Дурной пример заразителен

Однажды на лужайке за деревней собралась веселая компания. Распалив огонь и разложив угощения, друзья грелись у костра, любуясь красотой вечерней зари. Сегодня они могли вздохнуть с облегчением: дела сделаны, демоны истреблены, а отдых непременно пойдет каждому на пользу. Мироку аккуратно разлил по чашечкам саке, вручил всем желающим и себе для настроения оставил. Так-то лучше, разговор вольнее пойдет. Проверил мясо — еще не готово. Вернулся на место и только собрался сделать глоток божественного питья, как вдруг Инуяша всполошился. — Несет нелегкая, — проворчал полукровка, учуяв дух брата среди прочих запахов леса. И действительно, фигура, смутно белевшая вдали, очень скоро приняла знакомые очертания. — Это же… Сещемару! — не то, чтобы с опаской, но с явным беспокойством обронила Санго. — Сюда идет, похоже. Впрочем, тревоги ее оказались напрасны: чистокровный вел себя мирно последние годы. Даже подсобил пару раз в изнуряющих битвах, и сейчас не проявлял никакой враждебности. Просто двигался тихой, вальяжной походкой, а приблизившись на достаточное расстояние, остановился. Вместе с ним застыли и его спутники. — Ну, и че надо? — Инуяша скрестил руки на груди. — Или мы тебе путь преграждаем? — Как смеешь ты, жалкий полукровка, — писклявым, раздражающим тоном запел свою тираду Джакен. — Господин Сещемару изволил… — Господин Сещемару сегодня останется с нами! — перебив бесенка, прощебетала Рин и повела господина поближе к костру, предлагая угощения. — Будете? Демон лишь мрачно качнул головой. — Что ж, коль пришел, то пущай остается, — согласилась Каэде, картинно поднося кружку с чаем ко рту. — Мы тут беседы ведем, да истории всякие рассказываем. По-прежнему не проронив ни слова, и только хмыкнув, Сещемару опустился на траву чуть поодаль от присутствующих. Джакен мигом занял позицию возле господина, Рин тоже присела рядом, но взяла с собой кружку чая и большой ломоть выпечки, которым любезно поделилась с зеленым слугой. Тот, в отличие от Сещемару, человеческую пищу за обе щеки уплетал. — Ха! А вот давайте с него и начнем? — не унимался Инуяша. — Всегда было интересно, чем он там в своих походах занимается. Или наш «великий» совсем историй не знает? Сещемару нахмурился. Столь открытую фамильярность благородный господин уже не смог проглотить. — Отнюдь, Инуяша. Есть у меня одна история, — выдал он равнодушно, — весьма занимательная. Как-то на днях застал я полукровку аккурат за странным занятием: в землю зарывал он какую-то пеструю тряпку. Даже меня не заметил — так был увлечен. — Это… — Кагоме будто молнией ударило. — Инуяша! Я же специально для тебя вышивала! А ты заладил, мол, потерял и потерял! Белые ушки виновато поникли. — Ну, я… В общем, я руки вытер и случайно когтями… того… порвал. — Руки, значит, вытер… Об мою вышивку?! — Кех! Это ж тряпка! А для чего еще тряпки нужны? Поцелуй с родимой землей быстро выбил спесь из ушастого. Распластавшись в позе раздавленного осьминога, он громко сыпал проклятия — сначала на Кагоме и на ее дурацкие четки, потом, когда магия четок развеялась и способность двигаться вернулась к нему, замахнулся кулаком на старшего брата. Но не ударил, ясное дело. — Блин, Сещемару, чтоб тебя! — Ты сам просил историй, а теперь меня, Сещемару, винишь? — Демон хоть и хмурил брови, однако пребывал в хорошем расположении духа. — Лучше бы следил за своими когтями. Сколько лет отроду, а владеть до сих пор не умеешь. Позорище. — Ага, поучи меня жить! — Все! Довольно споров! — рискнула вмешаться охотница, прижимая к себе еще неокрепшего малыша. — Тут дети, али не видите? Дети между собой переглянулись. — Мам, а нам весело! — выкрикнула одна из близняшек. — Да-да, дяди так смешно ругаются! — ее поддержала вторая. — Но на самом деле они понарошку, мы знаем! — Золотые слова! — рассмеялся Мироку, и полудемон притих — стыдно стало. — Засим давайте продолжать. Остаток вечера прошел спокойно. Кагоме поделилась историями из своей жизни — о новой эпохе, о достижениях прогресса и о прочих странных вещах, названия которых ни один слушатель не запомнил. Рин рассказала, как доблестный Джакен испугался деревенского кота, Санго — как дети изводили Мироку, а Мироку… — Папа, папа! А расскажи, как ты влюбился в маму! — неожиданно потребовали близняшки и вдвоем забрались на колени к отцу. — Кину! Гекуто! — Санго от смущения побагровела. — Вы ведь сто раз это слышали! — Ладно тебе, Санго, не волнуйся. Обещаю, о непристойностях я умолчу. И Мироку начал. Начал, как обычно, издалека, полностью увлекшись своей речью. Чистокровный безучастно слушал монаха, особо не вникая в суть, однако финал заставил и его, Сещемару, навострить уши. — …после чего я взял ее за руки, посмотрел ей в глаза и спросил: «Санго, ты родишь мне ребенка?» А она… Тонкая бровь демона поднялась, рот в изумлении приоткрылся. Сещемару с трудом верил собственному слуху: неужели традиции смертных настолько похабны? Нет, конечно, он знал, что врожденные инстинкты у людей и демонов схожи, но зачем спрашивать очевидное? Или же без нужного вопроса с человеческой женщиной нельзя соединиться? Нелепость какая! Чушь. Ерунда. Глубоко потрясенный услышанным, демон украдкой взглянул не на одно, на целых три доказательства успешного сближения. Похоже, Мироку зря воздух не сотрясал и речи монаха действительно были со смыслом. Ерунда, не ерунда, а от правды не спрячешься, против фактов не попрешь… Фактам доверять Сещемару склонен. — Рин, — позвал он, поддавшись необычному порыву. — Да, господин Сещемару? — И девушка сразу к нему обернулась. Низенькая, худенькая, но уже не дитя. — Ты родишь мне щенка? Джакен чуть не подавился полученным угощением, выронил его и тихо прокашлялся в ручонку. Каэде отставила чай. Инуяша решил, что, наверно, свихнулся. Затем на лужайке воцарилась тишина. Казалось, даже ветер затих и хворост в костре трещать перестал. — Рин. А та боялась даже дышать, совершенно стушевавшись перед своим господином. Нежные щеки горели как закатное солнце, она не посмела поднять на демона глаза. Тогда Сещемару коснулся ладонью ее лица, желая убедиться, что румянец этот не вызван внезапной простудой — и Рин успокоилась, разомлела, улыбнулась ему самой прекрасной в мире улыбкой. — Вам, господин Сещемару… Если хотите, я Вам хоть двух… щеночков рожу…

***

Вечер минул, в кострище давно уже тлели угли, ясный месяц взошел над горами… Благосклонно кивнув на согласие Рин, демон исчез, и вскоре друзья, попрощавшись, расстались. Лишь только Мироку уходить никуда не спешил — все думал о жизни, о превратностях колкой судьбы. И, будто сквозь сон вспомнив минувшие годы, он мыслям своим усмехнулся: «Путь каждого непрост… Путь каждого неимоверно сложен — вот и решай, какой дорогой к счастью идти». Но верил монах, что если повезет и милостивы будут боги, то фраза волшебная еще и не такую пару сможет вместе свести.