Назад в прошлое.

Северус чувствовал себя идиотом. Конечно, не впервой в жизни, но лучше от этого осознания не становилось. Гордость или же её подобие настоятельно велели ему убраться прочь, закончить повесть на своей ноте. Новая встреча грозила перевести его из ранга победителей — в проигравшие. Вернуть на прежнее место и растоптать. И всё-таки он здесь: сжимает челюсти до скрипа зубов и сминает в руках пергамент с её ответом. Отступать было некуда, растягивать время ожидания до бесконечности тоже не хотелось: Снейп не сомневался в том, что уже к утру отыщется сотни веских причин против. Он знал их и сейчас. По-хорошему ему следовало для начала стабилизировать нервную систему, после — с непредвзятостью стороннего наблюдателя вынести окончательный вердикт, проработать стратегию действий, наконец, но… Он уже допустил одну фатальную ошибку: не оставил девушку, как клятвенно пообещал себе, и всё, что происходит сейчас, следствие сего упущения. Присущие ему с рождения черты характера закалялись с возрастом, и почти все они как на подбор с общепризнанной точки зрения считались отрицательными: например, ярко выраженное чувство собственничества. Грейнджер знала о перипетиях его сложного нрава, как никто другой, поэтому волноваться на этот счёт ему не приходилось. Давно оставленное за ненадобностью чувство напомнило о себе так некстати, во время прошлого необозначенного визита, по року судьбы совпавшего с днём её свидания; оно сдавило ему грудную клетку и толстым облаком пыли осело в груди. Раньше Северус по какой-то святой наивности и мысли не допускал, что Гермиона взаправду может встречаться с другими мужчинами — не с целью ему досадить или отомстить, а просто так, по собственной инициативе. Она не выглядела несчастной (Снейп и не желал её увидеть такой), но влюблённой и слишком воодушевлённой — тоже нет. На её лице, под призраком любезной улыбки и учтивости, он легко смог отыскать скуку и нетерпение. Чувства эти по всей видимости сама девушка считала такими незначительными, что без робости и сомнений позволяла чужим пальцам касаться запястья, талии и верхней части бедра. Словно всё это было для неё каким-то пустяком. С тем же смирением она приняла и поцелуй. Дожидаться развязки тогда Северус не стал — ему это было неинтересно. В вихре серых сгустков пульсирующей магии он вернулся в хостел, по какой-то причине чувствуя себя преданным. Он понимал, что необъективен. Гермиона свободная девушка и может делать всё, что ей заблагорассудится. Ревновать по большому счёту было не к кому. Этот прилизанный пижон с быстро бегающими невнятно-голубыми глазами и угреватой кожей не составит ему достойной конкуренции. Богатым душевным миром и великодушием там тоже не пахнет. О чём можно было волноваться, когда они даже счёт разделили пополам? И всё-таки никто не мог гарантировать того, что и следующий её кавалер окажется таким же невзрачным, серым. Это заставило его задуматься о том, что рано или поздно его визит потеряет всякую значимость. И что преподавательский состав долбанного университета халатно занимается образованием студентов, когда учился он — времени не хватало даже на сон, не то что на дурацкие прогулочки по вечерам! Но Северус мудро решил, что не станет зацикливаться на этом маленьком инциденте. Может быть, этот опыт пойдёт Гермионе на пользу: она перестанет крутить весь свой мир вокруг него, поднимет самооценку, станет собой прежней — это ведь хорошо. Плохо только что достижения этих целей ей потребовался другой мужчина. Снейп пустил ситуацию на самотек— нетипичный для него поступок. Он вернулся в последний свой временный приют — в Манаус — и просто… Решил тоже попробовать жить, не озираясь назад; в конце концов, он не нёс никакой ответственности за дальнейшую жизнь девочки. Для реализации собственных эгоистичных желаний лучшего места, чем джунгли Амазонки, не существовало. Северусу нравилось здесь абсолютно всё: простор и густой аромат свободы, дым костра и освежающая прохлада, обособленность от большой цивилизации и крошечная лачуга на отшибе портового города, аренда которой обходилась ему в сущие копейки из-за катастрофичной близости к бурным водам Амазонки, кишащей пираньями, паку и электрическими угрями и скопища ядовитых змей, пауков, лягушек-древолазов, скорпионов — на суше. Он даром получал дорогостоящие эксклюзивные ингредиенты, за которыми прежде гонялся месяцами по обветшалым лавкам Лондона, не рай ли это при жизни? Северус подозревал, что рассуждал бы иначе, не обладай магией. А так он на собственной шкуре знал, что от яда любого представителя животного мира можно оправиться, если получить возможность заранее исследовать первоисточник будущих неприятностей, запастись терпением и иметь превосходные навыки в зельедельческой практике. Немаловажным в Бразилии было и то, что устраивать здесь личную жизнь получалось так же просто, как и в Яншо. Ему вообще не приходилось напрягаться. Местных женщин восторгали уже один его рост, бледный оттенок кожи и британский акцент; весь он был для них некой диковинкой, которую непременно хотелось попробовать на вкус. Подобный интерес льстил ему только поначалу, да и то не особо сильно, это-то и обеспокоило Северуса. Он догадался, что с ним что-то не так: адекватных причин вспоминать Грейнджер не находилось, но она на регулярной основе нет-нет да и прорывалась в его мысли. Он мог понять природу своего беспокойства в Эль-Караке (тогда Грейнджер проходила собеседование — и его тайный визит был вполне себе оправдан любопытством обучающего); он мог даже обосновать желание увидеть её, пронзившее его в Китае отравленной стрелой (почему бы не удостовериться в том, что одинокая молодая девушка, не совсем безразличная ему, обустроилась в новой стране с комфортом и не попала в беду?), но теперь?.. Он ведь точно знает, что с ней сейчас всё хорошо, что она живёт, здравствует и ходит на, мать твою, романтические свидания, может быть, даже уже успела перебраться к какому-нибудь своему избраннику (это же Грейнджер! Она умудрилась поселиться даже у него дома без всякого объявления войны!), тогда к чему всё это? Он думал об этом так много и так часто, что даже успел немного (много) возненавидеть себя за это и снова сделаться угрюмым и недовольным. Кислое выражение лица угнетало даже в отражении зеркала по утрам. С течением времени и с полётом мыслей, бросающихся из крайности в крайность, Северус вдруг поймал себя на абсурдном подозрении: не выходит ли так, что это он во время их ссор уподоблялся неуравновешенному подростку, колющему словами и намеренно бередящему незажившие раны? Гермиона поступала не намного лучше, но у неё хотя бы имелось оправдание. Снейп злился и искренне не понимал, кто из них двоих теперь должен просить прощения и за что. Проще перечеркнуть все обиды к чертям собачьим. Только едва ли Гермиона согласится на это: чисто номинально, но последняя их ссора случилась по его вине. Но ведь и по её — тоже, она была той, кто заявилась к нему домой без всякого спроса… Ах да, ведь это ещё один камень преткновения. Но опять же, чисто номинально, хлопая длинными ресницами, Грейнджер, не думая (вот совсем ни капли), радостно подписалась на все его… Условия? Следовало подобрать иное слово. Разве это его проблема, что она в ту минуту разучилась думать? И раз она дала своё согласие, ей следовало чтить их договорённости, а не врываться в его дом при первой же возможности и учинять скандал. Приди она в тот вечер на пять минут позже, заручись терпением, ничего бы этого и не случилось. Гермиона ни на йоту ему не доверяла, хоть и не имела для этого веских оснований. Словно он пользовался каким-то бешеным спросом и еженедельно менял девиц! Не думала же Грейнджер, что, как только он снова вступил с ней в отношения со строго обозначенными границами, за ним выстроилась вереница любовниц, намеренных её обскакать в гонке за почти нищим, но блестящим зельеваром со скверным характером? В общем, обладай тогда девушка рациональным мышлением, она могла бы пройти в гостиную: вероятнее всего, они даже обсудили бы вместе с ней поступление; но она им не обладала, и в этом состояла вся загвоздка. Грейнджер бы взбеленилась, увидев Септиму, и снова выставила его на посмешище, как случилось ранее в Больничном крыле. Разве поверила бы Гермиона в то, что встреча была сугубо деловой? Что на ней присутствовал и третий человек, который несколькими минутами ранее ушёл? Что Септима находилась здесь в качестве посредника? Нет. Ссора была неизбежна, так что по большому счёту Северус в тот вечер ничего не потерял. Гермиона, кажется, в принципе исключала возможность того, что он способен поддерживать дружескую связь с коллегами. Между прочим, они с Вектор прожили на одной территории столько лет, сколько и некоторые семейные пары не выдерживают; конечно же, она не могла отказать ему в маленьком одолжении: не после нескольких изнуряющих месяцев неоправданных козней в его адрес со стороны педагогического состава Хогвартса — с её прямым участием (иногда чувство вины даже полезно). А то, что между ними кое-что и было почти полтора десятилетия назад, здесь точно ни при чём. Снейп точно знал, что вот уже как несколько лет не представляет для Септимы сексуального интереса. Как и она для него. После не одного месяца тягчайших раздумий, Северус плюнул на головную боль и снова оказался в Сиэтле, отдавая себя во власть судьбе. Будь, что будет. Он предложит, она откажется? Ну, и ладно. Но он получил её согласие. И не знал, что с ним теперь делать. Вернее, знал, но… Вот уже как на протяжении трёх минут подпирал дверь с обратной стороны и не решался постучать, потому что встреча сулила неизвестное, и пойди она не по плану — он снова останется в дураках, как и много лет назад. Правда присутствует и неоспоримый плюс: неизвестность больше не затянет его с головой. Да и сам Северус давно уж не тот наивный мальчик, который выше головы прыгал, чтобы произвести на свою девушку впечатление, не разочаровать её ненароком. Теперь Северус в силах был контролировать ситуацию: он мог оставить последнее слово за собой, мог повести беседу в нужном для себя направлении, мог даже нанести ей душевную травму, спасая собственную уязвлённую гордость; единственное, что было ему неподвластно — так это использовать все эти преимущества. Мстить больше не хотелось. Путём нехитрых умозаключений, мужчина решил придерживаться хладнокровности и по возможности стараться произвести впечатление благородного человека. Когда-то же он именно таким и был… Да кого он обманывает?.. Его глаза закрылись, а ладонь взлетела к звонку. Теперь отступать точно было некуда. Гермиона замерла на пороге при виде него. Золотые искорки, вспыхнувшие в её глазах, причудливо переливались в почти тёмной прихожей наряду с холодным светом бра. Она забыла о правилах гостеприимства, и поэтому Северус, не дожидаясь приглашения, смело вошёл в квартиру и остановился возле девушки. Пока всё шло не так уж и плохо. Безусловно она не кинулась ему на шею, да и не выглядела, сказать уж честно, чересчур потрясённой и счастливой этой встречей, но тёплое приятие моментально закололо кожу мужчины. Подделать его было невозможно: она действительно не возражала против его позднего вторжения. Они с Гермионой обменялись несколькими ничего не значащими фразами и снова замолкли, будто больше не находилось общих тем для разговоров, будто они были просто случайными знакомыми. Кажется, Грейнджер за месяцы разлуки пришла к тем же выводам, что и он сам. Она больше не пыталась с нахальством, присущим юности, прорвать оборону и непременнейше одержать быструю победу. Она молчала и часто прикусывала губы, сдерживая рвущиеся вопросы. Встречу можно было бы назвать удовлетворительной, подозревай она исключительно дружеский характер, но так как Северус намеревался пригласить Гермиону на свидание — развитие протекало уныло. Поэтому, когда она всё-таки задала ему вопрос, из разряда тех, что нельзя, он протянул ладонь к линии её декольте и погладил шелковистую кожу под вполне себе благочестивым предлогом. Реакция бальзамом пролилась на сердце: томительное волнение девушки и густой румянец, падавший на молочную кожу от его близости, со временем никуда не ушли. Надежда на то, что Гермиона стала сдержанней, рухнула с оглушительным треском, когда автоматной очередью на него посыпались вопросы; Северус едва поспевал с ответами. Грейнджер не давала ему времени обличить мысли в образцовую форму, Снейп подозревал, что слова его звучат двояко. Он не имел в виду ничего гнусного, когда дарил ей этот кулон, он не отслеживал маниакально линию её передвижений, он просто… Это была мера безопасности — и ничего больше. Северус поспешил её в этом заверить и, вроде бы как, даже преуспел в своей деятельности или же ему просто крупно повезло и Гермиона не хотела ссориться. Прискорбно осознавать, но она знала его наизусть и вопросы её были так логичны и последовательны, что чувство возникало, будто девушка, спрашивая, уже знает будущие ответы: и как часто он здесь появлялся, и какие мысли утаивал — и подтверждение её предположений Гермиону совсем не пугало, словно она только и мечтала о том, чтобы сделаться объектом его преследования. Кратко пришлось отчитаться и о деятельности за минувший год, о местах, где он бывал — спасибо, что не о людях с которыми он общался; к слову, их было совсем немного, так что рассказ получился бы кратким и скучным. Возможно, провоцировавшим сочувствие, в котором Снейп не нуждался, так что он перенаправил беседу в другое русло: — Ты сейчас с кем-нибудь встречаешься? Если да, то в последующем нет никакого смысла, можно в скором времени распрощаться и уехать обратно, чтобы после не встретиться никогда. Гарантировать последнее Северус мог наверняка: он не тоскует по британским землям, блеск Америки не привлекает его внимания, и при таких раскладах вероятность встречи с Гермионой в будущем стремится к нулю. — Нет. Конечно же, нет. Ни один из пустоголовых идиотов не смог привлечь её достаточно сильно. — А встречалась? — спросил он, точно зная правдивый ответ. Не помешает убедиться в её искренности. Северус хотел начать их отношения с чистого листа, без вечных интриг и лжи, иначе они снова будут обречены. — Ну, ходила на пару-тройку свиданий… А ты? Снейп внутренне содрогнулся: и кто его только за язык тянул? — Тоже. Хотя, хм, в моём случае эти встречи носили исключительно одноразовый характер и затевались с определёнными целями, поэтому не знаю, можно ли их считать настоящими свиданиями или нет, но они были. Он постарался подобрать щадящую формулировку своим прозаичным не свиданиям, которые все как одно затевались исключительно ради физической разрядки. Как ему показалось, он вполне доходчиво дал понять, что контакты с противоположным полом носили не серьёзный характер, не значили для него буквально ничего, но тем не менее Гермиона со всей своей хрупкой душевной структурой нашла повод для того, чтобы опечалиться. Уточнение должно было пойти на пользу. — На тот момент я действительно не планировал больше видеться с тобой, если это что-то меняет. — И что же заставило тебя изменить решение? Вот так вот плавно они и перешли к главной теме: разглагольствовать теперь приходилось Северусу (он и не был против, эта часть диалога была отрепетирована от и до). — Ничего, — лениво усмехнулся он. — Никаких внезапных вспышек прозрения, если ты об этом. Я надеялся, что через месяц-другой после расставания меня отпустит, что повседневная суета и новая жизнь начнут вытеснять тебя из памяти, но ожидания не оправдались. Так или иначе мне пришлось анализировать произошедшее, и я пришёл к выводу, что, возможно, перегибал палку, поддаваясь твоим срывам. Всё-таки нельзя отрицать того, что в силу всех жизненных обстоятельств бо́льшую часть наших отношений я также не отличался эмоциональной устойчивостью. В общем, я пытаюсь сказать, что вынужден отчасти найти озвученные тобой претензии обоснованными. Если ты пришла к аналогичным выводам, но уже касательно своего поведения, и тоже при возможности готова подкорректировать его, то… Мы могли бы поужинать вместе. Собственно, в этом и заключается цель моего визита. Так что скажешь? Она же не ждала от него признаний в любви или что-то вроде того? Он бы мог, конечно, солгать и усладить её нежный слух, но… Из этого не выйдет ничего хорошего. Если Северус хоть немного разбирался в отношениях, то до любви им ещё шагать и шагать. Симпатия, физическое влечение, желание, чтобы это неясное чувство переросло во что-то большее, но и всё на этом; причём с обеих сторон. Гермиона может думать, что безмерно любит его, но ведь это не так. Правда в том, что они практически ничего не знают друг о друге настоящем. Все их чувства рождены прошлым — чувства, обиды и взаимные претензии, так что вверяться им рискованно. Грейнджер приняла его предложение. Снейп почти усмехнулся самодовольно, но сдержался. А после задумался. Он почти не надеялся на благоприятный исход, когда летел сюда. Признаться честно, визит, не сказать, чтоб уж был хорошо продуманным и запланированным. Сиюминутное желание, аэропорт, несколько часов (которые он проспал из-за прошлой бессонной ночи) и вот он здесь. А что дальше? Покинуть сейчас Манаус не получится, да и оставить его больше чем на один день — тоже. Долгоиграющие зелья, оставленные под стазисом и дозревающие сейчас, разнесут хренов дом, когда будут готовы, и ладно бы только дом, но столько работы в целом пойдёт прахом. Убытки, заказчики, теплица на заднем дворе… — Хорошо. Завтра у меня точно не получится встретиться, а вот послезавтра постараюсь освободить вечер. В любом случае я тебе ещё напишу точное время. Она кивнула ему в ответ, Снейп, удостоверившись в том, что сейчас они одни, наклонился и оставил на её губах мягкий поцелуй. Неожиданно для него самого простое прикосновение губ переросло в нечто большее. Только что они просто целовались и вот уже она сидит на тумбочке для обуви, его губы стремительно полосуют подставленную шею, а тело неистово требует продолжения, словно он чёртову вечность не был с женщиной; стандартная реакция на Грейнджер, которую прежде ему удавалось списать на вынужденный целибат во время войны и на несколько тяжёлых, полных одиночества и обязательств, лет до неё. Выходит, всё это время дело было в другом. Торопиться им было некуда, но у Северуса не нашлось ни одного довода в пользу того, чтобы остановиться. Если Гермиона каким-то чудом и вернулась из прошлого невинной, то теперь она точно такой не была, так что не случится ничего страшного, если они ускорят событие. Осталось только заручиться её согласием: будто тела, отчаянно льнущего к нему, и грудного вздоха, преисполненного разочарованием, когда он остановился, для подтверждения было недостаточно. Гермиона удивительно медленно соображала, опьянённо скользя ладонями вдоль его тела, она задавала какие-то уточняющие вопросы — и ему приходилось нетерпеливо отвечать на них. Точно издевалась и время тянула. Наконец, она не выдержала игры: — Я давала тебе ответ неоднократно, вербальный и невербальный, сколько ещё раз мне нужно его повторять, чтобы ты, наконец, услышал? Жёстче, чем планировал до этого, Северус накинулся на неё. Он не в настроении был раззадоривать девушку, пыл её до точки кипения доводить, Гермиона была более, чем готова, судя по смелым движениям её рук и чувственным стонам. То, что она больше не была девственницей, только играло им на руку. Снейп даже кипучей ревности сейчас не ощущал, хотя прежде заводился и из-за меньшего. Если его сейчас что и сводило с ума, так это желание поскорее погрузиться во влажное, великолепно узкое, насколько он помнил, горячее лоно. Он резким толчком заполнил её, так как давно мечтал сделать, и, к своему глубочайшему стыду, разгорячённый инстинктами, не сумел сразу среагировать правильно. Хриплый стон потонул в районе его шеи, девичьи пальцы стиснули запястье, оставляя красноватые следы на коже, зубы зажали ткань застёгнутой рубашки. Как шестерёнки часовые закрутились его мысли, пока неожиданно не совпали и не сложились в идеальную картинку, объясняющую ему всё. Снейп застонал и закрыл глаза. У Гермионы не будет ни одного нормального первого раза. Проклятие. — Я же тебя спросил: встречалась ты с кем-то или нет? — Так я и встречалась, — торжественно подтвердила она и нахмурила лоб от боли. — Гермиона… — покачал головой Северус. — Что? Я правда ходила на свидания! Два раза, можно даже сказать, два с половиной, — кажется, она говорила всерьёз. — Ох, мать твою… Виски запульсировали и Снейп загнанно помассировал их. Разве можно и в самом-то деле быть такой наивной и неискушённой? Она пару раз в вечернее время посидела за одним столиком с представителем мужского пола, распивая горький американо, за который самостоятельно же и заплатила (Северус лично это видел, не то чтобы он следил за ней, скорее тихо презирал за выбор кавалера, не удосужившегося ни накормить девушку после пар сытным ужином, ни рассчитаться за её кофе) и теперь с полной убеждённостью старается убедить его в том, что ходила два, простите, два с половиной раза на свидания? Страшно и представить, что она считает половиной свидания: перекус в столовой с каким-нибудь одногруппником между лекций? А сейчас она просит его продолжить начатое… Великолепно… Что же, если бы ему сейчас было семнадцать, он бы с радостью поддержал инициативу, а так… Ему лишь захотелось предоставить ей дополнительное время для того, чтобы прийти в себя и восстановиться. И, ну… Постараться скрасить остаток ночи всеми доступными методами. *** Северус привык спать один и поэтому теперь страдал бессонницей. Он даже развернуться и устроиться поудобнее не мог. Голова Гермионы лежала на его плече, нога перекинута через его бёдра. Давление женского тела без происходящего непосредственно в данную минуту сексуального контакта, ощущалось немного непривычно, он давно отвык от подобного. Ещё и волосы упорно лезли в рот. Ему почти удалось провалиться в сон, когда резкий противный звук шарахнул прямо по его барабанным перепонкам. Инстинктивно он выхватил волшебную палочку и посмотрел на Гермиону, уже успевшую натянуть халат и спрятать от него тело. Она не выглядела встревоженной или чересчур раздражённой. — Что за чёрт? — Очевидно, Эстер. Моя соседка. Она забыла ключи. — Великолепно, блять, — не удержался от восклицания мужчина, натягивая брюки. В эту квартиру нога его больше не ступит, в смысле ночью. Северус с юности ненавидел общежития, в них нет никакой частной жизни! Проще будет снять поближе к университету Гермионы квартиру или дом. Со временем она могла бы перебраться к нему, если их отношения будут развиваться благоприятным образом. Не станут же они долгими месяцами ходить вокруг да около, выбираясь лишь на редкие свидания (спасибо насыщенному графику обоих)? Скорее всего Грейнджер не станет возражать против совместного проживания, её тоже тревожил вопрос их будущих встреч. Снейп мимоходом затронул эту тему, заранее прощупывая почву. Ну так, на всякий случай. Он даже пригласил девушку в Манаус, хоть и знал, что местный колорит и дикая природа не впечатлят её. Наверное, ей хватит и недели, чтобы навсегда пресытиться Бразилией, но с другой стороны, где ещё она отведает свежеприготовленного каймана? Нигде. К тому же нельзя недооценивать её энтузиазма, возможно, Гермиона выдержит целый месяц. Но как бы не протекла её адаптация, в ближайшем будущем им придётся вернуться в Сиэтл. За оставшийся период времени Северус должен был успеть завершить дела в Бразилии и с лихвой запастись ингредиентами животного и растительного происхождения. Последнее лучше успеть осуществить до приезда Гермионы. Её едва ли приведут в восторг вылупившиеся недавно в погребе его дома детёныши анаконды, впрочем, как и все прочие хладнокровные и теплокровные представители фауны в зоне прямой видимости. Но и их преждевременную гибель во имя науки и заработка она явно не одобрит. — Северус, может хоть позавтракаешь со мной? — попросила вдруг девушка, прерывая суматошный бег его мыслей. Снейп не был голоден. К тому же он предпочёл бы убраться из квартиры до того, как столкнётся с соседкой Грейнджер. Не нужно было обладать богатым воображением, чтобы представить её реакцию. Северус и сам понимал, насколько неправдоподобными смотрятся их отношения с Гермионой. Конечно, ему было плевать на мнение окружающих, но добровольно подставляться под град сплетен и слухов, и без того паутиной оплётших его жизнь, Северусу совершенно не хотелось. А с другой стороны это может стать своеобразным «боевым» крещением для них с Гермионой, маленькой репетицией перед грядущим будущим, ведь если у них всё выйдет, им так или иначе придётся столкнуться со шквалом общественного порицания и недоумения. — С удовольствием.