My little Рокэ

Здравствуй, море. Давно не виделись. Олаф уже давно закрыл глаза и, почти не дыша, слушал, как волны мягко бьются о корму незнакомого ему корабля. Ни одной щели в идеально отполированном дереве, и в трюм совершенно не проникал свежий воздух. Камера тесная, на несколько шагов, но Кальдмеер и не думал ходить в полумраке корабельной тюрьмы, где он являлся единственным почетным узником. Он не знал, сколько прошло времени, но это, наверное, было и не важно. Олаф кинул взгляд на кьютимарку и тихо вздохнул. Мы с тобой так и не попрощались, моя Северная Корона. Как бы хотелось вновь подняться по трапу, ощутить каким-то шестым чувством натяжение парусов, провести копытом по гладко отполированному штурвалу. А в потайном ящике на нижней палубе наверняка все еще хранятся ненаписанные письма. Письма. Как странно. Все начинается с них и заканчивается ими. Началось с письма с просьбой о зачислении на флот и закончилось письмом о морской атаке на Хексберг. Неужели все поверили в то, что оно было действительно написано Кальдмеером? Тем, кто отдал дриксенскому флоту свою жизнь, свою душу? Олаф никогда бы не опустился до того, чтобы предать свою страну за презренный металл. Это больше подходило какому-нибудь Бермессеру. Адмирал цур зее отрицал до конца свою вину. Спокойно смотрел в глаза судей и мерно повторял, что считает обвинения клеветой и ложью. Они приводили какие-то доказательства, ничего не значащие, но с каждым словом обвинителей лицо Руперта мрачнело и мрачнело, пока мальчишка не сорвался и не кинулся обвинять кого угодно, только не своего адмирала. Что же ты наделал, Руппи? Олаф вздохнул. Сама страна отвернулась от него, и кесарю он был больше не нужен. Кальдмеер прекрасно понимал, что этот фарс – всего лишь повод избавиться от него, но как сложно взять на себя вину измены. Особенно когда даже мысль об измене противна всему существу. Единственное, о чем Олаф жалел – это то, что он не сможет собственноручно скрутить голову Бермессеру, который якобы «нашел» письма, предупреждающие Талиг о готовящемся нападении, количестве кораблей и боеспособности флота. И теперь… Какая разница, как умирать? По подозрению в измене, на рее как предателю или поведя безнадежную атаку на Хексберг, если бы письмо все-таки дошло до адресата? Лучше бы последнее, конечно, но уже все равно. Руппи после того срыва на суде заперли в родовом замке, и хорошо. Он не в курсе судьбы своего адмирала, он не замешан в этой истории больше, чем надо. Олаф прислушался к шуршанию волн. Хорошо, что Руперт ничего не знает, иначе он бы точно кинулся спасать своего адмирала, а мальчик еще такой молодой, у него все впереди, ему не нужно это пятно на репутации. - Принц Фридрих, просмотрев ваше дело, решил, что ваша жизнь более нецелесообразна, - молодой пони в военной форме зашел через два дня после фарса, называемым судом. В глазах помесь сочувствия, восхищения и исполнительности. – Мы сопроводим вас на казнь. Конвой, под которым Олафа вели на «казнь» был, по его мнению, абсолютно ни к чему – он не собирался сбегать, и не существовало пони, кроме Руперта, который мог бы броситься его спасать. С него, впрочем, сняли цепи, и он мог спокойно сделать какую-нибудь глупость. С другой стороны, он не собирался – зачем? И к чему же эта торжественность, почти парад, размышлял адмирал, мерно ступая по камням пристани в последний раз. Пристани? Кажется, преступников обычно казнят не здесь. - Нас ожидает морская прогулка, господа? - Принц Фридрих решил сделать вам последний подарок, и вы погибнете в морской пучине, и будете считаться пропавшим без вести. Таким образом вас не будут считать казненным за предательство Дриксен. Олаф усмехнулся про себя. Мёртвым нет дела до того, как о них подумают живые. Кальдмеер опасался лишь за будущее флота Дриксен после его смерти: что же с ним случится под командованием этих властолюбивых идиотов, не имевших никакого представления о ведении морского боя? Пусть они из знатных семей, зато он, Олаф, мог без гордыни сказать, что лучше многих других разбирался в военно-морской стратегии и тактике. Размышления и воспоминания адмирала были нещадно прерваны громким треском: трюм в паре метров от Олафа пробило пушечное ядро. Кальдмеер не дернулся, но порядком удивился. Если это было нападение, то расчет был хорош: потопить сразу таким образом корабль было невозможно, но, продырявив его в некоторых местах чуть повыше ватерлинии, можно было добиться того, чтобы он просел из-за того, что в постоянной качке в трюм хлынула вода. Исходя из того, что Олаф знал о морских сражениях, их будут либо таранить, либо брать на абордаж. Вода начала затекать в трюм и довольно быстро закрыла копыта. Где-то сверху раздался топот, выстрелы, крики и, кажется, обрушилась мачта. Свистел ветер, и Кальдмеер полной грудью вдохнул свежий морской воздух, пробивающийся из многочисленных дырок в трюме. «Вот и сбылась последняя воля моя: погибнуть в бою, - с насмешливой тоской подумал адмирал. – Ну как, относительно в бою, конечно, но хоть не перережут глотку и не бросят на съедение акулам». С диким топотом в трюм забежал встрепанный молоденький матросик, похожий на Руперта, и Олафу даже на мгновение показалось, что это сам переодетый родич кесаря, но нет, Рупертом там даже не пахло. Поскальзываясь в разлившейся по трюму воде и звеня ключами, он в истерике подбежал к камере Кальдмеера, нервно открывая решетку. Олаф, не двигаясь, философски пронаблюдал за этой картиной, и, когда дверь его камеры распахнулась, смерил матроса своим фирменным ледяным взглядом. И как только вода не заморозилась. Поняша был более подвержен сему воздействию, поэтому встал как вкопанный. - Г… г-господин Кальдмеер! - дрожащим голосом пролепетал матросик. – На нас напали! - И при чем здесь я? - Прошу вас, – он в исступлении заколотил копытами по ледяной воде, вдвойне не такой ледяной, как взгляд адмирала цур зее, - вы должны помочь нам! Пожалуйста, примите командование! Вы наша единственная надежда! Наверняка капитан помилует вас за это!.. Олаф презрительно фыркнул и отвернулся, не меняя позы. - Сомневаюсь, молодой пони. Меня уже приговорили к смерти, так что, думаю, разницы особой нет, где и как умирать. Я предпочту остаться здесь. Можете идти, благодарю за заботу. Поняша в растерянности сел на пятую точку и, не зная, что бы еще сказать, замахал передними копытами. И в этот момент… - АБОРДАААААААААААААААААААААЖ!!! – пушечным ядром пронеслось нечто черное по трюму, потоком ветра отбрасывая матроса в камеру Кальдмеера. Адмирал цур зее ощутил острое и радостное дуновение, от которого вздыбилась мокрая грива, прежде чем пролетевшее нечто исчезло с обратной стороны в одной из дырок в трюме. И через мгновение наступившей звенящей тишины… - Я-пролечу-здесь-еще-раз-чтобы-убедиться-что-видел-собственными-глазами-то-что-я-видел!.. – бешеной скороговоркой пролетело черное нечто еще раз с той же стороны. Как оно умудрилось обогнуть корабль в пару секунд, было для Кальдмеера загадкой. Олаф и матрос невольно переглянулись с недоумением во взглядах. Черное нечто дало задний ход, приобрело очертания черного пегаса с чрезвычайно растрепанной пепельной гривой и с упавшей челюстью уставилось на адмирала. - Адмирал цур зее! – пегас с плеском опустился в воду. – А вы что тут делаете?! Я ведь… я ведь с детства ваш фанат! - Очень приятно, - спокойно ответствовал Олаф, все-таки поднимая все, что пониже хвоста, из холодной водички, - господин?.. - Вице-адмирал Ротгер Вальдес! - чокнутый пегас тут же по-военному отдал честь, будто бы Олаф самолично являлся его адмиралом. – Честь имею встретиться с вами, господин Кальдмеер! - А-а-а! – заорал в ужасе подпрыгнувший на месте матросик, показывая на крутящиеся вокруг Вальдеса вихри. – Ведьмыыыы! И выпрыгнул в дырку. Олаф проводил его задумчивым взглядом, но вслед бросаться даже не думал. В конце концов, помирать собрался или как? - Вы какими тут судьбами, господин Кальдмеер? – не обратив внимания на истерику, учтиво поинтересовался вице-адмирал, суя нос в камеру. Олаф сделал два шага по направлению к собеседнику, вставая напротив него. - Собираюсь умирать, господин Вальдес. - Не рано ли вам? - Тут уж как решил Его Высочество Принц Фридрих. Вальдес присвистнул. - Ниче так девки в Дриксен пляшут, да, девочки? Если раздумаете – поднимайтесь к нам наверх, там повеселее будет. Всего хорошего вам, господин Кальдмеер! И был таков. Олаф еще пару минут в растерянности постоял в камере, наблюдая за мерно поднимающимся уровнем воды и думая, насколько выход из «тюрьмы» будет считаться предательством родины. Впрочем, холодно рассудил Кальдмеер, его и так уже собирались казнить за предательство, так пусть хоть реально будет за что. Мысленно в очередной раз прощаясь с Руппи, Олаф одновременно перешагнул пороги своих материальной и метафизической тюрем. Бодрящий солёный морской воздух ударил адмиралу в лицо, как только он, не встретив ни одного матроса на пути, вышел на верхнюю палубу. А там ему открылась очаровательная картина. Где-то чуть повыше сломанной мачты отчасти в сознании, отчасти лишившись оного, в белесых вихрях крутилась в воздухе команда бравого капитана, который собирался отправить Олафа в пучину. Половина команды, как Кальдмеер рассудил, была уже за бортом, здраво последовав примеру недавнего матроса. - Господин Кальдмеер! – весело отсалютовал откуда-то сверху Ротгер Вальдес, паря на своих черных как ночь крыльях. Он спустился чуть пониже, и Олаф заметил два вихря по бокам от вице-адмирала, которые весело крутились, смеялись, строили ему глазки и складывались в очертания прелестных пепельных, под стать гриве Вальдеса, поняшей с жемчугами в волосах. - Я решил все-таки принять участие в общем веселье, - наклонил голову Олаф, оценивающе глядя на кэцхен. С этим явлением вживую он сталкивался впервые и не был столь уверен, что ведьмы настроены к нему дружелюбно. Вальдес хищно облизнулся и что-то сказал «девочкам». Те радостно вспорхнули, подлетели к Кальдмееру, крутанулись вокруг него и – о, Создатель! – устроились по бокам, обращаясь в слегка переливающиеся крылья. Олаф ошарашенно переводил взгляд то на Вальдеса, то на появившуюся атрибутику. Летать? Вот. Это. Да. - С управлением справитесь, господин Кальдмеер? – вновь крикнул Ротгер, делая сальто в воздухе. Олаф не был уверен, что сможет так же, но когда он расправил новоприобретенные крылья, он понял, что в состоянии совершенно самостоятельно взлететь. Колени немного подрагивали. Такого подарка от своего бывшего потенциального врага он ожидать и не мог. - У вас замечательные подруги, господин Вальдес, - все еще находясь в состоянии легкого шока, адмирал цур зее плавно взмыл в воздух рядом с Ротгером. – Ваши крылья тоже от кэцхен? Вальдес заржал. - Нее! Мои крылья у меня от тётушки. Я иногда думаю, что отрастил их специально, чтобы было реально улететь от ее опеки. Как видите, помогло! Улетел! - Это не вас ли часом Бешеным зовут? - А что, похоже? Тю, а я уж было думал, что моя слава дальше Хексберг не идет. - Вы ошибаетесь, господин Вальдес, - чувствуя упругие порывы ветра под крыльями, Олаф не сдержал улыбки, отразившейся в его ледяных глазах. – Я должен вас поблагодарить. Предоставленная вами мне возможность летать сторицей окупает то, что вы сорвали мою почти состоявшуюся казнь. - О-о-о, - Ротгер что-то прикинул в уме и облетел Кальдмеера кругом, - раз сторицей, можно попросить еще кое-что на сдачу? Олаф приподнял брови. Вальдес немного под его взглядом даже смутился – вот уж чего нельзя было ожидать от Бешеного! - Ну, понимаете ли, господин Кальдмеер, вас кесарь хотел казнить, да и мне теперь дома по шее наверняка хотят надавать за самовольную отлучку. Может быть, вы куда-нибудь улетите вместе со мной? Только вы и я… Мордашка Вальдеса приняла чересчур блаженное выражение, и Олафу пришлось несильно стукнуть по носу замечтавшегося пегаса. Тот встряхнулся и, видимо, осознав, ЧТО ляпнул, поспешил исправиться: - Э-э, я имел ввиду, что… можно я вас похищу?! Иначе мне от Альмейды достанется! Прикажу «Астэре» причалить где-нибудь в ближайшем порту, отправлю капитана обратно в Хексберг, а сам сбегу! И вы со мной сбежите. Заодно расскажете про морские сражения! Я же уже говорил, что я ваш с детства фанат? - Я бы отказался, - Олаф не сдержал смеха. – Но боюсь, мне приходится выбирать лишь между двумя вариантами: либо отправиться с вами, либо вернуться в Дриксен, где меня уже совершенно точно казнят. Будучи патриотом своей страны, я бы выбрал второе… Вальдес очень быстро заморгал, умильно поджав губы. - …но раз уж это на сдачу за дарованную мне возможность полетать, думаю, я приму ваше предложение. - Ураааа! – разнесся над морем почти ребяческий бешеный хохот. – У меня будет свой домашний адмирал цур зее! Олаф только хотел возмутиться, как наглая морда, разгоняя облака, тут же подлетела прямо к его носу. - А я можно буду вашим домашним вице-адмиралом? Пожаалуйста! - Я, кажется, теперь понимаю, почему вас прозвали Бешеным, - философски рассудил Олаф, отлетая от собеседника на пару метров, дабы сохранить дистанцию. Тот не обиделся. Более того, новоприобретенный домашний вице-адмирал радостно крутанулся в воздухе и махнул хвостом в сторону качающегося на волнах корабля неподалеку. - Моя «Астэра», тварь закатная! Красавица, а? А? - Хорошая, - безмятежно заверил Олаф, пускаясь в полет вслед за Ротгером и оглядывая серебристые края вальдесовского корабля. Краем глаза Кальдмеер еще успел заметить падающих с небес членов команды корабля, на котором он находился в плену. Кто-то падал прямо в воду, кому-то не повезло назначить свидание с твердой деревянной палубой. Магия кэцхен больше не держала их – и поделом. Олаф, помедлив, мягко приземлился на борт «Астэры». - Интересно, - Вальдес махал крыльями где-то наверху и не торопился спускаться на палубу, - эти господа соврут, что вы отправились к морскому дьяволу или расскажут все, как есть? - Сомневаюсь, господин Вальдес, что они сильно соврут, если скажут это именно таким текстом. - Вы про морского дьявола? – дико заржал Ротгер. – Вы мне льстите, господин Кальдмеер! - Хм, думаю, после того, что эти господа видели, они не преминут приплести хоть какие-то магические силы. Ветер «Астэре» был попутный. Команда отнеслась к выходке своего вице-адмирала философски: видно, не впервой, да и к Олафу сразу прониклись уважением. Ротгер то и дело отмачивал какие-то шутки, обливал какого-нибудь полусонного матроса морской водичкой и вообще творил полный беспредел – он был единственным пегасом на борту. Не считая Кальдмеера, который иногда взмывал на смотровую площадку и слетал обратно, всё думая, когда ведьмы решат, что хватит с него чудес. И, несмотря на то, что он ожидал нечто подобное, Олаф все равно чуть не подпрыгнул на месте, когда у одного из его крыльев внезапно прорезался глаз, укоризненно глядящий на парящего в небесах вице-адмирала. И рот. Который тут же заголосил сиреной: - Вальдес! Оплата почасовая! Продлевать будешь? Тот встрепенулся, не рассчитав угла наклона врезался лбом в мачту и, отряхивая гриву, стукнул себя копытом по голове. - Так! Девочки! Я сейчас! Ждите меня! Сделав невероятный финт, Вальдес спикировал куда-то в каюту и появился через пару минут жуткой возни под палубой. Появился обвешанный с ног до головы самым разным жемчугом, Олаф в жизни столько, наверное, не видел. Под восторженный писк кэцхен он начал разбрасывать жемчуга в море, где ожерелья, не долетая до водной глади, испарялись прямо в воздухе. - Рооотгер, мы тебя люююбим! – воздыхали крылья Кальдмеера в течение всего представления. - Сестрички мои милые, - с любовью в голосе во всю глотку крикнул Бешеный, - этого ведь хватит до Олларии? Бонус: http://vk.com/doc40062932_211522493?hash=572f24ca0044ac076a&dl=ba910ea391f31ea906