Прости меня, Кацу.

Звонок в дверь.  — Кто там? — подходя к двери, громко отозвалась довольно взрослая женщина.  — Мам, открывай, это я, Шото. — слышно, что было сказано с улыбкой. Открыв дверь, женщина и вправду увидела своего сына, а также блондина, стоящего рядом с ним.  — Проходите. — пропустила она парней. Скинув верхнюю одежду и разувшись, Тодороки попросил мать, чтобы та собрала всех в гостиной, и направился со своим спутником туда. Все собрались в гостиной и вопросительными взглядами оценивали взрывунчика.  — Чтож, я хотел бы всем вам представить Бакуго Кацуки. — немного подождав, гетерохром продолжил — Моего парня. Сказать что все были в, мягко говоря шоке, это ничего не сказать. Глава семьи, то бишь отец Шото, отвёл сынишку подальше и с яростью в глазах прорычал:  — Что за концерт ты тут устраиваешь?!  — Отец, я серьёзно. — без единой эмоции ответил младший. Энджи взял того за шкирку, но не успел ничего сделать, как его с силой оттолкнули, закрывая спиной разноволосого.  — Я конечно всё понимаю, вы его отец как никак, но что вы себе позволяете? У него есть свой выбор, своё мнение, он уже давно не ребёнок. Старший встал в полный рост, не зная что и ответить.  — Кацу, успокойся… — положив руку на плечо младшего, проговорил Шото.  — Шото, я спокоен, я просто хочу объяснить твоему бате, что ты-личность. — более тихо ответил Бакуго.  — Так, мальчики, успокойтесь и идите уже на кухню, я уже всем еды наложила. — из неоткуда появилась Рей, и погнала всех к столу. Сев за стол, семейка Тодороки принялась расспрашивать обо всём, о чём только можно было.  — А у вас уже было кхм кхм? — с озорством спросил Нацуо.  — Нацуо! — строго сказала женщина, но тут же была не намеренно перебита своим сыном:  — Да, было. — спокойно ответил гетерохром, с лёгкой шальной улыбкой глядя на покрасневшего блондинчика.  — Шото! — недовольно и смущённо выкрикнул красноглазый и опустил голову. Далее, под смех младших Тодороки, под крики Бакуго, под недовольный взгляд Старателя и под тихонько смеющуюся Рей, они всё-таки доели.  — Вот, переночуйте здесь. — добро улыбнувшись, сероглазая открыла дверь комнаты. Комната была скромной, но в ней на двоих вполне хватало места. Поблагодарив женщину и закрыв дверь, разноволосый плюхнулся на кровать, а сверху лёг взрывунчик.  — Как же я соскучился. — приподняв свою голову, прошептал Кацуки. Тодороки, ничего не ответив, лишь нежно поцеловал его, начиная поглаживать спину. Это длилось уже минут 8, но эти двое всё никак не могли друг от друга оторваться. Всё же, гетерохром отстранился, взглядом говоря Бакуго, что их могут спалить. В итоге оба легли спать, переплетаясь всеми конечностями друг с другом. Утром они, встав с постели, собрались и убежали под предлогом «На занятия опоздаем». Открыв дверь ключом, блондин поворачивается, чтобы закрыть дверь. После выполнения задания, его тут же переворачивают и прижамают к этой самой двери, впиваясь в губы жадными и требовательным поцелуем. Тодороки, не теряя ни минуты, поднимает Кацуки и тащит в спальню. Дойдя до места назначения, разноволосый откидывает пассива на кровать, надвисая сверху и стянув толстовку с красноглазого. Шото сразу же припадает к его ключицам, облизывая и покусывая кожу, заставляя Бакуго тяжело дышать, сбивая с толку.  — Ммх. Шото, прекрат-ти… Ну же, не задерживайся! — недовольно рыкнул Кацуки, тут же потеряв всю уверенность под таким властным взглядом гетерохрома. Актив перевернул того животом вниз, стягивая всю оставшуюся одежду с обоих. Тодороки потёр свой орган об бёдра красноглазого, улыбаясь. Блондин же в свою очередь закатил глаза, не сдержав первого, полноценного стона.  — Б. больше… — сорвалось с его уст, на что разноволосый, поцеловав парня в висок, всё же решил не мучить его. В комнате раздался достаточно громкий протяжный стон, а также негромкий рык, когда гетерохром вошёл в тело под собой во всю длину, не желая церемониться. Шото слегка поглаживал его грудь, зная, что это-самая чувствительная часть его тела после ягодиц. А сам Бакуго пытался прижаться ближе к рукам возлюбленного, но не мог, и это его раздражало.  — Блять. Ш-шото, хватит… В-возьми нормально… Нгхааах — его перебили. Разноволосый резко толкнулся вперёд, заставляя парня под ним прогнуться дугой.  — Что такое, Кацу? — с усмешкой, одурманивающе-хриплым и низким голосом прошептал актив, однако парень не смог ничего ответить, ведь ему нужно было привыкнуть к размерам внутри себя. Тодороки не стал долго ждать, поэтому он медленно, но не полностью вышел, а затем вновь вошёл внутрь, после чего снова послышался громкий стон.  — Ну же, скажи мне что-нибудь. — сказал он, начиная полноценно двигаться.  — Сукааах… Шото. Заткнись и п-просто трахай меня… — еле выговорил блондин. На это гетерохром лишь хмыкнул, шлёпнув того по левой ягодице. Кацуки вскрикнул, утыкаясь лицом в подушку, но его тут же поднимают за волосы, не давая возможности приглушить полустоны-полукрики. «Чёрт, как же хорошо» — пронеслось в голове Бакуго, когда разноволосый ускорился, и он сжал руки в кулаки. После снова послышался стон. Пассив задрожал и излился на простынь.  — Ух ты. Я ведь только начал двигаться, а ты уже кончил. Маленький развратник. И только попробуй меня остановить. После этих слов у Шото как будто крышу снесло. Он вдалбливался в Бакуго со зверской силой, так, что бедный блондин не мог даже рот закрыть от такого напора. Всё это время комнату заполняли стоны пассива, рыки и мычания актива и шлепки. Сильные, быстрые. Бакуго выворачивало наизнанку от этого крышеносного чувства. Он настолько сильно сжался, что Тодороки не выдержал, выплеснув своё семя внутрь. Он лишь выдохнул, выходя и плюхнувшись рядом с любимым.  — Ты скатина, чуть меня не разорвал! — недовольно крикнул Кацуки.  — Прости, солнышко. — тот лишь виновато улыбнулся и чмокнул парня в губы.  — В один прекрасный день я возьму, и взорву твой поганый член.  — Ну конечно, будто этот самый «поганый член» не приносит тебе удовольствие. — послышался смешок со стороны гетерохрома, а у красноглазого лицо залилось краской. Так они пролежали минут 40, после чего разноволосый поднялся и стал собиратся на работу. Пару недель спустя. Кацуки просто прогуливался по городу, так как Шото дома не было. Он ходил по светлым улицам, наслаждаясь лёгким ветром. И вдруг его кто-то хватает и тащит за угол, прижимая к стене. Высокий мужчина, лица не видно.  — Ты должен расстаться с Шото. Немедля. — и по голосу стало понятно. Это Старатель.  — Да ни за что! — крикнул Бакуго — Я никогда его не брошу!  — Бросишь. Я это устрою.  — Ч-что вы задумали? — с опаской решил узнать блондин, ведь ему и правда стало страшно.  — Я подстрою твою измену. И тогда Шото сам тебя бросит. — ухмыляясь, ответил герой.  — Не смейте! Вы же разобьёте ему сердце! — в груди защемило после сказанных Старателем слов. Красноглазый даже представить боялся, что будет с Тодороки.  — Либо ты сам его бросишь, либо он тебя. — пожал плечами старший.  — Ладно… Я согласен…- всё же он сдался. Он не может просто подойти и сказать, что хочет расстаться, ведь увидеть вдребезги сломанного гетерохрома… Это просто невыносимо.  — Вот и отлично. — и он ушёл. Позже, спустя примерно часа 2, полностью собравшись с силами, Кацуки пошёл домой. Разноволосый был уже дома, поэтому блондин решил не медлить, ведь, как говорится, чем дольше ждёшь, тем труднее сказать.  — Шото… Мне нужно кое-что сказать. — Тодороки обернулся, смотря на него.  — Да, конечно, что-то важное? — закрывая ноутбук, спросил он. На это Бакуго лишь кивнул, а гетерохром подошёл к нему. — Что такое?  — Шото я… — он замялся, но всё равно сказал — нам нужно расстаться.  — Хах, забавно, я даже на секунду поверил. — со смешком ответил разноволосый.  — Я не шучу. Я больше не люблю тебя. Ты мне безразличен. — на автомате, ровно сказал блондин, хотя его самого разрывало от этих слов. В ответ-тишина. Спустя буквально минуту Тодороки вышел из ступора с нуждающимся в надежде выражением лица.  — Нет… Не правда… Ты не мог… — пытался обмануть сам себя гетерохром.  — Прости но это так. Я ухожу. — он взял уже собранные вещи и ушёл, оставив разбитого парня одного. Почему Кацуки так быстро ушёл? Да потому, что боялся расплакаться перед ним. Он пришёл к матери.  — О, Кацуки, решил навестить свою маму? — с улыбкой сказала женщина, но, заметив холодное лицо сына и чемодан, забеспокоилась. Блондин просто обнял мать и зарыдал. Негромко, но этого хватало, чтобы понять всю переполняющую его боль. Мицуки приобняла его, отвела в гостиную, посадила на диван и уже крепко обняла его.  — Что случилось, мальчик мой? — тихо спросила Бакуго старшая.  — М-мам… Я… Мы с Шото р-расстались… — заикаясь ответил Кацуки.  — Как так? Он тебя бросил?  — Нет… Это я его бросил… — и снова слёзы.  — Ну, ну, перестань. Лучше расскажи, зачем ты его бросил, если так любишь? — вытерев слёзы сына, проговорила блондинка.  — М-меня шантажировали… Заставили это сдел-лать… Я не хотел… — еле еле сказал младший. Мать все силы потратила на то, чтобы успокоить своё чадо, внушала, что он всё равно забудет Тодороки. [Ага, да, забыл он] Проходили дни, недели, месяцы. И так прошло полтора года. Бакуго уже смирился со своим положением, но разлюбить и забыть Шото не получалось. Он не выходил из дома, не ходил в школу, ни с кем не общался. В конце концов он не выдержал, твёрдо решив, что пойдёт к Тодороки и всё расскажет. Он долго репетировал свою речь перед зеркалом, готовился, но вся подготовка мигом улетучилась, когда он подошёл к двери. Выдохнув, он хотел постучать, но заметил, что дверь приоткрыта. Он тихонько открыл дверь, и в нос тут же ударил не очень приятный запах сигарет. Он прошёл вглубь квартиры, завернув в гостиную, так как слышал там чей-то выдох. Он аккуратно глянул туда, и увидел Тодороки. Он сидел на диване, покуривая и рассматривая какое-то бумажки. Он собрался с духом, вошёл в комнату, встав чуть дальше порога.  — Шото.- негромко позвал Бакуго своего возлюбленного. Тот дрогнул, и обернулся, впалая в ступор.  — К-кацу?... - не веря глазам хрипло отозвался гетерохром. - Да, это я. Я хотел тебе сказать, что в тот день я не хотел расставаться, я любил тебя, но меня шантажировали, и я не мог по-другому! Прости меня пожалуйста! - быстро проговорил блондин, которого тут же крепко обнимают, прижимая к себе, близко-близко. Он обнимает в ответ, поглаживая широкую спину. - Боже, Кацу... Неужели это ты... Неужели я не сплю... - разноволосый покрывает его виски, лоб, нос, щёки и губы лёгкими чмоками. - Да, Шоточка, это я.. Я здесь.. Я всегда буду рядом.. - красноглазый улыбается, вынюхиваясь в родной запах. [Наконец всё хорошо... Жаль ненадолго...] Вот проходит месяц, и Тодороки нужно улететь в другую страну из-за семейных обстоятельств. Прощаться с ним очень трудно, но нету выбора. Бакуго провожает своего парня прям до самолёта, они обнимаются на прощание, Шото его целует так, словно в последний раз... *** Он улетел. Уже как неделю. И никаких вестей, ни смс, ни звонка, ничего. И сам не берёт трубку. Кацуки очень напуган. *** Буквально перед своим так сказать "отлётом" Тодороки и Киришима разговаривали. - Эйджиро. Пообещай что позаботишься о Кацу. Я вверяю его тебе. - спокойно говорит гетерохром. - Да, конечно. А сколько продлиться твоё отсутствие? - хотел уточнить Киришима. - Эйджиро. Я умираю. У меня рак лёгких. Я слишком поздно обратился к врачу, мне уже не спастись. - а казалось, что с ним всё хорошо. Абсолютно никаких признаков болезни, но зачем ему врать? - Чегось? Как так? Быть не может... - красноволосый мягко говоря, в ахуе. - Прошу, только не говори ничего Кацуки. Пусть думает, что я в порядке. Я не хочу его разбивать. Береги его, хорошо? - разноволосый положил руку ему на плечо. - Х-хорошо... Чёрт, мой друг умирает, а я ничего не могу сделать... - Эйджиро сжал руки в кулаки. - Эйджиро. Просто будь рядом с Кацу. Сделай его счастливым без меня. Прошу. - Хорошо. Я попытаюсь. - Спасибо. - Шото лишь слегка похлопал его по плечу и ушёл. После ухода Тодороки прошёл не один год, Бакуго кажись уже забыл о нём, но не Киришима. Он просто не может больше молчать. Он не может вот так вот держать Кацуки за руку, гулять в парке, видеть его улыбку, когда возлюбленный блондина лежит в гробу на кладбище. - Бакуго, я хотел тебе кое-что сказать. Я давно хотел признаться, но, боюсь разбить тебя и своё обещание. - начинает он. - Что ты имеешь ввиду, Эйджи? - его молча берут за руку и тащат в сторону того самого кладбища. Они идут в тишине. Вот Киришима остановился у одной из могил. - Смотри. Он так хотел сделать тебя счастливым. Так хотел. - по его щекам потекли слёзы безысходности. Кацу глянул на надгробие и застыл. "Шото Тодороки. ХХХХ-ХХХХ." Сердце будто остановилось. Словно из лёгких выбили весь воздух. Он стоял в ступоре минут 10, затем он упал на колени. Раздался громкий, пронзающий до костей, полный боли, тоски, и отчаяния крик. После рыдания. Эйджиро обнял блондина, тихо всхлипывая сзади. Мир Бакуго разрушен. Это конец. Всё. Прямо сейчас Кацуки стоит возле могилы своего любимого, держа в правой руке цветы абрикоса, любимые цветы Шото, а в левой пистолет, прижав его к своему виску. Рядом стоит Эйджиро. Да, он пытался остановить друга, крича что-то на подобии: "Бакуго, не надо! Разве Тодороки хотел такого исхода!? Он же ради тебя всё сделал!" на что получил один ответ: "Я не могу без него. Не мо-гу." Выстрел. Мёртвое тело падает на Красноволосого. На звук прибежали мимо проходящие одноклассники, застыв от ужаса. Последние слова Киришимы были : - Тодороки готов на всё, лишь бы его возлюбленный был счастлив, а Бакуго жить без него не может.