Голоса

— Так это кольцо и есть твой прах? — Се Лянь снял с себя цепочку и покрутил в пальцах серебристое кольцо, которое подарил ему Хуа Чен. — Да, Ваше Высочество. И ты вправе делать с ним все, что вздумается. Се Лянь ещё немного поиграл с драгоценностью и теперь его взгляд остановился на Непревзойденном Князе Демонов. Хуа Чен сидел напротив него и спокойно жевал отвратительную — но только не для него — похлебку, приготовленную принцем. Поймав взгляд возлюбленного, демон улыбнулся, но почувствовал, что что-то не так, забеспокоился. — Гэгэ, ты о чем-то задумался? Се Лянь положил кольцо в руку и зажал в кулаке. Взгляд его сделался странным, будто душу его начали терзать сотни сомнений. Грудь тяжело вздымалась от клокотавшего внутри, ниоткуда взявшегося, гнева. Глаза застлала пелена, из-за которой он видел сейчас не своего Сань Лана. Он видел перед собой демона. Жестокое, мерзкое, эгоистичное создание, вселяющее всепоглощающий страх и ужас даже в сердцах Богов. Голос в голове, мучавший Наследного Принца вот уже несколько лет после заточения Безликого Бая под гору, стал жестче. Он начал требовать большего. Требовать, требовать, требовать… — Да, задумался. Скажи, Хуа Чен, что ты предпримешь, если я решу развеять твой прах по ветру? От зоркого взгляда демона не укрылось состояние Принца. Он видел, как его возлюбленной страдал от душевных терзаний, но гордость Его Высочества не позволяла ему и близко затрагивать эту тему, как он ни старался. Отношения стали натянутыми как струна. Той любви и идиллии в их семье больше было. Все стало прахом. Развеялось по ветру. Се Лянь сосредоточено смотрел на кольцо. Голос в голове не утихал. Наоборот, он становился все громче и громче с каждой минутой. Было невыносимо терпеть подобные муки. Именно сейчас все было иначе. Тело пребывало в блаженстве, а душа — в смятении. Хуа Чен застыл на месте. Второй раз Се Лянь назвал его истинным именем. Это до боли резало слух. Больно. Он встал и подошёл к возлюбленному, сел перед ним на колени и тихо, но в то же время достаточно громко, чтобы его мог услышать Се Лянь, проговорил, казалось, годами отточенные слова: — Клянусь, ни на земле, ни на небе вы не найдёте более искреннего, чем я, более верующего, чем я, более любящего, чем я. Затем он взял руку принца и сам зажал в ней свой прах. — Если Его Высочество желает нужным, я готов. Я покорюсь любой вашей воле. Спустя мгновение, которое казалось для Хуа Чена вечностью, он шёпотом произнес: — Но сначала, позволь узнать, что подтолкнуло тебя на это? Се Лянь будто только и ждал, пока его спросят об этом и тут же четко проговорил заранее подготовленный вопрос: — Где ты был те 800 лет? Вопрос застал Хуа Чена врасплох. Ведь принц прекрасно знал, что он не мог найти его. Бросив все свои силы, все, что только можно на поиски возлюбленного, он все равно не мог отыскать его. Наступая на след, он терял его, если находил человека, который хоть как-то мог помочь, вскоре видел лишь его донельзя истерзанное тело и душу. — Я не мог найти тебя. Гэгэ знает об этом, — спокойным голосом ответил демон, хотя в душа разрывалась от боли и отчаяния, — мыслями я всегда был с тобой. Не было и дня, чтобы я не думал о Его Высочестве. Се Лянь встал и бросил пустой взгляд на демона. Тот все ещё сидел на коленях с опущенной головой. Нагоняющий страх демон, перед которым склоняются сами Небеса. В голове принца что-то щелкнуло и он произнёс: — Помнится мне, в свое время я запретил кланяться мне на коленях. Ты же стелешься передо мной, перед богом, в чьих руках твоя жизнь и смерть. Ты — ничтожество, Хуа Чен. В ответ принц услышал лишь тихое: — Я знаю, Ваше Высочество. Се Лянь распахнул дверь храма и, даже не удостоив взглядом своего единственного и преданного верующего, сухо произнёс: — Моя мечта — помогать простым людям. Я могу сделать их жизнь проще, уничтожив тебя. — Всё, что Его Высочество пожелает нужным, я приму как должное. Наследный принц вышел во двор, оставив стоящего в храме Хуа Чена. Голос в голове будто убивал остатки его разума. Он был слеп и глух. Се Лянь закрыл глаза бросил кольцо из-за головы. — Жоэ. Лента послушно слетела с запястья своего хозяина и в миг превратила столь ценную драгоценность в пыль, которая развеялась по ветру. Лента вернулась обратно и ласково обмоталась вокруг запястья. Се Лянь уже долгое время стоял на одном месте, бездумно глядя вдаль. Дверь храма раскачивалась и скрипела от слабых порывов ветра, собранные в кучу сухие листья разлетелись по всему двору. Казалось, время остановилось. Вокруг не было ни единой души, которая напомнила бы о жизни. Все умерло. Все мёртво и никогда не очнется от беспробудного сна. Се Лянь только под вечер, когда начали опускаться сумерки, зашёл домой. Ничего не напоминало о когда-то счастливых днях. Ничего не напоминало о Сань Лане. Вокруг царил лишь хаос: повсюду лежали листья и мусор, принесенный ветром с улицы, по алтарю рассыпаны палочки благовоний и подношения, что делали Се Ляню местные жители в виде фруктов, овощей и маньтоу. Он посмотрел на рисунок, что заменял статую божества: изображение стало блёклым и невзрачным, черты лица искажены до неузнаваемости, а цветные одежды обрызганы кровью. — Жоэ, — еле слышно произнёс Наследный Принц. Белая шелковая лента покорно обмоталась одним концом вокруг балки под потолком, другим — завязалась узлом и повисла над алтарем. Се Лянь взобрался на стол для подношений и, просунув голову в петлю, которая сама затянулась на шее, повалил его на пол, лишая себя единственной опоры под ногами.