Иногда бывает трудно проснуться

Реки должен был знать, что это произойдет. — Такое случается каждый год, — подумал он. В этом нет ничего удивительного. Тем не менее, он позволяет себе быть обманутым приятными чувствами, которые он получает, когда он со своими друзьями, особенно с Лангой. Он позволяет себе думать, что счастлив. Но счастье длится недолго. Этого никогда не было. Как только листья начали опадать с ветвей, за которые они раньше цеплялись, превращаясь из зеленых оттенков в коричневые и красные, Реки потерял вибрацию, которую он чувствовал от повседневной жизни, временно потеряв интерес ко всему, что делало его счастливым. На самом деле, он не контролирует это. Даже на Окинаве зимы были такими же тусклыми и серыми, как и в любом другом месте. Окка называл это сезонной депрессией, учителя — ленью. Как бы это ни называлось, Реки не мог не чувствовать постоянного страха и пустоты, когда его мозг грохотал оскорблениями в его адрес, как будто это был школьный хулиган. You’re selfish for thinking you could be friends with them. You’re not nearly as talented as everyone else. You shouldn’t feel this way. You’re stupid. People rely on you to make them happy.You’re failing them.You’re a terrible person. You should feel sorry for your friends for being stuck with you. Неважно, как сильно его задело последнее, он не мог не согласиться с этим, лежа в постели, и его телефонный будильник намекал, что пора просыпаться. Несмотря на то, как громко и близко он звенел, он не заметил, как это было громко, пока Коеми не захлопнула его дверь и не выключила его для него. Прежде чем она ушла, он услышал, как она глубоко вздохнула. Он не мог вынести разочарования и сегодня, но это все, что он умел делать. Он ненавидел быть несчастным. Он ненавидел саму мысль о том, что не может угнаться за ними, но больше всего боялся, что они оставят его позади. Он был в полной растерянности. Его телефон звонил и присылал уведомления 8 раз, когда он лежал в постели, уставившись в стену, когда тусклый серый свет просачивался сквозь занавески, которые он даже не осознавал, были открыты. Должно быть, это была Коеми. Он открыл телефон, чтобы написать ей спасибо за то, что она открыла шторы, изо всех сил стараясь не обращать внимания на гору сообщений от Ланги. — Вот именно. Ланга. Он прочитал каждое сообщение. По крайней мере, на которые хватило сил. Ланга Эй. Менеджер Окка сказал, что ваше расписание может сильно измениться. Все в порядке? Придешь в школу или ты заболел? Пожалуйста, дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится У Реки не было сил поддерживать разговор, но он знал, что должен что-то ответить, и ответил: Реки Болею Не хочу, чтобы ты заразился Он ожидал, что Ланга просто оставит все как есть, выключив телефон и повернувшись лицом к стене. Закрыв глаза, он услышал звук еще одного уведомления. Наверное, Ланга велит мне поправляться. Я бы так и сделал, если бы мог. Он не заслуживал Лангу, он знал это. Высокий парень был самым красивым человеком, которого он когда-либо видел, обнажая волосы, которые мягче облаков и глаза, которые соперничали с самым чистым небом, обладая невероятным талантом и заботой, несмотря на то, что не знал, как это показать. Реки знал, что при встрече с ним он стал счастливее, еще больше — когда Ланга признался ему, но он не понимал, насколько сильно Ланга окрашивает серые части его жизни, пока не увидел его впервые на скейте, обладающим грацией, о которой он, казалось, не подозревал. За мгновение до того, как Реки позволил себе снова заснуть, он поблагодарил своего парня за то, что тот не обращал внимания на чувства других людей. Он не должен так со мной обращаться. Он проснулся от мягкого стука в дверь, предполагая, что это Коеми принесла ему еду, основываясь на времени, мигающем на его телефоне. — Ты можешь оставить еду у двери, Коеми? — его голос прозвучал гораздо более надтреснутым, чем ему бы хотелось, но это имело смысл, учитывая, что Реки не разговаривал со вчерашнего дня. — Э-э, это Ланга. А? Слова этого мягкого, слишком знакомого голоса заставили Реки вскочить с кровати и открыть дверь. О чудо, там стоял его лучший друг и парень с пластиковым контейнером рамена в каждой руке и пакетом, свисающим с его руки. Он почувствовал, как его плечи поднялись от тошнотворно-сладкой смеси счастья и удивления, но она быстро погасла огнетушителем его мозга, говорящим ему, что он пропускает школу из-за тебя. — Какого черта ты не в школе? — И снова голос его выдал. На этот раз острие вины было у него на груди, когда он вложил весь свой вес в свои слова. У него было такое чувство, будто это отняло у него все силы. — Ты не ответил на мое сообщение. Я забеспокоился. — Щенячьи глаза Ланги не оставили ни одного шанса Реки, который вернулся к кровати, чтобы схватить телефон и увидеть одинокое сообщение: Ланга Я сейчас приеду Он почувствовал, как легкая улыбка тронула его лицо, продержавшись всего две секунды, пока его мозг не показал свою жестокую шутку над ним еще раз, единственная мысль в его голове была о том, что он обременяет своего собственного парня. Он не мог придумать, что сказать, только лег обратно и свернулся калачиком у стены. — Реки? Что случилось? — в голосе его лучшего друга зазвучала паника. — Это ты виноват, — сказал Ланге мозг. — Заткнись к чертовой матери, — возразил он. Это никогда не срабатывало, как бы ты ни старался. — Ничего. Просто устал. — Реки не совсем лгал. — Реки, я, может, и не знаю точно, в чем дело, но все равно могу сказать, когда что-то не так. Что на самом деле происходит? — Он почувствовал, как под тяжестью чужого тела кровать прогнулась у него за спиной. Держи себя в руках. Держи себя в руках. До сих пор у тебя все шло хорошо, — говорил Реки себе. Осознав, что это первая приятная вещь, которую подкинул ему мозг, он сломался. Прежде чем он смог остановить себя, он тяжело, прерывисто вздохнул, чувствуя, как сжимаются его легкие. Он сел, глядя на свои руки, прежде чем упереться ладонями в глаза. Ах, — подумал он. — Там слезы. — Реки, милый, привет, — Ланга тут же оказалась рядом с ним, нежно пытаясь оторвать руки Реки от его лица. У него такие мягкие руки. Он такой мягкий. — Я… Ланга, я так устал, — выдохнул он, словно эти слова были паразитом, которого он терпел с самого рождения и которого наконец выгнали. Руки того, что старше, наконец-то просунулись под руки Реки, открывая налитые кровью опухшие глаза и раскрасневшиеся щеки. — Наверное, я выгляжу дерьмово. Так почему же Ланга смотрит на него так, словно он вешает звезды на небо? Реки благоговейно смотрел на другого. Он не осознавал, что его дыхание совпадает с дыханием другого, пока не услышал слова — хорошая работа, — из его уст. В кои-то веки он решил, что может позволить себе быть эгоистом. — Только на этот раз, — подумал он, погружаясь в Лангу и пряча лицо на груди. Он почувствовал, как чьи-то руки расчесывают его волосы. — Наверное, они жирные, — бормочет он в грудь. — Мне все равно. — Руки продолжали двигаться. Когда он почувствовал, как ткань рубашки Ланги сминается между его сжатыми руками, он понял, что, хотя его дыхание больше не было затрудненным, слезы не остановили свой поток. Так же, как и руки Ланги, когда он вытирал каждую из них, когда поворачивал лицо Реки, чтобы посмотреть на него. Судя по тому, как они расположились, можно было подумать, что Ланга баюкает рыжего, лежащего умирающим у него на руках. — Это единственный путь, по которому я хочу идти, — размышлял Реки. — Я когда-нибудь говорил тебе, какой ты красивый, Реки? Если бы существовал список вещей, которые он никогда не ожидал бы услышать от Ланги, это было бы первым. — Ч-что? — он не мог понять, откуда это взялось и почему другой человек так думал. — Я сказал, что ты красивый, — Ланга говорил так, словно это была самая правильная вещь на свете, рядом с голубым небом и зеленой травой. — Ты такой выразительный, особенно твои руки и глаза. Твои глаза, Реки. Это самый красивый цвет, который я когда-либо видел. Ты самый красивый цвет, какой я когда-либо видел. У тебя такая сильная воля, — Реки почувствовал, как его лицо вспыхивает, — и ты готов на все ради дорогих тебе людей. Ты самый заботливый человек, которого я когда-либо встречал, не говоря уже о том, что ты самый теплый. Каждый раз, когда я рядом с тобой, мое сердце колотится так, как только может. Реки, ты мой дом. Теперь вместо пустоты в груди у него появилась выпуклость, а в животе — трепет. — Ланга, — начал он расспрашивать, — обычно ты так много не говоришь, откуда это… — Я не хочу, чтобы ты чувствовал, что должен нести этот груз в одиночку. Что бы тебя ни беспокоило, Реки, я здесь, чтобы помочь всем, чем смогу. Реки не осознавал, что напрягся, пока не почувствовал, что снова тает, когда Ланга вытирает слезы, которые он не заметил, и оставляет маленький поцелуй прямо между бровей. — Я думаю, это сезонная депрессия, — только в самом начале он начинает чувствовать, что наконец-то может дышать. — Это происходит каждый год примерно в это время, мне становится трудно встать с постели, и я не могу отвечать на сообщения, и это заставляет меня чувствовать себя так дерьмово. Я уже чувствую, что меня оставляют позади, потому что я не такой талантливый, умелый или умный, как ты и все остальные, — он отвел глаза, чтобы не видеть, какое лицо сделает Ланга, услышав это, — и я думаю, что всегда так чувствовал, но это не важно, я скоро это переживу. — Остановись. — Сила в голосе Ланги заставила его поднять глаза, и когда он это сделал, то увидел, как брови собеседника сошлись вместе. Такой же взгляд у него и перед бифсом. Решимость? — Я знаю, ты можешь думать, что это правда, но, Реки, это не так. Причина, по которой все талантливы, заключается в количестве опыта. Джо и Черри — взрослые люди, у которых больше практики, чем у нас. Шэдоу играет грязно, когда катается на скейте. Черт, Мия практически родился на доске. — Реки усмехнулся. — Но то, что тебе приходится много работать, не означает, что ты не талантлив и не квалифицирован. Во всяком случае, это означает совсем обратное. Тебе потребуется некоторое время, чтобы увидеть себя таким, но мы поработаем над этим. — Мы? — Реки надеялся, что отчаяние в его глазах не слишком заметно. Мягкое выражение на лице Ланги вернулось. — Я буду с тобой на каждом шагу. Слезы навернулись на глаза Реки, но тот, кто держал его, был рядом, чтобы поймать их. У нас всегда так было, ха. Он поднес руку к лицу Ланги, обхватил ладонью его щеку. — Когда это ты научился так хорошо обращаться со словами, болван? — Реки снова почувствовал, как по его лицу расползается улыбка. Это не то, что было раньше, но это изменится. Ланга взял руку, обхватившую его щеку, прижал губы к ладони. — Если я с тобой, я могу быть кем угодно. Еще одно осознание обрушивается на Реки, как грузовик. Мы встречаемся уже два месяца, но до сих пор не целовались. По крайней мере, он этого заслуживает. После всего, что он сделал. Он заслуживает гораздо большего. Он старался не обращать особого внимания на последнюю фразу, когда приблизил лицо другого парня, медленно целуя его в губы. Когда он почувствовал, что тот напрягся, он начал отстраняться. — Прости. — Реки, — выдохнул Ланга, целуя его медленно, нежно, словно он был всем, что имело значение в этом мире. Это было так много значило для него, то, как он произносил имя Реки, словно молитву, то, как он смотрел на него с таким благоговением в глазах, то, как нежно он держал его. Когда они наконец оторвались друг от друга, Ланга снова посмотрел на Реки, на этот раз со словами, которых, вероятно, следовало ожидать от своего парня. — Наш рамен, наверное, уже остыл. Реки потребуется некоторое время, чтобы поверить, что он заслужил Лангу. Ему потребуется еще больше времени, чтобы поверить в то, что он говорил о нем, как об истинном. Его первый шаг к тому, чтобы поверить в это, был сделан в тот самый момент, когда он подумал: ему я отдам всего себя.