В ее глазах...

Осень. Золотые, а где-то и красные листья, падают с уставших весь год ухаживать за ними деревьев. Они так неспешно опускаются на землю, будто не хотят прощаться с материнским гнездом и в ту же секунду начинать медленно умирать на холодном асфальте города. Мне это напоминает прощание матери с сыном, которая отправляет его в последнее путешествие. Ему страшно, а она с нежной улыбкой, заботливо вешает ему сумку через плечо, и вот он, момент расставания, тот момент, когда любящая пара разрывает руки, делая шаг друг от друга.. подобно листку, отрывающемуся от своего дерева и пустившемуся в последний путь. Сын идет неуверенно, все время оглядывается назад. Иногда ему хочется даже вернуться, но ветер будто подгоняет его вперед, от дома, к неизвестности. Этот ветер у него в голове, именно он не позволяет ему бросить свой путь, потому что заставляет человека смиряться со своей участью, и шепчет ему, что так будет правильней.. А что же мать? Она ничего не может сделать. Просто стоит и взором, наполненным печалью и надеждой, провожает своего сына.. На мой взгляд, деревья ничем не отличаются, ведь эта такая же грустная история… Я шел медленными, но стремительными шагами, погруженный в свои мысли, не замечая окружающего мира. Иногда мне удавалось огибать лужи, что попадались на моем пути, но чаще я задумывался до такой степени, что даже мышечная память не помогала оставаться сухим. Мимо меня проплывали силуэты людей, я старался меньше в них вглядываться, для меня это было слишком жестоко. Ведь человек - это история. Мимо меня проносилось множество историй, и, лишь взглянув на человека, я начинаю ее читать, а я, как большой любитель историй, не могу пройти мимо чего-нибудь интересненького и неординарного. В моей голове сразу всплывает поток вопросов и прочая бурда. В общем, если уж я начал, то мне трудно остановиться, исключение - если человек скучный и история его примитивна и пресна. Но есть одна оговорка. На протяжении долгого общения мнение о человеке может измениться, ведь с каждым днем ты узнаешь его все больше и больше. Хм, не понимаю, почему люди считают, что первое впечатление важнее всего? Сами подумайте, если у вас есть человек, с которым вы общаетесь год или даже неделю, я не думаю, что вы помните, что подумали или как относились к этому человеку в первые секунды знакомства. Я просто шел и никого не замечал: люди отпечатывались в моём сознании темными пятнами. Шел, погруженный в свои мысли, и среди этих пятен вдруг увидел глаза, которые выделялись на сером фоне. Такому зеленому позавидовал бы любая молодая листва! Глаза прозрачно-изумрудного цвета, они были наполнены страхом, неуверенностью и слезами. Меня привлек не цвет, который заполнял эти глаза, а чувства. Я ощутил их взгляд на себе. Буквально на мгновение, мне показалось, что доли секунды им хватило бы, чтобы прожечь во мне сквозное отверстие. Я никак не мог понять, то ли это вокруг стало настолько тихо, то ли мое сердцебиение было столь громким, что, как мне казалось, отдавало эхом по заполненному пыльным городским воздухом пространству. Решив, что это простое недоразумение, я подумал, что неплохо было бы пойти дальше по асфальтированной дорожке, также не обращая внимания на людей, думая о чем-нибудь возвышенном, в общем, пойти по своим делам. Сделав шаг вперед, я понял, что вовсе его не сделал. Опустив голову вниз, я смотрел на ноги, которыми совершенно не мог пошевелить - меня будто парализовало ниже пояса. Так простояв будто вкопанный, в неком ступоре не менее пяти минут, я не мог дать себе отчёт в том, что происходит. Повернув голову в сторону тех изумрудных глаз, чей испуганный взгляд так поразил меня, я заметил, что они все так же обращены в мою сторону. Тут я все понял! Их обладательница сейчас как никогда нуждается в помощи. Она зовёт меня. Безмолвным криком своих глаз. Кто если не я? Не могу же я ее просто здесь бросить. Вдруг девушка в большой опасности? Я должен ей помочь. «Черт, что я несу? Ведь я даже не знаю ее!» - мысленно сказал я себе, вновь опустив голову. Но тут же, будто не слыша своих мыслей, я решительно пошел в сторону горящих изумрудов. Обладательницу зеленых глаз ни как нельзя было увидеть за силуэтами снующих туда-сюда прохожих. Как только один из них, затмевающий вид девушки, уходил с поля моего зрения, на его месте тут же появлялся другой. За время, которое я преодолевал расстояние от моего прежнего места до этих зовущих зелёных глаз, я успел забыть обо всем, что меня беспокоило. Весь мир растворился и сосредоточился в её взгляде, и сейчас кроме него для меня ничего больше не существовало. По мере моего приближения глаза-изумруды наполнялись удивлением, предвкушением и страхом все больше и больше. Я подошел на столько близко, что тени, преграждающие мне путь, теперь не мешали, и я во всей красе смог увидеть девушку. Она пятилась назад с каждым моим шагом в ее сторону. Медленно передвигая сначала правую, затем левую руку, сидя на холодном асфальте, она перемещала вес с дрожащих рук на окровавленные ноги и с помощью них подтягивала тело к рукам. Так могло бы продолжаться бесконечно долго, пока рукой, выполняя прежнюю закономерность движений, девушка не наткнулась на что-то холодное, что мешало ей сдвинуть руку еще дальше. В ужасе она резко обернулась и увидела серую стену девятиэтажки. Тогда, поджав ноги, она обняла колени дрожащими руками и так сильно вжалась в стену, что на минуту мне показалось, что спиной девушка промнет это холодное сооружение. Когда расстояние между нами сократилось до одного шага, девушка зажмурила глаза, будто ожидая, что я причиню ей боль. Сделав этот последний шаг, я приблизился к ней совсем чуть ли не вплотную. Открыв глаза, она подняла голову вверх и посмотрела прямо на меня, вымаливая пощаду, словно беспомощный щенок. Слезы катились градом по её щекам, а я не знал, что мне делать, что сказать, чтобы она прекратила бояться. Как объяснить, что я не хочу сделать ей плохо? Я медленно присел на корточки, и теперь ее исполненные болью, страданием и слезами глаза были на уровне моих. Я посмотрел на нее с сочувствием и неким пониманием и заметил, что ее лицо, прежде корчащее страшную гримасу боли теперь было спокойное. Теперь слезы её имели другой оттенок. Она смотрела на меня ни как на свою последнюю тень, ни как на свою смерть, она смотрела на меня как на спасение. Я робко улыбнулся, а она кинулась на меня, обняв крепко за шею. Не удержав равновесие, и просто не ожидая таких действий, я повалился спиной на холодный асфальт. Прижавшись всем телом ко мне, она перестала дрожать как промокший котенок. Ослабив хватку, она тихонечко опустила свои руки на мои плечи. Грудью я ощутил, что её губы растянулись в улыбку. Все это было так странно, но я чувствовал, будто отдельная часть меня нашла то, что давно искала. Мне было так спокойно и тепло как никогда в жизни. Не знаю, что вызвало такую необычную реакцию у этой девушки, но я был совершенно не против этого. Мы лежали на асфальте, я обхватил ее обеими руками, как самое драгоценное сокровище на свете, и наслаждался моментом. Проходящие мимо люди задерживали ненадолго на нас свой недоумевающий взгляд и, снова отведя его, устремлялись вперед, озабоченные своими делами. Я смотрел на небо, уткнувшись подбородком в её мягкие волосы. Небо разлилось холодным дождем, и первая его капля попала мне прямо на лоб. Она будто лишала меня жизни, будто пронзила меня как огромная игла насквозь. И теперь я, медленно задыхаясь, ждал помощи, что снизойдет с небес потоком маленьких капель. Теперь я был мокрый не только в ногах, что прежде побывали в лужах, и в груди, что оказалась в слезах зеленоглазой девушки. Теперь я вымок от дождя. Я разжал руки, девушка, будто часть моего тела, по приказу мыслей встала с меня, но не на ноги: она продолжала сидеть на асфальте завороженная моими действиями. Поднявшись, я опустил голову и посмотрел на нее. - Идем, я отведу тебя домой - с особой заботой произнес я. - Но у меня.. нет дома… - дрожащим, но спокойным голосом сказала она. Ее голос, будто серебряными нотками звуков, струился из её губ. - Теперь есть - сказал я, улыбаясь, и подал ей руку, чтобы помочь встать. Я знал, на что иду, я знал, что правильно поступаю, как бы нелепо это не звучало. Она крепко ухватилась обеими руками за мою и, оказавшись на ногах, тут же упала, но не на асфальт, а в мои объятия. Я вовремя успел ее подхватить, за долю секунды до её падения поняв, что она не в состоянии идти сама. Подхватив девушку на руки, я пошел вперед такими же медленными, но стремительными шагами, которыми шел до того как встретил ее.