Очередная пьянка ничем хорошим не заканчивается. — Розария знает это не понаслышке. В очередной раз треплет чужие синие волосы обречённо вздыхая.
— Ты определённо дурак, Кэйа. — Усмехается она отпивая вино из бокала, чувствуя на себе пристальный взгляд винодела за барной стойкой.
Не в первый и не в последний раз она находится в обществе пьяного Капитана выбившегося из сил как морально, так и физически. Хоть её нисколько не забавляет его состояние, её забавляет больше сама ситуация. Два взрослых человека поссорившихся несколько лет назад. Ну и что с того? Не конец света, переживут.
Так бы сказали многие, но не она.
Розария совсем не такая.
Другая.
Отчуждённая от сестёр, со своими нравами и ценностями, своими мыслями в голове, о которых никто кроме неё не знает и даже не догадывается. Однако для Розарии все люди как открытые книги, и Кэйа не исключение. Только в отличие от простых жителей Олберич значительно выделяется. Один только его вид вызывает десятки вопросов для других, но не для Розарии.
Для неё всё намного проще.
Будто есть в Мондштадте ещё один человек который каждый вечер наблюдает весьма забавную и одновременно печальную картину.
Она единственная.
Единственная, кому Кэйа доверяет.
Единственная, кому он не боится плакать в плечо и вжиматься в чужое тело, задыхаясь в слезах. Но в Розарии нет любви. Только понимание и сочувствие. Дилюк в этом явно убеждён, то ли из-за ревности, то ли из-за жалости, что монахине приходится справляться с этой ношей в одиночку.
И вот одна и та же картина, преследовавшая Рагнвиндра уже которую неделю, повторяется снова.
Розария не злится, смотрит понимающе, и в её взгляде будто пропадает безразличие и холод. Она ни капли не нежная, только здесь, только с Кэйей, потому что не может помочь ему пересилить свой страх, но и бросить не может. Просто не получится. В таверне заметно пустеет. Угасает пьяный гул, стоящий в помещении, и становится некомфортно. Возможно, они будут последними, кто покинет это место, помимо Дилюка.
Розария торопится, оплачивает счёт за выпитое и возвращается, Кэйа по всей видимости даже голову не в состоянии поднять, не то что стоять.
— Ну же, Кэйа. — Шипит монахиня и наклоняется, пытаясь привести Капитана в чувство.
И ей отчасти это удаётся.
Кэйа поднимается, а ноги предательски подкашиваются, но будучи пойманным Розарией это не казалось чем-то плохим в такой момент. Не в первый и не в последний раз. Она уже привыкла. Хоть Розария и была в несколько раз худее и ниже по росту, удерживать тяжёлого человека, а тем более помогать ему идти было для неё не очень легко, но возможно. Порой Дилюка это удивляло.
— Позволите предложить помощь? — Рагнвиндр смотрит на "парочку" из-за стойки.
— Вынуждена отказаться.
Розария не позволит, и Дилюк прекрасно это понимает. Понимает, что попытка была более чем безуспешной. Это злило и одновременно печалило. Кэйа и Розария покидают таверну, в помещении становится совсем пусто и одиноко, Дилюк ведь любит тишину?
Впервые за долгое время Рагнвиндру стало по-настоящему одиноко. Сейчас он был наедине с собой, но лучше от этого не становилось. В последнее время Кэйа старался не оборачиваться, не смотреть, не говорить с ним. Будто что-то резко в нём переменилось, разбивая остатки прошлого вдребезги.
Но раз так, почему Кэйа каждый раз плачет? Почему залпом опустошает один бокал, не наслаждается, а упирается лицом в руки и не поднимает голову. Дилюк не понимает, почему Кэйа выглядит измученно.
Но по всей видимости, оставлять Дилюка одного никто не старается, дверь в таверну отворяется и появляется бард.
— Один бокал одуванчикового вина, пожалуйста. — Заявляет Венти с порога. Вот же наглец.
Дилюк вздыхает, опускает на стойку чистый до блеска бокал и наливает вино, пододвинув его ближе к краю. В ответ бард улыбается, в тот же момент опустошая содержимое.
— Если это всё, что ты хотел, то теперь прошу покинуть таверну. — Шипит Дилюк.
— Ну же, Мастер Дилюк, неужели сегодня вас что-то гложет? — Венти забирается на высокий стул.
— И как ты догадался?
— По вам видно. Вы обычно менее хмурый. — Хихикает бард.
— Если это всё, что ты хотел сказать — уходи.
— Я лишь предлагаю помощь.
— А я не просил помощи.
Рагнвиндр отворачивается, нервно трёт из без того чистый бокал, стиснув зубы.
— Это из-за сэра Кэйи?
Дилюк молчит.
— А вы пытались его когда-либо понять?
И вправду, Кэйю понять он никогда не пытался и осознаёт это только сейчас. Это ошибка. Ошибка, которую Дилюк совершает снова и снова каждый чёртов раз.
— Я не мог. — Дилюк врёт.
— А может быть не хотели?
И это тоже отчасти было правдой.
Дилюк опирается о стойку, опуская голову, а бард победно хмыкает.
— Пора бы вам исправить это, пока не стало совсем поздно. — Последнее, что говорит нежданный посетитель и покидает таверну.
Дилюк поднимает голову. Венти прав, и убегать от проблемы не получится.
***
Однажды в Соборе выдаётся тяжёлая неделя, а вместе с ней и Розарию утягивают на нелюбимую работу, с таким завалом про посиделки в таверне можно было забыть.
Этого монахиня и боялась. Кэйе не особо важно с кем пить, он желанен в любой компании, вот только не сболтнул бы Капитан лишнего, находясь в алкогольном опьянении рядом с Дилюком.
На удивление, всё это время Олберич не перебирает с алкоголем. Сидит в углу стойки, не обращает ни на кого внимания и молча пьёт, смотря куда-то в сторону.
Дилюк сжимает бокалы в руке. Он не привык к его безразличию.
А после Кэйю вовсе и не видно. От рыцарей Рагнвиндр слышал, что Джинн дала Капитану поручения, и он на удивление даже после их выполнения не заходил выпить, от чего становилось напряжно.
Близится конец недели. От поручений в Ордене и след простыл, но остаток мучает чужое тело. За три дня Кэйа успел измотать себя, и нужна была срочная перезарядка, и он нашёл её, в алкоголе.
Затягивается такая посиделка на несколько часов, уже все посетители покинули таверну, но только не Кэйа. Капитан до сих пор упрямо пьёт и валится вон из сил.
— Сэр Кэйа, мне пора таверну закр- — оборвано говорит Чарльз замолкая, в помещение входит Дилюк.
— Вы на сегодня свободны, Чарльз. — Винодел косится на дверь, провожая поскорее выйти.
Бармен покидает таверну, Дилюк и Кэйа остаются наедине.
— Кэйа. — Тихо зовёт Дилюк.
Олберич боится. Резко встаёт из-за стола, направляясь к выходу держась за всё, что попадётся под руку. Тело обмякает, а сознание помутняется.
Он, пьяный, рядом с Дилюком — немыслимо, особенно в такую минуту.
Кэйа выходит наружу, но уже не в состоянии идти сгибается, грозясь упасть. Дилюк делает несколько шагов вперёд, желая помочь, но у Кэйи есть другой герой. Его подхватывает Розария, взявшаяся буквально из ниоткуда. Будто она знала, что всё так и будет заранее.
Дилюк опускает руку, встречаясь с девушкой взглядом. Розария по-прежнему холодна, её взор наполненным, безразличием и раздражением, но ненависти и подобного к Рагнвиндру не испытывает.
— Разве ты не узнаёшь в этом взгляде себя?
Дилюк застывает.
Розария всё это время защищала Кэйю от него. Защищала как от самого страшного врага.
На мгновение отвлекаясь, Дилюк не замечает никого рядом с собой. Розария исчезла так же быстро, как и появилась, забрав Кэйю с собой.
***
Через несколько дней Кэйа уже и не помнит того дня, алкоголь хорошо действует — думает Розария. В очередной раз они приходят выпить.
Олберич не сдерживается, опустошает целую бутылку вина и всё начинается по-новой. Кэйа упирается в сложенные на столе руки и тихо всхлипывает. Розария ставит полупустой бокал на стол, сжимает руку Кэйи чуть опуская голову, поглаживает оголённые пальцы железными кольцами, нежно, не причиняя боли от острых концов.
— Люблю. — Плачет Кэйа.
— Я знаю.
— Люблю. — Повторяет он. — Люблю. Люблю. Люблю. — Снова и снова.
— Тише, Кэйа. — Розария вновь касается чужих волос поглаживая его по голове. Негоже плакать Капитану на виду у пьяниц.
Но лучше от этого не становится, поток слёз не прекращается, отчего монахиня впадает в небольшую растерянность. Они остаются одни, а взгляд Дилюка со стороны с них не сходит. Розария смотрит в ответ, подзывая. Дилюк принимает это. Помогает монахине поднять Капитана и довести до дома, вот только никак не ожидает, что его бросят прямо там.
Бросая Кэйю на кровать, Розария выдыхает, он не пушинка всё-таки. Дилюк же садится рядом на кровать, смотря на девушку.
Монахиня нервно трёт пальцы, останавливаясь в дверном проёме.
— Вам... нужно поговорить. — Говорит Розария, исчезая с порога в тот же момент предварительно закрыв дверь.
Рагнвиндр и сам понимает, время пришло, разворачивается к лежащему Капитану и касается его спины. Кэйа сгибается, хватает себя за плечи, дрожит, боясь лишний раз громко дышать.
— Ты не на каторге, Кэйа. — Начинает Дилюк.
Олберич лишь сильнее сжимается.
— Я думал над тем, что никогда не пытался понять тебя. Я попросту не хотел. Не хотел понимать из-за того, что сам запутался. — Дилюк убирает руку. — Но теперь я понимаю, почему... — его перебивают.
— Я люблю тебя. — Терять Кэйе было нечего, пусть лучше сейчас его оттолкнут навсегда и он забудет об этом, как о страшном сне, чем терпеть дальше, держа в себе.
Дилюк облегчённо выдыхает. — Я тоже тебя люблю. — Прижимается к Кэйе, вытирая чужие слёзы.
Больше он не заставит его плакать.
