EDO 2103: камигакари

В нынешнее время мастерскими почти никто не пользовался. Процветала культура «быстрого использования» — сам Котобуки ее так обозвал. Мало кто чинил старые вещи, дешевле было купить новую, с обновленной гарантией. Но, разумеется, находились те, кто хотел — а потому его маленькая мастерская продолжала существовать. Плюс ко всему, он иногда занимался простыми заказами по найму, например, ломал корпоративный хром беглых пиджачков. Веселое дело, особенно когда у него был ключ к ним. Опять же, спасибо широким связям. В общем, услугами его пользовались лишь самые отчаянные люди со дна общества; и так как нужда не утихала, то и его бизнес — процветал. Это было чем-то самим собой разумеющимся, ведь не бывало корпораций без беглых пиджаков, то есть, как бы глупо это не звучало, но пока стояли гиганты рынка — стоял и он. Он и сам таким был. Бывшим беглым корпоратом, который основал свой магазинчик робототехники. И жил так: старик с единственным улучшением — оптикой вместо выбитого когда-то давно глаза и декой, а всем остальным — натуральным. В хромовом бессмертии, наравне с молодежью, которая с радостью отсекала от себя новые шмоты мяса, ему делать было нечего. Для Котобуки это казалось безумством. Оптику он поставил лишь потому, что это было необходимостью, он еще должен был чем-то видеть, плюс это помогало в работе, но второй, родной он отдавать точно не собирался. А кто-то легко мог заменить все свое тело на железный гроб, просто потому, что взыграла подобная прихоть. Пугающе. Может, из-за такого образа мышления клиентов у него было не так уж и много. Кто знал? Но Котобуки не отчаивался. Помимо робототехники, держал попутно магазин всякого хлама, комбини, мини-молельню, где страждущие к редкому ныне техно-синтоизму могли найти себе покой. Монахом он не был, о, нет, далеко нет, но помог отвлечься от забот мирских с помощью молитвы мог помочь. Ну а еда… Никогда еда не бывала лишней. Местные ходили, ведь товар у него был свежим, стащенным прямо со складов «Фудзи»: синтетика, конечно, куда уж роскошней, но хотя бы не гниль, какая иногда перепадала жителям окраин Эдогавы, только и делавших, что живших в грязи и мусоре. Но «Фудзи»? Любезный обмен с поставщиком с их складов: он им чинит технику и улучшает глушилки, а они ему — отличный товар. И все довольны. Даже сам иногда готовил, выставлял на продажу — и выходило, что вместо с робототехникой он буквально был единоличным директором и единственным сотрудником небольшого магазинчика-комбини, где еще и помощь душевную могли оказать. В этот день, когда завязалось его знакомство с кое-кем, все шло как обычно: заказов от постоянных клиентов не было, поэтому Котобуки скучал на кассе, пролистывая статейки в Сети. Но то и дело косился через камеру — навороченный глаз и не такое позволял — на единственного клиента этой поздней ночью. На дворе стояло около двух часов, даже корпокрысы уже расползлись с переработок, и, в общем-то, Котобуки уже планировал валить спать, но не мог — посетитель есть посетитель. Выгнать прочь не позволяла этика и жадность. Но тот никак не торопился с выбором товара. Крутился около стойки с онигири (собственноручно изготовленными, так-то). Котобуки не знал, расценить ли это как комплимент — потому что, наверное, бедолага не мог выбрать вкус, а там были разные: креветка, форель или грибы, или же напрячься, потому что интуиция орала, что это все неспроста. Рука у него на всякий случай лежала на пистолете под прилавком. Умников было много, конечно, он установил маленькую турель (спизженную еще с предыдущего места работы) для такого, но стоило и самому не терять фору. На технику надейся, но сам не плошай. Посетитель был очень подозрительным. Выглядел бродягой, он не мог сказать точно, пацан или девчонка. Капюшон на лице, куртка размером явно больше требуемого не особо помогали в распознавании. Сейчас такая молодежь шла, не различишь: ноги у всех тощие, как спички, а на лице все смазливые. Теперь это считалось модным, в его времена — пижонством. Котобуки лишь горестно вздохнул, вспоминая былое. Но потом случилось именно то, что он, собственно, и ожидал. Пацан — он условно обозначил посетителя мужчиной, плечи были широкими, лицо больно диким, на его памяти девочки-воровки обычно старались убедить красотой и умением работать ручками — схватил пару онигири и дал деру. Рванул так быстро, словно спринтер, что Котобуки даже открыть рот не успел. Ну и дела! Схватив пистолет, он дал команду турели — охранять тут все, пока не вернется — а сам побежал следом за воришкой. План был прост: он прострелит ему ногу, пнет пару раз под ребра и даст понять, что с ним шутки были плохи. И воровство, конечно же, особенно воровство. В принципе, работало в прошлые разы, скорее всего сработает и сейчас. Котобуки сделал пару шагов вперед и прицелился — большего ему было и не нужно. Воришка не бегал зигзагом, явно неумелый новичок, что сделало дело еще проще. А в остальном помогут импланты. И, уже было собрался выстрелить, как… Замер и опустил пистолет. И несколько раз моргнул. Потому что… Да ну нет. Бред какой-то. Он же даже не стрелял. Жалкий воришка споткнулся на ровном месте и, вдруг согнувшись пополам и следом едва не растянувшись, прокатился кубарем добрых несколько метров, прежде чем остановиться и сжаться в клубок. Смотря на это зрелище, Котобуки вылупил глаз и раскрыл рот от удивления — он никогда не видел ничего подобного. Много воров перевидал, разных, отбитых, но, чтобы таких — кто облажался бы на ровном месте — никогда. Хотя сам в юности порой такой чуши делал, что это мгновенно блекло на фоне. Поступил на работу в корпу, например. Ну, это уже дело былое. С другой стороны, всегда же что-то бывает впервые, вот, может, таковой попался и ему — самый невероятный в мире вор-неудачник. И, дойдя осторожно до виновника всей этой шумихи, наблюдая со стороны, он убедился, что воришка больше не собирался двигаться и сбегать, после чего за несколько шагов очутился рядом с ним и взглянул с подозрением. Осторожно перевернул ногой на спину, на всякий случай держа беглеца на мушке. Сюрприза в лицо получить не хотелось, а стрелять Котобуки умел быстро. Вновь же, спасибо работе на корпорацию. Никогда не пренебрегайте даже теми знаниями, что вам глубоко в душе отвратны, мудрость из трущоб Эдогавы. Он полагал, что это будет совсем мальчишка, лет двадцати или меньше, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что воришка старше. Может, и не мужчина: при ближайшем рассмотрении лицо показалось андрогинным, но меткий глаз сразу отметил, что скорее женское, пусть и несколько грубоватое. Со своей изюминкой, разумеется, осуждать чужую внешность Котобуки не мог, пока сам выглядел как картошка. Да и не будь у него вторая жена похожа — не понял бы. Ну, тоже не старая, сопля еще, для него-то, но уже явно не мелочь. Хотя не для Котобуки — от этой мысли он ухмыльнулся и, сев на корточки рядом с виновником ситуации, схватил ее за плечо и развернул к себе, после чего похлопал по щекам. Ноль реакции. Девчонка находилась в глубоком обмороке, и, кажется, наслаждалась им изо всех сил. Даже без сознания она продолжала сжиматься в клубок, и в руках у нее Котобуки увидел тех самых два несчастных онигири. Сначала это его позабавило, но потом он еще раз с сомнением глянул на ее лицо — и те остатки улыбки, что оставались, исчезли окончательно. Он не был жестоким: не любил воров, но и бесчеловечным ублюдком назвать себя не мог, хотя по жизни совершил много довольно безжалостных решений. Судя по впалым щекам, воровством кое-кто занимался не от хорошей жизни, как было сейчас модно среди молодежи. Признаться, он уже давно привык не проявлять жалости по отношению к местным, заколебали своими шаловливыми пальчиками, но впервые на его жизни воришка отключался не где-то поодаль от выстрела в ногу, а просто потому, что силенок не хватило. Да и онигири были целы. Хоть обратно на прилавок ставь, совершенно не пострадали во время падения. Покривив ртом, Котобуки огляделся по сторонам. В такое время на этой улочке мало кто бывал, и сейчас они были тут только вдвоем. Он не особо горел желанием помогать, пусть даже и чувствовал жалость. Видят боги, и так не выстрелил, пожалел. А потому, цокнув, он схватил незадачливого вора за капюшон и оттащил ее подальше с дороги, на то, то некогда назвали бы «газоном»: небольшой закоулок, не особо приметный со стороны. Онигири он, разумеется забрал, и, выпрямившись, отряхнул руки. Ну и отлично. Очнется — сама поймет, что не сработало, а больше ее в свой комбини Котобуки пускать намерен не был. Вот это да, это правильно. Довольно улыбнувшись себе под нос собственной же щедрости, он отвернулся и неторопливо побрел в обратную сторону, рассчитывая наконец отправиться спать. Тяжело было без посменщика, терялась прибыль от редких (но все же существовавших) ночных посетителей, да и тех, кто приходил во время его отсутствия, но что он мог поделать? Поди найди тех, кому сейчас можно было довериться… Он, черт возьми, не был фиксером, чтобы знать надежных парней, а никакой шиноби не захочет сидеть за кассой, выжидая прибытия очередных гостей. С этими мыслями он прожил ночь и весь последующий день; но все никак не мог забыть зрелища, что увидел. Черт. Кто бы подумал, что он был настолько впечатлительным? Может, стоило надавать девице по шее, отругать, не малая же, должна была бы понять; некоторых воров после пары пинков под ребра он вроде как даже убеждал прекращать херней страдать. Вряд ли они прямо совсем завязывали, но задумывались точно, это он по их гнусным рожам видел. А тут? Если причиной воровства действительно была нужда… Мысль про посменщика продолжала маячить на горизонте, но Котобуки торопливо отогнал ее рукой. Нет уж, нет уж. Он не собирался брать на работу вора. Один раз украл — все, клеймо. Как срыв предохранителя. Размышляя об этом, он барабанил пальцами по столу. Или стоило поговорить?.. Черт. Вдруг человеку просто нужна была помощь. Он же сам был корпоративной рыбешкой, выброшенной на берег: знал, каково это, когда от тебя все отворачиваются. Совсем отчаянные идут в шиноби, но он тогда обладал зачатками адекватности, а потому ввязался в стезю более мирную, пусть по-своему и криминальную. Рисковать своей шкурой на заданиях ему не прельщало совершенно. Почему эта не пошла? Хотя, вон, отрубилась на бегу, о чем вообще речь? Шиноби — из тех неадекватных, что по крышам гоняют, а не отключаются от простой беготни. На всякий случай он покосился в сторону двери. Клиентов сегодня было мало, и те в основном шли за продуктами. Местная бабуська, владевшая целым подвалом по сборке оружия всех мастей, чудесная женщина; близнецы, дети местного алкоголика, которые работали курьерами и воровали по мелочи, но только не у него, и иногда притаскивали интересное, что сгребали за определенную плату; пара «одокуро» без особой жажды выебнуться, притащившие ему в этот раз стащенную у кого-то хромированную ногу, которую Котобуки им милостиво починил. В общем, тишина, образно говоря. Бывали дни, когда дикие заказы сыпались один за другим, а была подобная пора затишья. В чем-то это даже было хорошо. Не сказать, что он особо нуждался в деньгах, предпочитал более глубокомысленный подход, что могло быть только в спокойной обстановке. Но какое тут спокойствие? Мысли так и лезли. Наконец, не выдержав, он все же вышел из комбини, вновь включив турель. Вечерело; постепенно зажигались фонари. Котобуки шел вперед, неторопливо, держа пистолет в кармане; знал, что стоит какому-то умнику выскочить, то тот тут же получит выстрел в колено. Он немного замедлился перед все тем же переулком, куда оттащил бессознательное тело, размышляя, что, наверное, со стороны это было похоже на очередного наркомана, уснувшего на улице, и помолился богам, надеясь, что ничего тут не найдет, но… Нашел. Тело лежало тут же. Бля, померла что ли? Было бы неловко… Котобуки скептически уставился на источник своих сомнений. С одной стороны, ему должно было быть плевать на проходимца: ну девчонка и девчонка, голодная и голодная, хрен с ним. Онигири он забрал, и на этом их пути расходились. Но он не был дураком и знал, что грамотно вложенная помощь всегда вернется прибылью, и, глядя вниз… Подошел ближе. Осторожно наклонился, поводил рукой перед лицом. Затем откинул капюшон. Пока еще дышала. Но слабо, прерывисто. Губы сухие — обезвоживание? Если она тут целый день провалялась, неудивительно. Ну отлично. Тогда он мог хотя бы сделать вид, что это не его проблемы, но теперь прямо перед ним лежала такая, а что он сам? Не особо хотелось возиться с кем-то, но жадность заныла, что можно было хоть заставить эту девчонку отработать эти два несчастных онигири, отдать ей и отпустить с богами, пусть дальше будет уже не его проблемой, а чьей угодно. Он уже было потряс ее за руку, но потом скосил взгляд вниз — и увидел ободранный хром. Никакой синтокожи. Ну, на паре пальцев. Значит, много работает руками, физический труд? На первый взгляд казалось, что хром был дешевкой, но Котобуки, который проработал в сфере робототехники достаточно долго, понял — это была корпоративная аугментация. Не самая крутая, но все еще хорошая. Безопасная даже в какой-то степени, такие ставили после установки разъемов для имплантов, в первые дни после приживления. Качество на лицо: раз не сломалась от такой жизни. И, когда повертел голову из стороны в сторону, то на затылке увидел защитный слой, скрывавший за собой порт для глубокого погружения, качеством настолько высокого, что «одокуро», шедшие мимо, могли лишь жалеть о том, что не забрали подобную игрушку себе. Установить такое… сколько же денег это стоило? Значит, беглый корпорат? В голове заныли уже воспоминания о том, как тяжело ему было после собственного увольнения, как жизнь швыряла из стороны в сторону, да и вся эта ситуация — с глубоким обмороком и болезненным видом — вынуждала его пусть и крохотную, но все еще существовавшую как явление совесть заныть громким воем, и Котобуки тоскливо застонал, после чего потер виски. Твою ж маму, ну и почему, спрашивается, он продолжал называть себя жестоким и безжалостным, если прямо сейчас все это опровергал? Но жалко же было. Да и боже, всего два сраных онигири… Ладно. В этот раз он пойдет на сделку со своей совестью. Но только в этот! И затем потряс девчонку за плечо. — Эй. Эй! Слушаешь? Да черт возьми! Неужели придется тащить в дом? Комбини он закрыл на технический перерыв; они вдвоем сидели на втором этаже, там, где находилась мастерская и жилые помещения. Пришлось сгрести весь мусор со стола — за ним Котобуки обычно работал, и ему было нормально обедать в таком окружении, но, когда за таким столом сидит чужой человек… Плюс он попросту боялся, что глаз у воровки наметанный, и она сопрет что-то очень хорошее и дорогое. Свои запчасти он доставал с огромным трудом и любил их всех сердцем. Все же, не зря у него была определенная репутация в знающих кругах. Пришлось знатно повозиться, чтобы привести ее в чувство. Та сначала даже не поняла, где находится, взглянула на него бешеным взглядом и чуть не вмазала такого смачного хука, что не будь воровка банально слава, то, наверное, Котобуки словил бы неплохой такой удар прямо в челюсть; к счастью, реакция была притуплена, а сил на особо болезненную атаку не хватило, так что он отделался разве что шоком от того, что тут такое случилось. Но потом девчонка вроде как осознала, что он явно не тот, за кого она приняла его изначально — было заметно по переменившемуся взгляду — и смутилась, застопорилась. Сейчас же, сидя напротив, он подпер голову рукой и с любопытством смотрел на то, как воровка пялилась на еду. Они почти не говорили: после приведения обратно к чувствам он лишь спросил, хочет ли она жрать. Ворчание в животе было ответом куда более честным, чем плотно сжатые губы и нахмуренные брови, а потому Котобуки по-быстрому разогрел обед, подготовленный для себя на завтра, и поставил перед девчонкой. Он-то себе еще приготовит, бог с ним, но смотреть на это зрелище сил не было. В самом деле, нельзя себя до такого состояния доводить… Поэтому он и решил помочь. И наблюдал. Веселое зрелище, право слово. Но и дурное одновременно. Особенно она сама: без куртки, в одной лишь футболке, теперь точно похожа на девчонку, хотя фигура у нее была сбитая, как у спортсменки, ну, во всяком случае бывшей. Хотя ничего интересного, по его мнению. Ну, как женщина. Лицо осунувшееся, глаза впали, по цвету была ближе к серому. Котобуки, честно признаться, имел фетиши на более живых дамочек, а не на вот такое, плюс по возрасту они были далековато, это там попялиться издали и помечтать можно, а на деле — ну уж нет. Воровка смотрела на тарелку с рамэном с таким видом, словно сейчас перед ней стоял не простой суп, а амброзия. Она даже не пыталась скрыть потекшие изо рта слюни, и, смотря на это угнетающее зрелище, Котобуки мог лишь поражаться, насколько иногда люди могли запустить себя. Он пальцем подвинул тарелку ближе к воровке, но тот не трогал ее, продолжая сверлить взглядом, будто не верила, что нечто подобное действительно существовало. Ну конечно. Ждала позволения. Скривив рот, Котобуки разломил палочки и протянул их несчастному голодному гостю, после чего многозначительно взглянул на нее: — Жри уже. Больше говорит не пришлось — на рамэн воровка накинулась с такой силой, что Котобуки подивился, было ли такое вообще возможно. Впрочем, кем он был, чтобы судить, верно? Хотя нет, пожалуй, мог, боже, ну что это такое?.. Подперев голову рукой, Котобуки внимательно смотрел на то, как воровка спешно уплетала лапшу. Как глотала, едва ли не давясь, и это было так странно — то, что подобное зрелище все еще было актуально спустя столько десятилетий после голодных послевоенных времен, когда Япония окончательно закрылась от остального мира, разрушенного бомбами — что невольно возвращался мыслями к тому, как сильно он ненавидит это место. Эдо, корпорации — от них были одни лишь проблемы. Если человек с такими имплантами шлялся по улице, он явно сбежал по необходимости, и весь этот полуживой вид был лучшим тому подтверждением. Никто в здравом уме не покинет корпорацию, если не будет весомого повода. Человек перед ним занимал не низкую позицию, порт для глубокого погружения последней модели «Ишида Кибернетикс» стоил дорого. Ну, одной из… Все равно крайне хорошая техника. И если она была тут, а не строчила отчетики в своем вылизанном кабинете где-то в мегабашне, то кто еще был виноват, кроме как корпораций? Их бессердечных безжалостных господ, что не взирали на своих рабов… Но Котобуки были лишь винтиком, мнение которого никого не интересовало. Поэтому он молчал. Ведь дольше молчишь — дольше проживешь. А особо революционным настроем он не обладал, не в том возрасте уже был, это раньше можно было устроить забастовку, а сейчас что? Он сам себе был начальником. — Ты из корпы, да? — неожиданно спросил он. Слова вылетели раньше, чем он успел их обдумать. Наверное, не стоило спрашивать настолько в лоб — и увлеченная едой воровка резко замерла и подняла на него такой затравленный взгляд, что интерес Котобуки возрос еще сильнее. Что же там такого произошло? Она не выглядела, как типичный офисный планктон, который свалил только из-за сверхурочных. Значит, что-то серьезнее? Но что именно? С таким портом… Может, наткнулась на какой-то секрет? Но она выглядела побитой. Скорее словно сбежала лишь бы выжить. Могли ли за ней послать убийц, от которых она с трудом избавилась, отчего и была вынуждена сейчас скрываться где-то на задворках района Эдогава? Забарабанив пальцами по столу, он обронил следом: — Ты не подумай. Импланты… Некоторое время воровка размышляла, словно боялась ответить. Потом, видимо, все же решилась: то ли обед сыграл свою роль, то ли просто смирилась, что ее раскусили. — Да. Я из корпы. Раньше. Это был первый раз, когда воровка подала голос, и теперь Котобуки убедился — точно женщина. Голос грубый, но все равно, проскальзывало, в паре интонаций, хотя если бы не собственные догадки, может, подумал бы, что просто крайне женственный юноша. Странное создание, в общем. Подцепив кусочек яйца, она спешно его проглотила, после чего продолжила доедать остатки супа, и Котобуки еще сильнее потемнел лицом. Он не был особо жалостливым человеком, у него были дети, конечно, но все, поганые такие, свалили в другие города ради работы. С женой они мирно разошлись, жил он один. Поэтому не жалел никого: знал, что в основном жалости требуют лишь тунеядцы. Но в его сердце все еще было такому место, а потому Котобуки… Он ничего не говорил про украденные онигири. — Выгнали? Девчонка лишь скривила рот, но ничего не ответила. Ясно, видимо, не та тема, чтобы болтать с незнакомцем. Ну, он не настаивал. Глупо было лезть кому-то в душу спустя пять минут от знакомства. Что бы там не стояло за этой историей, Котобуки все мог принять. Он ломал столько корпоративного хрома, что безумных историй всех мастей о поводах для побега у него скопилось множество. Может, конечно, тут могла добавиться новая, но он не настолько был в этом заинтересован. Раскурил сигарету. Покосился на воровку, опасаясь, что та сейчас закашляется, или начнет бычить, но она даже не моргнула. Вероятно, тоже бывшая курильщица. Но, видимо, бросившая, раз не просила после дня в отключке и такого же по длительности отсутствия никотина. Откинувшись назад на спинку стула, Котобуки серьезно уставился на девчонку и очень серьезно на нее взглянул. — То есть, сейчас работы нет? — А что, так заметно? — ее голос так и полон яда. — Подработки только. Была, но здоровье помешало. Видимо, это ее сильно задевало; словно у нее была какая-то стабильная точка, накрывшаяся из-за этих проблем. Здоровье… Известный бич. — А что так? Хром хороший, значит, не из дрянной мелкой корпы была. Да еще и при таком его количестве. В как раз мелкую и дрянную взяли бы только так, с руками оторвали. — Вы осматривали мой хром? Их взгляды вновь пересеклись, и теперь воровка выглядела настороженной. Капля супа стекала у нее по подбородку, и Котобуки странным взглядом проследил за тем, как спешно девчонка вытерла лицо лежавшей рядом салфеткой. Такая странная. — Ты тяжелее, чем выглядишь. Не пойми превратно, понял, когда тащил сюда. Чисто профессиональный интерес, — он обвел руками пространство вокруг. — Я уже был женат, мне хватило женщин в свое время. А в тебе меня привлек разве что твой затылочный имплант. — Ясно. Вот и весь ответ. Глаза у воровки были неприятные, светлые, как талая вода. Котобуки сначала подумал — оптика, специально изменила, но потом задумался. Если из корпорации, то, скорее всего, там стоял какой-нибудь дурацкий запрет на изменение цвета волос и глаз. Так что, вероятно, родные? Не похоже было на оптические линзы, швов видно не было, как при установке искусственного глазного яблока. Странно было думать, что ей не сказали намеренно сменить его на темный, но, с другой стороны, почему его вообще это должно было волновать? Но такая, с побелевшими прядками, бледная и светлыми глазами, она напоминала приведение. Фантома. Онре… Кому ты хочешь отомстить, призрак? Он продолжил наблюдать за тем, как воровка ест — и, когда с обедом было закончено, та неожиданно резко встала. Котобуки думал, что сейчас опять даст деру, начнет мямлить что-то невразумительное, как делали все такие магазинные воришки после вроде как вполне себе дружелюбного поругивания, ну, те, у кого совести хватало, других-то кормить было заподло, но, вместо этого, воровка отвесила ему поклон. Руки держала вдоль тела, вот это выправка. Ну точно, из бывших пиджаков. И спокойным голосом произнесла: — Благодарю за угощение и прощу прощения за ранее доставленное неудобство. К сожалению, у меня нет возможности отплатить Вам за Вашу доброту, поэтому… — Как тебя зовут? — неожиданно спросил Котобуки. Ему нравилось, как быстро она убрала любые эмоции со своего лица после обеда и первой же упомянула инцидент, ставший причиной их знакомства. Значит, человек деловой. Явно не начальник, раз подлизывалась, но и не кто-то последний, потому как выправка имелась, и не мямлила. Воровка вздрогнула и резко подняла на него взгляд, после чего некоторое время помолчала. Боялась? Винить было сложно. Но в конце концов все же недоверчивым тоном проговорила: — Харада. — А имя? На мгновение она застопорилась, после чего еще более боязно уронила: — Сен. — Ага-а-а-а. Хорошо. Меня зовут Котобуки Соджиро. Чтоб уж по-честному. Так вот, Харада-кун, ты у нас, значит, из корпы да в бега? Явно не они тебя выкинули, а ты решила драпануть. — С чего Вы взяли? Котобуки заметил, как еще более белым стало ее лицо. Или игра света? Сложив руки на столе, он потряс головой и с тяжелым вздохом продолжил: — Потому что я не дурак. Я уже сказал — тебя бы в мелкую корпу только так взяли с руками и ногами, они только мечтать могут о том, что к ним попадет сотрудник с таким качеством хрома и явным пониманием, что к чему. Не удивляйся, у тебя по лицу видно, что ты не просто какая-то мелкая сошка, сейчас я понял: явно кто-то из думающего люда. Но если ты перебиваешься подработками, значит, тебе нужно не попадаться на глаза системе. Поэтому ты из корпокрысы стала обычной крысой… Не подумай, просто метафора, — он отмахнулся. — В общем… Ответишь, где работала? Чем занималась, в смысле? То, как смотрела на него воровка — бесценное зрелище. Котобуки дураком не был, догадался обо всем сразу. И потому выпотрошил ее страшный секретик прямо так, без прелюдий. Его изрядно забавляло то, как на это реагировали, но он решил, что надо было быть не настолько жестким. Потому что в его голове родился восхитительный план. Настолько вместе с этим ужасный, что он сам подивился собственному коварству. Нет, он не стал бы сдавать девчонку своей корпе — даром надо. Он что, ублюдок полный? Да и какая ему с этого прибыль? Эти гады если и не попытаются его убить, то заплатят сущие гроши, а он всю эту систему нахер далеко и решительно послал еще в пору своей бурной молодости. Но если рядом с ним стоял человек, который потенциально может помочь в его небольшом деле, во взломе всякой техники и сборе новых интересных игрушек для заказчиков, то можно было махнуть рукой на два онигири. Те самые, что сейчас лежали на столе, и на которые с таким ужасом пялилась воровка. Словно подозревала, что это и есть причина. — Вы хотите сдать меня? — севшим голосом произнесла она, и Котобуки мгновенно нахмурился. Он углядел, как крепко сжалась ее рука, как она напряглась, словно тетива; скорее всего готовилась к броску. На него? На столе лежали палочки, с их помощью легко можно было убить человека. Если он чуть зазевается, то хана. Да, у него все еще был пистолет, но Котобуки знал, насколько опасны загнанные в угол крысы, и проверять это сейчас не собирался. Вестимо, там было что-то серьезное, раз она так боялась. Это был секрет, который можно было выгодно продать, но еще более выгодно использовать себе же на благо. Как говорится, верная инвестиция. Поэтому вскинул руки, демонстрируя искренность намерений. — Нахер надо. Воровка продолжала смотреть на него пристально, со страхом. Но стала чуть спокойней, исчезло это бешенство во взгляде. — Ну давай, ответь! Не томи. Я же даже имя корпы не спрашиваю. — Внутренняя… безопасность, — сглотнула она, потом добавив: — Как резидент. О. Значит, в сетевом нырянии что-то да понимала. Улыбнувшись, Котобуки потер руки. Пока что все складывалось лучше, чем он даже предполагал. Девчонка наверняка умела ломать ЛЕД, а с ее имплантом можно было погружаться гораздо глубже, чем мог себе позволить он, когда ломал притащенную ему технику. Заказчики знали, что он не всемогущ, а потому требовали от него хотя бы восстановления минимальных функций, а побольше — уже давали время, какое он тратил на сборку ЛЕДоколов. А тут? Можно было где развернуться, только купить охлаждающее кресло, ну или ванну и машинку для льда. Рывком он поднялся на ноги, после чего еще раз — с более многозначительным взглядом — обвел помещение вокруг рукой, и затем голосом, с которым обычно не предлагают такие замечательные сделки, огласил: — Видишь ли, я техник. Ломаю корпоратские штучки, помогаю чем могу. Не шиноби, конечно, но тоже кто-то из похожей среды. И, понимаешь, мне одному ой как не хватает рук. А тут появляешься ты: из корпы, никому нахер не нужная, уж извини на словцо, еще и знающая хоть что-то в своей работе. Может, конечно, где-то ты и проебалась в своей работе, но и я не человек, который работает с людьми, перед которыми нельзя лажать, — хмыкнул Котобуки и вскинул голову. — В общем, Харада-кун, я предлагаю тебе сделку. Не сделку даже, а работу. А? Жилье там, питание — все тут. Обеспечим. А ты работаешь на меня. И я закрываю глаза и никому тебя не сдаю. Воровка выслушала его внимательно. И замялась. Котобуки сразу отметил: наверное, где-то на предыдущем месте работы здорово наебали, вот и не доверяет. Плюс ко всему уличный образ жизни никому не идет на пользу, вот и сторонится. Наверняка могла подумать, что сейчас он накачает ее наркотиками и потом продаст любителям дешевых шлюх на Аллее Снов или тем, кто выковыривает из тушек имланты. Раз выжила на улице, значит, умела избегать таких людей. Вот и вывод: руки не из жопы, голова варит. А остальное можно было поправить. Остальное… наживное. — Ну а онигири, — Котобуки кивнул в сторону причины их знакомства, — пойдут в качестве аванса. А? Что скажешь? Я своих слов на ветер не бросаю. Взгляд Харады медленно опустился на онигири, после чего она резко подняла взгляд на Котобуки. Это были глаза злобной псины, готовой вскрыть глотку, и он по-настоящему заволновался, потому что до этого ощущал себя контролирующим ситуацию, но вот в этот момент… И выплюнула сквозь зубы: — Если ты меня наебешь, я выпотрошу твое тело. Это не угроза, просто факт. — О, не волнуйся, — криво ухмыльнулся. — Мне это столько раз обещали, что уже очередь собралась.