— Здравствуйте, я Тревожность!
— Добрый день, я Ирэн!— Приятно познакомиться, Ирэн! Так уж и быть, будем теперь друзьями!
— А могу ли я отказаться?— Однозначно нет!
Настолько комично, что выворачивает все внутренности вместе со вчерашним ужином. Ирэн и раньше не питала должной тяги к мужчинам, сейчас же убедилась — именно ей нужно держаться от них на огромном расстоянии. В чем же причина? Шерлок Холмс стал этой причиной, тем, кто сделал ее вечно встревоженной. Если бы была ее воля, Ирэн бы однозначно не пошла воровать в тот день, только чтобы не связывать свою жизнь с ним. В битве «харизмы» и «безопасности» побеждает первое, ведь безопасности с Холмсом нет совершенно никакой. Но, если честно, за эти два месяца она пришла к выводу, что рано или поздно столкнулась бы с ним. Этот мужчина, либо же сама Ирэн, имеет пугающую способность сталкиваться с ней при любом удобном ему случае. Отвратительно, конечно, что все их встречи — беспокойные попытки сбежать от очередного чудовища. И снова тревожность приветливо машет костлявой рукой, противно хрустя хрящами.— Ты меня не забыла, милая Ирэн? — интересуется тревожность, ощутимо сжимая всё тело.
— Попробуй забудь… Ты незабываема… — хрипит Ирэн в лапах своей погибели. Впрочем, воровка научилась держать внешнее спокойствие и лишь в одиночестве позволяла слабости. Ладно, с Шерлоком тоже… Кто бы мог подумать, а? Все твари, которыми запугивали малышей — реальны… Свихнуться ведь можно, всё это время все сказки и небылицы были правдой. Одна ее часть желала как прочие безумцы — носиться по всему городу Лондона и убеждать в существовании чудовищ. Вторая была умнее — ей не поверят. Выбор Шерлока стал понятен ей, хоть и со временем — уничтожать нечисть ее же методами, в темноте переулков. Отличный план для сообразительного безумца, не так ли? Впервые за такое долгое время, всё ее время снова уделяется заботе о самой себе. Никаких безумных ночей с целью выжить, не приходиться отсыпаться весь день в тесной комнате, давая мышцам отдых. Она проснулась с улыбкой на лице, о чем писало множество писателей — оказывается такое возможно. И старый матрас сейчас мягче обычного, и дырявое одеяло теплее, и комната не такая уж маленькая. Спокойная жизнь стала для нее такой непривычной, но сейчас — особенно приятной. Даже вылазки, в качестве воровки, ее стихия, своеобразное излюбленное умиротворение души. Жить волей случая, быть ветром, стать течением… Раньше всё было проще, не требовался четко установленный план, не было нужны в помощи другого человека. Куда же она свернула не туда? Но думать об этом она не хотела. По крайней мере сейчас. Сейчас она просто обязана вернуться в прежнее русло, снова стать той прежней Ирэн. И вот она уже порхает по комнате — косметика, наряды, украшения. Она легко привела себя в порядок, стала той леди, на которую засматриваются мужчины. Привычной изящной походкой, едва касаясь каменной дорожки, шествует по выученной дороге к любимой таверне. Сладкое сливочное пиво и пироги с яблоками, такое только в лондонской таверне встретить можно. Утренняя свежесть на улицах и духота помещения. Народу было как обычно мало для этого раннего утра. Запах выпечки вперемешку с дешевой выпивкой приятно щекочут носик, вынуждая побыстрее занять любимый столик и сделать заказ. Здешние официантки ее знают в лицо, встречают с искренней улыбкой, особо приятные в общении даже машут в знак встречи. — Мисс Адлер, какая приятная встреча. Вы однозначно скрасили наше утро своим визитом, — Кэтти радостно топчется на месте, зная наперед что закажет любимая посетительница. — Вас так давно не было, мы уже запереживали. Искренне призналась официантка, поправляя недавно выстиранный фактур. Ирэн расцветает на глазах, возвращаясь в свою любимую атмосферу. Спинку ровнее держит, тонкие запястья расслабленно на стол кладет. — И тебе доброго утра. Ну-с, теперь я снова здесь, верно? Угости же меня моей любимой сладостью. Ирэн по детский тихонько хлопнула в ладоши, а Кэтти подобно кошечке счастливо улыбнулась. — Можете сказать это вслух? Так давно не слышала. — Конечно, — рассмеялась Адлер, едва коснувшись девичьей руки. — Яблочный пирог, пожалуйста. Официантка рассмеялась, позволив себе по дружески опустить ладонь на плечо Ирэн. Они как подружки, понимающие друг друга с полуслова, с полувзгляда. То, чего не хватало лондонской воровке уже два месяца… Но что же не так? Всё слишком хорошо, так подозрительно, да? Нет и намека на монстров… И Шерлока рядом не наблюдается, значит помощь не требуется… Эбигейл уже не дает уроки волшебства, помогая раскрывать дар девушки…— Не смей расслабляться, слышишь?
Ирэн с опаской осматривается. Ничего подозрительного. Но этот поганый паразит уже пустил свои черные ниточки, неровными и частыми плетениями поймал неосмотрительную Ирэн в свои сети. Духота сменилась мертвым холодком, осанка стала каменной. И даже запах свежеиспеченного яблочного пирога не мог успокоить. Тревожность граничит предчувствием. Грань так сильно стерлась за две месяца, от чего Ирэн теряется, ей становится страшно до легких покалываний в пальцах. В дальней от девушки стороне что-то громко ударило с глухим звуком. Она вздрогнула, тень тревожности коснулась ее лица, но быстро ушла на свое место. Заядлый пьяница уже с самого утра опохмелял себя после ночной гулянки. Наверняка даже не успел протрезветь до открытия таверны — ринулся сразу так. Стало неприятно до горечи в горле. Мужчина начал громко кашлять, а его пьяные капризы всё громче и громче разносятся по стенам заведения. Редкие посетители, как и Адлер, были не в восторге от шумного пьяницы, но высказываться не смели.— Беги. Беги. Беги. Беги.
— Иди к черту. Пальцы нервно дернулись, но Ирэн умело скрывает это пряча ладони под столом на колене. Всё ведь нормально? Этот пьяница ведь не окажется одним из тех монстров, которых убивает Шерлок. Точно? Он ей нужен сейчас. Холмс своим присутствием вытеснит ее тревогу. Даже войдет в таверну по особенному, уверенно шагая по деревянным половицам. Мужчина, смотря только на Ирэн, подойдет к ней, попутно снимая шляпу. Уже у самого стола, элегантно положит головной убор на свободный стул. Шерлок, как истинный джентельмен, устроит ладонь на спинке свободного стула, держа вторую за спиной. Он чуть нагнется к ней, не разрывая интимного зрительного контакта, а голос его бархатной мелодией заполнит все мысли. Всего один вопрос, но вызовет излюбленный трепет.— Позволите ли вы мне нарушить ваш покой, хозяйка моего сердца?
— Заберите и мое сердце, прошу вас… Что бы она не говорила, как бы она не думала о мужчине… Он стал единственной опорой для нее. Иронично, не так ли? Тот, из-за кого она познала мир чудовищ и постоянно тревоги, стал единственным светом и теплом, к которому она тянулась. Холмс восхищал своим острым умом, сдержанностью и силой духа, он пленил своими манерами и отношением к ней. Чего только стоят его обращения к ней, каждое лучше предыдущего, одинаков лишь трепет в груди. — Мисс. Ирэн потеряла бдительность из-за чего испугалась подошедшей официантки. Кэтти поставила тарелку с куском яблочного пирога с осторожностью, тепло улыбаясь. Уже и мысли иными стали, даже пьяница не пугает уже. Воспоминания о мужчине утешили, а любимая сладость окончательно развеяла тревожность. К тому же, к мужчине нашли подход его собутыльники, какой — не особо важно, главное что он умолк. Единственный шум с его стороны — громко поставленный стакан на стол. Ну же, Ирэн, бери себя в руки. Аромат выпечки в перемешку с яблоком расслабляет, вызывает улыбку, а в памяти уже всплывает этот тающий во рту вкус. Да, сегодняшний день и правда такой, как и раньше.— Я тебя предупреждала, шерлокова глупышка.
Вилка попалась в крепкую женскую хватку. Столовый прибор не торопясь отламывает кусочек, протыкает его тремя зубцами, нанизывая на них. Лакомый пирог отправляется в рот, а челюсть часто прожевывает. Всё еще не по себе. Всё еще напрягает мужчина, на которого она смотрит. Он был к ней спиной, поэтому особенного сильно не внушал доверия. Холмс ее многому научил, а первым уроком стала важность наблюдения за другими. Ирэн всматривается в спину — зол и напряжен. Ей кажется, что мужчина часто дышит, судя по тому как двигаются его плечи и спина. А ещё он дергается. То ногой, то рукой, сейчас и вовсе головой вздрагивает в разные стороны, еще пара минут и всем телом. Ирэн напряглась, дело не в алкоголе, о нет, она уверена. А на ее тарелке уже нет пирога, всё съела, даже не осознавая, а значит и удовольствия никакого нет. Черт. Она хотела положить вилку на тарелку без лишнего звука, но напряженные пальцы не слушаются, выронили столовый прибор. Резкий звонкий звук, удивительно что блюдце не треснуло. Пьяница гневно оборачивается, пьяным взором ищет виновницу и находит. Нутро девушки всё сжалось в маленький комочек, до аккуратной точки. Взгляд незнакомца ненавидящий, чуть ли не дикий, а самое пугающее, что он словно убивает внутри всё хорошее. Выжигает свою жуткую метку, которой добьет человека. Ей уже сейчас хочется смыть с себя его взгляд, словно он имел реальную форму — токсичную грязь. Тревога вернулась, но уже молча, словно наказывая ее за неосмотрительность. Сейчас что-то случится и вряд ли хорошее. Вилка вернулась в девичью ладонь, а затем предусмотрительно юркнула в плотный рукав. «Ты обязана всегда быть наготове» — именно этому учил ее Шерлок, ведь не всегда мужчина сможет быть рядом. — Выбесить меня решила, проституточка? Мужчина покачиваясь привстает со стула, упал обратно и разочаровано захрипел, но от затеи не отказался. Теперь она видела его лицо куда отчетливее. Мужчина неопрятно оброс в бороде, волосы на голове же явно не мылись несколько месяцев — жирными бликами блестят на свете. Горе-друзья пытались усадить его обратно, но интерес к этому угас быстро, стоило одному из них предложить запрокинуть очередную стопку дешевого пойла. Адлер не сводила с незнакомца взгляд — она обязана видеть каждый его выпад в ее сторону. Мужчина всё чаще хрипит, пока идет к ней, кажется что и в размерах он становится куда больше, чем до этого. Лицо его заметно пухнет, щеки уже ощутимо свисают как у бульдога. Дело дрянь. — Сэр, вынуждены сделать вам очередное замечание. Охранник грозной горой стоит у входа, из-за одного только басистого голоса хотелось слушаться, лишь бы воровке не проверять на себе на что он способен. Пьяница встал, нелепо сваливаясь то на одну, то на другую стороны, не в силах найти устойчивое положение. Он даже не взглянул на него, лишь нервно захрапел, чем-то напоминая откормленного свина. — Не смей больше издавать такие мерзкие звуки, сучка лондонская. Пьяница неуклюже задел столик, взгляд его мрачнеет, приобретая всё более мрачные краски. Лицо продолжает трансформироваться, теряет человеческие черты. Он становится чудовищем, начинает соответствовать с внутренними качествами. Страх. — Дамы и господа, настоятельно рекомендую освободить чудесное заведение. Немедленно, благодарю за внимание, — Шерлок Холмс с извинением кивает, придерживая шляпу, держа в другой руке револьвер. Охранник, желая выпроводить вооруженного мужчину, уже двинулся в его сторону. — Не рекомендую этого делать, если не хотите проблем, сэр. Я был бы признателен, если вы выведете своих коллег, во избежании жертв. Мужчина красноречиво кивает на пьяного посетителя. Охранник неуверенно колеблется, пытаясь понять, что ему делать. Взгляд его неуверенно останавливается на существе — от человека осталось лишь имя, но и оно сгинет в обличии чудовища. Одни только кабаньи клыки о многом говорили. Доверился загадочному джентльмену в черном, даже не видя его лица. Шерлок умел убеждать. Мужчина ничего не говоря принялся помогать клиентам и коллегам покидать заведение. Ринулись бежать даже собутыльники виновника «торжества», непристойно выражаясь и пьяно покачиваясь при беге. Существо лишь ненадолго потеряло бдительность, озираясь по сторонам — пыталось понять, что происходит. Ирэн же, отойдя от шока, спешно уходит из-за стола. — Ему не нравится звон посуды, еще он пьян. Есть преимущества. Девушка нервно вытаскивает вилку из рукава, во второй руке покрепче держа блюдце. Шерлок с нежностью касается ее поясницы, как и всегда при встрече, оглядывая напарницу с ног до головы. — Он не успел тебе что-то сделать, светлячок моей души? — мужская ладонь властно поглаживает девичью спину, а Ирэн, млея от долгожданной встречи. Говорить не хотелось, поэтому лишь мотает головой. — Отлично, а теперь найди укрытие. Я разберусь. Голос мужчины возбуждающе сошел на уверенный шепот. Пронзительный взгляд голубых глаз умел на нее влиять. Шерлок всегда имел власть не только над ситуацией, но и над ней. Власть по отношению к ней всегда была здоровой, можно даже сказать возбуждающей. Ему веришь без конца, и нет этой опасной грани, которую если пересечешь — окажешься в опасности. Ирэн умела за себя постоять, но стоя с ним рядом… — Ну же, иди. Холмс ненавязчиво направляет ее к выходу, успевая поцеловать ее ладонь, держа вторую руку, с револьвером, рядом со второй. Открытое признание в любви. Но как же так? Бросить его? Разве девушка уже не доказала мужчине, что они сильная команда? Эбигейл ведь научила ее основам! Оказавшись на улице, воровка стремительно начинает обходить здание. Она знает где черный вход, знает куда зайти, чтобы вернуться и спрятаться до нужного момента. Страшно, разумеется страшно, но уже не за себя, а за храброго и самоуверенного мужчину. Знакомая дверь перед глазами, Адлер не раздумывая заходит. Слышится драка, выстрелы Шерлока и мерзкое хлюпанье чудовища. Ломались стулья, столы с грохотом разбивали окна. Несчастная посуда в дребезги следовала судьбе окон, под лапами трансформировавшегося чудища. Хруст, треск, стуки, грохот, выстрел, лязг шерлоковой шпаги. Ирэн осторожно пробирается по служебному помещению, прямиком к большому залу, который сейчас похож на типичную свалку. Пьяный мужчина полностью переместился на четвереньки, на теле одежды не осталось — разорвана. Он стал огромным свиноподобным существом с неестественно длинными клыками, на его толстой коже были противные водяные волдыри, вместо копыт — массивные лапы с когтями. Шерлок вынужденно отступал по всему помещению, но огромное чудовище успевало в короткие сроки догнать охотника на нечисть, от чего жизнь мужчины постоянно висела на волоске. В руках Ирэн все еще есть главное оружие против чудовища, это привлечет его на нее, поможет Холмсу атаковать в неожиданный момент. Звучит просто, да? Девушка предусмотрительно затягивает подол платья повыше, ей точно придется побегать — ей ничего не должно мешать. Многократные выстрелы вновь заполнили помещение, плохо дело. Значит кожа существа довольно толстая, пули не пробивают ее, черт. Ирэн выскочила из укрытия как только прозвучал последний выстрел. Запуганная, дрожащая самую малость, ее волосы растрепались, а в руках тарелка и вилка. Учинице не превзойти своего учителя, зато в состоянии спасти. — Помнишь меня? Голос дрогнул на секунду, но вот, девичьи пальчики уже пустили в ход своего оружие. Вилка звонко стучит о тарелку, раздражает чудовище, вызывает нужный Ирэн триггер. Тварь захрипела раздраженно, так громко, что почти оглушает напарников. — Нет! Встревоженный крик Шерлока затерялся в какофонии того беспредела, что творила тварь. Свиноподобный спотыкался, визжал и вопил, лишь бы добраться до своего раздражителя. Время непозволительно замедлилось, но форы не дает совершенно никакой. Холмс уже в действии, ему осталось совсем немного, чтобы настигнуть существо и проткнуть пасть, как одно из слабых мест. Не успеет, если Ирэн убежит — тварь пойдет за ней. Теперь она не просто отвлекает, новая роль трагичнее и без счастливого конца. — Прощай, Тревожность. И всё же, я была рада нашей дружбе.— Что?!
Ирэн напоследок противно заскрипела вилкой о посуду, довольствуясь гневом существа. По щеке покатилась одинокая слеза, прощаясь не только с жизнью. Тарелка полетела прямиком в открытую пасть свина, с которой он расправился за пару движений челюсти. На нее, наверное, уйдет в два раза больше, печально. Вилка еще крепче зажимается в ее руке, она обязана перед смертью навредить ему. Такова цена приманки. Крепко стиснув челюсть, Ирэн действует в самый последний момент. Когда открытая пасть свина оказывается на расстоянии вытянутой руки, девушка втыкает витку в небо, заставляя существо захлопнуть клыкастый рот. Боль ощутилась не сразу в силу сильного эмоционального шока. Честно говоря, она еще даже не осознает, что происходит. Адлер слышит лишь звон, голова пошла кругом, а в нос ударил тошнотворный запах собственной крови. Она обильно стекает из рта чудища, мешаясь с его слюнями. Шерлок, вроде бы, стреляет по волдырям, вынуждая существо вздрагивать. Секунда — она видит испачканную обувь Холмса на жирной шее чудовища. Миллисекунда — сверкнуло лезвие шпаги, протыкая тварь прямо между глаз. Ирэн из остатка сил держится на ногах — пытается управлять рукой в пасти, выходит неважно. Шпага вышла легко, в лицо Ирэн брызнула склизкая и грязная жидкость. Глаза закрываются, стихает даже звон, оставляя после себя желанную тишину. И последнее что видела Ирэн, как Холмс нанес последний удар.***
Раньше Ирэн не думала о смерти. Даже в самом бедном уголке Лондона, кутаясь в дырявые одеяла, пока дядюшка Феджин рассказывает, как выживать, она верила в лучшее. Если точнее, то в собственные силы. Удивительно, она за пару секунд решилась погибнуть за жизнь другого. За того, кто раньше казался странным, того, кто спустя пару месяцев стал роднее собственной тени. Теряя сознание, ей не казалось, что такой исход несправедлив. Вовсе нет. Её история кончалась, как и должна, там — в разбитой таверне — но с живым Шерлоком. Он еще нужен Лондону, благодаря ему всё меньше людей погибает от лап нечисти. Боли нет, только легкость в теле, а еще почему-то тепло. Кажется, что родные руки снова касаются ее, успокаивают как всегда после опасных приключений. Словно и не было того чудовища, просто страшный сон. На самом деле, она наверняка угостила его любимым пирогом! Иначе быть не может, не хочется в иное верить. Но тело просыпается, воспоминания меняются на реальные. И чудовище было, и смерть была. Только сердце ее бьется — слабо, но бьется. И ласки Холмса никуда не делись, в самом деле успокаивает, хоть и злится за геройство — просил ведь не ввязываться. Как такое возможно? Выжить после встречи с таком громадной тварью? Разве возможно такое? Возможно. Только у всего есть цена, её же — съеденная чудовищем рука. Всё это время, по другую сторону, мастер кропотливо работал над ее новой рукой — металлической, не способной чувствовать руки Холмса. Всё калейдоскопом кружится нескончаемым, вертит ее, вертит, не дает сложить воедино картину. — Моя леди? — тревожится, сильнее пальцы сжимает на девичьем запястье. Сам же склоняется к ее лицу, чтобы увидела, пришла в себя. — Как же я переживал… — Шерлок… Мужчина с осуждением помотал головой, только по одному красноречивому взгляду — говорить ей еще рано. Вторая ладонь с волнением гладит волосы, касается лба, скул и девичьего подбородка. Смотреть в другую сторону не хотелось — страшно от того что увидит. А судя по звукам огорчение сожрет ее с ног до головы. — Не успела прийти в себя, а уже много думаешь. Отдыхай, похитительница моих мыслей. Теплые губы едва касаются виска, впервые, трепетно и неожиданно. Порыв такой соблазнительный, резкий. Вторая рука не дает мужчине поспешить отстраниться. И она целует в губы первой. Любит его манеры всей душой, любит и его самого, но ждать уже не может. На поцелуй блондин отвечает охотно, перехватывая всю власть. Теперь он направляет их губы как вздумает, ему решать когда его можно углубить, лишь он знает, когда пора будет отстраниться. Стало еще теплее, кроме протеза. Того самого, которым нежно держит мужчину за лицо. Знал, что всё равно увидит, понимал еще с самого начала, но оттягивал, как только мог. Губы их уже изрядно опухли от глубины поцелуя, а бедный мастер скромно кашлял в сторонке. У всего есть предел, всему цена. И пока она старается отдышаться, механизмы новой руки бросаются в глаза. Вот она — ее новая жизнь. Ирэн как и прежде не будет одна. Справится, примет себя, заново полюбит. Шерлок поможет, только он знает как. Каждую ночь будет влюбленно целовать кожу над протезом, помогая ухаживать за механизмами. И моменты эти будут куда интимнее страстных поцелуев, поверьте. Потому что нет ничего интимнее искренней любви.