так просто, ведь пальцы лишь скользили по гладкой поверхности, ухватиться за которую не представлялось возможным. Оставив эти нелепые попытки, он запустил одну руку в до одури приятные на ощупь волосы старшего, сминая и взъерошивая светлые пряди, другой же рукой он старался приглушить стоны, прикусывая пальцы, которые, по всей видимости, ему было совершенно не жалко. Только Сохо сей порыв совершенно не оценил, поэтому, ненадолго отрываясь от своего увлекательного занятия, он отнимает руку Хвануна от припухших, блестящих от влаги губ и переплетает их пальцы. Вторую руку он тянет к лицу младшего, толкаясь пальцами в чуть приоткрытый рот, на что Ё отзывается сразу же, начиная перебирать по ним языком, обильно смачивая слюной. Выпуская их с нарочито громким причмокиванием, Хванун без лишних слов, одной мольбой во взгляде даёт Ли понять, что тот должен сделать уже хоть что-то большее. А Сохо и просить не надо. Аккуратными движениями он начинает разрабатывать колечко мышц, параллельно продолжая блуждать поцелуями по стройным ногам Уна, чуть разводя их в стороны, в то время как сам Хван шумно втягивает носом воздух и отчаянно терзает свои губы так сильно, что ещё немного, и он сжуёт их окончательно, когда пальцы старшего надавливают чётко на заветную точку. В эти мгновения Сохо не может отвести взгляд от лица Ё. Особенно от его алых влажных губ, что так и манят его. А он и не смеет сопротивляться. Поддаётся на их зов, накрывая своими, слегка отвлекая внимание Хвануна, пока вытаскивает пальцы и заменяет их. Хванун рычит, уткнувшись лицом в скомканное одеяло и яростно мотает головой, в попытках отогнать яркие картинки из сна, так услужливо подкидываемых его же взбудораженным мозгом. И это действительно проблема. Только таких сюрпризов ему сейчас не хватало. Ещё минут пятнадцать он ворочается словно уж на сковородке, в попытках заснуть обратно, вот только всё оказывается напрасно. Он встаёт и направляется в душ, матеря своё подсознание на все лады. Остаток дня проходит вполне спокойно, если не учитывать его провальные попытки не отвлекаться от учёбы на засевшие в его голове отрывки сна, что, на самом деле, являлись воспоминаниями, которые он, вообще-то, так старательно пытался забыть. И, ложась спать, он просто надеялся, что это была лишь разовая акция его долбанутого сознания, желающего, кажется, чтобы его хозяин слетел с катушек окончательно. Впрочем, его надеждам сбыться было не суждено, ведь позже всё становится ещё сложнее. Уже который день подряд он просыпается посреди ночи с одышкой, будто марафон пробежал за кратчайшее время, а на штанах в области паха чувствуется влажное пятно. Его воспалённое сознание продолжало подкидывать наиболее яркие воспоминание о той безумной тренировке. — Х-хён, я сейчас… мммх, — сбивчиво дыша, проговорил Хванун, собираясь сказать, что он уже на пике. И Сохо всё прекрасно понимает. Но в нём, кажется, чертенята проснулись. И теперь ему хочется слегка помучить малыша, так опрометчиво попавшегося в его лапы. — О, я не позволю тебе, как минимум, раньше меня, — прошептал Сохо в самое ухо и сжал орган Уна у основания, на что младший захныкал, потому что, боже, это издевательство чистой воды. Да он взорваться готов лишь от одного этого властного голоса с еле улавливаемой хрипотцой. — Тогда говори. Прошу, просто шепчи что-нибудь. — да, возможно, он почувствовал себя каким-то чёртовым фетишистом сейчас. Но от такого голоса он буквально на пути к тому, чтобы вознестись к звёздам. Ему резко захотелось записать Сохо на диктофон и слушать-слушать-слушать. И возможно, он даже попросит потом. Но не сейчас. Потому что конкретно в этот миг ему хотелось просто закрыть глаза и чувствовать. Слушать. Ведь Сохо не смог отказать. Чисто физически. Начал нашёптывать пошлости, чередуя с милыми романтичными глупостями, чуть прикусывая мочку покрасневшего ушка, раз за разом входя в податливое тело младшего и упиваясь его стонами удовольствия. Он будто путник в бескрайней пустыне, дорвавшийся до оазиса. Всё никак не мог напиться чувствами, которые дарил ему младший, подаваясь навстречу, целуя лихорадочно и сжимая пальцы Ли на своём же члене, не позволяющие наконец-то дойти до предела. Кожа под пальцами старшего будто кипела, разливая по телу волны и заставляя кровь бурлить. Контраст с прохладой воздуха от работающего прямо над ними кондиционера создавала непередаваемую смесь ощущений, в которую Хванун погрузился целиком и без остатка, оставляя весь остальной мир где-то позади. Их слаженные движения, подпитываемые эйфорией от осознания происходящего, больше походили на какой-то безумный танец. Дикий танец пламенной страсти, что они обуздали благодаря друг другу. Будто приручили тот огонь, что нашли друг в друге. И этот самый танец сейчас переносил их в другой мир, где не существует больше никого, лишь они вдвоём. И голова идёт кругом настолько, что Хванун вцепляется в плечи Сохо, не беспокоясь о том, что оставит следы. Будто боясь развалиться прямо на месте без его поддержки. Потому что ощущать что-то подобное было выше его сил. Хванун садится на постели, пытаясь успокоить разошедшееся сердцебиение, и буквально вдавливает ладонь в лицо, чтобы окончательно сбросить пелену этого жаркого сна. Он слегка хнычет, потому что этот дьявольски-сладкий шёпот старшего до сих пор раздаётся где-то на краю сознания, и отдаётся нарастающей тяжестью внизу живота. Он сползает с кровати и плетётся в душ, чтобы окончательно придти в себя. Попутно кидает быстрый взгляд на часы, неоновыми цифрами показывающие 6:37, и он знает, что уже не уснёт, потому что после таких пробуждений уже несколько дней подряд он просто спать нормально не может. И он решает что-то с этим сделать. Поразмыслив и осознав, что эта ситуация гложет его насквозь, задевая все самые потаённые уголки души, он решил, что надо об этом поговорить. И первым порывом было связаться Сохо, но он сразу же остудил свой пыл, потому что поступил со старшим слишком подло и после этого даже не смог бы ему в глаза взглянуть, так что мысль о разговоре с ним отмёл моментально. К тому же, буквально пару дней назад, Сохо перестал терроризировать несчастный телефон Хвануна, и он понял, что все шансы, которые ему были даны, он успешно проебал и спохватился слишком поздно. Но выговориться было необходимо, поэтому самой подходящей кандидатурой стал его лучший друг — Ёнджо. И, выйдя из душа, он сразу же отправил старшему небольшое сообщение, даже не подумав о том, что сейчас лишь семь утра, и только потом начал усердно молиться, что не разбудил его, потому что в таком случае получит не совет, а пиздюлей, притом самых щедрых. Однако ответ пришёл сразу же. Ён вернулся с ночной смены и сейчас собирался поспать, поэтому встретиться предложил вечером. Хвануну, в общем-то, всё равно было, главное встретиться вообще. Набрав ответ, Ун решал, чем себя занять в ожидании назначенного времени, и выбор пал на тренировку. Пусть места в его квартире и не очено много, но это было явно лучше, чем всё это время рефлексировать, закапывая себя ещё глубже, хотя, казалось, глубже уже и некуда. Уже полчаса Ёнджо сидит напротив Хвануна в их любимой кофейне рядом с его домом и напряжённо пытается уловить суть проблемы. Хван говорит сбивчиво, туманно описывая ситуацию и свои мысли с эмоциями, однако главного он пока не сказал. — В общем, я с ним переспал, — под пристальным, испытующим взглядом старшего, Хванун нервно сминает уже одиннадцатую по счёту салфетку, методично и размеренно покрывая ими всё большую поверхность столика, за которым они сидят. А трубочка, торчащая из его стаканчика с кофе, уже и вовсе не была похожа на своих сородичей от того, как он её изгрыз. — Прямо там?! — удивлению Кима не было предела, но не столько из-за того, что это произошло, а как минимум из-за самого места событий. Ну, вроде, неудобно же. — Ну, так получилось, я даже сам осознать не успел… — от воспоминаний нервы снова накалились до предела, сковывая его действия, и он поспешил глотнуть горячий напиток, чтобы слегка успокоиться и набраться сил для продолжения повествования. — Охуеть. Я, конечно, не думал, что скажу такое, но давай-ка поподробнее. — Ну… — узнать деталей произошедшего старшему было не суждено. А единственным желанием Хвануна стало провалиться куда-нибудь в недра земли прямо на этом самом месте. — О, Рейвен! — внезапно раздавшийся голос, до боли знакомый и желанный, сначала пролился бальзамом на истерзанную душу, а потом смял её со всей жестокостью и выкинул в ближайшую мусорку. Сердце младшего было готово уже само без всякой помощи прыгнуть в ту же мусорку, оставляя конечности леденеть от необъяснимого страха. Он даже поворачиваться не стал, и без того прекрасно узнавая обладателя этого голоса. — Хо, не думал, что ты вылезешь из этого блядского проекта в ближайшее время! Так рад тебя видеть живым и здоровым, — кажется, имя своей проблемы Хванун забыл упомянуть, ведь Рейвен встаёт и обнимает, своего, видимо, знакомого, без малейшего подозрения. — С-Сохо… — всё же из его уст вырвался жалобный писк, но он усердно отводил взгляд, ведь так интересно наблюдать за тем, как бариста поправляет пирожные на витрине. Или, может, он надеялся, что так его не заметят, хотя горящие красные уши уже можно было использовать вместо гирлянды на новогодней ёлке. — Хванун-а. Так понимаю, могу даже не спрашивать, почему ты не брал трубки и игнорил сообщения? — слегка печальные нотки в любимом голосе царапают сердце и Ё просто не находится с ответом. Поэтому он решает попытаться перевести тему и спросить, откуда эти двое друг друга знают. — А… Откуда? — кажется, способность говорить была утрачена, но он и не надеется ни на что особо. Лишь продумывает, как бы улизнуть по-тихому. Да, снова, как в тот раз. Да, пожалеет об этом. Но сейчас духу на большее и не хватит. — Такой же вопрос к вам двоим, кстати. Но ладно. Хвани, это мой друг детства, Ли Сохо. Хо, это Ё Хванун — мой друг ещё со школы, теперь я его старший в универе, ну и психолог по совместительству, — движением руки Ёнджо указывает с одного на другого и улыбается во все тридцать два. Всё-таки он рад встрече с Сохо, так как из-за занятости обоих времени увидеться почти не бывает. Но странная реакция Хвануна, его убитый взгляд и то, как он замер каменным изваянием, будто прирастая к полу, немного напрягли. — Ёнджо-хён, вот я тебе щас рассказывал ситуацию, да, а вот это… он. — Ох… чёрт. Ладно, Хвани, я резко передумал и теперь абсолютно не хочу слышать подробности, — теперь уже Ёнджо замер в попытках переварить только что полученную информацию и осознать, что тот человек, о котором Хванун распинался чуть больше получаса, оказался его вторым лучшим другом. — Однако, мир охренительно тесен, — заключил Ким, сжимая плечо Уна, в попытках успокоить. — Так, ну, мне там к Гонхи пора. Ну, Рейвен, ты знаешь. Всё, побежал, — ляпнул первое, что пришло в голову и уже был на низком старте, но у Ли, кажется, были другие планы. — Сто-ять. Может, хоть что-нибудь скажешь? — ни злости, ни разочарования, ни капли из того, что напридумывал себе Хванун. Только тоска, которую Ун хотел бы уничтожить раз и навсегда. Но себя он хотел уничтожить больше. — Да, скажу. У меня молоко горит и утюг убегает, да щас вообще пожар в квартире будет! Всем до встречи, был рад встрече, пока, — вторая попытка свалить прошла более успешно. Улетел, буквально ветром сдуло. Вот только никакого спокойствия это ему не принесло. Но он просто продолжил бежать до дома, что был в паре кварталов, пытаясь выкинуть всё из головы, успокоить рой мыслей, что таранил черепную коробку насквозь. И единственное, что он понял, почти добежав и резко развернувшись обратно — от себя не убежишь. И от Сохо. Особенно, если это совсем не то, чего ему действительно хочется. — Знаешь, возможно, я даже рад немного. — Сохо стоит и всё ещё смотрит в сторону только что закрывшейся за младшим двери. — М? — от развернувшейся перед ним только что драмы, у Рейвена голова идёт кругом. Но на самом деле теперь он так сильно хочет, чтобы эти двое были счастливы, поэтому он готов выслушать каждого из них и попытаться помочь. — Ну, он хотя бы чётко дал мне понять, что надеяться не на что. И теперь я оставлю его в покое и перестану пытаться вывести его хоть на какой-то контакт, что-то о нём узнать. А ведь у меня, кажется, никогда такого не было. Влюбиться после, ну, ты знаешь. Глупо как-то даже, да? А я ведь спать не могу, чёрт возьми. Сны о нём одном, мысли о нём же. Но время лечит, так ведь? — Знаешь, из меня хуёвый купидон, но я просто обязан тебе это сказать. Две причины, почему он так себя повёл. Во-первых, пожар у него не в квартире. А в сердце, душе и мыслях. Из-за тебя. Ну, в хорошем смысле, скорее. Ты пробудил в нём чувства после довольно тяжелого разрыва его предыдущих отношений. Он просто был немного не готов к этому. Что так быстро и внезапно всё. А во-вторых, у него есть твои контакты. И он, вроде как, уверен, что не потеряет тебя из виду. Струхнул, в общем. Так что, как твой лучший друг. Ну и его друг, действительно хорошо его знающий, лишь хочу дать совет — не делай поспешных выводов и не опускай руки, увидишь, наладится всё у вас. Сохо не знает, что он должен сказать сейчас. Лишь сжимает большую ладонь друга, лежащую на его плече. Мысли путаются, а надежда начинает проращивать свои семена, обогревая их тёплым светом, что разливается в его душе. Но он лишь отмахивается от этого всего, стараясь вернуть себя в суровую реальность, что помогает ему сделать Ёнджо. — Что ж, кстати, мелкий засранец напиздел и ни к какому Гонхи ему не нужно было. А вот мне, как его парню, собственно, действительно нужно. Так что, я тоже тебя покидаю, бро. Конечно, Хвани мне много что рассказывает, но и ты держи в курсе, хорошо? — Ёнджо слегка приобнимает Ли и улыбается, стараясь приободрить. Хотя и видит, что получается не очень. — Да, хорошо, до связи… — слегка пребывая в прострации, больше на автомате ответил Сохо. Сейчас он размышляет над словами Ёнджо, и честно старается не давать себе каких-то ложных надежд, затапливая едва пробивающиеся ростки дождём из грозовых туч его не самых весёлых мыслей. Но ведь надежды-то действительно были. Или ему просто хотелось так думать. В любом случае, насколько он понял из всей этой странной карусели сегодняшних событий, ему оставалось лишь ждать. А ждать пришлось недолго. После того, как Рейвен ушёл, Сохо сделал заказ и примостился на высоком стуле за стойкой, погрузившись в нелёгкие размышления. И стоило только стаканчику с ароматным кофе опустится перед ним, как он почувствовал прикосновение к спине и сразу же обернулся. Перед ним стоял Хванун с раскрасневшимися щеками, растрёпанными волосами и сбившимся дыханием, будто бежал. И Сохо не спешил что-либо говорить, лишь рассматривал младшего, запоминая его вид до мельчайших деталей, боясь, что эта встреча может быть последней, ведь Хванун вернулся явно для того, чтобы что-то сказать, и даже если его слова будут о том, что он не хочет видеть его больше или что-то в этом роде, Сохо готов это принять без лишних пререканий, лишь бы Хвануну было комфортно, пусть даже Сохо потом придётся сердце своё по частичкам пыли собирать. Но, поддавшись своему неясному порыву, он протянул раскрытую ладонь Хвануну, будто хотел наладить контакт с пришельцем. А Хван со своими странностями и казался ему сейчас таким. Неземным. И, на удивление старшего, Ун вложил свою прохладную руку в его и потянул на выход из помещения. Сохо и не сопротивлялся, лишь стаканчик свой прихватил. Однако в противовес его невесёлым мыслям и пессимистичным ожиданиям от слов Ё, чувство чего-то хорошего распускалось нежными цветами в его груди, даря странные, тёплые ощущения. Или это бабочки в животе задевают лёгкими крылышками его нутро от прикосновения к объекту его мыслей, а может, надежда, что совсем не хотела умирать даже последней. И теперь Сохо просто идёт рядом с Хвануном в томительном ожидании, пока тот не решается начать разговор. — Я не могу так больше, хён, — Хванун наконец-то оторвался от рассматривания нереально «живописного» асфальта под его ногами и взглянул на Сохо чуть влажными глазами. Сердце старшего сжалось от боли, не за себя, а за Ё, ведь ему больше всего хотелось, чтобы этот малыш не грустил, уж тем более из-за него. И он был готов раскаяться в любых своих грехах, лишь бы Уну от этого стало легче. — Знаю, я поступил отвратительно, когда сбежал. Как чёртов трус. И то, что я скажу тебе сейчас, может очень сильно тебя разочаровать, поэтому, пожалуйста, просто послушай до конца. «До конца» — эхом отдалось в голове Сохо, ведь он был уверен — вот он, конец. И он старательно пытался перестать накручивать себя и сделать так, как говорит Хванун. Дослушать. Но от кома, вдруг застрявшего в горле, и отчаяния, сжавшего все внутренности в тугой узел, избавиться было трудно. Они оба шумно выдохнули, будто перед прыжком в воду, готовясь, кажется, к самому сложному разговору в их жизни. — Я буду слушать тебя сколько угодно, Хванун-а. — Ох, хорошо. Чёрт, как глупо, все слова вылетели из головы. — Хей, стой, послушай. Я ни в коем случае не стану тебя осуждать, более того, приму всё, что ты скажешь, каким бы ни было твоё решение. Просто хочу, чтобы ты это знал, ладно? — зачем-то решил сказать Хо, пока Хван собирался с мыслями. И, кажется, это немного подтолкнуло младшему всё-таки открыться. — Ладно, просто… Знаешь, меня бросили около месяца назад. И ты — первый человек, с которым я решился контактировать за всё это время. Помимо, разве что, Рейвена и ещё пары самых близки друзей. И буквально сразу меня что-то зацепило в тебе. И то, что произошло между нами, я списывал на отсутствие пары, что ли. Ты будто стал моим лекарством от одиночества. Именно так я воспринимал всё это, пока ты не стал занимать все мои мысли, а то, что произошло в зале, не стало сниться мне каждую чёртову ночь. И лишь тогда до меня дошло: это не из-за того, что мне просто нужен был кто-то. Мне действительно нравишься ты. С первой секунды нашей встречи, вообще-то, именно поэтому мне было так сложно выдавить из себя хоть пару слов. И я постоянно думал о том, что мне не хватает тебя, чертовски не хватает. Вот только спохватился поздно. Я ведь тупо игнорил тебя из-за своей же глупости и не понимал самого себя, а потом мне так стыдно стало, что я просто не мог осмелиться даже написать тебе. И сейчас я тоже испугался, сбежал снова. Но меня как током шибануло. Я осознал, что мне дан шанс, чтобы всё исправить, и я бы просто не пережил, если бы упустил его. Если бы упустил тебя. Ну, как-то так, — Хванун нервно сминал рукав толстовки в ожидании ответа старшего. Сердце вот-вот пробьёт грудную клетку и выпрыгнет наружу, но ему кажется, что это будет лишь для того, чтобы оказаться в руках Сохо. Хотя Ё и без этого уверен, что его сердце уже безоговорочно принадлежит старшему. И Сохо притянул Хвани к себе, поняв, что никакого отказа не последует. Слишком долго он жаждал снова ощутить в своих руках этого крохотного паренька, что вызывал в нём такой ураган эмоций. И в ответ на эту своеобразную исповедь, он тоже решил поделиться своими эмоциями, но прерывать контакт не желал совершенно, прижимаясь щекой к виску Уна так, чтобы его губы оказались прямо над маленьким, чуть покрасневшим от смущения ушком любимого. — Знаешь… То, что чувствовал я, не смогу описать словами, наверное. Боль, безысходность, тоску. Да, я тосковал по тебе невообразимо сильно, но ни в коем случае не винил, даже мысли такой не допускал. Лишь корил себя, что испугал тебя таким напором. И да, может, всё слишком быстро, сумбурно и неожиданно, но. Теперь я с абсолютной уверенностью могу сказать, что ты невероятный. И я люблю тебя, Ё Хванун. Безумно. До дрожи в кончиках пальцев от желания прикоснуться к тебе и тумана в голове, забитой лишь тобой одним. Пусть я и стал, как ты сказал, твоим лекарством от одиночества, прекрасно. В таком случае, я готов быть им столько, сколько потребуется. Сохо отстранился от Хвануна, но лишь за тем, чтобы взять его руки в свои и прижаться губами к нежной коже. — И ты… правда не ненавидишь меня за то, как ужасно я обошёлся с тобой? — Нисколько. Сохо опустил руку на талию Хвануна, притягивая своё сокровище ближе к себе и утыкаясь своим лбом в его. — Я понимаю всё. Поэтому и пытался как-то выйти на связь с тобой, а потом был готов отпустить и уже представлял, как буду справляться с тоской по тебе. Потому что, знаешь, ты разжёг во мне что-то, что никому прежде не удавалось. Стал огнём в моём сердце и душе. А очертания твоего лица всё время стояли у меня перед глазами. И было так страшно думать о том, что я тебя не увижу… Хванун осторожно взял лицо Сохо в свои ладошки и начал покрывать его поцелуями. — Прости, прости меня… Я уже сам начал сходить с ума от сожаления, что не отвечал на звонки, не говорил с тобой. Кажется, я теперь не избавлюсь от чувства вины. Ведь даже позвонить не осмелился из-за него же. Сохо улыбнулся так счастливо, что, казалось, своей улыбкой мог бы осветить половину земного шара, если не весь. — Ну, кажется, судьба всё-таки сжалилась над нами и дала ещё один шанс. Так что, может… свидание? Вторая половина земного шара абсолютно точно могла бы быть освещена улыбкой, что появилась на лице Хвануна. Непрекращающимися поцелуями, которыми он осыпал лицо старшего, Ун наконец-то добрался до желанных, слегка пухлых губ и утянул Ли в поцелуй, что передавал все их эмоции больше, чем любые слова. Нежность и трепет от лёгких, таких правильных движений, заставляла их почувствовать себя самыми счастливыми людьми на свете. Наконец-то почувствовать, что всё расставлено по своим местам, а они находятся рядом с тем, с кем действительно хотели быть. — Как бы это глупо ни прозвучало, но теперь с тобой хоть на край света.