***
Бену Соло исполняется десять лет, когда дядя Люк садится рядом с ним и рассказывает ему о Дарте Вейдере. Бен слышал о нем, конечно. А кто нет? И теперь люди продолжают рассказывать о Вейдере страшные истории — и даже в их шепоте слышен страх. Но история, что рассказывает ему дядя Люк, совсем не похожа ни на одну из тех басен. Это история об одном из величайших героев Старой Республики, Герое-без-Страха, который, обманутый мрачными предчувствиями, пал на Темную Сторону. Он стал Дартом Вейдером, внушающим всем такой ужас, стал правой рукой Императора и одним из правителей Галактики. Император возглавлял ее фактически, но именно Вейдера все боялись, именно он уничтожал любого, вставшего на его пути. Если Энакин Скайуокер был одним из любимых образов Старой Республики, то Дарт Вейдер символизировал мощь Империи. Дядя Люк говорит о человеке, которому не было равных в Силе, человеке, шедшем на поединки, из которых не вышел бы победителем никто, кроме него. Так описывает его дядя — он, конечно, рассказывает в основном о трагедии жизни Вейдера, о том, как тот потерял все, что любил. Но Бен слышит в его истории другое — то, как Вейдер выживал лишь благодаря своей силе духа, как все препятствия на пути делали его все сильнее. Дядя рассказывает, как Дарт Вейдер не побоялся напасть на Императора, чтоб спасти жизнь своего сына, как пожертвовал собой во имя этого… но Бен к этому моменту уже почти не слушает его. Его воображение красочно рисует ему портрет Вейдера — сильного, уверенного, внушающего страх всей Галактике. Для боязливого, сомневающегося в себе мальчика этот образ так заманчив. «Хочу быть таким же могучим», — думает Бен, непроизвольно сжимая кулаки. — «Хочу быть таким же великим и могучим, как Дарт Вейдер». Бен не произносит этого вслух, но дядя Люк внимательно смотрит на него, как будто ему удалось услышать мысль племянника, и тень тревоги проходит по его лицу. Но он ничего не говорит. Молчит и Бен. ________________________________________ Бен уже почти засыпает, когда внезапно чувствует чье-то мощное присутствие в Силе рядом с собой. До этого самое могучее присутствие в Силе Бен ощущал в дяде Люке, но по сравнению с этим оно — как холм у подножия горы. От испуга он просыпается, распахивая глаза, — хотя и уверен отчего-то, что ему не причинят вреда. Этот след в Силе полностью Светлый, как и у дяди Люка; но если Сила дяди пронизана спокойной доброжелательностью, то здесь — глубокая искренняя скорбь, которой исполнен пришедший. Бен оглядывается вокруг, чтоб узнать, кто же это. Рядом с его постелью стоит мужчина, одетый — Бен мгновенно определяет это — в мантию джедая. Его силуэт прозрачен и светится голубоватым, сквозь него мальчик даже видит противоположную стену. На вид мужчина очень молод — двадцать лет или около того — но взгляд его много, много старше. Бен как-то сразу инстинктивно чувствует, что этого человека нет в живых, хотя и нельзя сказать, что он умер окончательно. — Кто вы?.. — Спрашивает он, и слышит, как дрожит от испуга его голос, хотя и знает, что стоящий у его постели пришел без злого умысла. Но встреча с призраком Силы не может не вызвать подобных эмоций. — Меня зовут Энакин Скайуокер, — говорит мужчина, слегка улыбаясь. Бен садится на кровати, тут же забывая о страхе. — Ты… — Дарт Вейдер! Улыбка на лице Энакина тут же исчезает, сменяясь глубокой печалью. — Когда-то был им. Но теперь — уже нет. — Почему — нет? — Спрашивает Бен. — Почему ты перестал быть им? Ты же был так могуч! Энакин качает головой. — Это была лишь иллюзия могущества, — говорит он серьезно и грустно. — Вместе с ней пришло отсутствие выбора. В итоге я потерял все, что мне было дорого, и всех, кого любил, — если не считать Люка. И его почти потерял, и потерял бы, — если бы не отринул Темную Сторону в последнее мгновение. Каждый миг моей жизни был мучителен, каждый миг напоминал мне о том, что я утратил. Поверь, внешне я мог казаться могучим, — но глубоко внутри был беспомощен. Только возвращение к Свету спасло меня. Он встряхивает головой. — Мой сын спас меня. Бен удивленно смотрит на Энакина. Он не знает, что и сказать. — Ты… совсем не казался беспомощным, — все, что приходит ему в голову. Энакин садится на постель рядом с ним. — Но так оно и было. — Он смотрит на мальчика, однако видно, что мыслями он далеко, далеко — в другом месте и эпохе. — Я не мог ничего изменить, как бы ни хотел. Я чувствовал, что моя судьба предрешена, как бы я ни противился этому. Я был придавлен бременем прошлых деяний, которое ни на миг не становилось легче. И горьким осознанием того, что сама причина, по которой я и пал во Тьму, — та задача, которую я должен был выполнить, — была мной провалена. — Какая задача? Дядя Люк ничего не рассказывал об этом. — Весь испуг Бена прошел, он захвачен происходящим. — Он и не знал никогда об истинных причинах моего падения, — говорит Энакин. Скорбь в его отпечатке Силы достигает пика. — Я внушал себе, что могу спасти моего ангела, мою жену, — от неминуемой смерти. А вместо этого я стал ее причиной. В его голосе звучит отвращение к самому себе, отвращение и горькое презрение к поступкам того, прошлого себя. Перед этими, такими очевидными, чувствами, образ великого и могучего Дарта Вейдера постепенно меркнет в голове Бена. Нет сомнения в том, что чувствует Энакин. Бен ощущает это в Силе так же ясно, как видит перед собой обманчиво юное лицо своего деда. Энакин ненавидит самого себя, и, как следует из его слов, Дарт Вейдер тоже ненавидел себя всю жизнь. — Что же произошло? — Задает он вопрос, скорее потому, что знает, как Энакин ждет этого вопроса, чем из желания узнать. Энакин рассказывает ему. Этот рассказ чем-то похож на рассказ дяди, но в нем есть подробности, которых в том не было — о том, что Энакин в детстве был рабом и ненавидел это состояние, мечтая о свободе. Затем джедаи обнаружили и забрали его, но, попав в Орден, он оказался связан новыми правилами и ограничениями, касающимися того, как подобает или не подобает поступать джедаю. Любовь и привязанность не допускались; джедай духом должен был быть подобен одинокому острову, который соприкасается лишь с океанами Силы. Бен хмурится. — Но дядя Люк любит нас, — протестует он. Присутствие дяди Люка в суматошной жизни Бена — как образ незыблемого покоя. Но еще и тепла, жизненной энергии и любви, которая звучит в Силе, словно пылкая песнь. Энакин улыбается — грустно, но искренне. — Я знаю. И если бы джедаи прошлого были бы такими, как Орден Люка, возможно, я и не пал бы на Темную Сторону. Но те джедаи очень сильно отличались от твоих знакомых. Энакин говорит об одиночестве, которое постоянно ощущал, чувстве обиды и оставленности, и о тех двоих людях, которые протянули ему на тот момент руку помощи и проявили по отношению к нему тепло и привязанность, которых он так ждал. Это были сенатор Падме Амидала, бывшая королева Набу, и Канцлер Старой Республики, Палпатин. — Ты говоришь об Императоре? — Выдыхает Бен. — Именно. — Отвечает Энакин с коротким невеселым смешком. — Он заменил мне отца, в течение долгих лет направляя меня к выбору, руководя моими обидами и моим высокомерием, готовя меня к тому, чтоб стать его учеником, — хотя я и не догадывался об этом тогда. И слишком поздно догадался, что все это была лишь уловка, чтоб заманить меня в его сети и отвратить от джедаев. Энакин останавливается на этом немного, прежде чем продолжить свой рассказ. Он говорит о Падме, становясь при этом мрачней. Но его тон так нежен и мечтателен, когда он описывает ее красоту, ее упорство и ее отвагу. Но, что важней всего, Падме была для Энакина как путеводная нить, и когда он увидел ее будущую смерть в своих видениях Силы, то поклялся сделать все, чтоб предотвратить наступление этих событий. — А вместо этого я пал во Тьму и тем убил ее, — с трудом говорит Энакин. — Она не смогла пережить случившееся, узнав правду о том, кем я стал. Бен смотрит на него широко открытыми глазами, не зная, что сказать, как реагировать на эту скорбную, печальную повесть. — Как видишь, — твердо говорит Энакин, глядя на Бена в упор, — я не был ни великим, ни могучим. Нет смысла желать стать таким, как я. Моя жизнь не представляла собой ничего, кроме страданий. Бен хмуро опускает глаза, разглядывая свое одеяло и избегая проницательного взгляда духа. — Я просто не хочу больше никого бояться, — говорит он наконец. — Я знаю, — едва слышно отвечает ему Энакин. Когда Бен вновь поднимает взгляд, в его комнате уже никого нет. ________________________________________ Бен никому не говорит о визитах дедушки. Но думает он о них все время. Эти визиты заставляют его почувствовать, что он кому-то важен. Бен знает, что родители любят его, но мама всегда занята своей работой, а отец со своими грубоватыми шутками вечно говорит ему не то и не вовремя. Бену иногда кажется, что им бы лучше жилось, если бы его вообще не было рядом. Это ужасно — признать такое, когда тебе всего десять, но Бену приходится, как бы ему ни хотелось, чтоб было иначе. А вот у дяди Люка всегда находится время для него, но это совсем другое. Люди называют дядю величайшим магистром-джедаем, но Бен так бы не сказал: хотя дядя и сияет в Силе, как маяк в ночи, но он всегда так мягок и добр, так ровен в своих эмоциях. Бен никогда не слышал, чтоб дядя возвысил голос на кого-то в гневе, взволновался или рассердился. Бен любит дядю Люка, но в душе признается себе, что для такого прославленного и могущественного джедая, дядя, так сказать, скучноват. Дядя Люк годами учит Бену кое-чему, связанному с Силой: как ощущать ее вокруг себя, как передвигать предметы силой мысли, и все такое. Но не фехтованию на световых мечах. Никогда. Это — только для джедаев. Порой Бен думает, что ему бы хотелось стать джедаем — познать всю мощь Силы. Но если он и будет однажды джедаем, то точно совсем не таким, как дядя Люк. Бену хотелось бы сделаться таким джедаем, которого люди запомнят на долгие времена. О котором будут говорить с почтением и благоговением. Бывают времена, когда Бен думает, что он совсем не хочет быть джедаем, потому что джедаи должны быть безмятежны, скромны и ограниченны в своих желаниях — а Бену трудно ограничивать свои желания, и от этого ему больно. Он хочет быть сильным, уважаемым, бесстрашным — избавиться от этого постоянного ощущения своей никчемности. Он понимает, что никто не хочет вызвать это в нем специально, но узнавая, что перед ними сын генерала Леи Органа и героя Хана Соло, племянник главы нового Ордена Джедаев, люди начинают говорить Бену о том, что ему нужно стремиться стать выше, отважнее, сильнее — чтоб походить на его родителей и дядю. А просто остаться собой — недостаточно. Бен устал от людей, пренебрегающих им, это ему невыносимо, но что поделать, он не знает. Он только хочет быть таким же, как другие члены его семьи. Но в глубине души он знает, что в нем нет ни их отваги, ни их твердости духа. И это ранит глубже всего. С шумом выдыхая, Бен собирается с мыслями и концентрируется на левитировании лежащего перед ним яблока, при этом приняв стойку на руках. Он видел, как такой трюк проделывал дядя Люк — поднимать предметы, стоя на одной руке. Дядя говорит, что так развивается концентрация мышления — что бы это ни значило. Бену пока с трудом дается сама стойка — пока получается только в опоре на обе руки — но яблоко, лежащее, перед ним, переворачивается и поднимается прямо в воздух. — Молодец! — Слышится голос, и Бен, резко теряя равновесие, падает, кувыркаясь, на пол вместе с яблоком. Едва переведя дух, он усаживается, возмущенный и оскорбленный, и с гневом глядит на дух деда. — Ты отвлек меня! — Упрекает он, про себя замечая, каким противным — высоким и резким — становится его голос. — Ты сделал так, чтоб я упал! — Ну брось, Бен, я вообще не отвлекал тебя по сравнению с тем, что делал мой мастер, — произносит Энакин с полуулыбкой. — Он обычно бросал в меня разные вещи, а я должен был ловить. Стоя при этом на одной руке. А потом я выслушивал лекцию о том, как важно уделять должное внимание Силе. «Тебе нужно обратиться к основам, Энакин», — передразнивает он чей-то незнакомый отрывистый акцент и закатывает на Бена глаза, явно развеселившись. — Дядя Люк так не поступает, — говорит Бен. — Дядя Люк тебя слишком любит, чтоб так сурово тренировать. — Звучит ответ, и Бену не вполне ясно, радоваться этому или огорчаться. Но он замечает странный блеск в глазах Энакина, добавляющего: — К счастью, и я понимаю, что нехватка любви не приносит пользы никому. Разговор кончается тем, что Бен оказывается в крайне неуклюжей стойке на руке, а Энакин направляет на него предметы. Вначале у Бена ничего не получается, и, еле удерживаясь в стойке, он получает удар за ударом по лицу подушками и мягкой игрушкой банты. Но потом он догадывается, как нужно, и как раз вовремя, потому что следующим в него летит тяжелый датапад. Поймав предмет, Бен швыряет его назад в отместку. Он пролетает сквозь голову Энакина и с шумом ударяется о стену, а Энакин довольно смеется. — Неплохо, малыш, — ухмыляется он, явно гордясь его успехом. И Бен сияет в ответ –нечасто им кто-то гордился. В дверь комнаты Бена внезапно стучат, и внезапная тревога стирает с лица Энакина улыбку. В следующую секунду дверь открывается, и Энакин исчезает, оставляя Бена замершим в стойке на руке. В которой его и застает вошедшая в комнату мама. — Бен, все в порядке? — Спрашивает она, нахмурившись. — Ты что тут делаешь? — Ничего, — хитрит Бен. — Погляди, как я могу! Оставаясь в стойке, но зажмурившись для лучшей концентрации, он приподнимает все подушки в комнате Силой. Когда Бен открывает глаза, то видит на лице мамы рассеянную улыбку. — Очень хорошо, — произносит она. — Подрастешь — будешь таким же, как твой дядя Люк. Бен разочарованно сникает — так стараться, чтоб услышать очередное напоминание о том, что ему еще далеко до дяди Люка! Но мама уже повернулась, чтоб уйти. — Сейчас идем ужинать, — говорит она. — Перед тем, как спуститься к столу, вымой руки. Бен только молча смотрит ей вслед. Когда дверь закрывается, он, медленно перекувыркнувшись, опускается на ноги. — Ты не хотел, чтоб мама видела тебя, — заключает он, хотя пока еще один в комнате. — У нас с твоей мамой… не лучшие отношения, — отвечает Энакин сзади, и оборачиваясь, Бен видит, что он снова рядом. — Отчего же? — Удивляется Бен. Действительно, мама никогда не заговаривала о своем отце, а историю Дарта Вейдера ему рассказал дядя. Бен никогда раньше не задумывался, почему так, а теперь ему внезапно стало очень важно узнать. — Все непросто… — Произносит Энакин, ловя взгляд Бена, и вздыхает. — Твоя мама и я долгое время были врагами. А затем я совершил с ней… нечто ужасное, нечто, в чем теперь глубоко раскаиваюсь. — А что такого ты ей сделал? — Не может не спросить Бен. — Я пытал ее, чтоб получить нужную мне информацию, и стоял рядом, не вмешавшись, когда ее родную планету уничтожал гранд-мофф Таркин. Такие простые слова — и с таким трудом их смысл доходит до сознания Бена. — Ты? Пытал ее? — Ужасается он. — Но ведь ты же — ее папа! — Поверь, я и сам знаю, насколько это гнусно, — отвечает Энакин, и отвращение к себе вновь слышится в его тоне. — Но я тогда не представлял, что передо мной дочь… и, если честно, даже знай я это, вполне возможно, я бы поступил так же. Я ведь знал, что Люк — мой сын, и все же причинил ему вред… — Вред?.. — Это я отрубил ему руку, — просто говорит Энакин, хотя видно, как ему больно даются эти слова. Бен всегда знал, что у дяди Люка протез руки, конечно… но чтоб из-за этого… — Ты был чудовищем. — Впервые явственно понимает Бен, и что-то болезненно обрывается у него внутри. Энакин молчит в ответ, но Бен чувствует, что в самом этом молчании — согласие. — И… что же сделал тогда дядя Люк? — Задает он вопрос. Конечно, дядя Люк что-то сделал, после такого-то! — Он простил меня. Бен смотрит оторопевшим взглядом. — Простил тебя? Если бы кто-то отрубил руку ему, он и не подумал бы прощать этого человека, даже если бы это сделал его отец. Особенно — если бы такое сделал отец. — Однажды ты оценишь одно из лучших качеств Люка — его умение прощать, его вера в лучшее в другом человеке, — говорит Энакин. В его голосе все еще чувствуется горечь, но теперь к ней примешано искреннее восхищение. — Мне не понять этого — я никогда не умел по-настоящему прощать. Видимо, в этом он пошел в мать. Бен глубоко задумывается. Оборачиваясь к Энакину, он видит, что тот уже исчез. ________________________________________ Постепенно Бен привыкает, что дедушка, появляясь, каждый раз учит его чему-то. Он рассказывает мальчику многое о себе, о том, как его желание проявить себя вело к обидам и гневу, и как этим умело воспользовался Император. Бену и раньше все такое говорили, но совсем другое дело — слышать это от Энакина, который понимает, о чем речь. Он тоже однажды хотел стать особенным. Энакин вдохновляет Бена добиваться большего, и даже когда всем все равно, что он чего-то добился, Энакину — нет. Он так явно горд за него, что Бен сразу же, не сходя с места, клянется в душе, что никогда не разочарует дедушку. Бен знает, что его семья любит его, но только Энакин единственный гордится им. А еще… Бен обнаруживает, что намного легче не злиться, когда рядом есть кто-то, по-настоящему понимающий тебя. ________________________________________ Бену удается держать в секрете встречи с Энакином некоторое время, пока… — Бен, — спрашивает дядя Люк однажды, и тон его серьезен, — что ты думаешь о Дарте Вейдере? Бен слегка вздрагивает. Он задумывается на несколько секунд. Он знает, что тревожит дядю, — тот случай, когда Бен слишком пылко подумал о том, что хотел бы стать таким, как дедушка. Бен не уверен, что и сейчас этого не хочет, но теперь его желание совсем иного рода, чем раньше. Дарт Вейдер был чудовищем, но, что хуже, он был несчастным чудовищем. А если Бену чего-то точно не хочется, так это быть несчастным. Стать таким, как Дарт Вейдер, — явно неверный для него путь. — Я думаю, что он был очень злым, но и очень печальным, — медленно говорит мальчик, и внезапно его осеняет, что именно так можно описать и его самого. Бен пытается осмыслить это внезапное откровение, но потом понимает, что дядя Люк все еще терпеливо ждет, пока он договорит. Он набирается духу и выпаливает: — А правда, что это он отрубил твою руку?.. Он представить не может, чтоб кто-то захотел причинить боль дяде Люку, и уж тем более Энакин, который так любит его — это ясно из того, как Энакин говорит о сыне. Но Бен помнит и то, что Энакин ни разу еще не солгал ему. Дядя поднимает бровь. Любой другой на его месте бы начал выяснять, откуда Бен узнал про это, но Люк просто отвечает: — Да, это он. — Почему?.. — Ну… мы тогда сражались, — отвечает дядя, как кажется Бену, с нотками странного черного юмора в голосе. Но потом резко собирается с духом. — Отец убеждал меня перейти на Темную Сторону, а я отказался. — Ужасно. — После небольшой паузы заключает Бен. Дядя Люк кивает. — Знаю, — тихо соглашается он. — Но в итоге… это ведь он спас меня. У Бена почти срывается: «А он говорит то же самое про тебя», но мальчик вовремя прикусывает язык. Вместо этого он говорит: — Мама ведь не особо его любит, верно? Не так, как ты. Дядя Люк вздыхает. — Нет, — признает он. — Не любит. Просто ее общение с Дартом Вейдером было очень… мрачным. — Как и твое, — замечает Бен. — Но ты не возненавидел его. Люк поднимает глаза к небу на мгновение, будто ища там у кого-то совета. — Я рос сиротой, — говорит он, наконец. — Да, у меня были дядя Оуэн, тетя Беру, но всю жизнь я мечтал знать больше о своих родителях. Обнаружить, что у меня есть отец — что он жив — было для меня самым большим счастьем и несчастьем одновременно. — Потому что теперь у тебя был отец, но он оказался чудовищем, — говорит Бен. Он думает, что на этот раз понимает дядю. — Почти так. — Дядя взъерошивает Бену волосы. — Но еще я знал, что могу спасти его, если очень постараюсь. — А мама… она верила в его спасение? Дядя Люк усмехается. — Нет. Но — на тот момент — я думаю, она и не хотела этого спасения, потому что тогда она просто могла бы ненавидеть отца и всё — без примеси какого-либо иного чувства. Но ненавидеть кого-то значительно трудней, когда ты знаешь, что на самом деле тот, кого ненавидишь — не абсолютно зол и плох. Я думаю… твоей маме отчасти жаль, что она никогда не узнает твоего дедушку с лучшей стороны. — О… — Бен даже не знает, что на это сказать. Но дядя Люк просто улыбается ему, тепло и с любовью, и Бен понимает, что тут и не нужно ничего говорить. Они просто сидят рядом, молча, какое-то время. Вдруг Бена осеняет. — Ты никогда не рассказывал мне о бабушке, — говорит он. Взгляд дяди вдруг грустнеет. — Только потому, что никто из нас точно не знает о ней, — отвечает он. — Все записи из архивов, связанные с Энакином Скайуокером, были уничтожены в конце Войн Клонов, когда Император и Вейдер захватили власть. О ней не сохранилось никаких упоминаний. Это самое грустное, что Бену когда-либо приходилось слышать. — Падме Амидала, — вырывается у него. — Что?.. — Дядя Люк обескураженно смотрит на него. — Ее звали Падме Амидала, — отвечает Бен, и Люк замирает. — Бен… — Произносит он. — Но откуда?.. Бен сглатывает. — Он… разговаривает со мной… иногда. Похоже, дядя Люк не понимает, о чем речь, и мальчик поясняет: — Я о дедушке. Он приходит и разговаривает со мной. Глаза дяди расширяются от изумления. — Его дух говорит …с тобой? — Именно, — отвечает Бен. — Я… я думаю, он опасался, что я слишком восхищаюсь Дартом Вейдером. Я раньше думал, что Вейдер был силен и могуществен, — а теперь я понимаю, что не был. Дедушка объяснил мне. Дядя Люк все еще пристально смотрит на него, словно не может поверить услышанному. Но по его выражению Бен понимает, что дядя слегка задет — как будто удивляясь, почему Энакин не разговаривает и с ним тоже. Встряхнув головой, Люк говорит, словно бы самому себе: — Я знал, что он может явиться как дух Силы… Видел его однажды, после смерти Императора, но — тогда почему… — Он вновь встряхивает головой, с обескураженным и печальным видом. — Потому что мы приходим к тем, кто более всего нуждается в нас, Люк, — вмешивается незнакомый голос, и Бен буквально подскакивает от внезапного появления кого-то рядом в Силе. Он удивленно глядит на еще одного духа. Мужчина, тоже в мантии джедая, похожей на одежду Энакина. Только выглядит он намного старше его, и, в отличие от Энакина, у этого человека есть борода. Люк чуть улыбается. — Привет, Бен. Мальчик моргает, а дух Силы улыбается в ответ. — Рад встрече, Люк, — отвечает он. — Дядя, кто это? — Интересуется Бен. Любопытство буквально пожирает его. — Ах да, конечно! Это — Бен — то есть, я имел в виду, Оби-Ван Кеноби, магистр-джедай прежнего Ордена. Он был одним из моих учителей. — Я и дедушку твоего учил, юный Бен, — добавляет Оби-Ван с безмятежной улыбкой на лице. — Так это вы бросали в него вещами? — Догадывается Бен. — Что? — Дядя Люк бросает на Оби-Вана пораженный, но веселый взгляд. — Бен?.. — Это входило в обязательную часть тренировки, — объясняет Оби-Ван. — Энакин стоял на одной руке, пока я направлял на него предметы. Предполагалось, что он должен их ловить. — И я в самом деле ловил их, дружище, — произносит весело и чуть поддразнивающее знакомый голос. И дядя Люк замирает, и оборачивается к Энакину — и все его чувства написаны на лице. — Отец… — выдыхает он, и Энакин задумчиво улыбается ему. — Привет, Люк. Дядя, по всей видимости, с трудом преодолевает тщетную попытку броситься обнять Энакина, неотрывно глядя тому в лицо. Но Энакин безошибочно считывает его желание и качает головой. — Люк, ты не сможешь меня коснуться. Твои руки просто пройдут сквозь меня. — Конечно, не смогу, — отвечает дядя Люк, как будто с упреком самому себе. — Я просто… на миг… — Забыл про это, — договаривает Энакин за него. Они пристально смотрят друг на друга, излучая всю мощь эмоций в Силе. Бен неловко переминается. — Наверное, мы ненадолго должны оставить твоего дядю и деда одних, — предлагает Оби-Ван. — Мне кажется, им есть о чем поговорить. — Это будет правильно, — соглашается Бен. — Я пойду. — Бен, тебе не нужно… — Начинает дядя, но Энакин улыбается мальчику и говорит: — Спасибо. Поэтому Бен просто уходит, чтоб они смогли пообщаться. ________________________________________ Энакин продолжает приходить. Теперь Люк знает об этих визитах почти все, включая тренировки Бена с дедушкой. Дядя шутит, что такими темпами отцу следует взять Бена в свои падаваны. — Что означает падаван? — Ученик джедая, — говорит Энакин. — Нет, Люк, я просто уверен, что мастером Бена должен быть ты. Обрадуй Лею этой новостью. Желаю удачи, — добавляет он с улыбкой. Дядя Люк швыряет в Энакина подушкой, но она пролетает сквозь него. Но дядя все же приезжает к родителям Бена однажды ночью и предлагает обучать Бена как рыцаря-джедая. Бен спускается по лестнице и подслушивает разговор под дверью. Энакин сопровождает его. Отец приходит в ярость, лишь заслышав это предложение, а мама говорит коротко, обрывая поток доводов: — Ты беспокоишься, что он может повторить судьбу Вейдера. — На самом деле, об этом я уже не беспокоюсь так, как раньше, — замечает дядя Люк. — В данный момент меня беспокоит кое-кто, кто обучал его еще до меня. — Что? — переспрашивает отец Бена. — Кто? — произносит мама. — О-о-о…- Шепчет Энакин из-за спины Бена. — Нет, Люк, не надо — — Бен, мог бы ты открыть дверь? — Громко спрашивает дядя, и Бен слушается. Воцаряется молчание, пока родители Бена, моргнув, смотрят на духа Силы, Энакин выглядит, словно его загнали в угол, а дядя Люк только молча наблюдает. Уголки его губ чуть поднимаются в легкой улыбке, но он хорошо скрывает это. — Лея, познакомься с Энакином Скайуокером, — говорит дядя Люк. — Вот чем ты лучше Оби-Вана? — Упрекает Люка Энакин, в то время как мама Бена бледнеет, а папа может вымолвить только: «ЧТО?..» — Он старался не допустить, чтоб Бена увлекла Темная Сторона, — спокойно говорит Люк. — И, насколько я знаю, ему это прекрасно удалось. — Эм… — произносит Энакин, с таким же тревожным видом. — Вон! — произносит мама побелевшими губами. — Вон из моего дома! — Лея… — Пытается вмешаться папа Бена. Но Энакин только смотрит маме Бена в глаза и говорит: — Лея, мне по-настоящему жаль, что я совершил все это, искренне жаль. Я знаю, что не имею права на прощение, но самое малое, что я мог сделать, — это присмотреть за моим внуком. Потому что меньше всего на свете я хочу, чтоб он повторил мои ошибки. И тогда с маминого лица чуточку сходит жесткое выражение. Бен раньше никогда не видел такого. Потом Энакин исчезает. А дядя Люк мягко говорит: — Его намерения добры, Лея. И Бену он помог так, что мне и не выразить. Бен неловко отворачивается при этих словах. — Он и правда помогает Бену?.. — Требовательно спрашивает папа. Дядя Люк кивает. По лицу отца видна внутренняя борьба, прежде чем он говорит: — Ну что ж… раз уж он и в самом деле помогает… К удивлению самого Бена, его охватывает порыв обнять отца, и мальчик поддается ему. Отец удивлен не меньше, но и сам обнимает сына в ответ. Маму Бена не так легко убедить — ведь упрямство их фамильная черта, как однажды Энакин суховато заметил. Но все-таки, в итоге и она соглашается, что вроде бы Энакин пока никак не повредил Бену, и даже, возможно, сделал что-то хорошее для него. Бен отправляется жить вместе с дядей Люком в новый Храм джедаев. Как обнаруживается, он — не единственный падаван дяди, хотя то, что у Бена есть Энакин, немного смягчает это открытие. Остальные падаваны смотрят на нового ученика с любопытством, а, возможно, и с легкой завистью к сыну двух великих героев Новой Республики. Бену непривычно общение с ровесниками, и порой он теряется и молчит. Вскоре его начинают считать самодовольным зазнайкой, несмотря на то, что он действительно намного лучше других умеет делать то, чему учит дядя Люк. Но Энакин рядом, чтоб излить ему душу, и это всегда помогает. Чаще всего он сопереживает Бену, однако при этом не замедлит сказать неприятную правду в глаза, если считает, что Бен заслужил это. И Бен слушает. — Ты ведь никогда не покинешь меня, правда? — Спрашивает Бен однажды. — Я буду рядом столько времени, сколько это будет нужно, — обещает Энакин. Ответ не совсем такой, которого Бен ожидает, но ему достаточно и такого. ___ Бен никогда не переходит на Темную Сторону. Он слишком занят, добиваясь того, чтоб дедушка был горд его успехами.*
5 апреля 2021 г. в 14:20