***
— Твоя бабушка — ну просто Агата Кристи! — высказалась Ася, когда в понедельник перед уроками Маша рассказала ей о воскресной беседе. Быстро припомнив, кто такая Кристи и чем она так знаменита, Маша вздохнула: — Я ей так и передам. Почему-то лёгкого и весёлого настроения подруги она не разделяла. — Вы не поверите! — заявила спешащая к ним Лада. — Ты назвала Лаврентьева папой? — не удержалась от шпильки Ася. Бросив в неё недовольный взгляд, Лада запрыгнула на подоконник, сняла с юбки соринку и, наклонившись к подругам, прошептала: — Эти придурки опять собрались в лес! — А, ну в это-то поверить можно, — фыркнула Ася, и Маша согласно закивала. — Мало им Димы со сломанной ногой, надо бы ещё сотрясение заработать и нервный тик. Лада пожала плечами: — Не знаю, что насчёт сотрясения, но нервный тик им обеспечен. Тем более что они собрались исследовать ту нору. — Коля тоже идёт? — встрепенулась Маша. — Понятия не имею. Знаю только, что идут Костя, Соколов и Бендеберин. Маша задумчиво кивнула. Между тем раздалась трель звонка, возвещающего о начале урока, и подруги, ухватив рюкзаки, направились в кабинет трансфигурации. Преподаватель трансфигурации, Лукин Борис Николаевич, был мужчиной средних лет и, если верить школьным слухам, когда-то даже дружил с нынешним президентом Волшебной России, хотя сам он этой информацией не делился. Да и некогда было на его уроках сплетничать — уж кто-кто, а Борис Николаевич во время урока не оставлял ученикам ни одной свободной секунды. И пусть его занятия не были признаны самыми любимыми у школы, как это было с историей магии, все, с пятого по одиннадцатый, с удовольствием посещали эти уроки и, в отличие от нумерологии, никогда не устраивали преподавателю бойкоты. Едва стих шум, характерный для первых минут любого урока, Борис Николаевич взмахнул волшебной палочкой, и на столе материализовался ящик со множеством прутиков и камешков. — Цель нашего сегодняшнего урока, — начал Борис, раздавая ученикам сырье, — превращение неживого вещества в живое. Вернее будет сказать, в мнимо-живое. Мнимо-живое вещество (будет неплохо, если вы это запишите) — это вещество, которое по всем внешним признакам является живым, а по биологическим — неживым. — Это как? — нахмурился Илья. — А это когда смотришь — отличная жирная свинья, хоть сейчас на шашлык, а на деле оказывается, что это просто твоё отражение, — поддел его Егор. — Ха-ха-ха, очень смешно, Егор, обхочешься, — недовольно фыркнул Илья, но Борис Николаевич, оказавшись около парты Алины и Аси, заметил: — В некоторой степени так и есть. Вот например… Да, думаю это подойдёт. Он на секунду задумался, постучал концом палочки по парте, и уже через секунду на месте ученического стола важно возвышалась… Лошадь! Самая настоящая, гнедая, с темно-коричневой, блестящей на свету шерсткой. Ася с Алиной восторженно ахнули — ещё бы, это великолепие было прямо перед их носом! — и одновременно потянули руки к гладкой тёмной шерсти, а вот сидящие на соседней парте испуганно замерли — копыта у лошади выглядели особенно реалистично. — Аккуратнее, она может укусить, — предупредил Борис Николаевич, но опасения его были напрасны: лошади определённо льстило внимание. — Что ж, девушки, опишите мне её. Поняв, к чему он клонит, Алина поднялась с места, подошла к морде лошади и, не прекращая её поглаживать, медленно начала: — У неё мягкая и тёплая шерсть коричневого цвета. Горячее дыхание. Она двигается. Фырчит. — Она на секунду задумалась, после достала из портфеля яблоко и протянула его животному. — А ещё ест. С удовольствием, прошу заметить. И глаза у неё карие, умные… Она живая, — заключила Алина, поворачивая голову к преподавателю. Егор громко усмехнулся на её заявление, а Борис Николаевич покачал головой: — К сожалению, Алина, это не так. Да, конечно, по всем внешним признакам её можно отнести к живым существам, но если мы углубимся в исследования, то поймём, что она не может расти и стареть, не может размножаться, у неё не происходит обмен веществ. Что касаемо раздражимости… Люмос! — воскликнул он и поднёс светящийся конец палочки к глазам лошади. Ответной реакции с её стороны не последовало. Тогда он резким движением выдернул из её гривы волосок — лошадь даже не фыркнула на это. — Как видите, она никак не реагирует. А если мы рассмотрим эту лошадь как продукт питания, то я могу вас уверить: вкус у неё будет, как и у оригинала, вот только голод её мясо не утолит. Это все равно что есть воздух. Он ещё раз взмахнул палочкой, превращая лошадь обратно в парту (класс при этом разочарованно вздохнул), и оглядел учеников. — Как я уже сказал, тема нашего сегодняшнего урока — превратить камень в черепаху, а прутик в птицу. На первый взгляд это не так тяжело, но я хочу предупредить, что трансфигурация неживого в мнимо-живое — одна из самых трудных тем. Итак, для начала нам следует выучить несколько заклинаний для трансфигурации. К концу урока по классу летали воробей Маши и дятел Егора, а также бегали три черепахи, принадлежавшие Егору, Косте и Асе. Ещё одна синичка с деревянными лапами и полудеревянными крыльями отчаянно пыталась взлететь с парты Лады и Маши, но, несмотря на подбадривания подруг, у неё это так и не получилось.***
Бросив взгляд на тёмное безлунное небо, Костя тяжело сглотнул. Он не стеснялся своих чувств — было действительно страшно. Быть может, все дело в том, что на этот раз он знал, что его ждёт. Быть может, виноват Илья, которому повсюду мерещился какой-то человек. Костя точно сказать не мог, но тот факт, что чувство страха пробирало до мозга костей, отрицать не спешил. — Мы пришли, — сказал Илья, внимательно оглядевшись. — Вон и моя сигарета, которую Кнопка выкинула. Вы уверены, что за нами никто не следит? — Ну если только белка, — хмыкнул Егор, стараясь казаться весёлым, но нервно дрогнувший кадык выдал его с головой. Он подошёл к нужной сосне, прошептал: «Люмос максима!» — и обернулся на друзей. — Предлагаю так: я и Костя спускаемся вниз, а ты, Илья, остаёшься здесь. — Зачем? — Потому что если мы не сможем подняться, кто-то должен объявить тревогу. Он одарил друга долгим внимательным взглядом и прыгнул в берлогу. Внизу все было точно также, как и рассказывал Костя: темно, сыро, множество корней и то, что заставило их троицу вернуться — чей-то скелет. Комок подкатил к горлу, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть, глаза заслезились от неприятного запаха, сердце заколотилось в груди, и в голову ударила совершенно ненужная мысль — если они не будут осторожны, то могут запросто составить этому «везунчику» компанию. — Как думаешь, давно он здесь? — спросил спустившийся Костя. — Судя по одежде, лет двадцать. Плюс-минус лет пять. Опережая твои вопросы — скорее всего, мужик. — Но как он здесь оказался? — Костя посмотрел на товарища, и тот пожал плечами: — Давай у него спросим. Не обращая внимания на недоумевающий взгляд Кости, Егор подошёл к трупу. Сначала долго принюхивался, после освещал фонариком каждый миллиметр на скелете и лишь после этого предложил: — Можно взять его образец, провести экспертизу. Ты же в зельях разбираешься? — Я?! Ну если только в пределах школьной программы… — Ну как, скажи пожалуйста, с такими-то генами можно было прошляпить талант к зельям? Это, если что, был риторический вопрос, — пробурчал Егор и направил волшебную палочку на опавшие хвоинки, попутно произнося нужное заклинание. Через несколько секунд хвоинки превратились в инструмент, сильно напоминающий лопатку, и маленький целлофановый пакетик. Удостоверившись в надёжности своего творения, Егор соскреб с черепа образец кости и поместил его в пакет. — Ты маггловских сериалов про ментов пересмотрел? — спросил Костя, всеми силами борясь с подступившей рвотой. — Нет, я в последний раз маггловское телевидение видел, когда мама ещё была… — Он запнулся, на секунду прикрыл глаза, встряхнул головой и с показной задорностью продолжил: — Ездил я как-то с Юлей на раскопки — она нечто похожее делала. Попрошу её, пусть поработает, хватит ей в декрете нежиться. — Собираешься ей рассказать о том, что мы нарушили кучу правил? — Конечно, нет. Она мне просто должна. Он замолчал, явно о чем-то раздумывая. После втянул носом воздух, нахмурился и буквально сдернул с шеи скелета цепочку с кулоном-буквой. Как собака-ищейка он поднёс её к носу, внимательно изучая запах, после аккуратно ощупал пальцами и спросил: — Мужские имена на «К»? Быстро моргнув, Костя откликнулся: — Константин, Кирилл, Кузьма, Кондратий, Капитон… Это если русские, а иностранных и того больше. Егор опять кивнул каким-то своим мыслям, вновь принюхался, но не успел ничего расслышать, как раздался оглушительный вскрик Ильи. Выглянув наверх, они застали тяжело дышавшего Илью с палочкой наготове. — Что случилось? — в унисон выпалили они, на что Илья, держась за сердце, выдохнул: — Ничего. Показалось. Они разошлись только во втором часу ночи. Егор взял ещё несколько образцов с одежды и костей мертвеца, забрал цепочку и пообещал результаты через месяц. Мысленно пожелав удачи и крепких нервов его мачехе, Костя распрощался с другом и исчез в будке. Вышагнул он уже из уличного летнего душа, внимательно оглядываясь. Свет в окнах не горел, мамина макушка нигде не мельтешила, с собаками его, вроде, тоже не искали — значит, всё было в порядке. Так он по крайней мере надеялся, влезая в открытое окно своей спальни — открывать входную дверь и проходить мимо спальни матери он не решался. Однако в комнате его ждал сюрприз: на его кровати, обняв подушку, сладко дремала Лада. Спустя некоторое время (может, всего секунду, а может и даже спустя несколько часов) Костя поймал себя на мысли, что откровенно любуется спящей подругой. И прилипшими к лицу волосами, и чуть приоткрытыми губами, и курносым, обильно усыпанным веснушками носом… Он быстро встряхнул головой, подошёл к Ладе и едва успел дотронуться до её плеча, как она открыла глаза и резко подскочила. — Который час? — спросила она, озираясь по сторонам. — Второй. — Ага, — она кивнула каким-то своим мыслям и протерла заспанные глаза. — Ты давно вернулся? — Только что. — Ага. Всё хорошо? Все в порядке? — Все живы, никто не поранился, — подмигнул ей Костя, но в темноте комнаты, да ещё и за стёклами его очков это было почти незаметно. — Ну слава Богу, — искренне улыбнулась Лада, наконец оживившись. — А то я уже не знала, что и думать! Ты на звонки не отвечаешь — что телефон, что «зеркало» молчат, как партизаны. В комнате тебя тоже долго нет… Ах да! — Она хлопнула себя по лбу и провела рукой по кровати, что-то выискивая. — Я твою тетрадь по ЗоТИ принесла! Глубоко зевая, она протянула ему тетрадку, поднялась с кровати, потянулась и, пожелав приятных снов, вылезла в окно. Ни секунды не медля, Костя рванул к окну и сощурился, пытаясь разглядеть её силуэт. Но так ничего и не увидел — только услышал, как хлопнула в ночной тишине дверь душа. Успокоив себя и на этом, он крепко сжал в руке тетрадку и широко улыбнулся. Ох не умеет Кольченко врать, ох не умеет! Вот только эта мысль о вранье, вопреки обычному, не расстраивала, а наоборот заставляла какое-то странное, но чертовски приятное тепло разлиться по всему телу.