???

       Свен тупо существует.       Без смысла, не знает зачем и почему. И сколько так уже? Сутки? Недели? Месяцы? Делает всё по заученному подсознательному расписанию. День сурка, говорят. Но сейчас он даже не вспомнит этого, голова забита пустотой. Непроходимой и глубокой, вязкой и густой.       Он давно ничего не слышит.       Не слышит и молча кивает всем словам, что ему говорят. Старается вслушаться в речь, но не понимает ни слова, будто он никогда не знал родного языка. Улыбчиво поддакивает, показывает знак «окей», идёт дальше по своим делам, сразу же забыв смысл сказанных ему недавно слов. Забывает, будто этого и не было.       Перестал замечать множества множеств стуков в его кабинет. Не замечает и своих машинальных «войдите» и угуканье под каждое слово лишь бы отвяли. Не замечает взволнованных вопросов других топпатов об его здоровье. Он не помнит, кто к нему вообще заходил. А заходили ли к нему вообще, или это всё его воображение строит картинки из остатков разума.       Прозопагнозия. Не узнаёт чужие лица. А может просто и не хочет. Не хочет видеть жалость к нему в чужих знакомых глазах, кривую улыбку на сморщенных от отвращения лицах. Не самое приятное зрелище его лицо с чёрными, как чёртова чёрная дыра, мешками под глазами, видно.       Свен давно ничего не видит.       Не видит текст на бумаге, даже самого большого шрифта. Старается, честно. Вглядывается в написанное, читает по тысячи раз. Но текст не осмысляется. Буквы бессмысленно стоят в неясном Свену порядке, словно египетские иероглифы. Стоят, будто осуждающе за все деяния.       Не видит предметы перед собой, ища их во всех мыслимых и не совсем местах. Не лицезреет яркого рассвета за тёмными тяжёлыми шторами, не замечает отсутствие света в комнате, не видит стрелки часов, отбивающие каждую секунду до нового часа. Не видит принесённой Бёртом еды на перекус. Слепо надеется на лучшее, что всё пройдёт, всё будет в порядке.       Он не чувствует ничего.       Ни время, ни косых взглядов, ни боли. Только усталость по всему телу. Чувствительные рецепторы атрофировались, будто их никогда не было. Свен спокойно поглощает ледяной кофе какой давности. Но не чувствует ничего, всё безразлично, ничто не беспокоит, а какая разница. Только нечто горькое подкатывает к горлу, когда Бёрт шёпотом просит что-то уже сотый, тысячный раз. Неприятно раздаётся по груди от того, насколько он заставил волноваться Кёртиса, что является такой обузой для него.       Но, конечно же, продолжит в своём темпе уничтожать себя. Безуспешно обрывками вспоминать бессвязные слова, значащие что-то, возможно, какую-то важную информацию. Забывать свои срывы, как он в ненависти рвал документы и ронял всё, что попадалось под горячую руку. Делать вид, что ничего этого не было, продолжить выводить корявым размашистым почерком неаккуратные трясущиеся буквы в каком-то заученном порядке.       Выглядит как мертвец, а что поделать? Не мы такие, жизнь такая. Хочешь жить — умей вертеться хоть как, и Свен продолжает. Всё ещё живой, продолжает работу. Продолжает делать всё бессмысленно, не понимая до конца, где-то на подсознательном уровне. Выглядит жалко.       А в голове самая что ни на есть пустота. Может быть, афантазия, да только никогда от этого он не страдал. Мозг отключается, какие мысли, сны могут быть, когда всё, что ты видишь — несчастная бумага и стол, за которым ты сидишь. Больше ничего не запоминается, и как деменция, провалы в памяти. Когда он в последний раз ел? Когда ложился спать по очередной просьбе Бёрта? А оно важно?       Деградация. Свен не был скуп на синонимы, обладал большим словарным запасом, но сейчас, это было единственное, что приходит на ум для описания самого себя. Полнейшая деградация. Когда-то ему говорили, чтобы деградировать — нужно развиться, поэтому для деградации нужно ещё постараться. Он достаточно постарался?       Смотрит в зеркало, не видит себя. Видит бледного мертвеца с самыми чёрными синяками на этом мерзком белом свете. Видит, что ему можно было бы уже идти в актёры триллер фильма и без всякого грима. Видит синоним к слову отвратительно, ужасно, уродливо, гадко, скверно.        И как только матушка земля носит его такого. Как наш великий Господь Бог породил его таким на свет, за какие невиданные грехи он существует? И в ответ пустота. Глубокая Марианская впадина. В голове зарождается единственная мысль на доли секунды. А почему? Почему он делает всё это? Почему так не бережёт себя?       И завалиться бы в объятия к Бёрту. Крепкие-крепкие и такие нежные. Спокойные. И пролежать так до конца жизни. До конца всей чёрной неясной пропасти. Дождаться, когда наступит это самое давно обещанное Кёртисом «всё хорошо», когда ничего не болит, не тянет, не тревожит. Продолжить жить, как ни в чём не бывало. И радоваться.