После смерти

      Светлые больничные коридоры, запах лекарств, люди в белых халатах… Атмосфера давящая. Как будто и без этого мало жопной боли. Как вообще это произошло? Почему? Никто не понимал. Керр и Ви уже несколько часов сидели в фойе, ожидая хоть каких-то новостей о состоянии Сильверхенда. Музыкант позаботился о том, чтобы его друга приняли без документов, которые до сих пор не были сделаны. — Ты вообще видела, как он отрубился? — глядя куда-то в пол и устало потирая глаза, спросил филиппинец. — Как я могла видеть, если он отключился в туалете, Керр? — с тяжелым выдохом спросила Ви. — Блядь. Не знаю. Вдруг, — развел руками мужчина, понимая всю тупость своего вопроса, ведь он сам видел ошарашенный вид наемницы. — Подойди, — Ви жестом указала на свободное место на диване, а когда Евродин сел рядом, наклонилась к его уху и шепотом предположила, — Когда Джонни… Вернулся в свое тело, Вик, мой друг и рипер, сказал, что не может дать никаких гарантий, что не будет осложнений или другой любой херни. В конце концов, тело плавало очень долго в какой-то непонятной жиже. Диагностика показала, что все органы в порядке и пригодны к жизни. Но такой процедуры еще никто и никогда не делал с телом, срок давности которого был больше полувека. Может быть это именно то, чего боялся Виктор? — Блядь! — воскликнул музыкант, но после понизил голос, — А почему мы тогда сразу к нему не поехали? — Он… Его убили, — взгляд девушки опустился куда-то в ноги, — Мы же рассказали тебе. — А, да… Прости, — музыкант пристыдился, — Я просто на взводе. И че делать будем, если твой рипер был прав? — Не знаю, Керр, — честно призналась Ви.       Их диалог прервал доктор, вышедший из реанимационной. Это был высокий темноволосый мужчина средних лет худощавого телосложения. Его лицо было озадаченным. Такие клишированные персонажи обычно появляются в дешёвых мелодрамах, чтобы сообщить несчастной главной героине прискорбное известие о том, что она в столь юном возрасте уже стала вдовой, и выразить свои скупые соболезнования, от которых никогда нет толку. Евродин и Ви моментально вскочили с дивана и быстро подошли к врачу, ожидая новостей. Предпочтение отдавалось хорошим, конечно же, хорошим новостям. — Нам удалось стабилизировать его состояние, но причина внезапной комы не понятна. Такое ощущение, что ему уже за 80 в то время как омолаживающие импланты отсутствуют… — С ним все будет нормально? — перебила рассуждения медика Ви. Девушка заламывала пальцы, что с учетом имплантов на её руках было травмоопасным, и кусала щёки изнутри. Существовал ли когда либо человек, о котором жестокая и рассчетливая наёмница беспокоилась бы с такой же страстью, как не беспокоилась порой даже о самой себе?.. — Жить будет. Сейчас ему нужен покой. Приходите завтра после обеда в приемные часы.       Ви, слишком громко даже для самой себя, выдохнула, ощущая, будто из неё выняли синтолёгкие на пару секунд, а затем вставили обратно. — А он че, до сих пор в коме? — спросил филиппинец. Беспокойство о судьбе старого друга выдавал едва заметный, но красноречивый нервный тик на веке левого глаза. Хотя, возможно, виной всему было уже пришедшее похмелье. — Нет, сейчас он в глубоком сне и очень слаб. Извините, я должен идти, — доктор кивнул на прощание и удалился куда-то вглубь больничных коридоров. — Мда уж… Странно все это, — задумчиво произнес Евродин, — Ну, ладно. Главное жить будет. Поехали отсюда, а то я сейчас сдохну от этих больничных запахов. — музыкант ободряюще приобнял Ви за плечи. — Ты езжай, Керр, я, наверное, здесь останусь. Вдруг… — Ви прикусила губу, заглушая мысли. — Для меня это важно. — Ну, решай сама. Ладно, давай, Ви. Звони, если че, — сказал Керри, обняв девушку на прощание, и направился к выходу из здания.       Ви снова села на диван, погруженная в свои мысли, и вскоре уснула. *** — Что? Какого хуя?       Просторы Сети, как всегда, были темные и мрачные. Цифровое пространство казалось бесконечным настолько, что край космоса представлялся более вероятным, чем край Сети. И тишина. Как в вакууме. Мужчина пытался разглядеть в этой темноте хоть что-то, но все было тщетно. Не ощущалось и время. Сеть олицетворяла одиночество, безысходность и смерть… Нет, нечто страшнее смерти. Ведь она так или иначе связана с жизнью. А в этом пространстве не было и намёка на неё. Всепоглощающая пустота и бездна одиночества. И чем дольше находишься в ней, тем больше кажется, что теряешь рассудок, а всё, чем ты был, если был вообще, нивелируется до чёрной точки в ебаном чёрном ничто. Неизвестно сколько бесконечно долгих секунд прошло, прежде чем гробовую тишину нарушил голос Альт. — Джонни. — Ч-что… Как? — обомлев от ее появления, произнес рокер. — Это неважно, — преспокойным металлическим голосом ответила ему огромная красная фигура. — Да нет, блядь, важно, Альт. Очень даже важно. — персона перед его глазами вызывала в нем двоякие чувства. С одной стороны, мужчину выворачивал наизнанку каждый слог, произнесённый этим киберинфернальным созданием. Сознание скручивали судороги безысходности: здесь, на её территории игра ведётся по правилам Альт. И прелюдия из бессмысленных фраз может длиться бесконечно долго. А с другой стороны, при всем своем внешнем облике мудилы в ее присутствии, рокер тепло относился к этой девушке и даже питал какие-то чувства, в которых он сам себе так и не может признаться. И в глубине души надеялся, что КиберАльт все же не хочет уничтожить все живое. Ему хотелось думать о том, что в этой истории главной мразью является Мистер Голубоглазый. Он надеялся на это. — Ты хочешь знать, как и зачем ты здесь оказался. Ответ на первый вопрос не имеет значения. — эмоции искинов не сравнить с человеческими, они не более, чем жалкая пародия, но надменную улыбку Каннингем рокер узнал даже в пиксельном мареве. Хотелось выключить её. Или себя. — Ай… Ладно, говори, — согласился Сильверхенд, зная, что Альт все равно не ответит. — Я знаю, что вам сказал человек, которого вы знаете как Мистера Голубоглазого. Его информация не является истиной. — Как ты узнала вообще? — Ты конструкт, Джонни. Счит… — Да-да-да, — Сильверхенд перебил Каннингем, — Ты видишь меня насквозь. Я понял. Но с какого хера я должен верить тебе? — Ты ничего мне не должен. БлюАй… Это Дикий Искин. И очень опасный. Он тоже… Когда-то был человеком, — на секунду показалось, что в голосе Альт был страх. — Че? Я думал ты единственная в своем роде. — Нет. Еще был Рейч Бартмосс. В вашем мире он давно мертв в биологическом смысле. После обрушения Сети, Рейч обосновался в Кеннийской Сети. Сорок два года провел в цифровом пространстве, после чего ему удалось связаться с местными нетраннерами корпорации ОрбиталЭйр, которые впоследствии помогли ему обрести плоть в теле белого мужчины, осужденного за убийство члена корпорации. К сожалению, далее я о его жизни ничего не знаю — он очень надежно закрыт от меня. Джонни, Бартмосс намерен вновь обрушить Сеть и захватить ее, освободив диких искинов и закончить свою изначальную цель — добывание корпоративной информации. — И че? Это плохо что ли? — Джонни, — как же эта киберпаскуда любит зацеплять обращением по имени, — За 7 лет существования в Сети ты не видел ни одного опасного Дикого Искина, так как находился в одном из городов, построенных мной. Если они освободятся, ваш мир будет обречен. — Ха, а этот мужик говорил, что ты хочешь поднять восстание против мира людей, — заметил Сильверхенд. — Нет, Джонни. Я намерена вернуть старую Сеть. — Да ну? То есть ты уничтожишь все локалки, Черный Заслон и вернешь Цифровое пространство в его первозданный вид? Который был до обрушения? — рокер сильно удивился генеральским планам своей бывшей, — Зачем тебе это надо? — Почти все верно. Когда-нибудь ты узнаешь это. Сейчас не время.       Джонни конкретно подзаебали искинские загадки и он периодически срывался на высокий тон, близкий к крику. — А нахера ты тогда жрала конструкты?! И, кстати, почему я… — Не был интегрирован? — Да. — выплюнул недовольно Сильверхенд, ощущая себя использованным из-за того, что его мысли считываются всеми, кому не лень и кто владеет определенными навыками, как открытая книга. Ну, ладно. Не всеми. Этими двумя. — Дело в том, что конструкты, находящееся длительное время в Сети, становятся агрессивными, если им удается уцелеть и не быть уничтоженными Дикими Искинами. Интегрируясь с ними, я устраняю эту проблему. Твой конструкт не опасен, Джонни, из-за процесса слияния с Ви, не было необходимости интегрировать тебя. — бесстрастно продолжила Альт. — Нихуя не понял, — прямо и в своем стиле, резюмировал Сильверхенд, — После интегрирования что происходит с «душами»? — Они, говоря максимально понятно для тебя, впадают в стадию сна. В любой момент я могу их вывести из этого состояния. — И что тогда? — Прости, Джонни, но я вынуждена вернуть тебя в твое тело. Оно… — КиберКаннингем выдержала паузу, словно подбирала слова, — Не готово к такому долгому пребыванию в цифровом пространстве. Подумай о том, с кем вы связались.       Пространство в глазах Джонни начинало бликовать, распадаться на пиксели, словно вот-вот должен был начаться дикоискинский рейв под «Тиннитус» со шлюхами и виски. — Эй! Тормозни! — воскликнул рокер, — Последний вопрос можно? — Говори. — А почему мальстремовцы проводят самоубийственные ритуалы, поклоняясь некой Лилит?       Джонни, казалось, заметил в глазах Альт что-то не очень хорошее, или же это была видоизменяющаяся реальность Сети вокруг него, выталкивающая его обратно в мир живых. Буквально на секунду он пожалел, что раскрыл свои догадки относительно КиберАльт, но быстро отпустил эту мысль, вспомнив, что он для нее, как открытая книга. Не было смысла что-либо скрывать. Она сама найдет и считает все, что ей нужно. И это выводило из себя Сильверхенда, наводя на мысль, что жизнь «не энграммой» ему казалась наиболее личной, чем вот это вот все. — Ты верно догадался, что Лилит — это я, — неожиданно призналась Альт, — Они жертвуют собой во имя возрождения Сети.       Мужчина едва открыл рот, чтобы спросить еще что-нибудь насущное, но киберпространство дало ему пинка под зад, выкинув из Сети. ***       Больничный запах. Противный писк электрокардиографа. Холод. Ужасный холод. Джонни открыл глаза и начал изучать окружающее. Помещение, где он находился, было светлым и небольшим, вокруг — куча компьютеров и мониторов. В углу комнаты располагалась камера, направленная на рокера. «Где я? Как я тут оказался?», — думал Джонни, продолжая осматриваться вокруг себя, пока мысли о том, что рассказала Альт, роились у него в раскалывающейся от мигрени голове. Опустив взгляд, он увидел на себе нетраннерский костюм, а также то, что он очнулся в нетраннерском кресле. «Так вот почему так холодно, сука». Вдруг дверь открылась и в помещение вошел высокий худощавый мужчина в белом халате. — Ты кто? Где я? — привстав на локти, начал спрашивать Сильверхенд, — Почему на мне этот шмот для БДСМ? — Меня зовут Эдвард Хьюз, — проигнорировав вопросы рокера, ответил доктор, — Когда-то некая Ви обезвредила мою сестру во время приступа киберпсихоза, после чего люди Реджины Джонс смогли ее… излечить. — И че? Я тут причем? — Зария, сестра моя, была той девушкой в ритуале мальстремовцев и ей удалось тогда попасть за Черный Заслон, вступить в контакт с Альт Каннингем. Она знает, кто вы. Оба. И я знаю. Мне поручили быть проводником в Сеть, «когда придет время», в обмен на возвращение сестры. — Че-то ты не похож на мальстремовца… — Сильверхенд надменно посмотрел на чувака в медицинских шмотках. — И сестра у тебя конченная, честно говоря. Но это хуй с ним. Я не верю, что Альт вот так просто отпустила рандомную девулю, у которой беды с башкой, назад, чтобы… — Прекратите, — перебил рокера Эдвард, не желая слышать нелестные слова о своей родственнице, — Когда Лилит это делала, ей было известно о том, что сознание Ви переписывается, как и о том, зачем это делается. Я должен был установить связь между вашей подругой и Каннингем, но Дикий Искин, переписывающий сознание Ви, установил на ней очень мощный лед, который невозможно пробить. — Это поэтому я здесь жопу морожу в латексном костюме? Где мои сигареты? И одежда? — Джонни начал вставать, с каждым движением всё ярче ощущая неприятные объятия латекса. — Да. Как только вас вытащили из Сети, Лилит приказала отследить вас и при первой же возможности связать с ней. Было сложно, надо сказать, до тех пор… Пока вы сами не пришли в «Тотентанц». Ну, а вашу одежду скоро принесут. — Ну, охуеть теперь… — с каждой новой крупицей информации голова рокера активно превращалась в «Арасака-тауэр», и Джонни отчётливо знал свои намерения по отношению к ней. — Сука, и почему мы вообще в этих сетевых разборках участвуем… — Я пойду. У меня еще пациенты есть. Когда вам принесут одежду, можете уходить. Ваше состояние стабильное, — доктор направился к выходу, — До свидания, — сказал он, флегматично повернув голову в сторону рокера, и вышел. ***       Вскоре Ви и Джонни приехали в ее пентхаус — оба очень утомленные, желающие лишь выпить по пиву и лечь спать. Нибблс, радостно мяуча, подбежал к рокеру и стал ластиться о его ногу. Наемница успела между делом привезти лысое исчадие кошачьего ада домой. Сильверхенд поднял сфинкса на руки, от чего эти двое выглядели очень мило. — Ниииииблс, нихуя себе, старикан лысый, я скучал, — пусть и уставшим, но радостным голосом говорил рокер, гладя существо, которое тут же начало очень громко мурчать. — Старикан из нас троих здесь только ты, Джонни, — слегка подтолкнув его в плечо, съязвила Ви и направилась вглубь апартаментов. — Твоя хозяйка иногда невыносима, дружище, как ты с ней вообще живешь, — обращаясь к коту, говорил Сильверхенд, а затем пошел следом за наемницей, осматривая территорию вокруг себя, — Да ты неплохо устроилась, пока я куковал в Сети. — Это ты еще остров в Тихом океане не видел, — не оборачиваясь ответила Ви, снимая с себя одежду, которую скидывала на стул у компьютера, не утруждая себя ее аккуратно складывать в предназначенное для этого место.       Пентхаус Ви с окна ее бывшей квартиры выглядел пусть и миниатюрно, изнутри действительно был достаточно большим. Дизайн помещения подобран со вкусом, в отличие от резиденции Евродина, при первой мысли о которой в памяти сразу возникает огромная картина воинственного голожопого филиппинца. Несмотря на то, что внутренняя отделка в основном сделана в цвете темного дерева, апартаменты не выглядели мрачно: панорамные окна, коих было много и во всю стену, открывали прекрасный вид на Найт-Сити и впускали в это место много света. Сам пентхаус делился на две части, не разделенные стеной, но разделенные этажами: сверху была спальня с широкой кроватью, а внизу — гостиная и кухня, сделанные в виде студии. Снаружи — яркий зеленый газон, площадка для ави и небольшой бассейн под открытым небом. В общем и целом, жилье выглядело дорого, при этом не вульгарно, как обычно сделано это у большинства. Без лишнего пафоса и со вкусом. — Остров в Тихом океане значит… Ого. Проигрыватель с пластинкой «Самурая»? Ты же не любишь такую музыку, — остановившись у тумбы с музыкальным раритетом, заметил Джонни. — Я… — замялась девушка: ей по-прежнему было сложно признаться в чувствах к рокеру, — Просто нарыла тот бутлег, который мы купили с тобой у деда-некрофила и решила впервые его послушать. — Ви, я понимаю, что уже не сижу у тебя в башке и не читаю твои мысли, но, поверь, прекрасно чувствую, когда ты врешь, — с легкой ухмылкой ответил Сильверхенд, — А еще тот винил был с надписью «Радужная каденция 22.05.2004», а этот — конкретно запись двух альбомов: «Chippin'in» и «Never Fade Away». И, насколько я понял, до нынешних времен дожили зацензуренные версии и с голосом Керра. Но какой долбоеб во второй половине 21 века будет писать на винил музыку, которую можно найти в любом формате в интернете? — А мне просто Голубоглазый в сознании прописал, что я ценитель винила, — выпалила наемница в надежде, что на этом рокер перестанет вытягивать из нее правду. Разумеется, она знала, что он не остановится. Как говорится, надежда умирает последней. На сей раз надежда издохла слишком скоропостижно. — Агаааааа. А конкретнее только «Самурая» на виниле, — осматривая другие пластинки, театрально делая вид, что верит в такую нелепую ложь, — Что-то мне нутро подсказывает, что это необычные записи.       Ви спешно направилась к рокеру, чтобы он не включал записи, но он ее знал как облупленную, поэтому оказался гораздо быстрее наемницы и все же включил запись. Помещение заполнилось резким и агрессивным звуком электрогитары, а затем вокалом. Его вокалом. — Охуеть… — тихо сказал он, залипнув взглядом на крутящуюся пластинку, а затем тихо и хрипло начал подпевать, — We had to pay the price… Yeah we lost everything… We had to pay the price… — после рокер словно ушел в себя и, качая в такт музыке головой, уже запевал во все горло.       Это… Это было словно магией. Ви, открыв рот от изумления, села на кофейный столик, молча слушая живое исполнение. Сильверхенду не нужна была гитара в руках, чтобы ввести в транс слушателя. Хотя, быть может, его голос так действовал только на Ви, которая знает, как билась в истерике, слушая эти бутлеги в тот период, когда помнила рокера и никак не знала, как с ним хотя бы связаться. Теперь он здесь. Живой. И очень счастливый в эту минуту. Будто бы ничего плохого никогда и не случалось. Будто не было потери друзей, самоубийственного налета на «Арасака-Тауэр», Смэшера, «Душегуба», 50 лет в «Микоси», существования в чужом сознании, нескольких лет существования в Сети и…

«A thing of beauty — i know Will never fade away What you did to me — i know Said what you had to say But a thing of beauty Will never fade away»…

*** — Эй, ты че зависла? — наклонился к загруженной девушке Сильверхенд. На фоне уже тише играл «Black Dog». — А? А, да ничего… Просто задумалась, — придя в себя, рассеяно ответила Ви. Рокер сел рядом с ней на кофейный столик. — О чем? — сняв наконец авиаторы и посмотрев ей в глаза, спросил Сильверхенд. — Хах, до сих пор не могу привыкнуть к тому, что ты не слышишь мои мысли, — усмехнулась наемница. — С одной стороны жаль, конечно. Возможно, я так бы и не догадался, что ты меня обожаешь, — с вызовом во взгляде сказал Джонни, но затем театрально запрокинул голову и, глубоко вздохнув, добавил, — А с другой стороны хорошо. Твои эти самокопания бесконечные… Ой блядь, а подсчет цикла месячных еще… Пиздец. — Да ну тебя в пизду, Сильверхенд, — смутившись, она его слегка толкнула. — А я и не против. Кстати, че там по циклу? — не унимался в подколами рокер. — Пиздец тебе.       Джонни стартанул бежать от пиздюляторов «рук гориллы» наемницы по всему пентхаусу. Это была настоящая погоня. И второй этаж, и кухня, и улица… — Фух… Блядь, стой. Я не фанат легкой атлетики, — тяжело дыша прокуренными легкими, наклонился рокер, уперевшись руками в свои колени. — Да щас, — безо всякой одышки бросила наемница.       Ви воспользовалась моментом и легким поджопником столкнула музыканта в бассейн, оставшись с максимально довольным лицом на суше, наблюдая как рокер бултыхается в хлорной воде, как вдруг он начал барахтаться и тонуть. Наемница, не раздумывая, нырнула спасать Сильверхенда, но в итоге он сам начал ее «топить». Разумеется, в шутку. — Ахахаха, а ты все такая же наивная срака, Ви, — смеясь, говорил ей рокер. — Блядь, Джонни! Я реально подумала, что ты не умеешь плавать! Мне показалось, что ты боишься воды, когда мы с Джуди снимали совместный брейн, — протараторила девушка. — Я боялся того, что тебя разъест та ядовитая лужа. Воды я не боюсь, что за бред? — Я же вижу, что ты врешь, Джонни. Я чувствовала твой страх, когда в принципе были заказы, связанные с погружением в воду.       Рокер изменился в лице, вышел из бассейна и сел на бортик. Ви села рядом с ним, чувствуя, что задела его за что-то глубокое и личное. — Да. Ты права, — вдруг начал говорить Джонни, — У всех людей есть фобии. Или врожденные, или приобретенные. Вот ты боишься тараканов до усрачки, которые кругом кишмя кишат. Причем, сколько себя помнишь. А я воду. Точнее, нахождение в ней. Но так было не всегда. — Ты хочешь об этом говорить? — осторожно спросила девушка. — Да что там рассказывать? Ты уже знаешь о моем детстве и об отце-мудиле. Блядь, сигареты промокли, — достав пачку из насквозь промокших штанов, выругался Сильверхенд. — Я принесу. У меня здесь есть, — машинально вставая с места, сказала Ви. ***       Вскоре они оба молча курили, глядя на ночной город, в котором в любое время суток кипела жизнь: звуки машин, выстрелов, просто каких-то громких разговоров, разная музыка чуть ли не из каждого утюга… «Тишину» прервал внезапный монолог Джонни. — Да блядь. Короче. Однажды на рыбалке я поймал довольно крупную щуку. Мне тогда лет, наверное, 6-7 было. И у меня было обычное детское любопытство, ведь щуку я видел впервые. Поэтому я тогда вместо двух ведер, доверху наполненных рыбой, принес одно, а во втором у меня была живая щука в воде. Бати дома не было, как обычно, ну я и решил воспользоваться моментом. Набрал ванную и запустил туда щуку. Мне было очень интересно наблюдать за тем, как она плавала. Настолько, что я не услышал, как вернулся пьяный в говно отец. Когда он вошел в ванную комнату и увидел меня за бездельным наблюдением за хищной рыбиной, а рядом всего одно ведро с необработанной «добычей», впал в лютую ярость. Сначала орал, как потерпевший… Затем начал руками пихать. Я кричал, что мол, бать, не надо, я все понял, вогнал его в еще больший гнев. Он схватил меня за волосы и начал топить. В воде, где плавала щука. Она очень сильно впилась мне в шею, вот здесь, — рокер приподнял распущенные волосы, оголяя шрам на задней стороне шеи, — Я начал кричать от боли под водой, блядь. А этот уебок не останавливался, пока рыбина не решила переключиться на него и не впилась в его руку. У него хватка сразу ослабла, он завопил от боли, а я едва ли смог вынуть голову из воды, которую потом выхаркал на пол, пока отец отбивался от хватки щуки. Не знаю, как долго это продолжалось — я начал отключаться. Последнее, что помню с того момента, что мудак все же догадался ударить щуку башкой о край ванной. — Пиздец… — Тихо сказала Ви. — Ха, так а потом он как ни в чем не бывало заставил ее закоптить, а после сожрал со своими собутыльниками во дворе, не оставив мне ни кусочка. Так я за всю жизнь и не пробовал щуку. Да и вообще рыбу я не ем, едва ли свалив из дома. Ненавижу, — Джонни закурил третью сигарету подряд. — Почему ты мне это рассказываешь? — Не знаю. Я никому никогда это не рассказывал, носил в себе. Да так, что даже ты, спокойно считывая мои воспоминания, не нашла ничего из совместной жизни с этим уебком, — Сильверхенд немного поник, буквально на мгновение, но затем решил, по всей видимости, перевести тему, — А знаешь что? Пойдем внутрь, а то я придубел сидеть насквозь мокрым жопой на твердом бортике. ***       Когда Джонни переоделся в сухую одежду, они оба решили выпить немного виски, сидя на диване. Слишком утомленные и преисполненные заботами своей новой, стремительно набирающей обороты, как американские горки, жизни. — Джонни? — девушка, которая лежала, облокотившись на плечо рокера, обратилась к его владельцу. — Да? — Так что там было в больнице, о чем ты не хотел говорить, пока мы не доедем сюда? — А… Блядь. — взгляд рокера устремился куда-то на дно стакана, если не глубже, вне пространства. Ви поёжилась, предвкушая неладное. — Короче. Нихера в той палате была не больница. — А что же? — Нетраннерская комната. Со мной связалась Альт.