По сценарию

— Ну как, отдохнул? — бодро спрашивает продюсер на другом конце провода. — Теперь возвращайся к работе. Мы ждем тебя.       Рука с телефоном обессилено падает вниз, и Арсений возвращается из чудесной сказки в реальность. В ужасную реальность, в которой он должен покинуть своих родных людей. Он до последнего не хочет в это верить, но это и не требуется — его спрашивать никто не будет. Сказали — сделал. Все элементарно. Вот только для него все усложняется нахождением рядом людей, делающих его по-настоящему счастливым. А другим на это все равно.       Дима напряженно следит за каждым действием друга и с волнением смотрит во вмиг потускневшие глаза. Реакция мужчины на звонок ему совершенно не нравилась. — Савина, иди в комнату. — Не стоит, — Арсений натягивает улыбку и откладывает телефон. — Давай поговорим вечером? — Хорошо.       Дима хлопает его по плечу, потом ведет дальше по руке и на секунду сжимает его ладонь в своей, выражая тем самым свою поддержку.       Раздавшийся звонок сначала вызвал у Димы раздражение — их прервали прямо на самом интересном месте. Но в груди начала расплываться радость от того, что Арс-то его не оттолкнул, хотя были они совсем не в двусмысленном положении, и не заметить этого он не мог. Однако эта радость пропадает моментально, вслед за блеском в чужих глазах, и Дима вмиг позабыл о том, что произошло между ними пару минут назад. Весь оставшийся вечер Позов старался как-то отвлечь Арсения от звонка, хотя сам еще не понимал, что на самом деле произошло. Только по лицу соседа он подозревает, что ничего хорошего. Дима не сводил с Арсения настороженного взгляда, внимательно наблюдая за поведением того, и старался по нему прочесть причину резкой смены настроения. А Попов будто издевался, все ходил и молчал; притворялся, что все хорошо. Дима волновался. Он боялся, что его друг сейчас переживает что-то, по всей видимости, серьезное и тяжелое в одиночку, и Диме это не нравилось. Он хотел поскорее разобраться с этим, вместе, чтобы снова вернуть Арсения к счастливой, как он надеялся, жизни с ними.       Это был день, наступление которого Арсений не хотел. Он представить себе не мог, как скажет Диме о том, что ему пора уезжать. Только пообещал всегда быть рядом, и вот он уезжает на довольно-таки продолжительный срок. Снова расставание. Ни одного обещания он сдержать не смог. Арсений удивляется, как до сих пор его сердце не разорвалось от этих поворотов судьбы. Как будто все идет против них. А может, так и есть.       Арсений старается прорепетировать свою речь для Димы, пока тот укладывает дочь, но ничего не выходит. Он не может подобрать слова. Не знает, какие будут звучать правильно. Ему кажется, что никакие. Нет правильных слов, чтобы сказать, что ты их снова покидаешь, но при этом все равно любишь. Это звучит уже совершенно не правдоподобно. Несмотря на то, что они знали, что этот день наступит, и Дима при любой возможности старался выкроить выходной, который он проведет с ним, Арсением, и своей дочерью, не лишает этот день заслуженной ненависти.       Дима в его квартире появляется неожиданно и напротив оказывается так тихо, что погруженный в свои мысли Арсений не сразу его замечает. А когда все же обращает на друга внимание, теряется, глядя в любимые карие глаза, вечно смотрящие на него с нежностью. Это внушает Попову крупицу уверенности, и он начинает. — Звонили по поводу работы. — Тебе отказали? — осторожно спрашивает Дима. — Нет, я буду играть. — Так это же хорошо, — Дима заметно расслабляется и улыбается. — Не зря готовился. Почему ты такой грустный? — Кажется, я не хочу возвращаться, — Попов смотрит в глаза другу так, будто хотел, чтобы он все по взгляду понял, хоть Арсений сам до конца разобраться в своих чувствах не мог. — Арс, не переживай. Ты через столько прошел, что бояться из-за этого совсем на тебя не похоже.       Арсений не возражает, хотя он вовсе не боится своей работы — это глупости. Он боится покидать их. Боится снова почувствовать то одиночество, которое испытывал еще не так давно. Горький привкус еще остался, напоминая о той отвратительной неделе. Боится не сдержать обещание. Боится их потерять. — Ты думаешь?       Дима берет ладони мужчины в свои и ласково проводит по ним пальцем. — Арс, это же твое спасение, твоя мечта. Ты хорошо постарался, готовясь к этой роли. Надеюсь, мы смогли тебе помочь.       Арсению эти уговоры слышать неприятно. С одной стороны, Арсений понимает, что Дима имеет в виду, — Попов действительно все это время рассказывал о том, какой крутой у него сценарий, и что ему не терпится отыграть эту роль. Но когда реальность сделала мощный хук, исполнив его мечту в момент, когда исполнялась другая, о которой даже думать, как считал Попов, слишком наивно, все усложняется. Арсений не хочет слышать все эти Димины уговоры. Он хочет, чтобы тот никуда его не отпускал; настаивал на том, чтобы Арсений остался здесь с ними. Это даже в голове выглядит нелепо, Дима не такой. Дима поддержит, всегда поддержит. Как же он этим сейчас раздражает. — Не представляешь как сильно. — Когда ты уезжаешь? — Завтра днем. — Совсем скоро, — после недолгой паузы говорит Дима севшим голосом и прочищает горло. — Почему так быстро? — Чтобы глаза не мозолил на площадке раньше времени, — грустно усмехается Попов. — Они все подготовили, и завтра большая часть актеров приезжает. — Вот как.       Арсений смотрит в Димины черные глаза и совершенно не представляет, что же будет дальше. Но сейчас он сжимает чужие ладони. — Поможешь мне собрать чемодан?       Какой же Арсений жестокий. Просить о таком в то время, как Дима готов просто взять и выкинуть этот самый чемодан в окно. Кричать на мужчину, молить, чтобы он остался с ними, с ним, но это будет так эгоистично. Отнимать у Арсения его мечту. Жестоко. Но Дима хватается за эту спасительную ниточку. Чтобы еще хотя бы пару часов побыть с Арсением. Сделать с ним еще хоть что-то. Все секунды, что им осталось быть вместе, провести рядом друг с другом, не отходя ни на шаг. — Конечно.       Гнетущую атмосферу в квартире Арсений старается разбавить забавными историями, связанными с той или иной вещью, сразу показывая ее Диме. И иногда у него это даже получается. И Дима о каждом предмете расспрашивать не забывает, чтобы дольше смотреть на Арсения, дольше слушать его. Чтобы видеть его сияющие глаза, чтобы знать, что для него дорого. Дима уже и не следил за своим лицом. Он, ничего не боясь, смотрел на мужчину с открытой нежностью и влюбленностью. Он слабо улыбался и старался как можно дольше держать в руках вещи Арсения. Только когда попадалась одежда, от которой все еще пахло ее хозяином, Дима держался из последних сил, чтобы не уткнуться в ткань и не вдохнуть приятный запах, чтобы не вытатуировать его аромат на своих легких. Из последних сил. Но улыбка, смех Арсения спокойно отпечатываются в самом сердце.       Только праздник не может длиться вечно.       Когда вещи собраны, Арсений предлагает чай, чтобы еще на немножечко удержать Диму, хоть на часах уже и глубокая ночь, и есть высокая вероятность проспать. Если честно, Арсений бы ею воспользовался. За чаем уже Дима старается как-то вывести соседа на разговор. Расспрашивает о путешествиях, работе в театре и прочем и прочем. Попов рассказывает ему то, что уже рассказывал, но Дима не останавливает его, лишь бы тот говорил. Этого мало. Необходимо придумать что-то еще.       За беседой у них успевает остыть так и не допитый чай. — Ты на завтрак к нам придешь? — Обязательно. Наш последний завтрак же, — грустно усмехается Попов. — Пожалуйста, не говори так.       Это слышать еще больнее, чем просто думать об этом. Такими словами Арсений просто ранил и себя, и своего друга. Арсений знает, что важен Диме, вот только совершенно не представляет, на сколько. Он с какой-то жестокостью хотел оставить на своей душе и на душе друга больше шрамов, чтобы их объединяло хоть что-то все время, что они будут порознь. Для счастья времени больше нет, поэтому остается только хорошо запоминающаяся боль.       Вот и все. Диме пора уходить. И так не хочется его отпускать. Но для того, чтобы просить ложиться сейчас рядом, в одну кровать, причин никаких нет. Тогда-то он был рядом, потому что Дима сам этого захотел, ему нужна была поддержка. А какая нужна эмоциональная поддержка, если у Арсения и так все идет хорошо? Правда только в карьере, однако о душевном смятении Позову знать необязательно. Он и так несет ответственность за дочь, так еще и сваливать на него ответственность за взрослого мужика? Дима еще в самом начале их общения сказал, что ему и одного ребенка хватает. Можно предложить не спать сегодня вообще, у стоматолога как раз завтра выходной. Но измученный вид Позова заставляет Попова отложить эту идею. Да и странно это выглядело бы. — Даже не попросишь остаться? — спрашивает Дима, и Арсений давится воздухом. Хочется выкрутиться какой-нибудь шуткой, но голова абсолютно пуста. — А я думал, что мы уже квиты. В Новый год у меня, несколько дней назад у тебя. — В следующий раз снова будем у меня.       Арсений, не зная, как реагировать, просто открывал и закрывал рот. Пользуясь заминкой друга, Позов берет ситуацию в свои руки. — Укладывайся, я пока умоюсь.       Дима так и уходит, не получив ответа. Хотя, скорее всего, он и не требовался. Арсений начинает судорожно готовить место для сна, параллельно успокаивая свое сердце. Почему Дима предложил снова спать вместе? И что это за «следующий раз»? Арсений думал, что за столько времени хоть немного смог узнать своего соседа, но тот снова и снова умудряется его удивить.       Они ложатся спать в полнейшей тишине. Каждому хотелось больше слышать и слушать своего друга, дольше смотреть в глаза и чаще получать улыбку. Но все слова казались лишними. Мужчины желают друг другу спокойно ночи и закрывают глаза, лежа лицом друг к другу. Уже засыпая, Арсений чувствует, как Дима ласково поправляет его челку, но проваливается в сон раньше, чем успевает на это отреагировать.

***

      Дима жалеет, что не попрощался с Арсением дома, где их никто не увидит. Чтобы от всего сердца, чтобы крепко-крепко, чтобы не отпускать. А теперь они могут лишь разок сжать друг друга в объятиях, надолго запоминая тепло и запах друг друга. Впитывая в свое тело тело своего близкого человека. Сейчас они не могут позволить себе большего.       Арсений садится в машину, и Позовы еще долго смотрят ему вслед. Савина плачет, и Дима хочет последовать ее примеру. Когда машина пропадает из их поля зрения, они поднимаются в квартиру. — Я буду скучать по Арсению, — всхлипывая, говорит Савина. — Я тоже. — Почему он не может остаться?       Девочка усаживается на свою кровать, и Дима садится рядом, приобнимая. — Ему надо на работу. Он актёр, его по телевизору показывают. Я же тоже работаю. — Значит, он скоро вернется? — чуть воодушевляется Савина. — Не знаю, вернется он или нет, но точно не скоро. — Он обещал! Мы же семья! Он обязан вернуться. Он меня ещё жонглировать не научил, — девочка скрещивает руки на груди и надувает губки. — У человека может быть только одна семья. И она у него уже есть. — Нет! Мы тоже его семья! Ты должен был сказать ему об этом!       Мужчина на секунду теряется. Он предполагал, что отъезд их соседа может отразиться на Савине, но чтобы настолько — и подумать не мог. — Я уже говорил. — Повтори! Говори, пока он это не поймет, — настаивает девочка. — Обязательно скажу, — ласково улыбается Дима, радуясь тому, как его дочь привязалась к их соседу. Грусть грустью, но все-таки хорошо, что девочка смогла подружиться с Арсением. Без нее Дима вряд ли бы заговорил с актером снова и тем более никогда так и не влюбился бы в него. А Дима такого исхода не хочет. Ему нравится любить Арсения, пусть эти чувства и вызывают некоторые проблемы. Так даже интересней. — Как только он доедет до Москвы, мы обязательно вместе ему позвоним, хорошо?       Вытирая слезы, Савина кивает. Позов целует дочку в макушку и поглаживает по плечу, успокаивая.       На телефон неожиданно звонят. Дима бы соврал, сказав, что до последнего не ждал звонка от Арсения или его сообщение о том, что он решил никуда не ехать. Но это почему-то звонит Антон. — Арс уезжает? — без приветствия интересуется молодой человек. С его стороны это довольно-таки странно. — Уже. Только в такси его посадили. — Вы поговорили?       Дима замирает и, оставив дочку в комнате, выходит в коридор. — Зачем ему это? Я просто буду тянуть его вниз. Пусть спокойно работает. Все равно мы вместе быть не сможем. — Вы меня заебали. Оба, — раздраженно вздыхает молодой человек на том конце трубки. — Быстро за ним на вокзал! К Савине скоро подъеду, так что не парься.       Он же знал, к чему это приведет. Дима все еще прекрасно помнил боль, принесенную ему и Савине его женой. Да он до сих пор не мог отойти от этого окончательно. Только наличие рядом Арсения, который привлекал к себе все его внимание, помогало восполнить сердце недостающем теплом и счастьем. И снова удар. Позов сам себя спрашивает, сколько еще раз он будет позволять другим людям так глубоко заселяться в его душе. И скольким из них позволит уйти, оставляя после себя пустоту.       Дима рядом с ним улыбается и забывает о прошлом, о котором так мечтал забыть. Но реальность всегда очень быстро остужала его настрой. Потому что ему нельзя было испытывать такие чувства к мужчине. И вообще к кому бы то ни было. Он боялся в этих чувствах раствориться и упустить из виду дочь, которой и так доставалось слишком мало его внимания. Он поклялся держаться подальше от этих чувств, пока Савина не повзрослеет. Но тут появился тот, рядом с которым ему тяжело держать себя в руках. Он все норовил, а иногда даже исполнял, свои маленькие неоднозначные капризы. То поправить лохматую после игр челку, то коснуться плеча или спины, похвалить, насмешить, обнять на ночь, подтрунить. Только сейчас, наблюдая, как за стеклом такси проскальзывает город, Дима понимает, что он готов тонуть в Арсении сколько угодно. Он готов снова отдать свое расколотое сердце другому человеку. Дима абсолютно точно уверен, что не хочет терять его, не хочет ждать, не может позволить Арсению уехать, пока он не скажет ему все, что хотел последние месяцы. Это его окончательное решение. Наконец-то сделать то, о чем он мечтал. Он слишком долго с этим тянул. Теперь остается лишь успеть.       Вокзал, как обычно, наполнен мельтешащими туда-сюда людьми, до которых Арсению нет никакого дела. Посадка уже началась, но Арсений намеренно выехал позже. Он хотел подольше побыть с Позовыми, и, если получится, опоздать на сапсан. Хотя надо было заставить продюсера взять ему билет на самолет, который летал гораздо реже, чем ездили поезда. В голове мелькают воспоминания о Диме и Савине с самой их первой встречи и до слез и печальных глаз, провожавших его. Это уже вторая его любовь, которую он променивает на работу, и Арсений уже не уверен, готов ли он так поступить. Уж слишком много близких людей он так отстранил от себя. Причиняет боль себе и другим, не жалея никого. Растоптал мечты супруги о счастливой и любящей семье, разрушил… он даже не знает, о чем все это время мечтал Дима. Но Попов уверен, что Савине, с которой он играл почти каждый день и надеялся хоть иногда заменять ей отсутствующего родителя, он также сейчас вредит. Стоит ли оно того? Конечно нет. Он хотел бы никогда не видеть слезы на лицах этих людей, кроме как от смеха или счастья. Дима его понимал, ну или хотя бы пытался. Эти чувства окрыляли его. Надежда, любовь и постоянная поддержка этих людей окутывали Арсения теплом. Слишком дорогим теплом, чтобы менять его на лицемерие и очередную неудачу.       Арсений всерьез задумывается над тем, чтобы поехать обратно к Позовым. Наконец признаться, возможно получить по лицу, но признаться. Сказать все, что так давно хотел. Сказать, как дороги ему Димины слова и касания, его внимание и забота. Нужно только вернуться к ним, но его резко хватают за руку, тем самым прерывая размышления. Этим кем-то оказывается запыхавшийся Дима, и Арсений сначала глазам своим не верит и думает, что сошел с ума так сильно, что уже начинает видеть галлюцинации. Вот только галлюцинации не могут тебя касаться, ты не можешь чувствовать жар их тела и их крепкую хватку. Он не успевает ничего сказать, Дима сразу же утаскивает его куда-то в угол за прилавок, прочь от посторонних глаз. И, убедившись, что их не видно, целует, с наслаждением упиваясь моментом. Внутри в радостном экстазе бились бабочки, наконец сумевшие выбраться из коконов. Как же давно Дима грезил мыслями о поцелуе с этим человеком. Сколько раз он это представлял у себя в голове. Сколько раз останавливал себя в самый последний момент, чтобы не сделать это в реальности. Каким же он был идиотом, лишая самого себя такого прекрасного чувства. Попов теряется лишь долю секунды, потом, бросив вещи, отвечает на поцелуй и заносит руки за шею мужчины, прижимая ближе к себе. От переизбытка чувств мужчине даже дышать становится тяжелее. Он так счастлив. Он безумно счастлив. Ему кажется, что этого не может быть, что сейчас он проснется, и все это окажется очередным сном. Одним из множества снов, в которых он видел свои мечты. Но в реальность его возвращает Дима, который немного отстраняется от него, быстро пробегает глазами по лицу и, пока Арсений зависает на его алых и влажных губах, снова целует. Им МАЛО-МАЛО-МАЛО друг друга. Они не могут оторваться уже какое-то время, мечтая наплевать на общественные нормы и статус Арсения. Потому что наконец-то их губы слились в поцелуе, наконец-то они полностью открыты друг другу и наслаждаются этим. Мужчины упиваются своими чувствами, полностью в них растворяясь и отдавая свои израненные сердца и души друг другу навеки. Они не хотят отпускать друг друга больше никогда, и все это читается лишь в одном поцелуе. Были ли их поцелуи с другими хоть когда-нибудь такими чувственными, как сейчас? Это маловероятно. Раньше они прилагали силы, чтобы не нарушить невидимую границу друзей, чтобы не поцеловать соседа, когда тот так близко и говорит такие красивые и нужные слова, а теперь они прилагают все усилия, чтобы все-таки оторваться друг от друга, тяжело дыша. Это самое настоящее безумие, и они хотят в нем утонуть. — Надо было сделать это гораздо раньше, — шепчет Дима, не отпуская лицо мужчины. — Надо было.       Женский голос невнятно объявляет, что посадка заканчивается, и просит провожающих покинуть вагоны.       Они опускают руки вниз, чтобы сплести пальцы, и Арсений касается своим лбом чужого. — Дим, я не знаю, насколько у меня получится, я сделаю для этого все, что смогу, — нет, даже больше, — но позволь мне быть твоей семьей. — Ты уже, Арс, я же говорил еще в Новый год, — Дима нежно гладит большим пальцем чужие бледные ладони. — Савина попросила меня говорить это тебе, пока ты не усвоишь. — Тогда считай, что я и сейчас не понял, — мужчины улыбаются друг другу. — Мы будем ждать тебя дома. — Я обязательно вернусь.       Сидя в такси и сапсане мужчины не могли сдержать своих улыбок. В голове то и дело крутился их поцелуй. Арсений боялся прикасаться к своим губам, боялся стереть это воспоминание, ведь повторить это у них получится ой как не скоро. Но они повторят, обязательно, еще много-много раз. При первой же встрече Арсений обещает накрыть губы мужчины и целовать-целовать-целовать до упоения. Так долго, будто воздух им больше не нужен. Дима то и дело кусал губы, все еще чувствуя вкус любимого кофе соседа на них. Арсений выглядел так прекрасно с блестящими глазами, с румянцем на щеках, с влажными просто невероятными губами. Обалденными губами, от которых Дмитрий никак не мог и не хотел оторваться. Как будто долгожданная вода в пустыне, хотелось наслаждаться этим столько, сколько они только могли себе позволить. Конечно теперь, когда они осознали, как же прекрасно целовать друг друга, обнимать в новом статусе, понимать, что у них все может получиться, ожидание становится мучительнее. Главное, что они пообещали друг другу. Они сказали то, что так хотели, пусть и не используя для этого слова. Наконец-то необходимое спасение они смогли найти друг в друге. Когда все закончится, они обязательно будут вместе. И больше никогда друг друга не отпустят.