Rice

Никто не знал, что Какаши нравились такие миссии. Заняться было нечем, кроме как есть и улыбаться, и поскольку хозяева ни разу не застали его ни за одним из этих занятий, они явно нервничали. Какаши было все равно; Гай улыбался за них двоих. На всякий случай это миссия была обозначена как S ранга. Небольшая деревушка Фукуда, по слухам обладавшая некой могущественной тайной защитой, позволявшей ей сохранять независимость на протяжении многих лет, пошла на робкие уступки Конохе, предложив поделиться своими секретами с прибывшей парой шиноби. Коноха в ответ отправила Какаши и Гая, что было прекрасно продуманным ходом: два уважаемых джонина, так что Фукуда поймет, что Коноха отнеслась к этому с полной серьезностью. Два очень уважаемых джонина, так что Фукуда поймет, что если предпримет что-либо, вероятнее всего именно Какаши и Гай будут теми, кто выберется из дымящихся руин. Два уважаемых джонина, конечно же, приехали на два дня раньше, чем следовало, и провели это время, рыская вокруг деревни на случай обнаружения странностей, спрятанных ниндзя-отступников, тайных собраний и неуместных активностей на кладбище. Какаши был даже впечатлен техникой превращения Гая в надгробие. (Если честно, видеть, как Гай пытается замаскироваться под что-то, было его слабостью. Он еще хранил сладкие воспоминания о том, как в каком-то селе Гай идеально превратился в свинью — проблема была в том, что фермер точно знал, сколько у него было свиней, и когда он увидел у корыта четыре свинки вместо трех, его реакцией было ударить четвертую ведром из-под помоев. Всю обратную дорогу Какаши сочувствовал невезению Гая. С безопасного расстояния). Они не обнаружили ничего подозрительного, и «прибыли» в назначенный день, войдя через деревенские ворота у всех на глазах, встретили деревенского старосту и были представлены множеству людей, чьи имена, как надеялся Какаши, запоминать было не обязательно. Староста немного странно посмотрел на них, но затем расплылся в теплой улыбке и сообщил, что это может означать начало новых времен, и что если Коноха бросит им вызов в виде нового союза, это будет весьма уместно. Это была достаточно необычная речь, но после нее не произошло абсолютно ничего, помимо сытной трапезы. Жители Фукуды, похоже, не были уверены, что им еще сделать, кроме намеков на то, что в случае заключения союза все их секретные техники достанутся Конохе. Насколько мог судить Какаши, у них не было вообще никаких секретных техник. Если же и было, то они просто великолепно скрывали это. Какаши и Гай посмотрели на деревенскую школу, с рядами прилежных детей, и на рисовые поля с рядами прилежных работников, и на храм с интересным рельефом, если вам конечно такое нравится, а именно — молящиеся девы и сажающие рис юноши, в основном окруженные рядами толстых, явно фаллических предметов. Служащий терпеливо объяснил Гаю, что нет, это не грибы необычной формы. Представители Фукуды обращались с ними, как если бы Какаши был дипломат, притворявшийся шиноби, а Гай — его телохранитель, и случай с грибами только подтвердил это. Это означало, что Какаши придется разговаривать больше, чем ему хотелось бы, при этом не забывая вежливо интересоваться всем, включая дев и не-грибы, пока Гай мог просто держаться сзади и наблюдать. (И краснеть.) Поскольку Какаши не был дипломатом, притворявшимся шиноби, и никогда не выдавал себя за оного, это изматывало его еще больше. Из Гая же, напротив, вышел отличный телохранитель. Их поселили в маленьком гостевом домике, бывшем когда-то частью жилого комплекса местного феодала до тех пор, как он не проигрался в пух и прах и не продал имение, отправившись испытывать удачу в других игорных домах дальше на запад и оставив деревню в руках старосты и деревенского совета. Гостевой домик теперь был деревенской собственностью, понял Какаши из длинного рассказа жены старосты. Ему даже показалось, что в середине он заснул где-то на пять минут. Гостевой домик был весьма изысканным — Какаши догадался, что феодал, должно быть, обустроил его в свои лучшие времена — мебель была простой, но высокого качества, а каллиграфия на стене, возможно, стоила дороже самого дома. Вечером их ожидали на длительный банкет, но сейчас в их распоряжении было несколько свободных послеобеденных часов — отдохнуть после дневной экскурсии на рисовые поля, как вежливо предложили хозяева. Гай, конечно же, настаивал на том, что он нисколечко не устал (Какаши почти не удивился бы, если бы тот предложил обойти на руках вокруг ближайшего рисового поля), так что Какаши пришлось разыгрывать усталость и любезно соглашаться на отдых. Прямо сейчас они проводили это свободное время на крыше, на той ее части, что отклонилась от основной. Поблизости не было никого, кто мог бы подслушать их. — Я просто понятия не имею, что им нужно, — пробормотал Какаши. — Защита? — предложил Гай. — Но не похоже, чтобы они нуждались в защите от чего-то. Нет никаких явных врагов, да и все жители выглядят спокойными и счастливыми. — Да. — Какаши лег на спину и уставился в небо. — С тех пор, как мы приехали, я ни разу не видел, чтобы кто-то использовал техники. Даже не представляю, что у них за секрет, и почему они решили поделиться им с Конохой. — А тебе не показалось, — медленно произнес Гай, — что они ждали от нас больше вопросов о том храме, когда мы в нем были? — О, думаю какие необычно большие грибы обо всем позаботилось, — ответил Какаши и перекатился в сторону, когда Гай попытался пнуть его. — Видимо, нам придется быть немного прямолинейней. Таким образом, отправившись тем вечером к дому старосты, Какаши был готов задать несколько коротких, прямых вопросов, начинающихся с что вам на самом деле нужно от союза с Конохой. Однако староста встретил их у двери и, улыбаясь, провозгласил: — Поскольку вы проявили такую доброту и терпение, деревенский совет убедился в ваших честных намерениях, и, хотя это и не принято, сегодня мы разделим с вами золотой рис, так что вы сможете лучше понять наши заботы. Какаши немедленно проглотил все вопросы и встревоженно переглянулся с Гаем. Однако ему удалось сохранить невозмутимый внешний вид, когда он, так нейтрально, как только смог, бросил: — Не думаю, что вы до этого упоминали о золотом рисе. — И вы были очень вежливы, не спрашивая о нем. Но мы не смогли полностью скрыть то, что это — тайна нашего процветания, — сообщил староста. — Без сомнения, абсолютно весь наш рис хорош, но есть специальные способы посадки и сбора урожая, делающие часть его… особенной, — он немного нахмурился, проводя их в очень скромную комнату, а не в роскошный обеденный зал, как ожидал Какаши. — Мы не можем контролировать то, что другие делают с рисом, когда мы присылаем его как подарок или в дань уважения. Как вы понимаете, мы лишь несколько раз слали золотой рис. Я слышал, что где-то его приготовили и подали как обычный рис, но, по крайней мере, одни из них сожгли его как благовония, что, по-видимому, дает интересный эффект. — Правда, — сказал Какаши и уже собирался спросить какой именно, но староста продолжил говорить. — Но здесь, в Фукуде, мы, конечно же, знаем, как готовить его правильно, и после наблюдения за вами в течение пары дней, моя жена собственными руками приготовила рис. Мы знаем, что Коноха послала нам испытание, но Фукуда готова к нему! Какаши и Гай переглянулись еще раз. Это могло бы быть выражением неприязни, но в голосе старосты не было ничего враждебного или даже слегка недружелюбного. Он лишь говорил, что его жена приготовила для них рис. С другой стороны, он говорил, что его жена приготовила для них рис. Словно это и был великий секрет деревни Фукуда, однако это было совершенно невозможно. Какаши скрестил руки на груди: — Фудзи-сан, что тут происходит? — Прошу, — предложил староста, указывая на стол, — позвольте показать вам. В комнате собралось около десяти человек, в основном, те же члены деревенского совета, что сопровождали Какаши и Гая в экскурсии по деревне. Все они смотрели на старосту одинаково: тепло, очень дружелюбно, и лишь слегка напряженно. Было не похоже, что они собирались отравить шиноби Конохи; Какаши уже несколько раз сталкивался с подобным и из-за этого пропустил несколько превосходных обедов. Но ясно было одно: что-то не так. Они с Гаем уселись на свои места, поскольку устраивать сцену было бессмысленно, и вероятней всего, оставшись здесь, они получили бы ответ. Какаши отметил, что в комнате все было однотонным: скатерть, тарелки с чашками, палочки. Никаких украшений, а на стенах были видны слабые, но явные следы снятых вещей. Какаши ожидал, что слуги, как и раньше, принесут еду, но вместо них в комнату вошла жена старосты, неся большое ровное блюдо из…риса. Просто обыкновенного риса. Оно выглядело так же, как и все обычные блюда из риса. Женщина мягко улыбнулась мужу, а затем и Какаши с Гаем. — Пусть время, что вы проведете вместе, будет счастливым, и … Будьте счастливы, — произнесла она, занимая свое место за столом. — Пожалуйста, угощайтесь, — сказал староста, — а затем передайте блюдо остальным. Все отложили себе риса, кроме одной молодой женщины из числа советников, которой помог муж. Это вызвало несколько снисходительных улыбок. Какаши попытался понять, что бы это означало. По знаку старосты все одновременно принялись за еду. Какаши снова взглянул на Гая; они оба сначала хотели бы услышать объяснения, но все остальные уже ели и Какаши сомневался, что жена старосты была бы так радостна, если бы отравила своего мужа и гостей. И себя заодно. В действительности, каждый выглядел так, будто бы был замешан в какой-то захватывающей тайне. На вкус рис был как рис. Очень хороший рис, но не настолько, подумал Какаши, чтобы быть коммерческой тайной. И ему бы точно не пришло в голову сжечь его, как благовония. Какаши повернулся к старосте: — Не могли бы вы рассказать нам… Староста поднял руку. — Мы не говорим в это время, — сказал он, по-прежнему излучая дружелюбие, но никак не угрозу. Когда все закончили, жена старосты снова встала, поклонилась и унесла блюдо из комнаты. За столом молодая женщина наклонилась над своей тарелкой, и амулет, надетый ей на шею — единственное украшение во всей комнате — выскользнул из ее одежд. Она поспешно спрятала его, но Какаши успел разглядеть, что это была резная версия не-грибных рельефов из храма. Какаши вновь обратился к старосте: — Раз ужин окончен, не могли бы вы объяснить нам, в чем же состоит особенность этого риса? — Мы стараемся держать это в тайне, потому что каждый, кто узнает об этом, хочет заполучить его себе, — сообщил староста. — Кто-то для своего процветания, а кто-то по менее благородным причинам. Какаши попытался понять, при чем тут вообще благовония. В целом все это казалось ему полным бредом. — Однако выращивать его можно только здесь. Да, по необходимости мы использовали его как плату, но мы скорее предпочтем заключить союз с Конохой, так что наше благополучие станет вашим благополучием, и ваша сила станет нашей силой. У Какаши возникло неприятное чувство, что ему придется как-то объяснять Цунаде, что Фукуде требовалась защита ее рисовых полей. В обмен на еду, видимо. Рис и правда был хорош, и, конечно же, всем деревням нужна защита их средств существования, но все же это было немного не то, на что они рассчитывали, приехав сюда. И он по-прежнему не был дипломатом. — Фудзи-сан, я не могу давать никаких обещаний за хокаге и даймё. — О, нет, — торопливо ответил староста, — конечно нет. Он посмотрел сперва на собравшихся здесь гостей, а затем на Какаши с Гаем. -Думаю, будет лучше, если мы серьезно обсудим это завтра. Я почту за честь лично зайти за вами в гостевой домик — разумеется, не слишком рано. — Разумеется, — эхом отозвался Какаши, словно это имело какой-то смысл. Староста сопроводил всех на выход после кратчайшей официальной трапезы в жизни Какаши, и гости отправились по домам так быстро, насколько позволяли приличия. Гай поднял бровь и знаками показал Какаши: проследить остаться наблюдать. Остаться, также знаком ответил Какаши, и они вместе скользнули в тень и обогнули дом с другой стороны. Жена старосты стояла напротив сёдзи, соприкасающимся с ее кимоно. Она повернула голову; ее муж вошел в комнату; она улыбнулась. Эта улыбка отличалась от прежней, была теплее и глубже. Староста взял ее за руки и поцеловал внутреннюю сторону запястий. — Никто так не готовит золотой рис, как ты, — произнес он. Женщина слегка покраснела: — Наверное, нам стоит уже отойти от дел. Он обнял ее за талию и поцеловал в губы, и она покраснела еще больше: — Наверное, стоит. Однако они никуда не ушли, лишь углубляя поцелуй и блуждая друг по другу руками. Староста немного подпрыгнул, когда его жена ущипнула его сзади. В отместку он смял ее грудь вместе с передней частью кимоно. Рядом с Какаши Гай слегка, но заметно поерзал. Какаши подумал, как в тишине дать знать Гаю о том, какой же он все-таки святоша, но как только эта мысль пришла ему в голову, он ощутил, что задняя сторона его шеи потеплела. Это было нелепо; он заставал куда более откровенные сцены — настолько откровенные, насколько было возможно — не ведя и бровью. Шиноби избавлялись от смущения от вида интимной близости после максимум двух лет, проведенных на поле боя. Это должно относиться и к Гаю. Хотя ощущалось это все как-то…странно? В комнате жена старосты оголила сначала одно плечо, потом другое. Какаши взглянул на Гая, тот показал яд и затем покачал головой. Какаши был с ним согласен. Не похоже было, что это яд. Староста и его жена уж точно не вели бы себя так, будь это яд. Какаши указал головой в сторону гостевого домика, Гай кивнул, и они ушли. До их гостевого домика было не так далеко, и Какаши не думал, что что-то может произойти. Однако он чувствовал, что ему становится теплее, нет — горячее. Пройти незначительное расстояние на небольшой скорости не особо физически выматывающе, но, тем не менее, Какаши казалось, что на нем было слишком много одежды. Он заметил, что Гаю тоже некомфортно, и как только они вошли в дом, Гай сказал: -В такой вечер холодная вода хорошо освежает, не думаешь? Обычно Какаши не согласился бы с подобным предложением, но в тот момент это звучало как наипрекраснейшая идея, что он слышал в жизни. Кожа была ему как чужая, и поскольку он не вспотел, как бы это ни ощущалось, холодная вода должна была очистить его разум. В гостиничном домике не было проточной воды, и Какаши не раз думал о том, что на деньги, потраченные на мебель и украшения, лучше было бы обустроить водопровод. Однако же комната, где гости могли бы помыться, все же была, с корытами, кувшинами и полотенцами, и даже старым жестяным ведром. В тот момент, все, о чем мог думать Какаши, было снять с себя одежду и…ну, то, что будет дальше. Он вытряхнул себя из жилета и стянул через голову водолазку — воздух ощущался на коже намного лучше. Он сел на длинную деревянную скамью и начал кропотливо развязывать бинты с икр. Странно, но дотрагиваться до себя было приятнее, чем обычно. Он поднял голову, чтобы сказать что-то Гаю, но слова застряли у него в горле. У Какаши не было иллюзий по отношению к собственному телу. Ему всегда практичность была куда важнее эстетики, и он знал, что года оставили на нем шрамы, но пока он двигался быстрее врага, внешность не имела значения. Также он говорил о том, что ему все равно на внешность окружающих, однако это, очевидно, неправда. В другом конце комнаты, Гай активно избавлялся от одежды, и Какаши смотрел на него. А смотреть было на что. Он был не на много выше Какаши, и скорее всего не особо тяжелее, однако он совершенно точно был сложен по-иному, широкоплечий и мускулистый. Это заставляло его выглядеть медленным, но Какаши хорошо знал, что это не так. Жар все не спадал. Напротив же, от вида Гая напряжение только усилилось. Какаши потряс головой. Он произнес: — Передай мне то полотенце. — Это? — Гай протянул его Какаши. Они соприкоснулись пальцами, и тут же оба быстро отдернули их. — Да, спасибо, — сказал Какаши, набросил полотенце на плечо и только спустя пару мгновений обнаружил, что оно все еще было сухим. Он обмакнул его в воду и попробовал снова, и, несмотря на то, что вода была комнатной температуры, она неплохо успокаивала разгоряченную кожу. Какаши обмотал ткань вокруг руки и протер другое плечо, что, как он и надеялся, слегка отрезвило. Гай, оставшийся лишь в угрожающе минималистичных трусах и болтающейся на одной ноге оранжевой гетре, похоже, также наслаждался благотворным воздействием холодной воды. Какаши возблагодарил небеса за то, что тот стоял к нему спиной. Гай медленно покачал головой: — Что-то не так, Какаши, — произнес он, — Не яд, а… Нет, не яд. Какаши выжал воду из полотенца себе на голову и почувствовал, как вода стекает по его лицу и шее. Ужасно хотелось тронуть себя еще раз. Или Гая. Эта мысль наконец-то позволила Какаши сложить два и два: все маленькие странности за последние насколько дней и события этого вечера. Храм, рисовые поля, фаллические изображения, староста и его жена. Каждая непонятная фраза. Дань уважения. Защита. Благовония. Он сказал: — Золотой рис — это афродизиак. Эффективный, судя по всему. Не удивительно, что все его хотят. Гай повернулся к нему, что только подтвердило догадку Какаши. -И они дали его нам? Возмутительно! — потрясенно воскликнул он, — Мы обязаны сообщить хокаге, что никакой союз не может быть заключен с людьми, что так подло-- Какаши поднял руку, прерывая поток слов: — Просто представь, что будет, если это попадет к нашим врагам. У Гая всегда получалось передать негодование бровями лучше, чем у кого-либо. — Жители Фукуды бы точно не—Они обратились к нам. Его брови дернулись. — Но если мы откажем им… — Именно, — сказал Какаши, — поэтому мы не можем допустить этого. Тем более, они же не заперли нас в доме старосты для оргии, так что все в порядке. — Этого, — сухо заявил Гай, — я бы им ни за что не простил. Он расправил плечи, выставляя напоказ мускулы. — Что ж! Я уверен, что смогу побороть эти непредвиденные ощущения, эм, силы юности с помощью пробежки вокруг деревни! Если тело Гая испытывало то же, что и Какаши, что было весьма вероятно, вкупе с ничего не скрывающим нижним бельем это заявление было поистине героическим, как и то, с какой решимостью он направился к входной двери. Какаши рванул за ним. Ему удалось догнать Гая в соседней комнате, в которой они спали (а еще входили и выходили через окно), и поставить ему подножку. Гай, великий конохский мастер тайдзюцу, растянулся во весь рост на небрежно брошенном с утра футоне; Какаши уселся на его ноги, и переместился на более удобное место. — Я бы тебе не советовал, — произнес Какаши до того, как Гай смог освободиться, — Скорее всего, ты наткнешься на кого-нибудь по дороге, и принимая во внимание то, как они здесь относятся к деторождению, с благословления риса велика вероятность появления мини-Гая как результат. — Я бы никогда, — отчеканил Гай, — не принудил бы ни одну женщину—Какаши, как ты можешь делать такие недостойные намеки! — Это ты здесь наелся риса, — заметил Какаши, — случись что, тобой просто воспользуются. Гай что-то невнятно пробурчал и перекатился на спину. Какаши понял, что лучше бы он так не делал. В особенности не поднимал ногу, чтобы стянуть оставшуюся гетру. — Тогда нам лучше разделить между собой воду в доме. И я полагаю, ты не будешь против, если я попытаюсь преодолеть эти недостойные чувства, сделав пару сотен отжиманий. Или если это не сработает, я клянусь, что— — Или ты мог бы попробовать преодолеть их вместе со мной, — предложил Какаши. При этих словах глаза Гая округлились почти так же, как у его ученика Ли. — Какаши, — пробормотал он. — Но—но—как ты мог представить, что я бы принудил тебя— -Не в этом смысле, — уточнил Какаши. — Я и не представлял ничего подобного. Он вздохнул. — Знаешь, не только ты ел этот рис. Я подумал, мы могли бы немного помочь друг другу. Конечно, если ты предпочтешь отжимания, я не буду препятствовать. — Опять ты пытаешься быть крутым и современным, — обвиняюще произнес Гай. — Ты имеешь в виду обычную физическую связь--- Он приподнялся на одном локте и пристально всмотрелся в лицо Какаши, будто пытаясь разглядеть сквозь маску. — Ты ведь именно это предлагаешь, не так ли? Я не хочу неправильно понять тебя. Какаши решил, что пора действовать напролом, и лег рядом с Гаем, отпихнув ногой забытую гетру. — Да, — сказал он, — Довольно недопонимания. Я предлагаю именно это, но как я уже сказал, можешь отжиматься, это твой выбор. Гай вытянул руку, она зависла в паре дюймов от обнаженного плеча Какаши. — Ты уверен? — Да, — ответил Какаши, будучи так же близко к полной потере контроля, как Гай к прикосновению к его коже. Он чувствовал, что горит так, что может поджечь футон, его соски были болезненно напряжены, и он понимал, что только наличие на нем штанов удерживает хоть что-то в рамках приличий. — Да, я уверен. Сейчас я твой командир, я не могу приказать тебе сделать это, ты должен принять решение, Гай. Внезапно Гай улыбнулся той супер яркой улыбкой хорошего парня, что вносит страх в сердца злодеев и просто неподготовленных, то есть почти всех. — Я понимаю, — произнес он. — Я возьму всю ответственность на себя, Какаши, ты знаешь. Пусть вся вина в этой ситуации свалится на меня, и я с радостью понесу ее. У Какаши закончилось терпение. — Ох, заткнись уже, — сказал он, потянулся к Гаю и поцеловал его. Оторвавшись от него, стянул вниз маску, потянулся обратно и поцеловал еще раз. Теперь стало гораздо лучше. Гай рассмеялся ему в рот, поглаживая его по бокам и спине, потянул его вперед и заставил распластаться на полуобнаженном теле Гая. С прикосновением тела к телу стало одновременно и лучше, и хуже. Какаши знал, что он мог переждать этот порыв, вывести наркотик из тела вместе с потом с помощью физических упражнений, как собирался Гай, или просто контролировать себя одной силой воли, если бы понадобилось. Однако теперь в этом не было нужды, и ощущения от прикосновений были почти болезненно острые. Он потерся лицом о грудь Гая, частично от желания рассмотреть все эти мышцы поближе, и частично от того, как приятно было чувствовать что-то щеками, челюстью, губами, что не было легким, одинаковым давлением маски. Без нее лицо ощущалось по-другому. Руки Гая медленно переместились по его спине, от плеч до пояса штанов, в точности повторяя прикосновения мокрого полотенца. Эти прикосновения совершенно отличались от мокрого полотенца: то было прохладным и хоть немного расслабляющим, это же заставило его сердце стучаться как сумасшедшее, а кожу гореть. Какаши чувствовал некую осознанность через прикосновение, которую прежде приносило зрение. С помощью шарингана он мог видеть все, с невероятной скоростью. Теперь же он чувствовал все. — Хочешь снять это? — произнес Гай, отянув пальцами штаны Какаши. Какаши не был уверен, ответил ли он на это вслух, но пару мгновений спустя он уже был обнажен, и Гай тоже, его нелепые трусы исчезли. Они прижимались друг к другу, исступленно целуясь, перекатываясь с футона и обратно. Все слилось в одно прикосновение, давление их тел, пока Гай не вздрогнул в облегчении и не вонзил зубы в плечо Какаши, и это легкий укус заставил Какаши последовать за ним. Это было далеко не все. Первый раз дал им немного контроля, небольшую передышку, достаточную, чтобы убрать беспорядок и попить воды. — Потому что мне кажется, что нам это понадобится, — сказал Какаши, проводя рукой по спине Гая. Гай повернул голову и взглянул через плечо, в позе, напоминавшей девушку пин-ап. Он выглядел крайне нелепо. Тогда он повернулся еще больше, и ни одна девушка пин-ап не смогла бы так изогнуться. — Какаши, — серьезно произнес он. — Я собираюсь отнести тебя на футон и облизать каждую часть твоего тела. Быть перенесенным было не то, чего именно желал Какаши, но он решил, что сможет смириться с этим ради того, что будет после. Это, конечно же, превратилось в соревнование между ними, как это обычно происходило, когда участвовал Гай, и каждый из них делал все, что только мог придумать своими ртами и пальцами, и медленно, чувственно двигался, чтобы заставить другого кончить. Какаши обнаружил, что это приносило ему огромное удовольствие. А также то, как он трогал, пробовал на вкус и видел, как Гай в результате сходит с ума. Одну особенность тела Гая Какаши находил весьма привлекательной. Здесь не было никаких скрытых секретов ниндзя, ничего не нужно было защищать от партнера — и самого партнера не нужно было ни от чего защищать — и в итоге их ничего не сдерживало. Все эти мускулы, вся эта сила, и, разумеется, эта поразительная гибкость. Какаши сам был не промах, и это наконец-то было соревнование, которое ему и вправду нравилось. Это продолжалось довольно долго, пока удовольствие не начало сменяться болью. Какаши выгнулся от последнего сухого оргазма, выжавшего его с головы до пят, и отпихнул от себя руки Гая, когда тот снова потянулся к нему. — Нет, — сказал он, удивленный тем, как разбито прозвучал его голос. — Нет, правда. Просто представь, как это будет выглядеть в отчете о миссии: и потом я убил Какаши сексом. Смешок Гая также слегка отдавал хрипотцой. — В этом ты такой же достойный партнер, как и во всем остальном, Какаши, — произнес он. — Сейчас не время для соперничества. Какаши догадался, что под этим Гай подразумевал, что тоже рад был остановиться. Сейчас хорошо бы пойти и попытаться подслушать послеоргазменные разговоры в доме старосты, а заодно и всех членов совета. Хоть немного благоразумно сейчас было бы помыться и выпить воды. Какаши положил голову на грудь Гая и заснул. Когда он проснулся, Гай сжимал его так крепко, что Какаши показалось, что он услышал хруст собственных ребер. Это было довольно неожиданно; Какаши всегда очень чутко спал, а не заметить Гая было невозможно. Он предположил, что после прошлой ночи Гай машинально был занесен в категорию не несет угрозы в его голове. Гай что-то невнятно пробормотал во сне, перевернулся на спину и захрапел. Какаши вздохнул и сел, одна рука потянулась к лицу, когда он почувствовал непривычный воздух на щеках. Комната была в полнейшем хаосе. Везде разбросана одежда, из перевернутых рюкзаков вываливаются вещи, гравюра на стене каким-то образом оказалась перевернутой вверх ногами, ширма, ведущая в основную часть дома, вышла из петель и скрюченно повисла с болтающейся на ней одной гетрой Гая, а что же насчет футона… ну, Какаши просто не хотел и думать о нем. Он был весь запачкан, один угол разошелся и из него вываливалась набивка. Какаши поднялся, подобрал предметы одежды, которые он принял за свои, и которые еще можно было носить, и пошел посмотреть, не осталось ли еще воды. К его облегчению, он нашел кувшин воды, который они проглядели прошлой ночью, и принялся приводить себя в божеский вид. Он весь был покрыт засохшими потом и спермой, а во время мытья заметил, что кое-где у него остались следы зубов. Когда он наконец был чист и полностью одет, даже с маской и протектором, Какаши вошел в главную комнату гостевого домика, где, как он помнил, стояла ваза с фруктами. Когда он чистил от кожуры апельсин, Гай показался в двери спальни с гнездом на голове и кусочком хлопка, прилипшим к плечу. — Какаши! — сказал он, затем прочистил горло и попробовал снова. — Какаши, прошлая ночь была полностью моей виной. Мне не следовало поддаваться низменным инстинктам таким предосудительным способом. Если ты желаешь послать меня обратно в Коноху, я могу гарантировать, что моя замена будет более надежным товарищем на оставшееся время миссии, и-- Какаши бросил ему банан. — Мойся и одевайся, — произнес он. — Лучше попробовать починить эту дверь до того, как сюда заявится староста. Гай очистил банан и разом откусил половину. — Ага, — сказал он, — но Какаши, теперь, когда буря физических страстей миновала, я знаю, что я воспользовался тобой постыдным способом и-- — Правда, оденься уже, — произнес Какаши. — У тебя по всей спине следы от ногтей. Прости за это. Он показал на другую дверь. — Я оставил тебе немного воды. Проглотив остатки банана и выкинув кожуру обратно в спальню, Гай нахмурился и пристально посмотрел на Какаши. — Не нужно притворяться, что тебе все равно, — сказал он. — Я готовь признать всю вину за свои недостойные действия и-- — Гай, — сказал Какаши, наконец, дочистив апельсин и разделив его ровно пополам. — Если бы я пытался остановить тебя прошлой ночью, думаешь, этот дом до сих пор бы стоял? Или ты, раз уж на то пошло. Гай выпятил грудь. — Зеленого Зверя Конохи не остановить! Он вдруг сконфузился: — Нет, я не имел ввиду-- Нет, надеюсь, что нет. Но Какаши, посмотри, что мы натворили. Он указал через плечо на разгромленную спальню. Какаши пожал плечами. — Не надо было им травить нас, — произнес он. — Им повезло, что мы нашли приемлемый способ выместить раздражение. Вместо этого мы могли бы разрушить деревню. Он съел дольку апельсина. — Если здесь и есть какая-то вина, то не наша, и уж точно не твоя, поэтому перестань говорить так, будто прошлой ночью насильно добился девственницы. — Благородство твоего духа поражает меня! — воскликнул Гай. — Что? — Какаши съел другую дольку апельсина и бросил нетронутую половину Гаю. — Одевайся. Уверен, староста будет здесь с минуты на минуту. Жуя апельсин, Гай исчез в ванной. Какаши уже прикончил весь виноград к тому времени, как тот вернулся, гораздо больше напоминая самого себя. Он подошел к вазе с фруктами и заглянул в нее, покачал головой и стащил самый сочный из оставшихся апельсинов прямо у Какаши из-под носа. — Это благополучная и процветающая деревня, — сказал он. — Было бы безответственно допустить, чтобы она попала под сомнительное влияние. Какаши был согласен с этим. — Но она далеко от Конохи, и определенно не часть владений даймё, — он пожал плечами. — И все же не нам решать. Мы должны доложить все детали хокаге и посмотреть, что она скажет. — Все детали? — переспросил Гай. — Имею в виду, да, конечно. Через окно Какаши видел, как староста подходит к их дому, поэтому он подошел к порогу и открыл дверь. Судя по его бодрым шагам, у него выдалась прекрасная ночь. — Доброе утро! — пропел он. — Надеюсь, я найду вас обоих в добром здравии в такой чудесный день! Он улыбнулся Какаши и попытался заглянуть ему за плечо, чтобы увидеть Гая. — И с большим пониманием наших особых забот здесь в Фукуде. — Да, — нейтрально ответил Какаши, не столько соглашаясь, сколько подтверждая сказанное. Старосте было незнакомо слово страх. — Должен признать, мы думали, что Коноха отправит к нам более традиционную пару, но я верю, что мы обошлись с вами и вашим спутником также хорошо, как и с мужчиной и женщиной. — О, я так не думаю, — сказал Какаши; староста недоуменно моргнул. — Я думаю, вам повезло, что прибыли именно мы. Староста моргнул еще раз. — Шиноби Конохи не являются партнерами на поле боя по причинам сексуальной совместимости. Вам стоило прямо заявить о том, что вам нужна была пара любовников. Это заставило старосту нахмуриться. — Я считал вас таковыми. Теперь его взгляд был обеспокоен. — Возможно, фразы, которые мы здесь считаем очевидными, не столь очевидны для жителей Конохи. Какаши почувствовал, что Гай подошел к нему сзади. По крайней мере, на этой миссии он был с тем, кому мог полностью доверять. — Безусловно, — произнес он. — Фудзи-сан, мы представим ваши интересы хокаге. Теперь мы понимаем, что Фукуда обладает некоторыми очень специфическими средствами. В дополнение к отсутствию иных. За плечом Какаши Гай ел банан маленькими кусочками, щелкая сильными зубами. Староста вздрагивал с каждым укусом, и взгляд, который он бросил на Какаши, выражал наполовину трепет и наполовину ужас. — Встреча с Советом--Мы согласились провести утро, отвечая на все ваши вопросы-- — Эти вопросы с большей пользой можно было бы раньше предвидеть, — сказал Какаши, позволяя легкой нотке раздражения промелькнуть в голосе. — Вам лучше написать хокаге, если вы хотите подробно рассказать о том, что, по вашему мнению, вы должны были сказать раньше. — Я понял, — взгляд старосты метался между Какаши и Гаем. — Получается вы не придете на встречу. — Мы больше не видим в это необходимости, — произнес Какаши. — Мы составим отчет как можно скорее. Он пристально посмотрел на старосту. — Вы пригласили представителей любой другой скрытой деревни или иной организации, чтобы раскрыть им правду о вашем золотом рисе? — Нет! — решительно воскликнул староста. Конечно, он сказал бы так, даже если бы ожидал посла Тумана в четверг, шиноби Облака в пятницу и Акацки на выходных, понял Какаши, однако прозвучало это довольно искренне. — Все в совете согласны, кто Коноха — наш лучший выбор, — он поправил рукава. — По крайней мере, могу я спросить, какова будет ваша рекомендация хокаге? Это очень важный вопрос для Фукуды. — Мы понимаем ценность того, что Фукуда может предложить, — произнес Какаши, — а также важность дать вам ответ в разумные сроки. Но хокаге и даймё принимают собственные решения. В любом случае, хокаге уж точно. Даймё, насколько мог судить Какаши, не мог решить, стоит ли почесаться при щекотке. Староста кивнул. — Тогда я желаю вам приятной обратной дороги, — сказал он. — М-моя жена была бы счастлива собрать каждому из вам по бэнто. — Это было бы замечательно с ее стороны, — произнес Гай, проглотив остатки банана, — Но мы, правда, больше не можем утруждать вашу прекрасную жену готовить нам. Какаши подумал о том, чтобы добавить, что все будущие гости из Конохи будут приносить свою еду, но затем он решил взять пример с Фукуды и оставить недосказанными то, что должно быть очевидным для всех. Вместо этого он слегка поклонился и продолжил тем же тоном:  — Благодарю вас за ваше гостеприимство. В конец концов, они разнесли половину дома. — Я понимаю. Староста выглядел неуверенно, и он, скорее всего, вообще ничего не понял, однако поклонился в ответ. — Для нас было честью принимать вас. Пожалуйста, передайте наши самые искренние и уважительные пожелания хокаге и даймё! Староста наконец-то ушел, и Гай запустил кожурой банана ему вслед. — Тогда мы собираемся и уходим? Какаши кивнул. — Ну, у нас еще кое-что, о чем нужно позаботиться перед отъездом. На всякий случай лучше не оставлять здесь никакого генетического материала. — Ты такой внимательный! Немного погодя, два самых уважаемых шиноби Конохи украли все оставшиеся в вазе фрукты, покинули деревню Фукуду и направились домой, в то время как староста Фукуды сел писать гораздо более прямое и откровенное письмо хокаге, чем он осмеливался раньше. Жена старосты, после того, как сходила проверить гостевой домик, нацарапала свою записку, чтобы добавить к письму, но это была лишь краткая просьба о возмещении футона, который гостившие шиноби необъяснимым образом сожгли дотла. Гай съел все бананы. Какаши терпеть не мог такие миссии.