«Вдыхая раскаленный воздух у дверей,
Где нет уже любимого в парадной,
С тоской смотрю в понурый взгляд людей.
В них человечности осталось мало.»
На Роан медленно опускался закат. Рыжие лоскуты неба утопали в алом море за горизонтом. Солнце устало склонялось всё ниже и ниже, напоследок укрывая королевство золотым шёлком тёплых лучей. В кабинете Альберу двое сидели со скорбными лицами, совершенно не наслаждаясь приятной прохладой надвигающихся сумерек душным летним днём. Кроссман с неприязнью смотрел очередной отчёт с границ, где бушевали злобные и агрессивные виды новых монстров. Если с территорией Хенитьюз у него забот поубавилось, то другие пограничные земли стенали от безысходности. Не мог же наследный принц размножить Кейла и разбросать по всем территориям, как семена одуванчика. К слову, отправлять самого Хенитьюза тоже не вариант. Рука вновь активизировалась, и в любой момент они ожидали очередного столкновения с Белой звездой. Этот целеустремлённый ублюдок не знал, что такое сдаваться. - Кейл, мне нужна твоя подпись, - Кроссман вздохнул настолько горько, что Хенитьюз оторвался от чтения очередного детективного романа. В отличие от занятого наследника престола, он не отличался особым трудоголизмом и с большей охотой читал книги из личной библиотеки Альберу. А тот и не был против, лишь бы не бегал и не совершал очередную аферу. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы революцию и перевороты не возглавляло, честное слово. Кейл же считал, что чем больше он сделает сейчас, тем больше отдохнёт потом. Однако Кроссман, как курица-наседка, следил за каждым его движением, не давая никакой свободы. Подумаешь, стравил парочку королевств и империй друг с другом. Они давно были на грани войны! Зато у них теперь есть новые драгоценные рудники и большая признательность победившей стороны. - Ваше высочество, это очередной рабский контракт? – нехотя прикрывая книгу, Хенитьюз лениво потянулся на диване. – Тогда я не хочу. - Сколько раз я должен повторять, что между рабским контрактом и назначением на должность существует разительное отличие? – мягко улыбался Кроссман, и Кейл не верил ни единому слову. Этот демон определённо настроился заполучить ещё и его душу. Ведь тело уже давно обесчестил. – Нет, мне нужна твоя подпись в отчётной ведомости с последней инспекции. - Могли бы сразу ошейник надеть и выделить место у коврика, - фыркнул Кейл, всё-таки вставая и подходя к столу. – В гробу я видал такие назначения, ваше высочество. - Я постоянно забываю, что язык у тебя острее, чем меч на поясе. Может будешь в следующий раз орудовать им на поле боя? – хмыкнул Кроссман, и улыбка на его губах стала ещё шире. - Ваше высочество, если это флирт, то прекратите, - он взял перьевую ручку из рук принца и развернул к себе страницы ведомости, - я вас боюсь. Быстро пробежав взглядом по строчкам, Кейл нахмурился. Почерк определённо принадлежал ему, однако, он совершенно не помнил, чтобы писал это. Неприятное саднящее чувство на подкорке сознания вызывало тревогу, но Хенитьюз похоронил это глубоко в себе. Мало ли в каком состоянии он это писал. Он уже столько макулатуры составил, что вполне один или два отчёта мог запамятовать. Видя нерешительность Кейла, Альберу перестал улыбаться. - Всё в порядке? – спросил он, видя, что мужчина рядом с ним замер с нечитаемым выражением лица. – Кейл? - Что? – рассеянно посмотрел на Кроссмана Кейл, приходя в себя. Голова начала немного кружиться от странного волнения. - Подпись, - напомнил Альберу, взглядом указывая на бумаги. - Подпись? – переспросил, словно действительно не понимал, что происходило. - Мне нужна твоя подпись на документе. Кейл кивнул, показывая, что понял. Опустив глаза в бумаги, чернильные строчки, будто под воздействием магии, запрыгали по страницам. Появилось лёгкое чувство тошноты и головокружение усилилось. Сжимая во взмокших от напряжения руках ручку, Хенитьюз понял, что совершенно не знал, как расписывался раньше. Перо дрожало, оставляя после себя чернильную грязь. - Кейл? – позвал ещё раз Альберу, кладя свою прохладную ладонь на подрагивающую руку Хенитьюза. – Ты точно в порядке? Сглотнув удушливый ком в горле, Кейл постарался улыбнуться как можно спокойней. Быстро царапнув на бумаге пару закорючек, даже не смотря в листы, он отшатнулся. - Разумеется, ваше высочество, - с наигранным спокойствием, говорил Хенитьюз, отступая к дивану, где лежал его ранее скинутый пиджак. – Я думаю, мне пора. Он так стремительно вылетел из кабинета, что озадаченный Альберу не успел его даже окликнуть. Видя, как за дверью скрылись алые, как драгоценные рубины, пряди, он не знал, что сказать. В руках хрустели бумаги. Кроссман посмотрел на подпись: вместо красивой каллиграфии имени Кейла там стояли кривые палки со смутным значением. - Что за чертовщина? В звенящую пустоту кабинета задал сам себе вопрос наследный принц, но ему так никто и не ответил. И странности на этом не заканчивались. За последние полтора года Альберу стал замечать странные вещи. Обычно скорый на действия Хенитьюз спокойно сидел в своём поместье, не выходя в свет. Даже при его изначальной цели жизни бездельника, он был уж слишком апатичным ко всему. Когда поселение оборотней на его земле подверглось странной эпидемии, скосившей весь костяк волков, он не проявил активного участия. Да, искал лекарство и вызывал магов, чтобы облегчить мучения детей, однако выглядел он крайне странно. Словно не понимал, зачем и что делал. Отпускать его на миссии Кроссман тоже не хотел, так как у Кейла неожиданно проявился топографический кретинизм. Иного объяснения как человек, способный выйти из дремучего леса без карты и компаса, терялся на собственном заднем дворе. На любые: «А как же..?», - философски заверял, что просто немного устал и это всего лишь аллюзия на его поиски себя и своего жизненного пути. Кроссман скептически относился ко всем его словам и отговоркам, но не спорил. Ругаться с Кейлом - всё равно, что сражаться с ветряными мельницами, - последнее слово всегда оставалось за ним. Разговаривать о своём странном поведении Хенитьюз категорически не хотел, уклончиво отвечая на прямые вопросы. Помощь отвергал и всё больше злился на проявленную со стороны Альберу заботу. В один из особо тяжёлых дней вспылил. Да так сильно, что в ход полетели все предметы, что под руку попадали. Тяжёлый позолоченный подсвечник упал под ноги наследного принца, а недопитая бутылка вина разбилась о стену позади. Её осколки, как тонкие лезвия, разлетелись по округе, рикошетом раня лицо Кроссмана. Тот не чувствовал боли от пореза, как не чувствовал и проступивших капель крови. Преодолел в два шага разделяющее их расстояние, хватая дрожащие руки Кейла за запястья, удерживая. Тот бессильно брыкался, не в силах освободиться от крепкого захвата Альберу. Читаемый в глазах Хенитьюза ужас потряс принца. Кейл, который не пасовал даже перед скалящейся ему в лицо смертью, дрожал перед ним как осиновый лист. Похудевший, с осунувшимися щеками, его глаза блестели, как в лихорадке. Он цеплялся длинными пальцами за манжеты наследного принца, рассеянно блуждая взглядом по его взволнованному лицу. - Кейл, возьми себя в руки! – придавая голосу силу, велел Кроссман. И хоть он выглядел тогда крайне уверенным в себе и спокойным, всё внутри него трепетало от подступающей паники. Увидь сейчас эту вспышку кто-либо из дворян или рыцарей, Хенитьюза тут же бы скрутили и отправили в тюрьму. Нападение на правящее семейство каралось смертной казнью, и Кейл, который не раз выступал с этим законом против враждебной фракции Альберу, просто не мог не знать этого. Сейчас он был не в себе. Совершенно потерянный, с пылающим от смятения взглядом. Он был похож на душевного безумца, что в приступе горячки старался ухватиться за последнюю соломинку здравомыслия. Однако сила была не на его стороне. - Кейл, чёрт возьми, что происходит! – впервые повысил на него голос Кроссман, и тот внезапно успокоился. Дрожь покинула его измождённое тело, и Хенитьюз перевёл совершенно опустошённый взгляд на Альберу. Принц вздрогнул всем телом от бездонного холода в глубине карей радужки, словно за ней – ничего. Ни мысли, ни разума, ни души. Как стеклянные глаза у шарнирной марионетки. - Я не знаю, - его затравленный голос и понуро опущенные плечи делали весь его вид жалким и уязвимым. – Я не знаю, зачем мы здесь. - Где, Кейл? – не отпуская его руки, продолжал задавать наводящие вопросы принц. - А где? – он наивно склонил голову на бок, что придало ему вид растерянного ребёнка, который никак не мог правильно ответить на сложную загадку. - Кейл, ты знаешь где мы? – Альберу почувствовал, как пересохло в горле. Он облизнул онемевшим языком совершенно сухие губы. - А где мы? – тупо переспросил, всё ещё блуждая взглядом по комнате. - Какой сейчас день, Кейл? – мягко продолжал расспрашивать у совершенно дезориентированного мужчины. – Какой месяц? Может год? - Я… не помню? – шумно сглотнул вязкую от тревоги слюну Кейл, не зная, куда деть глаза. - Ты знаешь, кто я? Ослабляя хватку на запястьях, он мягко оглаживал наливающиеся синяки на бледной, тонкой коже. Кейл следил за его движениями, не сопротивляясь. Увидев, что тот спокойно реагировал на него, Альберу аккуратно скользнул руками вверх, одаривая взмокшую спину Хенитьюза вязью заботливых прикосновений. Кейл щурился, осоловело, словно от вина, смотря в обеспокоенное и бледное лицо Кроссмана. - Конечно, вы мой принц, - он улыбался по-своему, с вызовом, едва приподнимая краешки тонких губ. - Ты знаешь, кто ты? – задал последний вопрос принц. - Да, я Ким Рок Су, пользователь способностей из Южной Кореи, - при этом он выглядел таким расслабленным, словно говорил нечто привычное и естественное для себя. – И я большой поклонник новеллы «Рождение героя». От его ответа у Кроссмана ужас впился в кости. Он прижал к себе не сопротивляющегося Кейла, бережно гладя по лоснящимся алым волосам. У него не было сил сказать хоть что-то. Всё, что он мог на данный момент, держать в своих объятиях любимого человека, который с каждым днём переставал быть самим собой. И всё же, насколько бы шокированным и разбитым Альберу себя не чувствовал, периодически его Кейл возвращался к нему. Тогда сквозь марево забвения, в его взгляде появлялась осмысленность, и он смотрел на Альберу горьким взглядом, словно теперь всё было предрешено. Сейчас Хенитьюз и сам не знал, кем являлся. В его голове сущая каша, а провалы в памяти появлялись всё чаще и чаще. Уже и нельзя сказать точно, когда он помнил свой день от начала и до конца. Делать вид что всё в порядке в глазах других людей было всё сложнее. Рон, который и раньше пугал его до дрожи в коленках, окружил своей гиперопекой настолько, что даже дышать свободно не удавалось. Бикрокс от отца не отставал ни на шаг, готовя на износ. Кейл буквально не успевал съедать всё, что выходило из-под его руки. Лок то и дело обивал его пороги с грустным выражением лица. Хенитьюз готов поклясться, что ещё немного, и тот протяжно завоет от собственного бессилия. Мэри и Розалин ушли в надежде найти хоть какое-то лекарство от его внезапного недуга. Чхве Хан, как неприступная стена, оберегал его от любого вмешательства извне, уничтожая любого, кто приблизится к уставшему Хенитьюзу. Раон, маленький и чувствительный ребёнок, прятал лицо у него на груди, глотая слёзы и обещая, что обязательно его вылечит. И вроде он должен был радоваться, однако вся эта забота и любовь стала для Кейла бременем. Какой смысл жить, если все вокруг жалеют твою несчастную душу? Видеть бесконтрольную боль и беспокойство за тебя, опустошённого и потерянного, было хуже всякой смерти. Хенитьюз ненавидел эти жалостливые взгляды в свою сторону, но и сделать ничего не мог. Если раньше он боролся за их счастье, то теперь всё, что он дарил им – страдания. Они умирали незаметно, вместе с ним, разрушая собственные жизни. За такой ли мир сражался всё это время Кейл? Да и что они могли поделать, если даже древняя сила сердца бессильна? «Я могу излечить любую рану, но не могу полностью перестроить саму суть тела», - плача, говорила сила, и Кейл был благодарен ей за честность. Даже в моменты помутнения, когда он не знал, где же находился и кем являлся, голоса сил были якорьками, не позволяющими погрузиться в трясину безумия. Воспоминания из Южной Кореи, где Ким Рок Су боролся за жизнь, терял товарищей и умирал раз за разом, были кошмарами во снах. Теперь же они приходили всё чаще наяву. Настолько реальные и ощутимые, что Кейл чувствовал покалывания на кончиках пальцев от собственных сил, металлический запах крови и горящей плоти свербел в носу. И даже дрожь земли от падающих небоскрёбов - всё это он переживал наяву и дрожал, не зная, как вернуться обратно, в мир «Рождения героя». В эти приступы его тело каменело, а взгляд, рассеянный и пустой, бродил по пространству, не видя стен, лишь лики монстров на очередной миссии. Для других он просто уходил в себя, а для Кейла – сражался не на жизнь, а на смерть в собственном разрушенном сознании. И чем чаще он проигрывал, тем больше терял себя в иллюзии войны. Хенитьюз до ужаса боялся, что в один из дней просто не вспомнит, что же являлось реальностью. И какой из его миров – настоящий. Тогда тёплые, большие руки Кроссмана ложились на дрожащие плечи, приводя в себя. Альберу единственный, кто не боялся вытаскивать его из состояния внутренней агонии, напоминая, кто же он такой. Во взгляде голубых глаз не было ни капли жалости, только сочувствие, забота и искреннее беспокойство, что тёмными тенями покоились на самой глубине. В его руках было всё королевство, и казалось бы, оставь он бесполезную более пешку в стороне – никто не осудил бы. Однако он боролся за Кейла каждый день, отвоёвывая его у внутренних демонов. Хенитьюз не просил помощи, а может просто не умел этого делать. Не смотря на возражения, Кроссман отступать был не намерен. Вызвав придворных магов и врачей королевства, велел вылечить это любой ценой. Хоть золотом, хоть артефактами. - К сожалению, не проклятие, - говорил старый маг, прекращая диагностику. – Это болезнь души, здесь тело и магия совершенно не при чём. - Тогда найди лекарство и вылечи его, - Альберу неотрывно смотрел в сторону Кейла, что неподвижно сидел, облокотившись спиной на подушки. - Если бы люди нашли лекарство для души, то стали бы богами, - понуро опустил голову маг, не в силах посмотреть в лицо наследного принца. - А храм? Божественные силы хоть что-то могут сделать? – цепляясь за последние нити надежды, Кроссман отказывался верить, что они и впрямь бессильны. - Боги не дают таких благословений. Маг ушёл, оставив в спальне только их двоих. Кейл повернулся на звук шагов Кроссмана и на секунду опешил. Внимательно вгляделся в лицо наследного принца, словно незнакомца увидел. От этого отчуждённого взгляда сердце в груди Альберу сжалось до размера игольного ушка. Кончики пальцев немели от холода, и только спустя мгновение, когда Хенитьюз кивнул сам себе, убеждаясь в чём-то, мягко улыбнулся. Вспомнил. Альберу нежно зарылся длинными пальцами в алые пряди, убирая налипшую на лоб Кейла чёлку. - Боги не дают таких благословений, - повторил Хенитьюз последние слова мага и усмехнулся. – Какие злые боги. - К чёрту богов, Кейл, - со всей жгучей ненавистью, что растеклась по сердцу, шептал Кроссман, садясь рядом с улыбающимся Хенитьюзом. - К чёрту, - охотно повторил Кейл, фыркая и смеясь от абсурда ситуации. Кто сотворил ад на земле в Южной Корее? Кто забрал у него родителей, обрекая на несчастное и одинокое детство? Кто был повинен в том, что он оказался в этом мире? Кто день за днём уничтожал его душу? Кто заставил прекрасные черты Альберу исказиться от боли и безнадёги? Кейл нашёл на это свой ответ. Действительно, к чёрту.***
- Я забираю Кейла Хенитьюза во дворец для дальнейшего расследования, - говорил Альберу, лично явившись в поместье бывшего главнокомандующего. Люди, встретившие его, готовы были разорвать ему горло прямо сейчас. Кроссман нагрянул нежданно, как буря в летний день. Отряд рыцарей перевернул всё вверх дном, сами не зная, что ища. Принцу в принципе не нужно было хоть какое-то обоснование, чтобы забрать Кейла к себе, просто этот графский ублюдок слишком мягкосердечен. Если не был способен сам оборвать все связи, то Альберу перерубит их собственноручно. - Вы не можете забрать его просто так! Какое ещё подозрение в государственной измене? – Чхве Хан схватился за рукоять меча, готовый в любой момент кинуться в бой. Кейл положил ладонь, поверх его напряжённой руки, останавливая. - Всё хорошо, - с улыбкой проговорил Хенитьюз и тут же стал центром всех неодобрительных и яростных взглядов домочадцев. - Я не спрашивал вашего мнения, - бесстрастно обратился ко всем присутствующим Кроссман, давая знак рыцарям увести Кейла. - По какому праву? – Рон говорил так же яростно и грозно, как метал кинжалы. У Хенитьюза мурашки по спине побежали от вида этого пугающего старика. - По праву престолонаследования, - с такой же наглой самоуверенностью, с которой он спорил с аристократами фракции Роберта, заявил Альберу, прежде чем увести Кейла под ошарашенные взгляды. Хенитьюз дал знак, чтобы никто не делал ничего излишнего, намекая, что с ним всё будет в порядке. Они с Кроссманом удалились в одну карету, казалось бы, где это видано, чтобы принц с преступником ехали одним экипажем? Но это никого особо не волновало. Кейл удобно устроился на мягкой скамье и не мог скрыть веселья. Всё-таки этот царственный придурок прирождённый актёр. - Ваше высочество, вы действуете как бандит, - смеялся Хенитьюз, вспоминая самоуверенное лицо Альберу. - Пф, хуже, как будущий король, - широко улыбался Кроссман, любуясь таким активным Кейлом. Хотя поводов для радости у них не было никаких. – С бандитами хотя бы можно договориться. Они глупо смеялись над всей этой ситуацией, не особо задумываясь, что именно их так веселило. Постановочное задержание, или то, что их привело к этому банальное отчаяние. Между приступами Кейла проходило всё меньше времени, и всё больше разрушалась его личность. Альберу до сих пор в кошмарах снилось, как Хенитьюз цеплялся своими холодными пальцами ему в плечи, рыдая, и умоляя помочь ему. «Больше всего я боюсь быть слабым в глазах тех, кого поклялся защищать», - давясь словами, бессильно шептал, едва вернувшись из трясины беспамятства. То удушающее чувство беспомощности, что ощутил принц, было хуже ножевой раны. Он бы предпочёл, чтобы его резали на лоскуты по-живому, чем ещё хоть раз услышать надрывный голос Хенитьюза, молящий, изломанный. - Они ведь будут искать меня, Раон так точно, - отсмеявшись, с широкой улыбкой говорил Кейл, а глаза стылые-стылые, и практические серые, как пепел. - Мёртвых не ищут, - пожал плечами Кроссман, будто это было само собой разумеющееся. – Особенно тех, кого казнили за измену. Кейл на секунду стушевался, а потом понял весь хитрый замысел этого царственного придурка. Всё-таки, до чего же он страшный человек. - Смерть, - задумчиво повертел это слово на языке Хенитьюз, стараясь распробовать его, осмыслить. Переведя взгляд в окно, где проносился лесной пейзаж, Кейл улыбнулся краешком губ. – Возможно, смерть не самый плохой вариант.***
Минули месяцы с осады дворца, и Альберу до сих пор не мог вздохнуть спокойно. Все люди, с которыми Кейл заимел прочные связи за время своих авантюр, ненавидели Кроссмана. Кто-то слал проклятия на его род, кто-то со шпагами наголо объявлял войну целому королевству. Голова принца болела от всех проблем, свалившихся на него снежной лавиной. И не то, чтобы он не ожидал подобного, просто всего оказалось слишком много за раз. Король недоволен самовольством сына, но ничего уже поделать не мог. Аристократы на регулярной основе приходили в его кабинет, упрекая в недальновидности и чёрт знает в чём ещё. Впрочем, Альберу не вслушивался в нотации, зная, что рано или поздно пыл этих стариков поутихнет. Вместо этого, как совершая ежедневный ритуал, он шёл в самый дальний конец своего дворца, где стояла настолько мощная магическая защита, что даже великий и могучий дракон не способен был проникнуть. Кейл большую часть времени спал и видел ужасные вещи. Будь это прошлое или немилосердное будущее, все его видения покрыты кровью, смрадом разложения мёртвых тел и прогоркшей от огня землёй. Хенитьюз всё реже откликался на имя «Кейл», предпочитая странное и чужеродное «Ким Рок Су». Руки его постоянно дрожали, а если и требовалось пройтись по комнате, то он опирался о стены, дабы не запутаться в заплетающихся ногах. Кроссман соврал бы, если сказал, что не чувствовал отчаяния при виде такого ослабевшего и утратившего свой внутренний свет Хенитьюза. Но даже в таком измождённом и потерянном он нуждался. Казалось, не будь его, не стало бы и самого Альберу. Наконец дойдя до комнаты, он на некоторое время застыл перед дверью. Металлический холод ручки согревался о тепло ладони, пока принц собирался с силами. Ему каждый раз нужно было морально подготовиться к тому, что Кейл не узнавал его. Видя расширенные в изумлении глаза Кейла при виде незнакомца, Кроссман давил в себе болезненный вой. И сердце его уже разлетелось не то, что на осколки. Истрепалось, как старая губка, не в силах исправно биться. В отличие от этого Кейла, Альберу всё прекрасно помнил. По-лисьи хитрые карие глаза, сверкающие при виде перспективы очередной опасной, но увлекательной авантюры. Надменную улыбку на самых кончиках губ. Острые и резкие высказывания, постоянные провокации и брошенные вызовы, которые непременно заканчивались поражением Кроссмана. У этого невероятного человека наследник королевства просто не мог выиграть. Долгие, томительные поцелуи поздней ночью, вдали ото всех. Покрытые сумраком нагие тела, сплетающиеся между собой так, словно уже никогда не распутать. Помнил, как орошал поцелуями бледную, солёную от пота кожу, запечатляя каждым частичку собственной души. Томные слова то ли о любви, то ли о безумии, свалившимся на них вперемешку с тихими, на одном выдохе стонами. Жар чужого тела в своих руках и одуряюще быстрое и громкое биение сердца под ладонью. Помнил затуманенные поволокой страсти глаза и зацелованные до красноты губы, молившие, чтобы это время никогда не заканчивалось. Он всё это прекрасно помнил и каждый раз возвращался в эту комнату, переступая через собственные чувства. Когда дверь отворилась, Кейл рассеяно посмотрел на вновь прибывшего Альберу. Он любопытно глядел в его улыбающееся лицо, стараясь найти в них знакомые черты. Кроссман улыбнулся шире, вкладывая в этот жест как можно больше тепла, содрогаясь от внутреннего холода. Там, где раньше в исступлении при виде алого демона трепетало сердце, оно перестало биться вовсе. Кроссман был уверен, что вместе с последней частичкой Хенитьюза рассеется и он сам. Однако, пока этот человек был всё ещё с ним и ещё дышал. Пока сердце билось и стылые глаза цвета самого серого пепла открывались, он мог всё это вытерпеть. - Мы знакомы? – улыбнулся самыми краешками губ, неловко, словно пытался вспомнить что-то далёкое и безнадёжно утраченное. - Нет, - слово резало горло, как тонкое лезвие. Даже металлический привкус крови чувствовался на кончике языка принца от столь болезненной и наглой лжи. Но так Хенитьюзу было спокойней, пусть этого убивало самого Кроссмана. – Но никогда не поздно узнать друг друга получше. Каждый раз, когда Альберу знакомился с Кейлом, он против воли грустно улыбался от снедающих его разум противоречий. На мгновение возводя глаза к небу, с насмешкой думал о всевышних. Ох, ну до чего же злые им достались боги.«Вдыхая раскаленный воздух у дверей,
Где нет уже любимого в парадной,
С тоской смотрю в понурый взгляд людей.
Смотрю и узнаю себя украдкой.»