Изображая жертву

Пролог. Себастьян Моран с самого детства мечтал стать охотником. Он читал специализированную литературу об оружии, о повадках диких животных в естественной среде и непосредственно о самом искусстве охоты. Он тренировался в меткости, учился читать по следам, какие только мог отыскать в городском парке. Он воспитывал в себе терпение, просиживая сутки в импровизированной засаде, пока в конечном счете его не находил отец и не устраивал взбучку за то, что тот прогулял школу и снова не ночевал дома. Наказание он принимал со спокойствием и достоинством, полагая, что заслужил его, раз так плохо замаскировался, что его запросто раскрыли. И, стоически принимая наказания, юный Себастьян уверял себя, что, когда вырастет, он станет самым лучшим охотником, и о его трофеях будут печатать в газетах. Моран вырос, однако с реализацией мечты дело не заладилось. Сначала шанса выбраться в настоящие дикие джунгли не давала армия, куда его заставил вступить отец, а потом всё его время и силы начала отнимать работа – там же, при штабе, где он в итоге дослужился до полковника. Он был просто хорошим и знающим толк в своем деле человеком. Военным, но не охотником. А затем он познакомился с Мориарти. Этот, несомненно, интересный человек оказался самым настоящим егерем. Он рассказал ему о необычной разновидности диких животных, намного более опасной, чем те, о которых запоем читал в детстве Себастьян. Он рассказал ему о людях. И показал обширные угодья. Тогда Себастьян и начал всерьёз загонять зверьё, самое разное – вёртких лисиц, пугливых косуль, свирепых медведей, трусливых койотов. О его трофеях почти всегда писали в газетах. Так исполнилась мечта Себастьяна Морана. К званию хорошего человека и полковника прибавилось звание лучшего охотника. А затем егеря вдруг не стало. Хоть Джим и предупреждал, что может не вернуться, вопрос, зачем он застрелился, остался для Себастьяна настоящей загадкой. Нелогичной, отдающей горечью и бесконечно раздражающей загадкой. В тот день Себастьян почувствовал, что с шефом что-то не так, но не придал этому значения. Джим Мориарти всегда вёл себя довольно эксцентрично, но ведь друзей выбирают не по тому, насколько они «нормальны». Верный стрелок забрал тело своего егеря с крыши. Он не слишком задумывался над тем, зачем это делает. Человеческая сентиментальность? Военная солидарность к погибшим товарищам? Нежелание видеть его, своего бывшего партнёра, такого сумасшедшего и такого гениального, распластанным на крыше госпиталя в луже собственной крови и глядящим широко открытыми остекленевшими глазами куда-то в небо?.. Всё может быть. Джим назвал бы его банальным, но одно накладывалось на другое, и стоило солнцу зайти, как Себастьян уже был там, на месте, где Джеймса Мориарти последний раз видели живым: он – из прицела своей винтовки, Шерлок Холмс – воочию. Шерлок Холмс… Человек, который после этого и сам прожил недолго. В тот вечер, поднимаясь наверх, Моран испытал некоторое недоумение – почему полиция не проверила крышу? Но ему это было лишь на руку, и тогда он не придал значения своему везению. Эта неожиданная смерть сильно осложнила жизнь Себастьяна. Выбирать жертву самостоятельно было опасно. В отличие от всеведущего Джима, Моран плохо разбирался в преступных группировках и политических интригах. Он мог пристрелить одного волка, а после – искать укрытие от целой стаи, вышедшей на охоту за ним. Однако в то же время не хотелось тратить пули на простое зверьё. Работая с Мориарти, Себастьян в совершенстве познал значение понятий «заурядность», «посредственность», «обыденность». «Скука». Кто привык охотиться на тигров, уже не вернётся к охоте на кроликов. Неизвестно, как бы сложилось будущее Себастьяна, если бы однажды судьба не столкнула его с тем, по чьей вине он лишился шефа. Шерлок Холмс. «Проклятая ящерица! – думал Моран. – Отбросил фальшивый хвост, заставив поверить в свою смерть, после чего полинял и спрятался. Умно. Умно, мерзавец. Но глаза выдают тебя». Так или иначе, Себастьян был даже рад этой встрече: теперь у него была цель. Новая жертва, и – что немаловажно – умная. Особенная дичь. Незаурядная настолько, что это признавал даже Джим. Всё внимание Морана разом сосредоточилось на ней – уникальной дичи, ненавистной и оттого по-настоящему желанной. Нужно было как следует её изучить, но при этом быть максимально осторожным, чтобы самому не попасться на глаза внимательному детективу. Это было несложно – в отличие от Шерлока, Моран не обладал столь яркой внешностью. Он мог легко затеряться в толпе, никто надолго не задерживал на нём взгляд. Неброская одежда, незапоминающееся лицо… Немаловажное качество для шпиона и охотника. Спустя неделю слежки Моран окрестил младшего Холмса дальневосточным леопардом. Его стерегли в точности как вымирающий вид из красной книги, он практически не вылезал из заповедника, окружённого камерами, и его этак ненавязчиво всегда сопровождала пара-тройка охранников старшего брата. Шерлок мог часами шататься по городу переодетым в бродягу и о чём-то шушукаться с нищими, но Моран нигде не мог его подстеречь – что-то да мешало. Всякий раз. Он уже почти отчаялся найти слабое место детектива, когда тот сам невольно дал ему подсказку. Шерлок Холмс издали наблюдал, как его лучший и единственный друг Джон Ватсон, еле волоча ноги, возвращается домой. «Выходит, с приманкой мы определились», – поставил мысленную галочку Себастьян, переключая слежку на другой объект. Подкараулить доктора оказалось проще простого. Тот поздно возвращался из больницы, после чего шел прямиком в соседний бар, где периодически надирался до бессознательного состояния, а иногда устраивал драки, выбирая противников мощнее себя, и что странно – зачастую выходил из них победителем. «Да вы любитель адреналина, доктор!» – мысленно хмыкнул Моран, волоча на себе пьяного и в хлам избитого Ватсона. Себастьяну еще очень многое предстояло сделать. ***** Из тумана приятного забытья Джона вывела жуткая вонь. Кое-как разлепив тяжёлые веки, он увидел не менее жуткую картину. Место, где он оказался. Это была маленькая камера с металлическими стенами, справа проходили трубы отопления, слева кое-как различались очертания дверей, а напротив в огромном кресле сидел и смотрел на него в упор Джим Мориарти. Первым порывом было сорваться с места и бежать прочь, вырваться из этого замкнутого пространства, из проклятых четырех стен, напоминавших запертую клетку, но вот незадача – Джон был крепко привязан к железному стулу, ножки которого были приварены к полу. «Мориарти!» – пульсировало в голове. Мориарти в ответ на все его потуги даже не шелохнулся. И до Джона наконец дошло, почему. В жёлтом свете одинокой лампы накаливания он не сразу разглядел нездоровый цвет лица, посиневшие губы и следы разложения на скулах, лбу и руках мертвого злодея-консультанта. – Что за... – не успел спросить Джон, как где-то сбоку открылась дверь, и вошёл мужчина. Его Джон не знал. Он был высок, жилист и одет в простую безликую одежду. Выделялась только обувь – армейские ботинки на рифлёной подошве. В руке он держал небольшой чемоданчик. «Винтовка», – понял Джон. – Вижу, вы уже очнулись, доктор Уотсон. – Что происходит? – осипшим голосом проговорил тот. – Похищение, – небрежно пояснил мужчина. – Вы приманка для Шерлока. – Но… но он же… – слова никак не давались, на полпути застревая в горле. – В том-то и вся проблема, – похититель присел на корточки рядом с доктором. – Вы наверняка помните тот день. Вы стояли внизу, Шерлок – на крыше. Вы говорили о чём-то, а я держал вас на мушке и должен был убить, если он не прыгнет. Это был последний приказ моего шефа. Холмс прыгнул – и вы остались в живых. Но его, как предполагалось, смертельный прыжок оказался всего лишь трюком. – Он жив! – шёпотом выдохнул Джон. Незнакомец не закрыл за собой дверь, и вонь разложения уже не так била в нос, позволяя дышать свободнее. – Это ненадолго, – с сухой убеждённостью констатировал похититель. – Вы здесь, потому что я не выполнил последний приказ шефа. И Шерлоку снова придётся выбирать – либо вы, либо он. – Что вы задумали? – желудок нехорошо скрутило в предчувствии чего-то по-настоящему кошмарного. Какой-то странный бункер, мёртвый Мориарти, разодетый в костюм и сидящий буквально впритык к нему – даже смотрит так же безумно, как при жизни! Да, определённо подобная ситуация не располагала к радужным мыслям или трепетным надеждам на лучший исход, на хоть сколько-нибудь счастливый финал; зато дурные предчувствия ощущали себя здесь как рыба в воде и уже были близки к тому, чтобы полностью подчинить разум доктора Уотсона. Джон опустил голову. – Я позаботился о том, чтобы он узнал о вашем похищении. Даже подбросил ему пару подсказок. Однако ему следует поторопиться. В этой камере хорошее отопление, но плохая вентиляция, а мистер Мориарти ещё при жизни был очень испорченным. Даже сейчас он способен на убийство. Чем дольше вы находитесь рядом с ним, тем больше подвергаетесь воздействию токсинов. У вас на теле много ссадин… Не мне рассказывать вам, как действует трупный яд. Вы будете медленно и мучительно умирать, – снайпер потер кончик носа и коснулся чемоданчика. Пока он это говорил, на его лице не отразилось ни тени эмоций, как будто он вовсе не пытался вселить ужас в привязанного к стулу человека, а банально констатировал какие-то будничные факты, довольно рутинные, довольно очевидные и потому не требующие достаточной доли внимания и вложения в оные каких-либо чувств. – Когда Шерлок найдёт вас – а он найдёт – мы будем ждать его. Вас я, конечно, отпущу, но к тому времени вы уже успеете отравиться его ядом, – он кивнул на труп напротив. – Помните конфеты с ртутью? Шефу бы понравилось. – Зачем вам это? – выдавил Джон. – Считайте, что я выполняю волю усопшего. Он наверняка захотел бы поучаствовать в этом лично, – похититель замолчал, а затем, поднявшись на ноги, проговорил с какой-то отстраненностью: – а если начистоту, доктор, то… я лишился друга. И, думаю, будет честно, если теперь умрёт кто-то из вас двоих. Вы ведь одинаково дороги друг другу. Это уравняет нас. Когда за незнакомцем захлопнулась дверь, лампа слегка покачнулась, и Уотсону на секунду показалось, что Джим ему подмигнул. Смрад тут же усилился. Больные фантазии или следствие того, что единственный путь проникновения свежего воздуха в душную комнату был перекрыт тяжёлой бронированной дверью? Несмотря на царившую в помещении жару, по коже пробежал холодок. Мурашки по спине от гнетущей, если не сказать зловещей, обстановки. И страшной, словно затишье перед бурей, тишины, когда сам воздух вибрирует от напряжения, отдается звоном в ушах, нашёптывая, что тебе никуда не сбежать и не скрыться. Безнадёжность. Немое ожидание. Последний раз подобные чувства он испытывал в Афганистане… Но это сейчас не имело значения, все мысли занимало другое: Джон не мог определиться что хуже – сгнить заживо в закрытом бункере вместе с разлагающимся покойником или еще раз пережить смерть Шерлока? ***** Доктор Уотсон жалел о том, что открыл глаза. Он жалел о том мгновении, когда увидел старого врага – опасного преступника, который и при жизни считал его «домашним питомцем» Шерлока и отличной приманкой. Как в эпизоде со встречей в бассейне, куда Холмс явился с флеш-картой, а Джон — со взрывчаткой в куртке. И как в эпизоде, разыгрываемом в данный момент. «Некоторые вещи остаются неизменными несмотря ни на что», – мрачно и с каким-то равнодушием подумал Джон, поднимая голову и через силу глядя на мёртвое лицо с явными признаками разложения, которые тем быстрее проявлялись, чем теплее и влажнее был воздух в помещении. К несчастью, тепла и влаги здесь было в избытке. - Чертов постановщик, – вслух бросил Ватсон и сплюнул. – Решил, будто нужен второй дубль? Будто я мало настрадался тогда? Будто я плохо запомнил, каково это – ощутить сильный удар по голове, отключиться, а придя в себя, понять, что оказался на месте тех, кто рыдал в трубку, когда сидел, обвешанный взрывчаткой, читал или слушал твои чертовы наказы, дословно повторяя их, и ждал с моря погоды, надеясь на постороннего человека, надеясь и невольно вверяя свою жизнь в его руки! Ты дрянной садист. Паршивый манипулятор! Конченый ублюдок... Джон оборвал себя и притих. Ему показалось, что он услышал какой-то звук. Смешок? Сколько он ни прислушивался, в помещении было тихо. Лишь негромко гудела лампа накаливания, заливая все вокруг неприятным тусклым светом, душащим зрение так же медленно и неумолимо, как смрад помещения душил обоняние. «Показалось», – решил он и, слегка поежившись, взглянул на Мориарти. Мертвее мёртвого. Джон отвёл глаза и уставился в пол. Зачем здесь горит свет? Почему он должен видеть эти кошмарные остекленевшие глаза; осознавать, что напротив него сидит разлагающийся покойник? Послушно вдыхать трупные яды? За что? Почему он должен сидеть покорной куклой в безропотном ожидании, когда его лучший друг наконец предстанет перед ним, чтобы снова покинуть? Джон с силой дернулся. Раз, другой, третий... Впустую. Радость от новости, что Шерлок жив, быстро меркла на фоне возможной перспективы вскоре собственными глазами увидеть его смерть – причем на этот раз точно настоящую. Невозможно быть настолько гениальным, чтобы в одиночку пробраться в логово врага, где тебя уже ждут, забрать своего друга-заложника и вернуться обратно в его компании, целым и невредимым. — Я этого не вынесу... – жалобно простонал он. Но и стены, и мёртвое тело напротив него остались безмолвно безучастными. ***** Сколько уже прошло времени? Час? День? Неделя? Может, он уже целую вечность задыхается в этой чёртовой газовой камере? Он ни разу не смог уснуть. Пространство перед глазами уже двоилось и расплывалось. Начинало казаться, что Мориарти вполне осмысленно смотрит и даже ухмыляется. Но Джон понимал, что такого не может быть. Просто эта вонь и недостаток кислорода влияют на мозг. Он снова закрыл глаза и попытался уснуть, но в ушах усилился и без того назойливый писк. А когда он открыл глаза – Мориарти в кресле уже не было. Только бурое пятно на обивке, там, где её касался затылком преступник-консультант. Джона будто ледяной водой окатило. Покойник обнаружился стоящим у труб. Всё тот же, в своём тёмно-синем костюме, он тянул перед собой посиневшие руки, будто пытался согреть их у костра. - Какого чёрта? – шёпотом выдохнул Джон. В голове крутилось два варианта развития событий – либо Мориарти только притворялся покойником, а всё происходящее грандиозный трюк, либо это Джон начал сходит с ума. Пока что поверить в первое мешала тёмнеющая на затылке дыра в обрамлении желтоватых костей черепа. - Боже, как же у меня замёрзли руки! – проговорил Мориарти, растопырив над батареей свои посиневшие пальцы. – Я тебе удивляюсь, Джон. Как ты можешь сидеть на железном стуле в таком холоде? Джон ничего не понимал. В камере было жарко как в парилке. У него даже лицо было залито горячим потом. Доктор отвёл взгляд, пересохшим языком слизнув бисеринки пота, выступившие над губой. Картина ему категорически не нравилась. В углу стоял всё-тот-же-Мориарти, с лицом в трупных пятнах, только одетый как Ричард Брук. И с интересом разглядывал Джона, наклонив голову. Джон на всякий случай посмотрел на трубы, там никого не было. «Это всего лишь галлюцинации, - подумал он. – Я слишком долго здесь нахожусь». - Не вздумай меня игнорировать! – закричал Мориарти как ненормальный, прямо в лицо доктора, оказавшись так близко, что можно было досконально рассмотреть каждое трупное пятнышко. Если бы стул не был приварен к полу, то Джон наверняка бы с него упал. - Что тебе от меня нужно? – выдавил он, язык будто онемел и не желал слушаться. Джим улыбнулся и приблизил лицо почти вплотную, в нос ударило гнилью, от чего Джон зажмурился и тут же почувствовал влажное прикосновение у виска. Мерзость! Какая мерзость! Он дёрнулся, но Джим обхватил его голову совершенно ледяными руками и зашептал в ухо. - Скажи мне, почему застрелился Ричард Брук? А потом всё пропало. Прикосновения, жуткий шёпот. Только писк перерос в такой звон, будто кто-то ложкой стучит по стакану, размешивая сахар. Джон рискнул открыть глаза. Мориарти нигде не было, в том числе и в кресле. Всё тот же звон стекла о металл. - Ку-ку! – раздалось откуда-то сверху. И доктор, не задумываясь, задрал голову. Покойник лежал на потолке, вольготно, как на полу, даже заложив руки за голову. Потолок был невысокий, и если бы Джон мог встать и поднять вверх руку, то наверняка смог бы до него дотронуться. Другой вопрос – стал бы он это делать? - Так ты не ответил на мой вопрос, – Мориарти мило улыбнулся. Джону хотелось выть. Если бы воздух был хоть чуточку чище, он бы полной грудью вдохнул и выл - долго и протяжно. А так его хватило только на жалкие поскуливания. «Господи, когда этот кошмар прекратится? Это же сон? Это наверняка какой-то кошмар. Может тут не трупный смрад виной, а какой-то газ, как тогда, в Баскервиле?» - Джон… - Джон… - Джо-он!... Раздавалось эхом со всех сторон. - Почему застре… чему застрелился… стрелился Ричар… лился Ричард… чард Брук… - Лился… лился… лился….. рейхенбах…. - Я не знаю! – закричал Джон, изо всех сил напрягая голосовые связки. – Не знаю! Меня не было там! Я понятия не имею, зачем ты прострелил себе башку, чёртов маньяк! Он так выдохся, что тяжёлого, гнилого воздух приходилось вдыхать в два раза больше. Противный звон, бьющий по перепонкам, смолк. Мориарти сидел в своём тёмно-синем костюме, заложив ногу на ногу и презрительно глядя на Джона, как на нерадивого сыночка, принесшего двойку из школы. - Ты ничего не понял. Как с тобой скучно. - Я не разговариваю с галлюцинациями, – буркнул пленник. Джим тут же залился визгливым смехом. - Ау! Я настоящий! А ты уже отвечаешь мне! Джон сжал челюсть, чтобы не сказать ещё что-нибудь, что затянет его глубже в это болото под названием Джим Мориарти. Его уже начинало лихорадить от этого голоса, от этой вони. От всей той ситуации, в которой он оказался. - Ну не надо обижаться! – мертвец шутливо надул губы. – Хочешь, я тебя развеселю? Смотри! Он присел перед Джоном на корточки и, достав откуда-то пистолет, сунул в широко раскрытый рот и нажал на курок. Выстрел громыхнул настолько реалистично, что Джон опять зажмурился, а в ушах зазвенело. - Ну вот зачем я это сделал, а? Джим сидел, сгорбившись на своём кресле, и смотрел на пистолет. Он буквально воплощал своей позой великую скорбь. Джон поддался на это впечатление и утешающее промямлил. - Я правда не знаю. Честно. Извини меня. Мориарти тут же вскинул голову и с угрожающим видом уставился на Джона исподлобья. - Не вздумай меня жалеть, – твёрдо проговорил он. – Ты меня не знаешь. И в ту же секунду из направленного в лицо Уотсону дула пистолета вырвалась пуля. Очень медленно. И Джон даже почувствовал, как пуля влетает в его открытый от ужаса рот, прошивает нёбо, перегородки костей, мозг, и вылетает из затылка. Джон Уотсон был бы счастлив, если бы это была настоящая пуля. - Так на чём мы остановились? – болтая ногами, спросил Джим. - Я не знаю, почему ты застрелился, – ответил Уотсон, но по улыбке Мориарти было понятно, что тот не перестанет задавать этот дурацкий вопрос, на который Джон не знал ответа. ***** Спустя бесконечно долгое время, Джон услышал шаги и с трудом поднял голову. Он весь вспотел. Хотелось кашлять и вдыхать больше, глубже, яростнее. Слушать голос Мориарти было невыносимо, а в то, что его найдут до того, как он окончательно пропитается трупными испарениями и сам станет живым трупом, верилось с трудом. Когда еле слышно скрипнула дверь, Джон подумал, что это очередная иллюзия его отравленного мозга. — Ш... Шерлок? – выдохнул он. В глазах всё плыло, но даже спустя год, он не мог не узнать его. Джон ждал его. Он догадывался, что выглядит неважно, но не думал, что его дела настолько плохи, что, бросив всего один взгляд, Шерлок кинется к нему, с остервенением орудуя лезвием перочинного ножа и распарывая им веревки. Джон разрывался между желанием верить в то, что это не сон, и страхом, что, окажись это сном, реальность может оказаться куда страшнее. Мориарти никуда не делся. Он продолжал сидеть в кресле, с интересом наблюдая за манипуляциями Шерлока, будто его это забавляло. — Я тебя отсюда вытащу, – бормотал Шерлок, тяжело дыша от напряжения и вкладываемой силы. – Черт возьми, Джон! Прости меня... Он с трудом осмысливал происходящее и даже не заметил, отреагировал ли вообще Холмс на сидящий напротив них труп. Думать становилось все тяжелее. Уже словно в бреду Джон ощущал, что его волокут по каким-то коридорам, а Шерлок что-то говорит, больше для того, чтобы поддерживать доктора в сознании. - Прости. Я бы раньше тебя нашёл! Всё Майкрофт! Жлоб, не хотел давать секретные карты с расположением заброшенных бункеров! Я целый день потерял! Коридор заворачивался в причудливый лабиринт. Вправо, влево, влево, снова направо, лестничный пролёт, прямо, прямо, опять направо. Где-то вдалеке маячила полоска света. Воздух был ледяным и немного спёртым, но Джону он сейчас казался чище, чем в альпийских горах. В голове немного прояснялось. Что-то важное скреблось на задворках сознания. Настолько важное, что от этого зависела чья-то жизнь. - Шерлок, когда ты сюда шёл, ты никого не видел? Высокий, светловолосый, с винтовкой… Тот не ответил, а только застыл на месте, странно вглядываясь в лицо Джона. Они остановились на площадке, как раз у лестницы, которая вела к открытой двери. - Так ты видел кого-нибудь? Шерлок отрицательно покачал головой. - Нам нельзя выходить, – прошептал Джон, будто их могли подслушивать. - Джон, некогда препираться! Тебе нужна помощь! – Там снайпер! Я видел его. Он говорил, что будет ждать тебя на подходе. Как ты не понимаешь? Он пристрелит тебя! - Так точно, доктор Уотсон. Спокойный, слишком нормальный голос для человека, подстроившего эту жуткую ловушку. Он вышел из тени под лестницей, держа их на прицеле лёгкой винтовки. - Здравствуйте, мистер Холмс. Рад, что вы не обманули моих ожиданий. Наверное, будет невежливо не представиться будущему покойнику. Себастьян Моран. У Джона опять всё поплыло перед глазами. Покойный Мориарти в стороне строил рожи, пародируя то ли Морана, то ли Грязного Гарри из кино. А потом появился ещё один Мориарти – чёрный силуэт в светящемся проёме дверей. У Джона в ушах зазвучало заевшей пластинкой: - Моран-Моран, Моран-Моран… Моран вздрогнул, но винтовку не опустил. Он тоже это слышит, понял Уотсон. Шерлок смотрел вверх, на беззаботно спускающегося по лестнице Джима Мориарти. -Моран-Моран… - Джим положил руку на плечо своего верного стрелка. – Видимо, нужно было умереть, чтобы ты проявил свою фантазию. Мне понравилось, как ты всё тут устроил. Дома получишь печеньку за креатив! - Дома ты печеньем не отделаешься, – сквозь зубы процедил Себастьян. – Скажи спасибо, что у меня сейчас руки заняты, а то я бы тебе врезал. Несмотря на резкий ответ Морана, Уотсону показалось, что это было напускное и на самом деле стрелок доволен. «А ещё, - подумал Джон, - если бы Шерлок вернулся из мёртвых при менее трагичных обстоятельствах, я бы тоже захотел ему врезать». - А вы что уставились? – звучит насмешливый вопрос. В глазах Шерлока горел не заданный вопрос. Как? Как Джим остался в живых, если на его глазах пустил себе пулю в голову? Как, если только что он видел его разлагающийся труп? Джон, будто в него вселилась та безумная галлюцинация, отстранённо спросил: - Почему застрелился Ричард Брук? Мориарти – настоящий, не иллюзия, тот уже давно исчез – с нескрываемым любопытством уставился на доктора, будто на говорящего пса. - Шерлок, для тебя это будет сюрпризом, но твой дружок задаёт поразительно правильные вопросы! - Нашёл себе двойника, – тут же понял детектив. – Чем ты его шантажировал? - Он умер ради искусства! Такой забавный парень! Увидел его случайно года три назад. Один в один похож на меня! Он был провинциальным актёром, не очень-то талантливым, играл в спектаклях «Кушать подано!». Согласись, его последняя роль была куда удачней! Ты ведь оценил? - С лихвой, – процедил Шерлок. – И на самые важные встречи ты наверняка отправлял его. - Нет-нет-нет-нет! – замотал головой Мориарти. – Ты так плохо обо мне думаешь? Можешь не отвечать, я знаю, что намного хуже! С Ричардом ты встречался лишь дважды. Первый раз в доме глупенькой Китти, второй – на крыше. Я берёг его до последнего! Цени! Такого редкого кадра на тебя угробил! И это я ещё знал о твоём готовящемся фарсе! - Как ты его заставил пойти на это? - Какой ты стал несообразительный, Шерлок! Надышался трупным ядом, и твой гениальный мозг стал отмирать? Меня тогда сильно прижали спецслужбы. Кто-то сливал им информацию, хотя всё должно было быть наоборот. Поэтому о моей маленькой находке я не распространялся. Сам добыл досье Ричарда Брука. у него на тот момент было столько проблем, что он бы дьяволу душу заложил, лишь бы со всем этим разобраться! Сам посуди – на нём висел гигантский долг по кредитам, требовалась пересадка сердца для дочери, с жильём и работой тоже были нелады. - И он заложил душу тебе! – съязвил Шерлок. - Именно так, – кивнул Джим. – Я попросил у него только об одном – когда мне понадобится его помощь, он без разговоров сделает всё, о чём бы я его ни попросил. - И он согласился. - Ну, сначала он думал, что ему просто нужно сыграть себя самого - невинного актёра Ричарда Брука, которого плохой, нехороший Шерлок Холмс заставляет играть злодея Мориарти. А вот на крышу дорогой актёр ну никак не хотел лезть! - Ты пригрозил убить его семью. - О! Это самая примечательная часть жизни Ричарда Брука. На день его смерти был назначен семейный праздник. А семья у него просто огромная собралась! Мамы, папы, дяди, тёти! Дедушки с бабушками. Не говоря уже о жене и его трёх дочерях! Я сказал ему, что если он не сделает всё как нужно, его дом вместе со всей его драгоценной семейкой взлетит на воздух! Кстати, я в это время был на том празднике вместо него, и даже какое-то время жил там после. Последняя воля покойного и всё такое. Мориарти замолчал, задумчиво смахнув с плеча невидимую пылинку. - И вот самое интересное, Шерлок. Ричард мог остаться в живых, если бы ты сразу спрыгнул с крыши. Но ты довёл беднягу до крайности. А он так этого не хотел! В бункере повисла гнетущая тишина. Шерлок и Мориарти обменивались взглядами. Моран, не отрываясь, целился в Шерлока и, кажется, даже не моргал. Джон мысленно прощался с жизнью, повиснув на плече у друга. - И что теперь? Убьёшь нас, как собирался твой киллер? – наконец спросил Шерлок. - А зачем? – пожал плечами Джим. – Я жив, Себастьян на вас больше не злится. Сегодня настоящее воскресенье!!! Я вас отпускаю! Шерлок не шевельнулся. Так легко отпустить? Джон почему-то надеялся, что успеет прикрыть Шерлока, если Моран захочет выстрелить им в спину, когда они будут подниматься по лестнице. Или Джон просто надеялся на реальность этого выстрела? Как надеялся в камере, когда Мориарти стрелял ему в голову. - Я не нарушу своё обещание, – глухо сказал Джим. И если бы в этой ситуации можно было почувствовать больший дискомфорт, Джон мог бы поклясться, что от серьезности, с которой это было сказано, всякому сделалось бы крайне неуютно. – Ты не разбился, Шерлок. Отсюда простой вывод – твои друзья умрут. И в наказание за твое жульничество, я сперва заставлю тебя наблюдать за этим, и только потом возьмусь за тебя – если, конечно, ты к тому времени сам не наложишь на себя руки. Думаешь, я хотел унизить тебя, раздавить? Заставить мир поверить в то, что ты фальшивка? Тогда мне было бы достаточно твоего подлого обмана и не самой искусной инсценировки, но нет, нет, ни в коем случае! Ты должен помнить, что я говорил тебе, Шерлок. А я предупреждал – уйди с дороги. Ты не сошел. Я сказал, что когда-нибудь всё-таки убью тебя – когда представится подходящий момент. Выжгу твое сердце. Ну что, дорогой, чувствуешь, как оно пылает? Страсть как возбуждает! – Но упс, кажется, мы заболтались, и его уже начало лихорадить, – Джим приостановил свой чувственный монолог и кивнул на Джона, подрагивающего на плече Шерлока. – Я отпускаю твоего питомца, потому что он уже ходячий мертвец. А тебя, чтобы ты рыдал, глядя, как жизнь в нем ме-е-едленно и неотвратимо гаснет... Шерлок, ты знаешь, я люблю грустные сказки. А еще я безумно люблю страшные! ***** Выйдя наружу, Шерлок сразу достал мобильный телефон, не ловивший связь внутри. Судя по всему, он, как всегда, никого не предупредил и в одиночку ринулся прямиком во вражескую ловушку. Может статься, Шерлок и правда нисколько не поумнел со времен «Этюда в розовых тонах», а может, из тех загадочных ниточек, тех зацепок, что дал ему Моран, действительно следовало – приведи он полицию, будет только хуже. Пока Шерлок вызывал скорую, Джон тихо осел на земле и понемногу начал мириться с мыслью – пусть лучше все будет именно так и не иначе. Пусть он, ставший бесполезным – бывший военный доктор, долгое время преследовавший войну, гнавшийся за адреналином, пусть лучше он оставит этот мир. Даже если так, если он, в самом деле, «уже покойник», он оставит этот мир, будучи уверенным в том, что Шерлок Холмс жив. А Шерлок Холмс способен принести людям куда больше пользы, чем он, личный блоггер Джон Ватсон. - Джон! Всё будет хорошо! Слышишь? Ты не умрёшь! - шептал ему Шерлок, пока они ждали приезда скорой помощи. На улице было свежо, светило солнце. Невероятно яркое солнце. Чистый воздух овевал его, унося дурные мысли прочь, вместе с духотой бункера. И Джон подумал, что детектив не ошибается. Эпилог. Когда скорая увезла доктора вместе с детективом, Моран позволил себе расслабиться и убрал винтовку. - И что теперь? – Джим с любопытством смотрел на стрелка. – Руки у тебя теперь свободны, где же обещанный хук справа? Или, погоди, ты же левша! Значит – слева! Я тебе даже щёку подставлю! - Хватит паясничать. Я рад, что ты жив, – помолчав, ответил Себастьян, укладывая винтовку в футляр. – Надо уходить отсюда. Тут будет слишком людно. Они молча направились вглубь бункера, не сговариваясь насчёт маршрута. Моран нисколько не сомневался, что шеф наблюдал за ним и изучил все его планы. Когда они проходили мимо той самой камеры, Джим остановился и заглянул внутрь, смешно сморщив нос. - Ну и видок! А вонь! Я почти сочувствую нашему дорогому доктору! - Тут не только труп, – Моран подошёл к креслу и, достав из-под него небольшой баллон, перекрыл вентиль. – Я не знал, когда Холмс объявится, и подстраховался. - Себастьян, мой дорогой друг, а откуда ты взял этот баллончик? Моран честно ответил, что взял тот, что приносил ему на хранение в квартиру сам Джим. - Ты говорил, что он токсичен и как раз хотел испытать на ком-нибудь. По глазам шефа было понятно, что за испытаниями газа с неизученными свойствами, разработанным доблестными британскими учёными, он бы хотел наблюдать лично. И что, использовав единственный баллон, бравый охотник очень его разочаровал. На его немой укор Моран отковырнул сбоку обивку кресла и вытащил маленькую камеру слежения. -Хоум-видео! – расплылся в улыбке Джим. – Обожаю! Злосчастная камера с покойником в кресле с помощью рычага опускается на нижний уровень и от былой обстановки остаются только трубы отопления. Все улики надёжно уничтожат крысы, обитающие в подвале. Они приходят в квартиру на чердаке, где живёт Себастьян (высоко, отличный обзор - то, что нужно для снайпера) и включают видео на ноутбуке. Джон Уотсон, не помня себя, кричит что-то – звука нет, но по губам легко можно прочесть – «Я не знаю!». По стенам мечется чья-то тень, будто мотылёк бьётся о лампочку, только неоткуда взяться этому мотыльку в наглухо закрытой камере. Джим с азартом смотрит на экран, следит за перемещениями юркой тени, которая то исчезает, то появляется вновь, будто ожидая кульминации, возможно - появления обладателя этой тени. А Морану впервые в жизни почему-то страшно. Конец.