Трофей.

Поездку в другой город, в столицу родины, Т/И ждала с высоким нетерпением, предпочитая по-несколько часов заниматься уроками, заучивать новые термины, припоминать все формулы и раздумывать над решением той или иной задачи, лишь бы не слушать с отчаянием тихое тиканье часов и не засматриваться на тонкую стрелку. Она с усердием готовилась к предстоящей олимпиаде по математическим уравнениям в физике, забывая о самом главном, что с трепетом держало сердце, не пугая хозяйку раньше времени. — Ким Тэхён. Она усмехнулась уголками губ и пристыженно зажмурила глаза, вспоминая, куда уехал бывший и что именно стало причиной расставания. Так же вспомнила те громкие ссоры, налитые кровью глаза возлюбленного, искренне непонимающего твой протест отпускать его, и свои солёные слёзы с больным пониманием, что любви на расстоянии нет и не бывает. Он так и не понял. Всё бросил и уехал, даже не предупредив, разрезав пути сердец и хмуро отклоняя все звонки и сообщения. Смирилась. Забыла. Поступила в другой вуз и предпочла остаться в родном городе, становясь одной из самых лучших на потоке, гордостью учителей и примером для студентов. А о нём предпочла забыть. Изменилась? Да. Нет больше той дерзкой искры в глазах. Заразной улыбки на губах. Наивной веры в добро и любовь, надежды на светлое будущее, помощи отважных героев, тепла от окружающих. Девушка сжимала лишь свою руку, она смогла всё сама, она не надеялась больше на Тэхёна, не надеялась на родного, а чужих не подпускала и подавно. Если он посмел так предать, оставить, как те самые родители бедную сиротку на улице, то на остальных и мерзко было смотреть. — Кан Т/И… Он поражённо ахает, разглядывая её упорно, продвигаясь всё ближе и поднося руку осторожно к твоему лицу. Он не узнал. Не узнал стоящую перед ним девушку, что уверенно поправляет блестящие коричневые локоны, когда-то покрашенные в зелёные им собственноручно. Не узнает из-за сдержанной, дежурной улыбки, вспоминая тот лошадиный вой, как он называл. Не узнал из-за приталенных брюк и нежно-голубой блузки вместо оборванской мальчишеской футболки из его шкафа и свободных джинс. Но вспомнил, увидев лишь больную нежность и безграничную любовь в её глазах, чего изменить она не смогла. — Давно не виделись. Как дела? — хмыкает себе под нос, скрещивает руки на груди и тихонько отходит назад, не давая ему прикоснуться. Хватит ей его голоса, его взгляда, его дыхания. Ей лишь убедиться, удостовериться и понять, что вот он и с ним всё хорошо. Остальное не важно. Совсем не важно. — Рад тебя видеть, — неловко опускает руку, наклоняет голову вниз, смотря на свои ноги, и заново встречается с её взглядом, желая задержать девушку как можно больше. Расспросить. Узнать. Поговорить. Но не успевает он и слова сказать, как она кивает. Кивает, молчит, делает шаг назад и, резко развернувшись, заходит в кабинет. Ей хватило. Два тура олимпиады, на удивление, прошли легко и быстро, и Т/И, облегчённо вздохнув, кивает сокурснику, который чудом выжил в полуфинале, искренне радуясь, что в этом омуте другого вуза не утонет одна. Выжившие согласились отпраздновать, познакомиться поближе, перед финалом узнать их слабости и за два дня придумать отчаянный ход в попытке взять призовое место. Девушка собиралась нехотя. Сидела перед зеркалом и в очередной раз думала отказаться, ведь дурацкие пьянки ей ни к чему и уверена в своих силах она была на сто процентов. Если даже приехать без награды, место в полуфинале обещало автоматов по трём предметам. Всё выглядело заманчиво, и бросить всё на полпути, отправившись домой с собирающейся соседкой, выглядело очень желанным. Хотелось поскорее лечь в родную постель, завернуться коконом и разобраться в своих ощущениях и чувствах, коим Т/И не давала выхода на протяжении четырёх лет. Но время пробивало восемь, и она, лениво скользнув по своему отражению, встаёт с насиженного места. Лёгкое чёрное платье, называемое оружием любой девушки, было единственной из женственных одеяний, а серое толстое кольцо с чёрным и красным камешками по краям считалось продолжением твоей руки — настолько свыклась девушка с его местоположением. Т/И не принаряжалась ни капли, даже не потрудилась смыть дневной макияж, лишь нанесла немного красной помады. Лишь на выходе она задумывается над обувью, но ненадолго, лишь нацепляя те самые босоножки, что были на тебе с утра. Красный верный клатч лишь дополняет образ, а неизменно следующий за тобой плеер в спешке запихнут во внутренний его кармашек. Если станет скучно. Клуб, куда вас пригласили, выглядит куда заманчивее, отсвечивая красно-синим в такт громыхающей музыки, льющейся из огромных колонок. Пропустили девушку со свистками, но раздражение на это сплошное дурачество прогнало только то, что сидела она рядом с тем СоДжуном из твоего города. — Т/И! — он резво соскакивает с места, галантно предлагает присесть и, когда девушка нехотя проходит вглубь, к стене, шелестит явно пьяным голосом, отчаянно подмигивая ей и пытаясь намекнуть что-то холодной принцессе. — Познакомься, это Тэхён! Послезавтра он будет судьёй на полуфинале, будет проверять наши ответы и докладывать учителям. И на финале тоже ведь? — Верно, — ничуть не смутившись, кивает тот, казалось, и не слушая собеседника, лишь прожигая Т/И взглядом и неодобрительно качая головой. — Надеюсь, вы хорошенько подготовились? — Конечно! Я, наверное, и не дойду, но Т/И точно сможет! Она наш крылатый ангел! Достояние универа! — Ангел, значит, — бормочет Ким себе под нос, скользнув по обнажённым ключицам и короткому платьицу на хрупком тельце. — Сущий демон… — Вы что-то сказали? — не понимает тот, наклоняясь к юному члену жюри и незаметно кивая в твою сторону. — Я не расслышал. — Тебе и не нужно, — ухмыляется парень, одним глотком осушая свой бокал и безапелляционно бухаясь рядом с тобой, стаскивая с себя пиджак. СоДжун, видимо, этого и добивавшийся ради идиотского места в олимпиаде, ради повышения рейтинга ВУЗа, оставляет подружку одному из людей, что может без усердий отдать им в руки первое место, хоть и не ему, но услужившей девчонке, что возомнила о себе невесть что. План Б, так сказать. — Зачем ты так вырядилась? — недовольно спрашивает Ким, окидывая девушку в очередной раз взглядом и закрывая её ножки своим пиджаком, неприятно шипя. — Шлюхой захотелось стать? — А может, я и есть она, откуда ты знаешь? А хрен ведь, тебя же не было. Может, сам шлюхой подрабатываешь? — дерзко отвечаешь Т/И, с нетерпением ожидая и других участников с запропастившимся Со. Она не вслушивалась в их беседу, лишь наблюдала за пьяными танцами незнакомцев, желая отдалиться от неприятного знакомого рядом. Слишком больно. Слишком нечестно. — Мелкая, язык стал длиннее? Храбрости набралась? — он лишь узит глаза, шипит ядовитым языком и двигается вплотную, а девушка дрожит всем телом, трепещит, пугается и замирает статуей на месте, не набравшись сил оттолкнуть, убежать, скрыться с поля этих тёмно-карих родных глаз. — Тэхён… отойди. Прошу, отойди и не подходи больше. — А знаешь, в качестве кого тебя сюда позвали? Лишь потаскухой, чтобы под меня легла да награды на мероприятии получила. Нет тут никого из ваших. Кто в благие намерения верит? Дурой была, дурой и осталась. И слова оглушают, словно бомба, пелена закрывает взор, а в горле лишь ком и в сердце огромная обида. Раздасованность на себя, на невинную нелепую девчонку из прошлого, что порой выглядывает в жестокий мир да каждый раз лишь больше разочаровывается в нем. В людях. Опасных, коварных, бесчувственных. И более ничего. — Из-за этого ты пришел? — и такой тихий голосок, что не сразу услышит он слова, лишь разберёт по губам, по вселенской печали во взоре и замешкается на секунду, ведь она права. Т/И понимает его ответ, качает головой, приводя мысли в порядок, и, усмехнувшись, залпом выпивает из чужого бокала непонятный алкогольный напиток, запястьем стирая оставшиеся капельки с подбородка. Она вдруг седлает его бёдра, хватает настырно за шею и припадает к открытым от шока губам, целуя в пылком желании почувствовать малое облегчение. Он отвечать ей не желает, примет она по-другому — он знает, но и отстраняться не хватает воли, сидит безвольной куклой, ожидая, когда успокоиться его чудо. Он ведь любит. Любит до сих пор. Понимает, что сам убежал, по своей ошибке всё потерял, но кроме денег отца не было у него ни гроша. Не смог бы он дать ей роскошной жизни, не смог бы оберегать от всех невзгод, ошибочно полагал, что только их она достойна, раздумывая теперь над тем, что сокровища жизни она и не просила, только его рядом и искрящиеся любовью глаза. Он просто трус. Просто козёл, что побежал вершить рыцарские дела, забыв предупредить любимую. А потом испугался. Испугался, что принца своего она нашла, что сложилась у неё будущая семья. Но явилась она сама. Сама заговорила. Сама сделала первый шаг. А теперь сидит на коленях, дрожа, неумело целуя его губы. Точно дурочка. — Ты ведь этого хотел? Так получай! Или с податливой не интересно? Лучше в изнасилования играть? Она напрягается всем телом, пытается показаться смелой, но взгляд блуждает, язык путается, а сама дышит через раз, пропуская капельки воздуха, не позволяя глубоко вздохнуть. Корит себя за несдержанность, ведь наступил момент оправдываться, но ответственность брать не хочет, лишь сбежать, проснуться и забыть. Скинуть всё на обиду, но ведь просто хотела. Просто хочет. — Ты идиотка, Т/И, — он опускает руки на её талию, с силой прижимает к себе и с упоением наблюдает за расширившимися глазками, когда опускает ладони вниз. — Ты хоть понимаешь, на что только что добровольно пошла? Не думаешь, что я не железный? Тем более, когда сидишь такая сексуальная и раскованная, когда у меня чёртового секса не было четыре с лишним года после одной в душу запавшей девственницы? И понимаешь, что спасать тебя пришёл, а теперь попробуй спастись сама, дура, сама виновата. И затягивает её губы в жадный поцелуй, всасывая с наслаждением её тонкую кожу на шее, слушая тихие чуткие стоны. Он обязательно увезёт девушку из этого грязного места, с силой унесёт домой, попросит прощения за все свои ошибки, уверяя её в своей преданности и любви всю ночь, а утром заставит себя выслушать, не отпуская и на следующий день. Она и без его помощи получит желанный диплом, покажет смачный фак своему универу и переведётся к нему под крыло, порождая вновь те дни счастья и позволяя своей наивной «я» выйти наружу, ведь теперь Ким Тэхён сможет её защитить, сможет не отпускать вообще, связывая узы любви обратно.