Соприкасаясь с миром

Ежесекундно соприкасаюсь с миром: Трогаю ветер, Читаю травы, Слушаю горы, Беседую с птицами, Вспоминаю себя по крупицам.

Первые лучи солнца скромно касались ее миндалевидной кожи, создавая еле ощутимую тёплую дымку вокруг, мир окрашивался в оранжево-розовые оттенки рассвета, воздух еще не согрелся, поэтому застревал в легких холодным комом, от которого, на удивление, дышалось легче. Ели, устремившиеся острыми пиками в розовое небо, приобрели голубоватый оттенок, еле заметный пар исходил от их ветвей, забирая остатки ночного тумана. Окруженная деревьями, окрашенная в тот же розовый оттенок рассвета, с яркими солнечными переливами на черепичной крыше Академия Святого Владимира не казалась в глазах дампирки такой мрачно… вампирской. В ноздри ударил резкий запах леса. Смешение земли, влажной после недавнего дождя, древесины и цветов, скромно распускавшихся на окраине поляны, действовало на буйную натуру немного успокаивающе. Но лишь немного. Нахождение рядом с магическими кольцами, охранявшими добрых вампиров от злых, должно было действовать устрашающе на девушку, напоминать о зыбкости ее безопасности здесь, но место подобного впечатления не производило. Казалось, что весь мир еще спит, но стоило немного напрячь слух, и где-то стрекотал кузнечик, шумела крона деревьев, неумело завывал ветер, лучи солнца отвоевывали у ночной тьмы все больше пространства. Да, мир определенно не спал, и она вместе с ним. Взгляд, внешне спокойный, судорожно пытался ухватиться за прекрасный вид начавшегося рассвета, посылая разуму скомканные попытки в размышления о природе и единении с ней, но его нельзя было обмануть. То и дело он подкидывал вопросы, на которые ответов не находилось. Тонкой красной нитью он педантично связывал воедино несвязуемое и именовал это мыслями. Вдох. Мейсон погиб по моей вине? Выдох. Лисса всегда должна быть на первом месте? Вдох. Дух сводит меня с ума? Выдох. Сможем ли мы с Дмитрием быть вместе? М-да, вопросов накопилось изрядно и попытки вскрыть черепную коробку в поиске решений приводили ровным счетом ни к чему. Сознание совершенно не собиралась давать ответы. На каждый вопрос следовало молчание. Дампирка еще раз окинула пейзаж взглядом, посмотрела под ноги, светлые кроссовки изрядно промокли в росе и потемнели, цокнув она стянула рюкзак с плеч, достала из него плед и посмотрела на него даже с неким сожалением: это был единственный плед в ее комнате, которым она изредка (практически никогда) застилала свою кровать, а теперь собиралась его раскинуть на траве. Не совсем аккуратно разложив плед, девушка улеглась прямо на него, закинула руки за голову так, что пальцы еле ощутимо касались травы, скрестила ноги и устремила взгляд в темно-голубое небо, розовевшее на горизонте. – Если бы я поговорила тогда с Мейсоном, отправился бы он в Спокан? – вопрос разрезал тишину вокруг и устремился куда-то в небо, не дождавшись ответа. – Стоит ли вываливать на Лиссу все свои переживания? Насколько велики шансы быть с Дмитрием? – Что ты здесь делаешь? Очередной вопрос, выстреливший в пространство, не заставил ее как-либо среагировать, слишком много она себе их задала, пока не поняла, что голос, озвучивший его, принадлежал не ей. Дампирка резко села и повернулась на звук. Вот так, ты пытаешься уйти как можно дальше, чтобы никто не мешал размышлять о своих проблемах, как тебя находит одна из этих проблем и грубо прерывает. – Дышу воздухом. Как давно он здесь стоит? Слышал ли он все ее размышления? От последнего вопроса, адресованного Вселенной, стало неловко. – В разгар ночи на границе защитных колец, нарушая комендантский час? – Ну, это не было бы таким приятным, если бы я что-то не нарушила, товарищ. Дампир стоял в нескольких метрах от нее и смотрел своим внимательным взглядом, будто пытаясь прочесть ее мысли. Или испепелить, чтобы решить все проблемы разом. Дампирка была рада, что среди ошеломляющих способностей Дмитрия Беликова не было ни того, ни другого, поэтому он просто продолжил внимательно оглядывать свою ученицу. В свете восходящего солнца он был прекрасен. По правде говоря, он был прекрасен в любом свете. – Тебе стоит вернуться, Роуз. Роуз внимательно следила за мимикой его губ, когда он говорил, она с упоением воспринимала его голос, но никак не слова, которые он произносил. Обстановка вокруг совершенно не шла на руку, еле слышимые звуки леса, запах начинавшегося утра, щекотавшая руки трава, создавали иллюзию единения с природой, в которой была она, в которую погружался он. Он не подходил ближе, старался всегда держаться на расстоянии с ней, но это не мешало возникнуть потрескиванию между ними, которое возникало всякий раз, стоило их взглядам встретиться. Роуз немного прищурилась, словно пытаясь разглядеть в нем изъян, которого не было. Темно-каштановые волосы, собранные в хвост, несколько выбившихся прядей, свисающих на лицо, точеные скулы, поджатые губы и глаза цвета шоколада. Молчавший до этого внутренний голос ехидно произнес на задворках сознания: Если Бог и правда преподносит испытания, то он является твоим. – А тебе стоит присесть рядом и оценить теплый весенний день по достоинству. Оставаться как всегда невозмутимой было сложно рядом с ним, но она не была бы Розмари Хезевей, если бы не справилась с этим. То, что произошло в следующий момент в голове Дмитрия, известно лишь ему самому, может быть, его внутренний мастер дзен-буддизма желал запечатлеть прекрасный вид, а может быть, в свете рассветного солнца дампирка выглядела столь же ошеломляюще, как и он, поэтому Дмитрий не смог устоять. Роуз искренне надеялась на второе. Дмитрий снял с себя пыльник, сложил его на углу пледа и сел рядом, нарочито подчеркивая учительско-ученическое расстояние между ними. Смотреть на нее было опасно, поэтому его взгляд устремился вперед. Небольшая возвышенность, на которой они находились и правда открывала прекрасный вид на Академию и окружавший ее лес. Правая рука мужчины, на которую он облокотился, утопала в траве, он чувствовал прохладу росы, лицо было открыто лучам солнца, согревавшего все вокруг, невольно губы искривились в улыбке – это и правда было приятно. – Итак, что ты здесь делаешь? – рано или поздно это должно было произойти, и он посмотрел на нее. Своим типичным пронзительным взглядом, под которым все могли говорить лишь правду. Но за пронзительностью сейчас скрывалось волнение, это не первый раз, когда он ловил ее за ночными прогулками. – Пытаюсь найти единение с природой, – дампирка посмотрела перед собой, разрывая взгляд с дампиром, но тело от этого трепетать не перестало. Так остро оно ощущало его присутствие рядом. – Недавно прочитала, что, прислушиваясь к звукам леса, можно научиться их различать, мне это поможет, когда я стану стражем, чтобы вовремя услышать стригоя. – Если Лисса будет жить в лесу, – голос его был несколько ироничным, он явно не верил в чепуху, которую она несла. – Ты можешь рассказать мне. Она раскрыла рот, готовая вывались на него все свои переживания, в конце концов, не каждый день они сидят вдвоем и любуются рассветом, но сделала лишь глубокий вдох. Легкие наполнились освежающим воздухом и предательски сжались, напоминая, что есть вещи, которые она не может рассказать даже ему, хотя бы чтобы не подводить его же. Дмитрий умело избегал тупиковых разговоров о их несостоявшемся романе, все время подчеркивал жесткую линию, резавшую все надежды на любовную подоплеку, грубо обводя учительско-ученические отношения. – Рассвет сегодня прекрасный, – еле слышно пробормотала она. – Он всегда прекрасен, – его голос резко перешел на шепот. Она любовалась окружавшей ее природой, а он ей. – Как и ты. Слова ворвались в ее сознание резко, громогласно, разрушая все то, что было до них, оставляя после себя руины, ослеплённые их сиянием. Взгляды встретились, заставляя ее замереть. Когда он позволял себе подобное последний раз? Когда они были одурманены заклятием? Когда она целовала его на тренировке, вкладывая всю ненависть в этот поцелуй? Когда он целовал ее после Спокана, вкладывая всю нежность в этот поцелуй? Она не помнила, но мир помутился и норовил уничтожиться, сузиться лишь до его голоса, взгляда, прикосновения его губ. Расстояние сократилось, ощущение теплого дыхания на лице, прикосновения мозолистой руки к щеке заставляло повторять себе, каково это – дышать. Мягкие губы сминали ее под собой, алчущие большего, они буквально сводили ее с ума. Это прекрасно. Было бы. Роуз мотнула головой, пестрые картинки перестали мелькать перед внутренним взором, затягивая тугой узел под животом. Расстояние между ними не сокращалось, ощущения его дыхания не было, он не прикасался к ней, не говорил тех слов. Это он любовался окружающей природой, а она им. Дмитрий все так же смотрел на рассвет, от которого в небе оставалось лишь одно напоминание. Сознание дампирки узилось, давило, кричало. Ей не хватало его. Она до ужаса желала, чтобы он посмотрел на нее, прижал к себе, поцеловал. Она хотела ощутить тепло его тела, запах лосьона после бритья, услышать свое имя на русский манер. Еще несколько минут назад она сидела здесь одна, погруженная в окружающую действительность природы, больше похожую на иллюзорную, и стоило прийти ему, как весь этот хрустальный мир рухнул, заставляя смотреть лишь на него. Он первым нарушил тишину. – Никогда не замечал город вдали. Дампирка оторвала взгляд от своего наставника и проследила за его протянутой рукой, сощурив глаза она смогла разглядеть синеву намека на человеческие сооружения – ближайшего к Академии города, находясь здесь, она и забыла, что в мире существует что-то еще помимо рассвета и Дмитрия. Слова сорвались с ее губ быстрее, чем она успела опомниться. – Иногда я хочу быть человеком, – на вопросительно вздернутую бровь она продолжила. – Жить в небольшой квартирке, ходить на работу и не быть кому-либо обязанной. – Слишком скучно для тебя, – голос Дмитрия смягчился, он посмотрел на Роуз, представляя, как та ходит на работу в офис. – Ты бы и дня не протянула в рутине. – Хм, – размышления о другой Розмари Хезевей отвлекали от грустных мыслей реальной версии себя. – Я бы стала офицером полиции, гонялась бы за преступниками, ты бы стал моим напарником? – Непременно, – ситуация веселила его. – Боже, думаю, ради тебя, они бы внесли лассо в список разрешенного оружия. – Лассо является оружием? – В твоих руках определенно. – Ох, Роза, – еле заметный смех сорвался с губ дампира. – Ты явно переоцениваешь мои способности. Они улыбались, смотря друг на друга, не заметив, как расстояние между ними действительно уменьшилось. Внезапно мысли перестали давить на нее. В сознании вновь запестрели картинки, только теперь их совместной работы в полиции. Она в форме, несомненно, сексуально обтягивающей ее, и он в ковбойской пыльнике и со скрученным лассо в руке, готовым схватить нарушителя закона. Возможно, роль преступницы в таком случае была бы предпочтительнее. – Что ж, в любом случае, мы те, кто мы есть, – его голос приобрел нотки дзен-буддизма. Дмитрий поднялся с земли, взял пыльник и протянул руку своей ученице. Роуз незамедлительно приняла ее. – И нужно ценить то, что мы имеем. Они держались за руки дольше положенного, еле заметно он провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони. Разрушенный до этого мир собирался по крупицам, и Розмари из этой реальности, ее реальная версия, вдруг перестала быть такой удручающей. Тучи в сознании окончательно рассеялись, она легко задышала, посмотрела на мир вокруг себя и отметила, что он и правда прекрасен, и она вместе с ним. Казалось, что именно сейчас, находясь рядом с Дмитрием, она становилась частью этой реальности, соприкасалась с ней. Лучи солнца стали теплее, трава щекотала ноги сильнее, воздух стал свежее. Если единение с миром и правда существует, то она достигла его сейчас. Рядом с ним.