Хеппибездэй

С самого утра Пашка мучился, не зная, как сказать ЭсВэ. Выручил Софронов — заканчивая сеанс связи, он прямо так и брякнул: мол, с днем рождения тебя, Паш, расти большой, не позволяй Гулыбину сильно тебя тиранить и что-то еще про здоровье и сбычу мечт. И отключился. ЭсВэ посмотрел на Пашку, как на неведому зверушку, и спросил, правда ли это. Как будто Софронов стал бы врать на сеансе связи. Пашка покаянно кивнул — мол, ну да, так вот вышло, простите. — Ну, и чего ты хочешь? — спросил ЭсВэ. — Хоровод? «Как на Пашины именины…»? Или этот, как его, хеппибездэй? Пашке очень хотелось ответить «хеппибездэй» и посмотреть, как ЭсВэ будет выкручиваться, но это грозило неприятностями в будущем, когда день рождения закончится. Поэтому он совсем было решил в соответствии с общепринятыми правилами этикета сказать, что ему ничего не надо и пребывание с ЭсВэ на станции само по себе нескончаемый праздник, но вместо этого сказал, что хочет баню. — Сегодня? В среду? — уточнил ЭсВэ. — Ну да, — согласился Пашка. — Вы ж спросили, чего я хочу. Я хочу баню. — Ну ладно, — сказал ЭсВэ и ушел растапливать печь и носить воду — Пашка специально посмотрел в окно. Потом он в легком офигении сидел и уговаривал себя, что все в порядке и что ему ничем не аукнется эта внеплановая помывка. В конце концов, у него же действительно день рождения, он мог бы даже показать паспорт. Погремев посудой, он сварил кашу, нажарил свежей рыбы и, подумав, испек оладьи. Они получались странной формы, но, сложенные горкой, чем-то напоминали праздничный пирог — если смотреть боковым зрением и особо не приглядываться. Пашка полил горку медом раньше, чем задумался, не убьет ли его ЭсВэ за нерациональное использование стратегического запаса. Но собрать мед обратно уже не представлялось возможным. ЭсВэ никого убивать не стал, с непроницаемым лицом съел все, что предложили, и сказал, что сам снимет показания. — Моя же очередь, — на всякий случай напомнил Пашка. — Сиди, именинник, — буркнул ЭсВэ, исчезая за дверью. — Ну и ладно, — сказал Пашка. Все равно на нем оставалась грязная посуда. ЭсВэ появился часа через два, сказал «Пойдем» и снова исчез. Пашка догадался, что подарочная баня готова, прихватил свежее белье и поспешил следом. Ветер щипал щеки и жестко целовал в нос. Тепло предбанника окутало Пашку, как теплая махровая простыня в детстве. Он торопливо стянул куртку, сапоги, теплые штаны и в футболке и трусах, довольный, пригрелся на лавке, закрыв глаза. — Ну, долго тебя ждать, именинник? — привычно испортил тишину голос ЭсВэ. Пашка вздохнул и пошел в парную, где его предсказуемо ждали жара, клубы пара и голый ЭсВэ. — Ложись, напарю в честь праздничка, — скомандовал он. — И чего ты опять в парную в одежде прешься, а, студент? Пашке было неизменно стыдно раздеваться рядом с ЭсВэ, так что этот диалог уже стал частью банного ритуала. Он быстро стянул с себя липкий от влажности хлопок и брякнулся на полку. ЭсВэ охаживал его веником со знанием дела: плечи, спина, бедра. Пашка разомлел, прогрелся насквозь, стало хорошо и уютно. Время от времени в поле его зрения попадал хуй ЭсВэ, болтающийся в такт ударам веника. От нечего делать Пашка посчитал, сколько у него не было секса. Выходило тридцать восемь дней. Ужас. Он закрыл глаза, фантазируя, что было бы, если б ЭсВэ сейчас внезапно осознал собственную бисексуальность и наличие рядом единственного подходящего объекта для ее реализации. Потом открыл глаза — так мечталось лучше. А потом обнаружил, что вставать как-то неловко. Не то чтобы он думал поразить ЭсВэ своим стояком — просто было неудобно быть единственным озабоченным в компании. — Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны, — дурацким мультяшным голосом провозгласил ЭсВэ. И уже обычным тоном добавил: — Слезай, студент, моя очередь. И веник свежий возьми! Пашка попытался спрятаться за веником, но вышло не очень. — Оба-на, — протянул ЭсВэ. — Да тебе одного подарка мало, студент! Пашка провалился бы сквозь землю, если бы знал, как. Вместо этого опять пришлось огрызаться. — Я молодой организм, у меня потребности, — выдал он лучшее, на что сейчас был способен. — Ну… праздновать так праздновать, — сказал ЭсВэ решительно. Спросить, что тот имеет в виду, Пашка не успел: его развернули и нагнули к полку. — Коленями на лавку стань, удобнее будет, — посоветовал ЭсВэ. — Где тут у нас крем после бритья валялся, не видел? — Под тазом посмотри, — посоветовал Пашка. Он понимал, что его сейчас, несомненно, выебут — и обыденность этого знания никак не коррелировала с бескрайним, как Северный Ледовитый, восторгом в груди. — Ну, студент, наслаждайся, — проговорил ЭсВэ, намазывая горячим кремом его задницу. Пашка покрепче вцепился руками в гладкие доски и приготовился к наслаждению. Он не сомневался, что ЭсВэ считает блажью всяческие подготовительные манипуляции, и не ошибся. Тот действовал уверенно и решительно, но, однако, бережно. Пашка охнул, когда немаленький хер преодолел сопротивление мышц и разом оказался в нем чуть ли не полностью. Но быстро привык, принялся работать задницей, постанывать и дрочить. Кончил он быстро: все-таки тридцать восемь дней — это тридцать восемь дней. ЭсВэ ненамного отстал от него, что-то выкрикнул, выдохнул и оперся руками по обе стороны от Пашки, дыша ему в ухо жаром. Отдышавшись, окатил обоих чистой водой и выскочил в предбанник — подышать. Пашка вывалился следом, упал на скамейку, похватал воздуха, казавшегося очень настоящим после банного пара. — Повторим? — предложим ЭсВэ. — Повторим, — согласился Пашка и тут же уточнил: — Вы о чем? — О том самом, — хохотнул ЭсВэ. — Тебе сколько стукнуло-то? — Двадцать семь. — Если за каждый год, долго повторять придется, — уже откровенно ржал тот. — Да я не против, — недолго думая, сказал Пашка. — Если у вас, конечно, получится. Зря он это сказал.

* * *

— Одевайся, — толкнул его в бок ЭсВэ. Пашка посмотрел на часы. Была половина первого ночи. Они уснули около часа назад. После того, как баня остыла, были опробованы обе кровати и кухонный стол. Пашка немного смутился при воспоминании о столе. Раньше он такого ни с кем не делал. — Вы ж говорили, что имениннику показания снимать не положено, — напомнил он. — А ты уже полчаса, как не именинник, — сонно заявил ЭсВэ. — Так что вперед и с песней. — Ладно, — согласился Пашка. — Только вы мне должны еще двадцать один раз. И почти успел вскочить с кровати до того, как его столкнули.