Вадик, ты только не волнуйся

Теплый приглушённый свет настольной лампы освещал небольшой угол спальни, где сидели два мальчика. Старший, Вадим, подперев голову одной рукой, писал школьное сочинение. Сегодня как назло в голову вообще ничего не шло, как отшибло, поэтому он не без страданий выдавливал из себя по предложению, чтобы учительница не влепила двойку. Не то чтобы его это сильно бы огорчило, просто маму расстраивать не хотелось. Рядом, тоже подперев голову рукой, но уже лежа, читал книгу его младший брат, Глеб. Кудри свисали с его головы переваренными макаронинами и крали у строчек и без того тусклый свет. Мальчишеская комната – единственный островок света в квартире, экономия. Повисшую тишину нарушали только периодические вздохи Вадима, шелест страниц и завывание метели за окном. После каждой прочтенной главы младший поднимал голову и подолгу глядел то на лампочку-луну в окне, то на страдающего брата, то на мишек с ковра на стене. Ни то, ни другое, ни третье из раза в раз не менялось – Вадим писал, метель выла, а мишки лазили по лесозаготовкам. – Может передохнешь? – предложил младший, уж больно замученный у Вадика был вид. – Вот допишу – и можно будет, а пока никаких передохов. Глеб пожал плечами и опустил нос в книгу: его дело – предложить. Время летело незаметно – слово за словом, строчка за строчкой, страница за страницей, но в какой-то момент все это – раз! – и пропало. – Ты зачем свет выключил? Предупредил бы хоть, – возмутился Глеб, его оборвали на самом интересном месте. – А это не я, – Вадим сам был удивлен внезапной смене времени суток. Он аккуратно прополз по стеночке к выключателю и попробовал включить люстру, пощелкал туда-сюда – ничего. – Похоже, во всей квартире свет отключили. Братья синхронно вздохнули, и Вадим плюхнулся на свой диван, который стоял прям напротив кровати Глеба. Комната у них была маленькая и больше походила на какую-то кладовку, чем на спальню, и по размеру, и по нагромождению. – Ты, кстати, слышал, что в области маньяк завелся? – небрежно начал Вадим, поправляя под собой сбившуюся подушку. – Какой маньяк? – испуганно переспросил младший. – Да мне Ромка с Сашкой рассказали. Ходит по домам, отключает свет, а когда люди выходят к щитку проверить, в чем дело, он их бац по голове и всё, того. – И что, у нас?.. – Возможно. Помнишь, мама неделю назад сказала, что какого-то деда по башке прям в собственном подъезде треснули? – он рассказывал это как обычную историю – каждый день такие случаются – местами даже слишком весело. Глеб поджал коленки к подбородку и вжался в стену, покрывшись мелкой дрожью, а Вадим все так же лежал, вольготно, закинув ногу на ногу, и разглядывал трещинки на потолке. В комнате опять повисла тишина. Младший удивился, что брату ни капли не страшно - ну подумаешь, убьют, только мама расстроится, опять же... Вадим рассмеялся: – А ты поверил что ли? Пацаны опять напридумали, чтобы таких дурачков пугать, а ты и повелся. Расслабься, это шутка была, нет никакого маньяка. Глеб облегченно выдохнул, но на окно все равно поглядывал с опаской – не внушало оно ему доверия. Огромные веки-лапы танцевали перед окном будто ведьмы у костра, ветер зловеще выл на луну, а снег под окном хрустел под чьим-то весом. Свет так и не включали, поэтому сегодня братья решили лечь спать пораньше, делать в такой темноте все равно нечего. – Спокойной ночи, – сказал Вадим, отвернулся к стенке и практически сразу засопел, а потом и захрапел. К Глебу сон все никак не шел – все никак не отпускали мысли об убийце с... – а с чем он вообще? С ножом? Или с чем-то тупым, чтобы крови поменьше? Что-то неожиданно и достаточно громко врезалось в окно, мальчик аж подскочил. – Ты чего шумишь? – Вадим недовольно зыркнул через плечо. – Спи! – Вадик... Вааадь, – жалобно протянул младший и подвинулся поближе к брату, – мне кажется, там кто-то есть, – он указал пальцем на окно. – Вот именно, что кажется. Иди спать. – Водички пойду попью. Идти по темному коридору было страшно и неуютно – вспотевшие ступни липнули к полу, старые половицы угрожающе скрипели, а перед собой было видно только темноту, и приходилось передвигаться наощупь. Только Глеб переступил порог кухни, от входной двери раздался стук и шуршание. Он развернулся и побежал в комнату, сшибая все углы. –Ты чего расшумелся? Сейчас всех соседей перебудишь, – Вадик перевернулся на другой бок, подложил руки под щеку и вперился в Глеба. Он пытался повторить строгий мамин взгляд, которым она часто одаривала его, когда тот косячил, но на брата это не действовало – он будто застыл. – В-в-вадик, ты только не волнуйся, – заикаясь сказал Глеб шепотом и показал пальцем в направлении входной двери. Вадим приподнялся и прислушался к звукам. – Что на этот раз сломал? – Нас, кажется, сейчас немного… убьют, – младший нервно хихикнул и показал пальцем в направлении входной двери. Вадим приподнялся и прислушался к звукам. Сейчас и вправду послышались какие-то звуки. Как будто кто-то стучал в дверь – сначала тихо, потом все более и более настойчиво. – Сиди тут, а я пойду гляну, что там. – Я с тобой пойду, - Глеб больно сжал руку Вадима и ни в какую не хотел отпускать. –Никуда ты не пойдешь, здесь сиди. Я старший брат или кто? – он сделал акцент на последнем слове. Глеб остался сидеть посреди комнаты на ковре с замысловатым советским гербарием, пока Вадим шел в коридор как в последний раз. – Открывайте! – донёсся прокуренный мужской голос из-за двери, а сама она загромыхала так, будто того и гляди свалится с петель. По спине пробежали капли холодного пота, сердце ушло куда-то вниз, ладони и ступни вспотели, а мозг отказывался думать и верить в происходящее. Это конец? С минуты на минуту в квартиру ворвется какой-то сумасшедший и перережет им горло. Утром придет мама, ужаснется, скорее всего расплачется. Расплачется сейчас и Вадим, но ему нельзя, не положено. Воздуха в легких было предательски мало, он сейчас будто получил смачную пощечину, тело окутала беспомощность. Он не сможет их спасти, он не сможет спасти даже одного Глеба. Детище советской промышленности, обитое дермантином, не внушало доверия, и грозило вот-вот развалиться от такого напора. Старший спешно вернулся в комнату и чуть не убил дверью Глеба, который прижался к ней ухом. Вадим открыл шкаф: – Лезь. Среди маминых блуз и Вадиковой школьной формы их было совсем не видно – ну, так им по крайней мере казалось. В спальне была кромешная тьма, лишь луна оставляла тусклую дорожку на диване и лизала дверь шкафа, будто говорила, мол здесь они, здесь. Последние минуты вместе, вообще их последние минуты на этой планете. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Нужно, наверное, прощаться, но до конца так и не верится, что путь их окончен. Неожиданно Глеб обнял брата и заплакал, стараясь не шуметь: – Вадь, я люблю тебя. – И я тебя, Глебушка, – он легонько потрепал того по кудрям и уткнулся в них носом. – Ну ты чего? Все хорошо будет, – Вадим сам не верил. Во что говорил. – Вот видишь эти пряники? – он мотнул головой в сторону стопки окаменелых тульских пряников, которые им кто-то привез несколько лет назад, – мы, если что, ими отбиваться будем, – голос из строгого превратился в ласковый и мягкий. Глеб засмеялся. А стук тем временем утих и сменился звуком проворачивающегося в замке ключа. Часы громко пробили полночь, сейчас они превратятся в тыквы. Человек зашел в квартиру, отряхнул ноги, разулся... Разулся?! Какой чистоплотный маньяк, однако. Так вот, разулся и пошел вглубь квартиры. – Вы где? Все внутри сжалось. Вадим крепче прижал к себе Глеба, что-то прошептал на ухо и оттолкнул в другой угол шкафа, где висели пальто и не открывалась дверь. Маленький мальчик пропал во всех этих воротниках и капюшонах. – Выходите! – голос приближался. Старший Самойлов считал секунды до момента, когда дверь откроется и они встретятся лицом к лицу. Интересно, а маньяк знает, скольких детей он ищет? В щелку было видно, как он смотрит под кроватью, за диваном, под столом. Остается только одно место. Он открывает дверь и на него вываливается кричащий Вадим с пряником. – Дядя Вася?! – мальчик разглядел лицо «маньяка». – А ты кого ждал? И чего кидаешься-то? – удивился он. Самойлов убрал орудие за спину. – Ваша мама до вас не дозвонилась и позвонила Гальке, чтобы та зашла к вам, а она меня послала. Вадим нервно хихикнул. – Ну, раз у вас нормально все, я пошел тогда. Мальчики с облегчением выдохнули. Не совещаясь было принято решение никому об этом вечере не рассказывать, не поймут.