Мы всего лишь друзья

      Первый день, когда Чон сидел на пороге, прошёл очень тяжело — мало того, что каждый сосед считал своим долгом спросить, не нужна ли помощь с вызовом полиции или скорой, так ещё и Лиса не отзывалась на стуки и звонки, обозначая своё присутствие только нескончаемым плачем. Сколько в ней вообще литров слёз? Выплачет ли она всё или однажды просто захлебнётся в них?       В любом случае, хотелось, чтобы она уже приходила в себя, потому что косые взгляды преследовали Чонгука везде, а спрятаться было негде, потому он и обосновался на коврике у двери, как верный пёс, и сторожил покой Лалисы Манобан.       Так и прошёл первый день его пребывания без Лисы.       Во второй день он наконец-то отрыл в груде вещей мобильник и сразу же принялся написывать Чимину с требованием прислать ему либо кеды, либо кроссовки, на что был банально послан, потому что «друзей с бодуна не будят». Девушка вообще никак не реагировала на стуки, на звонки, на сообщения, потому Чон сделал неутешительный вывод — он действительно виноват, потому что постоянно лезет не в свои дела и пытается сделать так, чтобы было выгодно только ему. Признал, дурак, всегда таковым являлся, но что же он может поделать с тем, что сердце заходится в ритме тектоника, а голова отключается?       Когда мобильник зазвонил, Чонгук ответил буквально сразу же — он никак не ожидал, что это позвонит Джису, которая и отправила когда-то незадачливого влюблённого парнишку к художнице. Кажется, это было так давно, и ведь действительно — уже прошёл месяц, когда Чон согласился на авантюру.       — И как ты будешь исправлять положение? — голос нуны ничего хорошего не предвещал, да и сам парень знал, что очень дико проштрафился, обидел любимую и разрушил её отношения. Что ж, премия «худший друг» действительно присуждается ему.       — А разве это как-то можно исправить? — Чон пожал плечами, выдыхая и не понимая, как действовать дальше — приласкать тайку, подарить ей что-то из набора художника? Нет, она сочтёт это за личное оскорбление, ведь принимать подарки из рук парня равносильно приглашению на свидание. А Лиса же не такая. — Джису-нуна, я целый месяц жил с ней, видел её этого Тэхёна, её картины, как думаешь, ты сама была права, отправляя меня к Лисе?       — Идиот, я же говорила побыть с ней недельку, а не столько времени!       После этого Ким принялась буквально что-то бормотать, ища выход из всей сложившейся странной ситуации, кусая ногти и порой отвечая своей младшей сестре Дженни, которая была присоединена посредством громкой связи к обсуждению насущных проблем.       — Тяжёлый случай, — вздохнула Дженни. — Я на свидание. Пока, чучело.       — И тебе, дурочка, — на автомате ответила Джису. — Ладно, Чон… я с ней поговорю, но ничего не обещаю. Попробую надавить на совесть, скажу, что ты творил херню от чистого сердца, поверь, она за такое готова расцеловать человека. Где спасибо для твоей хорошей нуны?       — Обещаю, я тебе алтарь сделаю, как только вернусь домой.       Джису на это расхохоталась и отключилась — чтобы придумать что-то вразумительное, нужно для этого хорошенько поесть сэндвичей с сыром и выпить крепкого кофе, что она и сделала. После перекуса мобильник вновь зазвонил, но не у Чонгука, а у Лисы, что сидела в позе лотоса перед холстом и думала, как лучше отобразить красками печаль. Это будет тёмно-бордовый или же серый?       Нет, тёмно-бордовый — это цвет глаз после долгого плача, а серый — это тоска, а не печаль.       — Онни? — Лиса очень сильно удивилась, когда увидела фотографию себя и подруги на вызываемом абоненте, ведь в основном всегда звонила Манобан, дабы выплакаться на свою горькую жизнь художника. — Я не ожидала, что ты мне позвонишь…       — Зато я очень жажду с тобой поговорить, моя дорогая, — Джису уже полностью настроилась на разговор, а значит, никто и ничто бы не оторвало её от него, даже доставщик её любимой карбонары. — И прости, что поднимаю очень неприятную тему, но я обязана поговорить с тобой о Чонгуке.       Лалиса слушала напряжённо: она не хотела даже имени этого слышать, но буквально всё напоминает ей о нём — оставленная зарядка для телефона, который, наверно, у Чона уже разрядился или находился на последнем издыхании, его тёмные кроссовки и щётка для чистки зубов. Все эти вещи рука не поднималась выкинуть, потому что они принадлежали парню, что куковал за дверью без возможности даже попить водички — добрые соседки впустили его несколько раз справить нужду, но дальше туалета не давали прохода.       — Я не хочу говорить о нём, — как маленькая девочка, стала отнекиваться художница, — и вообще, у меня сейчас активная фаза вдохновения! Я не намерена тратить на него своё личное время, тем более что мне поступил выгодный заказ…       — Ты не рисуешь на заказ.       Проблема была в том, что Джису слишком хорошо знала Лалису, которая редко обращала на мелкие привычки друзей своё внимание. Ей больше было интересно, как ляжет краска на холст, как отмыть кисти от масла или как передать своё настроение с помощью цветов. Ким была внимательной, потому её и любили люди, а Манобан порой включала такую истеричку, что от неё предпочитали уходить.       — Ладно, поговорим о Чонгуке. Что ты хочешь сказать? — первый рубеж с успехом пройден — Лиса сдалась.       — Я не буду давить на твою совесть, но скажу одно: этот парень сбросится с башни Намсан и разобьётся в лепёшку, если ты только одним пальчиком пошевелишь, — в трубке послышалось краткое молчание, потом девушка выдохнула. — Выбор, конечно, за тобой — страдания по парням, которые тебя ни во что не ставят, или же наш общий друг, который ради тебя на всё готов, но я бы сделала шаг в сторону друга. Послушай свою онни. Не зря мы с тобой подружились.       — Я… подумаю, — вновь покатились слёзы, и Лалиса смогла их вытереть, лишь сбросив вызов.       Если так подумать, она действительно жестоко поступила с Чонгуком — постоянно его избивала, напоминала разными способами, что они друзья и никто больше, морила голодом и ревностью. Она же не настолько жестокая! Или всё-таки да?       Лалиса окончательно запуталась в себе, пытаясь найти ответы на самые разные вопросы, а потом решила одно — прежде чем копаться в собственной душе, надо выйти без боязни к Чонгуку, заглянуть в его глаза и… сейчас же, чёрт побери, накормить, он почти полных два дня сидит на пороге и никуда не уходит!       Именно только поэтому она подошла к холодильнику, выбрала замороженные токпокки и быстро поставила их в микроволновку, отрегулировав температуру и время. Так кто из них по-настоящему жестокий — Лалиса Манобан, которая выставила парнишку в одних тапках за порог, или Чон Чонгук, что всего лишь хотел любви от столь желанной девушки?       Конечно же, такой титул отходил Лисе, и с этими мыслями она достала горячую тарелку из микроволновки и направилась к двери, что вела на лестничную клетку. Там ведь голодный парень, который к тому же без памяти влюблён в неё.       Когда включились фонари, Чонгук совсем потерял надежду — всё, это конец, Лиса его не пустит, не простит, обзовёт последними словами и выгонит, ведь он действительно идиот, плюющий на чувства других. Только он собрался в том наряде, что был, пойти вызывать такси, потому что интернет на редкость плохо ловил в подъезде, дверь квартиры Лалисы раскрылась и на пороге показалась сама девушка — Чон так и замер. В её руках была тарелка с токпокки, она выглядела смущённой, а потому без слов протянула её изрядно проголодавшемуся парню.       — Может, присядем? — с тарелкой в руках парень присел на корточки, опираясь на закрытую дверь, и девушке не оставалось ничего сделать, кроме как присоединиться к другу, к которому после разговора с Джису она стала относиться немного по-другому. Может, действительно приглянуться к нему? Зато с ним действительно не будет никаких проблем и недомолвок.       Чонгук, конечно, не подарок, но и сама Манобан полна внутри сюрпризов.       — Зачем ты это делаешь? — Лиса откинула голову на дверь и прижала к груди колени. — Зачем ты обращаешь всё моё внимание на себя?       — Потому что я люблю тебя, — токпокки были необычайно вкусными, и Чон поймал себя на мысли, что это явно разогретый полуфабрикат — его подруга не стала бы так стараться для своего друга, тем более она не умела готовить и звания «повар года» не заслуживала. — А если бы ты не любила, ты бы стала носить мне еду, даже полуфабрикатные токпокки?       Слегка утерев жирные губы, Чонгук, набравшись смелости, слегка согнулся и поцеловал подругу в щёку, как она его когда-то в парке на скамейке. И пусть тогда поцелуй был неосознанным, он был самым тёплым и нежным, и сейчас парень вложил те же самые чувства, что тогда ощущал. А вот девушка не оценила такого жеста — вздрогнув, она ударила его по плечу и рвано выдохнула. Всё же, это было очень неожиданно и… приятно?       Эх, глупое девичье сердце — оно всегда хочет любви.       — Мы просто друзья, вбей это себе в голову! — но в груди всё трепетало, а когда Чонгук и вовсе улыбнулся, откладывая от себя тарелку и уже смелее целуя её в губы, слегка пройдясь языком по зубам и улыбаясь, весь мир затрепетал.       Это был их первый поцелуй — быстрый, желанный для Чонгука и неожиданный для Лалисы. Знали ли они, сколько таких же поцелуев у них будет в будущем?       — А теперь? — вопрос был чисто риторическим, и даже Манобан осознала, что идущая кругом голова — не признак перемены в погоде, потому что Национальная метеорологическая служба бы передала все изменения на ближайшие дни.       — А теперь не уверена…       Однако Чонгук добился своего — теперь он и Лиса не «всего лишь друзья», а придурковатая парочка, начавшая свои отношения с дружбы.