○○○
Кусочек французского сыра, пару кистей красного винограда, большая банка самых дорогих маслин, и конечно, плитка девяносто девяти процентного темного шоколада. Машинальное приветствие с кассиром, быстрая оплата по карте. На всё это буквально восемь минут. Еще через десять минут она остановится у небольшой винодельни, и возьмет бутылку красного сухого Шато Петрюс. Исключительный вкус. Выбор королей. Через четверть часа уже доедет до своего небольшого домика, стоящего на отшибе города. Забавно, сама того не понимая она всячески старается избегать компании людей, прячась в своем маленьком, но крепком убежище. Сама того не понимая, не может смириться с чем-то особенным, с тем, что терзает её каждый закат… Еще шесть минут и её фигура укутанная в теплый плед появится на просторной крыше этого самого дома. Удобное круглое кресло, небольшой столик с расставленной на нём недавно купленной закуской, один хрустальный фужер, одна бутылка сухого. Я знаю каждый её шаг, каждое действие, каждый взмах тяжелых густых ресниц. Я знаю, что сейчас она поднимется с кресла, подойдет к небольшой тумбе у самой лестницы и достанет штопор, который каждый раз забывает взять сразу. Вернется на место, закутает вечно замерзающие ноги в плед, нальет себе напитка и просидит так до самого рассвета, любуясь прекрасным видом на величественный Моблан, занимающий почти весь горизонт. Я знаю каждый её вздох, каждый печальный взгляд, каждый грациозный поворот тонкой хрустальной ножки в руке. Я знаю это, ведь каждый день этот ритуал повторяется. Я знаю это, ведь каждый раз я безмолвно наблюдаю за этой картиной. Её темные, едва достающие плеч, локоны непослушно выбиваются из небрежно собранного пучка, с каждым порывом весеннего ветра. Она всегда собирала их так, когда думала, и всегда раздраженно поправляла непослушные пряди… Но не теперь, теперь она этого не замечает. Ведь всё её внимание захватили снежные вершины… Первый глоток, глубокий вдох виноградного аромата, медленный выдох… Снова взгляд на ледяные вершины… А после такой родной тихий голос, который слышан мне даже сквозь потоки ветра. - И всё это без магии, стоит себе такое величественное и молчит о своём величии… И сердце моё, как всегда пропускает удар от этих слов. Моих собственных слов, сказанных ей когда-то… Она не может их помнить, я знаю это, но она их помнит и это всегда возвращает мне надежду… Делаю уверенный шаг ближе, аккуратно кладу руку на плечо, которое беспощадно оголил скатившийся вниз плед. Знаю, что не почувствует, знаю, что не увидит, но каждый раз надеюсь на это словно маленький мальчишка. Её кожа всё такая же мягкая, похожая на шелковый бархат, украшающий покои королей. Её запах всё такой же, как и четыре года назад, проникает в каждую клеточку моего тела и жестоко сносит мне крышу, каждый гребаный день! Она медленно выдыхает, делает второй глоток красного сухого и прикрывает веки, возвращая меня в свою реальность. Аккуратно убираю ладонь с её плеча, обхожу круглое кресло и сажусь на корточки напротив. Из под закрытых век текут тихие слезы. И я, беспомощно смотря на это всё, даже не могу смахнуть их с её лица. Вот оно – наказание Великого Создателя во всей его красе. Лишить бессмертного жизни, лишить бессмертного воспоминаний, лишить бессмертного возможности заслужить прощение. Отправить в чужой мир, доживать остатки своих дней, в мучении неведения, в бесконечных смятениях, бесконечных чувствах о чем-то былом… На земле говорят, что дьявол извращен в своих карах, что ж, люди просто мало знают о фантазии Всевышнего. Дорожки от её слез быстро высыхают под воздействием воздушных потоков и я, перебарывая себя, заглядываю в её заплаканные голубые глаза. И всё чего я хочу всей своей дьявольской душой – это её спасения. Облегчения её мучений… Зачем мне такая сила, если я не могу лишить лишь одного человека страданий? Перевожу взгляд на усыпанное звездами небо, не в силах больше видеть её боль. - Надеюсь, ты доволен своей «справедливостью»?! Кричу в никуда, ведь знаю, что Шепфа меня не услышит. Он не хочет слышать ни мои молитвы, ни мои угрозы, ни моё отчаяние… Ведь он непоколебим. Ведь он справедлив… И вот спустя время, я понял, что, наверное, цели Мальбонте и впрямь были верны….Она поняла это на много раньше меня. Настырная, настырная непризнанная… Я уже сотни раз пожалел о том, что не поддержал его идей. Одержали бы мы победу, проиграли бы… плевать. Плевать на ад, на трон... Ведь что в итоге мне дал этот трон без неё? Но тогда я принял другое решение и обрек нас двоих на эту гребаную вечность одиночества… Я снова перевожу на неё взгляд и накрываю её хрупкую ладонь своей. - Прости меня, Вики… Темная бутылка почти опустошена, а значит у нас осталось немного времени. - Пусть ты меня не слышишь, прости меня… Я сам не знаю, за что именно просил прощения, за то, что не поддержал её тогда? Или за то, что не отговорил? Но точно знаю, что должен перед ней извинится… Всё это и моя вина тоже. Её же взгляд, такой уставший и почти совсем потухший, всё направлен на снежные вершины, словно в них скрываются ответы на все её вопросы… Но милая моя, увы, ты не найдешь их там… И я бы отдал всё, лишь бы вернуть тебе твою настоящую жизнь. Нервный смешок невольно соскочил с моих губ. Шепфа позаботился и об этом: Изгнанный с небес не имеет с ними более ничего общего. Никакого влияния на жизнь, никаких контактов, «ничего» в полной мере этого слова. Как говорит указ «Я дарую им новую жизнь». Лицемерный святоша… Её щеки окончательно избавились от недавних следов мимолетной слабости, и я верю, что её силы хватит… Нехотя поднимаюсь на ноги, через несколько минут нас ждет потрясающий рассвет, а значит, настало время прощаться. Последний взгляд на уставшее лицо. Наклонившись, оставляю легкий поцелуй на её макушке. - Обещаю, Вики, я никогда не оставлю попыток вернуть тебя… Первые лучи восходящего солнца вырываются из-за белоснежных макушек гор, окрашивая облака во все оттенки розового, и только сейчас, увидев это, девушка отводит глаза от горизонта, отпускает из своих рук хрупкую посуду и поднимается с мягкого кресла.Она верит, что когда-нибудь и она найдет свой рассвет…