Акварель

В мастерской абсолютной художницы витает стойкий запах краски. Глянцевый акрил пахнет чем-то маслянистым, горьким. А так сильно любимая Ёнагой акварель — мёдом и камфорой. Корекиё подмечает, что у Анджи кисти рук все в красочных пятнах: в жёлтых, розовых, сиреневых, синих. Ёнага сосредоточенно и увлеченно водит кисточкой по плотному листу на мольберте. Обычно Анджи никого не пускает к себе, когда творит. Ей лучше одной, но сегодня — гость. Исключение. Время от времени Ёнага отрывает взгляд от работы, смотрит на Шингуджи и улыбается. Потом, резким движением нанося мазки, тихо бормочет себе под нос что-то непонятное. — Нья-ха-ха! Киё удивлённо вскидывает брови, когда Анджи внезапно сокращает расстояние между ними. Встав на мыски, художница дотягивается только до его подбородка. На секунду замирает, пряча взгляд под белой воздушной чёлкой, потом вновь смело поднимает свои большие лазурные глаза. Тихонько, но ощутимо девушка хватает Шингуджи за худые плечи и целует его в щеку, нагло чуть спуская тёмную маску. — Атуа говорит, что прощает тебя за неверие! — хихикает Ёнага, заглядывая Киё в глаза. Для Анджи совершенно нормально подойти и обнять кого-нибудь, а для Корекиё тактильный контакт — это что-то из ряда вон выходящее. Странно чувствовать на своем теле чужое тепло. Живое, почти солнечное. — Мы обязательно выберемся отсюда! — храбро говорит Ёнага, сжимая в тонких пальцах кисточку, но её звонкий голос всё же дрожит на высоте. Она замолкает, обводит глазами серые стены, а потом снова говорит, и из её голоса пропадают нотки неуверенности: — Мы все будем жить… Мы вернёмся домой!.. Или Атуа примет нас. Или мы создадим здесь рай на земле! Как же красива её вера. Анджи носится по «школе» эфемерным желтым облачком, заражая товарищей по несчастью сияющим весельем, верой в то, что все будет хорошо. Её свет и тепло открыты каждому из них. И Шингуджи действительно цепляет это. Анджи готова прийти на помощь, выслушать, утешить — только слушайся её боженьку. Корекиё нервно посмеивается всякий раз, когда она с энтузиазмом рассказывает кому-то про Атуа. Рассказывает так наивно-преданно, и это почему-то кажется ему милым. На бумаге цветёт акварельный тропический берег, блестят прозрачные волны. — Я очень хочу показать тебе мой родной остров… Если хочешь. Корекиё молча кивает в ответ, а Анджи прикрывает глаза и прижимается ещё крепче к нему. Шингуджи вздрагивает, когда Ёнага кладет руку ему на грудь и смеётся. Под ладонью она чувствует, как через жесткую ткань формы бьётся сердце Киё.